Читать книгу: «Жизнь на гранях миров», страница 23
Он ушёл в кухню и долго делал чай, и Ласоро слышал, как звенят чашки в его дрожащих руках…
Чуть позже, немного успокоившись, юноша спросил:
– Что ты собираешься делать?
Игорь помолчал.
– Нужно жить. Дети растут, мне их воспитывать. Только не знаю, как всё совместить: работа, дом. Ты видишь, я не успеваю, – он бросил взгляд на беспорядок. – Но самая большая трудность в том, что я просто боюсь отдать их какой-нибудь приходящей няне. Ты понимаешь: чужая женщина…
Ласоро внимательно слушал.
– Сейчас, – продолжал врач, – мать Светы помогает, но она слаба здоровьем, и долго ей не справиться.
– Я знаю, что делать, – внезапно поднялся юноша, – точно знаю, что делать, и прошу тебя выслушать меня.
«Император…» – подумал Игорь, глядя на его распрямившиеся плечи.
– Тебе нельзя оставаться одному. И лучше всего не оставаться здесь. Я объясню, – Ласоро говорил очень твёрдо, как человек, абсолютно уверенный в том, что следует сказать. – Ты не спишь на кровати: почему?
Игорь отвернулся.
– Потому что всё живёт Светланой, каждый предмет дышит ею. Куда бы ты ни взглянул, ты видишь, что её больше нет. А нужно всё поменять. Тебе нужны мы, нас много, а мама примет твоих детей, как своих. Ты никогда не найдёшь воспитательницы более тёплой и любящей, чем моя мать. У детей будет всё самое лучшее, что может дать мой мир. А для тебя – не только работа, – я знаю, как это важно тебе, – но и все мы рядом, каждую минуту. Ты никогда не будешь один! Неужели ты до сих пор не почувствовал, что ты – близкий нам человек, а мы – твоя семья?
Он перевёл дыхание. Игорь молчал.
– Твои дети вырастут и смогут сами выбрать свой мир, а пока – пусть мой станет их домом, – закончил Ласоро.
– Я согласен, – вдруг хрипло сказал врач. – Я не думал об этом, пока не увидел тебя. Но сейчас понимаю, что жить, продолжать жить, смогу только там. Свету мне не забыть, но ты прав: мне нужно место, где я не буду каждую секунду думать о ней… Иногда мне хочется бежать из этого дома…
Он встал и прошёлся по комнате. Обвёл взглядом притихшие углы.
– Я должен закончить с работой. И – не уверен, что смогу провести детей…
– Попробуй. Ты сам мне сказал, что решаем не мы. Просто попробуй.
…Вернувшись обратно, Ласоро твёрдым шагом направился к матери: теперь ему было, что ей сказать! Несмотря на раннее утро, Юсан-Аминах оказалась одета и встретила сына вопрошающим взглядом.
– Мама, – он взял её руку и жестом отпустил всех слуг, – известия от Игоря.
Она побледнела и жадно всматривалась в его лицо:
– Где он? Ты видел его?
– Видел, но очень коротко. Света погибла. Это случилось две недели назад, поэтому он не мог приехать и не давал о себе знать, – Ласоро немного помолчал. – А второе – он возвращается, и теперь навсегда.
– Что значит – навсегда? – с трепетом спросила мать.
– Это значит, что он и его дети будут жить во дворце, и он перестанет бесконечно пугать нас своими отлучками.
– Его дети?! – казалось, она упадёт от волнения.
– Да, им нужна мать, нужна забота, воспитание, Игорь не справится один.
– Я буду рядом с ним! – быстро сказала Юсан-Аминах. – И с ними. А детей стану любить, как если бы они были моими…
Ласоро тепло улыбнулся:
– Именно так я сказал ему.
– Ты это сказал? Спасибо, сынок…
Они присели и долго обсуждали детали: как лучше устроить Игоря и детей, чтобы он мог спокойно работать и в то же время видеть их среди дня.
– Все комнаты должны быть рядом, – вдохновенно говорила Юсан-Аминах, – и недалеко от моих покоев, чтобы я могла постоянно их навещать. Сколько им сейчас?
– Игорь сказал – девять месяцев.
– Всего девять! – скорбно застыла Юсан-Аминах.
«И остались без матери…» – говорил её взгляд. Но уже решимость появилась в лице, и, наскоро попрощавшись с Ласоро, она немедленно направилась отдавать приказания.
– Сынок, когда? – только спросила.
– Думаю, в ближайшие дни.
– Хорошо. Я всё приготовлю!
Она шла по дворцу, когда острая боль вдруг хлынула в сердце. «Света!» – лишь сейчас почувствовала она. Ещё минуту назад, окрылённая новой задачей, детьми, которых ей предстояло усыновить, она как-то забыла о ней, но вот сейчас… Света! Юсан-Аминах не видела её больше года, но прекрасно помнила и улыбку, и эту умную, добрую нежность в глазах. «Игорь так любил жену… Для него это – огромная потеря…» Мать императора остановилась, присела в кресло и попросила воды. Слуга убежал, а она начала горько плакать, и долго-долго не могла успокоиться, и всё время до вечера ощущала мучительную боль…
Игорь лёг на кровать и обнял Сашу. «Согласятся ли они? Захотят ли перенести детей? Может быть, воспрепятствуют мне перейти в тот мир?» Он хотел пронести одного малыша, а затем вернуться и взять другого, но, подумав, сказал себе так: не я решаю, не я перехожу. Им всё равно: двое или трое.
Вернулся в детскую, осторожно взял спящую Машу и принёс к себе. Теперь они лежали втроём. «Мои дети, мои сокровища». Пухлые ручки, тёплые тела. Боль вперемешку с нежностью хлынула в грудь. Только бы всё получилось! – и закрыл глаза.
– Нет, это невозможно! – смеялась Юсан-Аминах, пытаясь накормить малыша: Саша был голоден, но яркие игрушки, во множестве разбросанные вокруг, привлекали внимание; ребёнок тянулся к ним ручкой, вертелся, а незнакомая тётя тем временем тщетно пыталась попасть ложкой ему в рот.
Наконец, она сдалась:
– Сильвена, прошу вас: уберите всё это или прикройте покрывалом. Мы должны поесть.
Сили немедленно собрала игрушки, и дело пошло веселее. Машенька сидела тут же, но она уже поела и сонно клонила головку.
В этот момент в просторную детскую вошёл папа.
– Как процесс воспитания? – с улыбкой спросил он.
– Воюем! – весело ответила Юсан-Аминах.
«Давно не видел тебя такой счастливой!» – отметил он и взял на руки дочь:
– Да ты совсем дремлешь, малышка! – и отнес её в смежную комнату, где стояли две затейливо убранные кроватки. Положил, немного постоял рядом.
Юсан-Аминах закончила кормить Сашу и принесла его в спальню.
– Вы довольны тем, как мы устроили детей? – мягко спросила она.
– Лучше и быть не может! – ответил Игорь искренне. – Всё, к чему прикасается ваша рука, становится прекрасным.
Она зарделась и, не ответив, быстро вышла.
«Ну вот, смутил королеву! Будешь и дальше так себя вести – мяса на обед не получишь!»
Вот уже несколько дней он чувствовал себя легко, очень легко: боль, которая зловещей волной давила там, на Земле, здесь отступила. И кроме того, он начал видеть сны: чудесные сны, в которых была Светлана. Они не разговаривали, и никаких мыслей не выносил он из этих снов, но лёгкость, царившая в них, оседала на душу тёплым веянием чистоты и свободы. Это казалось странным, но именно здесь он начал чувствовать, что она не умерла. Вернее, умерла не так, как это принято видеть, а по-другому. Лишь часть её опустилась в землю, другая же часть – её улыбка, дыхание, смех – осталась жива, и вот сейчас, когда он спал, соединялась с ним в небесном пространстве. Игорь вставал счастливым после этих снов и опять начал улыбаться, и радоваться весне, и замечать, что другие люди тоже счастливы. Как вот сейчас – Юсан-Аминах. «Я продолжаю жить, – думал он. – Несмотря ни на что, продолжаю…»
Гастан шёл по дворцу, размахивая письмом, и готов был поведать каждому встречному, что отец Ронель согласился! Суровый император Роу, узнав о трагичной истории, приключившейся с Юсан-Аминах в тот момент, когда она направлялась за согласием на свадьбу старшего сына и его дочери, был тронут, искренне сожалел и немедленно ответил «да». Но теперь предстояла главная трудность: не желая подвергать принцессу опасности, отец запретил ей возвращаться домой и решил сам приехать в гости. Ласоро взялся за голову: свита императора насчитывала более ста человек, а сколько ахисов и воинов! Вокруг столицы придётся воздвигнуть новый, временный город. Это же тонны фуража, еды и воды!
Но Гастан ликовал! Брат справится, на то он и император, он же, Гастан, мог думать только о Ронель.
Войдя в покои принцессы, с трудом дождался, пока служанка доложила о нём, и встретил любимую тем, что высоко поднял письмо.
– Не может быть! – вскричала она. – Гастан! Что, что в письме?
– Твой отец сказал «да»!
Она засмеялась и прильнула к нему.
– Он едет сюда, – продолжил Гастан, – не хочет, чтобы ты рисковала, а потому сам направляется к нам с армией, свитой и подарками.
– Мой отец неповторим, – засмеялась она. – Мама тоже приедет?
– Об этом в письме не написано, но надеюсь, что да, и у меня будет возможность поцеловать руку женщине, подарившей мне тебя.
– Ах, какая изысканность, принц, – усмехнулась девушка.
Гастан склонил голову:
– Мне удастся её очаровать?
– Несомненно!
Они недолго оставались вдвоем: появился вежливый слуга Ласоро и церемонно попросил принцессу зайти в приёмную императора.
– Я знаю, чего он хочет, – говорил Гастан, идя с нею по коридору.
– Чего?
– Узнать, какие блюда к обеду предпочитает твой отец.
Ронель посмеялась, но, приблизившись к приемной, стала очень серьёзной.
– У него из-за меня столько неприятностей, – тихо сказала она и, подобрав платье, вошла.
– Ваш отец собирается навестить нас, – с улыбкой приветствовал её император, – и в связи с этим у меня множество вопросов.
Девушка улыбнулась, подумав, что Гастан оказался прав, и в следующие полчаса подробно рассказывала Ласоро о тонкостях, принятых у них при дворе. Слуга едва успевал записывать. Когда они закончили, список деталей был настолько внушительным, что Ронель озадаченно проговорила:
– Впрочем, если всё будет немного иначе, никто не обратит на это внимания!
– У меня есть друг, – внезапно сказал Ласоро, – который целый год скрывал, что любит мясо. И оттого ходил голодным.
– Я знаю! – засмеялась принцесса. – Ваш врач!
– Да, именно он. Я руку готов отдать за него, а за всё время ни разу даже не накормил! Поэтому лучше, если я заранее буду знать о том, что любит и чего не любит ваш отец.
– Благодарю вас, Ласоро, – сердечно сказала Ронель. – Вы удивительный человек! Вы так молоды, но в вас столько такта, доброты и прощения…
Император внимательно смотрел ей в глаза:
– Я хочу одного: чтобы мой старший брат был любим и счастлив. Сделайте это для него!
Ронель подняла голову. «Непременно!» – ответил её взгляд.
Покинув кабинет императора, она увидела Гастана, который стоял неподалёку.
– Я угадал?
– Совершенно!
– Я знаю своего брата.
– Он всё делает правильно. У тебя изумительный брат!
– Но выбрала ты меня? – тихо сказал Гастан и, глянув по сторонам и убедившись, что никого нет, склонился к её лицу.
У Игоря – ни минуты свободного времени: строительство новой больницы полностью захватило его. Ранним утром он просыпался с мыслью о ней и засыпал так же, бесконечно рисуя в своём воображении палаты, лабораторию и место для генератора. Электрическое освещение ему необходимо, а значит, оно у него будет! «Нужно отдать должное архитекторам, да и всем, кто участвует в строительстве: без промедления сделали план, заложили фундамент и возводят стены с удивительной быстротой! Осталось немного: водопровод и внутренняя отделка».
Солнце едва поднялось, а врач уже пришёл посмотреть на свое детище, и, хотя ещё трудно увидеть в строении будущие палаты и кабинеты, пристально вглядывается в каждую деталь. Место выбрано очень удачно: до дворца – рукой подать, вокруг – парк, а цепочка прудов тянется и сюда. Простые горожане, не избалованные красотой, окажутся, словно в сказке. Это хорошо: чем больше положительных эмоций, тем эффективнее лечение. Так думает Игорь, наблюдая за первыми рабочими, взбирающимися на стены со стопками кирпичей. Тут и там торчат неуклюжие железные трубы, но врач доволен: водопровод здесь – новинка, им могут похвастаться только императорские кухни, бани, которых в городе немного, да особо богатые дома. Возвращаясь к себе, он улыбается: «И почему я так люблю строить?»
Во дворце Игорь сразу прошёл в детскую. И застал Юсан-Аминах.
– Вы хоть иногда отдыхаете? – весело спросил он. – Или мои близнецы забирают всё ваше время?
Она улыбнулась:
– Для женщины нет более приятного времяпрепровождения, чем заниматься детьми.
Игорь взял сына и, устроившись в кресле, хотел поиграть с ним, но Сашу гораздо больше интересовала новая тётя: он выскользнул из рук отца и быстро-быстро пополз в сторону Юсан-Аминах. Та увидела такой поворот событий и немного смутилась.
– Они к вам привыкли, – заметил врач. – А где ваша помощница?
– Я отпустила Сильвену позавтракать.
Он пристально смотрел на неё:
– Юсан-Аминах, вы не устаете?
– Нет, – отвечала она и, подумав, добавила: – Игорь, общение с детьми даёт нам гораздо больше, чем мы полагаем. Их чистота помогает нам сделаться чище, их нежность утончает наши чувства, а та непосредственность, с которой они реагируют на мир, указывает нам, насколько мы огрубели. Вы не находите?
Он слушал очень внимательно. «Мы получаем – отдавая», – вспомнилось. И неслышно вздохнул.
– Я лишь опасаюсь, что возложил на ваши плечи слишком много…
– Мне нетрудно, и, поверьте, я провожу в детской не так много времени, как вам кажется. Иногда меня здесь нет.
Он засмеялся:
– Иногда!
Маша, сидящая среди игрушек на ковре, увидев отца весёлым, неожиданно залилась радостным смехом.
– Вот видите, – сказала Юсан-Аминах, – как они реагируют на всё! Нам есть, чему поучиться…
«Ты – совершенство, – подумал Игорь, – чему тебе учиться?» И встал:
– Мне очень хорошо здесь, но нужно идти.
Поднял с ковра дочку, поцеловал и осторожно посадил обратно. Сашу, уютно устроившегося на руках Юсан-Аминах, не стал беспокоить.
В этот утренний час весь дворец был залит светом. Он пронизывал высокое пространство, врывался в распахнутые окна, рассыпался на мозаичном полу тысячью солнечных бликов. Игорь шёл спокойно, не торопясь, и не потому, что ему некуда было спешить, но, поселившись окончательно во дворце, он стал считать его своим домом, а кто же бегает по собственному дому? Прекратив каждую ночь проходить пространство, он остановился в движении по мирам и сам стал спокойнее и тише. Теперь он не смотрел каждую минуту на дневное светило, следя за изменением градуса, а ложась спать, просто засыпал. «Я стал жить, как все нормальные люди: день – ночь, день – ночь. Может быть, стоило сделать это раньше?»
Несколько раз навстречу ему попадались придворные, они приветствовали врача, останавливались, советовались. Хорошенькие дамы, придерживая необъятные корабли своих платьев, желали ему «мира и света» и с улыбкой проплывали дальше. Хорошо, уютно и свободно чувствовал себя врач в этой обстановке. Воздух земли эрнов, «разреженный», как он сам говорил, помогал ему пережить страдание, изливая на нервы мягкость и теплоту. Красота и благородное убранство дворца наполняли душу эстетическим наслаждением, но самое главное – здесь всё звало вверх. И чем выше он поднимался, тем легче переносилось горе, а чувство глубокой вины, так мучавшее в первые дни, притупилось.
«Ласоро был прав, когда пригласил меня сюда, – думал Игорь. – Я недооценивал мальчика, а он незаметно вырос у меня на глазах и стал принимать мудрые решения».
Лишь одно не давало покоя: человек с тростью. Но в этом мог помочь только Гастан…
Его путь пролегал мимо приемной императора, и Игорь замедлил шаг: зайти? Ласоро наверняка занят, не хотелось бы беспокоить. Впрочем, давно не виделись. И толкнул дверь. Слуга, исполнявший обязанности секретаря, тотчас же встал и пошёл доложить.
Ласоро сидел за столом и что-то обсуждал с управляющим, но, увидев Игоря, отпустил помощника. Он выглядел озабоченным и усталым.
– Что происходит? – улыбнулся врач.
Юноша вздохнул:
– Отец Ронель едет к нам со свитой в сто человек, половиной армии и двумя сотнями ахисов.
– Вот оно, бремя престола! – засмеялся Игорь, но, встретив укоризненный взгляд, стал серьёзнее. – Ты не знаешь, как всех накормить?
– Я не знаю, где всех поселить! Дворец огромен, но чтобы гости чувствовали себя удобно, не хватает, по меньшей мере, двадцати комнат!
– В городе есть гостиницы? – спросил врач.
– Придворных – в гостиницы? Будет международный скандал!
Игорь подумал.
– Когда они приезжают?
– В конце следующего месяца.
– Это значит, что у нас есть около пяти недель.
– Да, всего пять.
– Не всего пять, Ласоро, а целых пять, потому что мою больницу достроят к тому времени!
Юноша поднял голову:
– Твою больницу?
– Она новая, и в ней есть водопровод!
– А сколько в ней комнат?
– Два этажа по восемь палат и плюс несколько помещений для персонала. Твоим гостям хватит.
– Игорь, это решает дело!
– Ну, вот и отлично! Мне остается только поторопить строителей, чтобы заканчивали крышу и отделочные работы, а твой управляющий пусть приготовит кровати и всё остальное. Но если ваши придворные запачкают мне стены…
– Я дам тебе денег на ремонт, – засмеялся Ласоро и облегчённо расправил плечи: – А в благодарность мы оставим мебель и всю красоту.
– Благодарю покорно, – шутливо поклонился врач. – А с ахисами очень просто: обяжи всех придворных, у которых есть стойла, взять по пять-шесть животных на постой. Сколько у вас вельмож?
– Предостаточно!
– Вот и пусть помогут императору в трудное время. Ведь каждый содержит не менее дюжины ахисов!
– Порою и больше…
– Так. Кого ещё нужно усыновить?
– Солдаты разместятся за стеною города, в палатках, офицеров поселим в гостиницах.
Игорь присел на край стола:
– Сколько они пробудут здесь?
– В письме написано: две недели. Подготовка к свадьбе, свадьба – и домой.
– Хорошо, – задумчиво протянул врач и внезапно спросил: – А почему ты сам занимаешься этим? У тебя что, недостаточно помощников?
Император тонко улыбнулся:
– Потому что мне нравится во всё вникать самому. Не хочу быть болванчиком, который сидит в тронном зале. Хочу сам решать и думать.
– Молодец, одобряю, – засмеялся Игорь. – Ну, а Гастан доволен?
Ласоро повеселел:
– А как ты считаешь?
Игорь взглянул в окно:
– У меня есть к нему одна просьба, но это потом. Всё, я пошёл.
– А я зову управляющего, а то он с ног сбился, пытаясь найти дополнительные спальни.
Вечером, готовясь ко сну, Игорь услышал лёгкий стук и открыл дверь. Гастан, улыбаясь и, как видно, не в силах стереть выражение счастья с лица, заглянул в комнату:
– Ты один?
– Как видишь. Входи.
– Ласоро сказал, что я тебе нужен.
Игорь замялся:
– Не хотел тебя отвлекать от приятных приготовлений, но, раз уж пришёл…
Он указал принцу на стул и сел сам.
– Я должен тебе рассказать, как погибла Светлана.
Гастан вмиг стал серьёзным: до этой минуты Игорь не хотел об этом говорить, и всю историю принц слышал только из уст брата, в самых общих чертах.
Врач долго молчал. Потом сжал ладони и, изо всех сил стараясь быть бесстрастным, рассказал всё с того момента, когда сделал операцию дикарю, и заканчивая последним, когда Света упала ему на руки, а главарь сказал: «хватит с тебя на сегодня». Об одном он не стал говорить: как Света нашла его и почему успела в самый последний момент. Гастан не спрашивал, сидел напряжённый, а на лице отражалась вся гамма чувств.
– Я найду его, – кивнул он спокойно, понимая, о чём хотел просить Игорь.
– Да, найди. Это будет несложно: он немолод и тяжело опирается на трость. На колене – рубец. Если найдёте, привезите сюда.
– Почему ты не сказал раньше? Я давно бы разослал солдат.
Игорь ответил не сразу. Наконец, поднял глаза:
– Мне было стыдно, потому что Света погибла из-за меня.
Гастан резко встал:
– Ты не прав! И не должен так думать! Знаешь, сколько раз мы защищаем друг друга в бою? Если воин закрыл меня собою, как щитом, я не стану считать, что виноват в его смерти. Через минуту я заслоню кого-то другого и, возможно, погибну, но разве я захочу, чтобы потом он винил себя всю свою жизнь?
– Это в бою! Там всё иначе, Гастан.
– Иначе?! – воскликнул принц. – Игорь! Там, где поднят меч, уже бой. И Света тебя спасала как воин, а не как слабая женщина! И поверь мне, она не хотела, чтобы ты потом мучился.
Игорь медленно качал головой. Принц вдруг наклонился:
– Скажи, а чего хотел бы ты? Если б погиб за близкого человека. Ты – убит, а он – остался. Чего бы ты хотел для него?
Врач помолчал.
– Чтобы продолжал жить. Вспоминал меня иногда, был благодарен, наверно, но не переставал жить. Иначе в моей смерти… – Игорь поднял глаза, – нет смысла.
Принц победно смотрел на него:
– Ты сказал! И Света думает так же. Сейчас, когда она там, – он показал вверх, – а ты здесь, каждый миг твоего страдания для неё – как удар. Люби её, но живи!
…Гастан ушёл. Игорь долго бродил по комнате, выходил на террасу, смотрел на пруды. «Люби, но живи…» Он удивлялся тому, что двадцатитрёхлетний мужчина сказал ему больше, чем он – сам себе за все последние месяцы. И жизненный опыт не помог… А может быть, это правильно? Человек не должен знать всё, ему нужно суммарное знание: опыт других людей. Мы – как единое целое, и даже в таких вещах дополняем друг друга. «Мог ли я справиться с болью, если бы не тёплое внимание Ласоро, нежность Юсан-Аминах, а сейчас вот – мужественная поддержка Гастана?»
Он поднял голову, обратив лицо к тёмному небу: днём – хорошо, а ночью – звёзды печальны. Вспомнил последнюю ночь, когда его вернули к Светлане, маленькую руку на своей груди, и как голос сказал: «попрощаться…» Я ведь не понял тогда, почему – попрощаться, а они уже знали…
И вдруг… Игорь почувствовал жар. Они уже знали! Значит, событие не случайно, оно записано на спирали, то есть – предопределено! И, как бы я ни старался, я не мог его избежать! Потому что там, в высоком духовном мире, оно было начертано среди строк моей жизни!
Он взялся рукою за грудь, распахнул ворот рубашки… Но это же всё меняет! Или – я ищу оправданий? Нет, не ищу. Только, если уж виноват, то – изначально, с того самого дня, когда впервые поцеловал её…
Если так, то становится ясно, почему в этот раз нам не помогли: и Свету не задержали, и меня не спасли. Никто не вмешался, не протянул прозрачных рук, потому что это должно было случиться. Но зачем? Почему?! Кому нужна её гибель? Маленьким детям, которые остались без матери, или мне самому?!
Вот она – долина смертной тени: ты ею идёшь. Но сколько мужества нужно, чтобы её перейти!..
Больницу достроили вовремя. Она стояла, как свежий цветок, красуясь белыми стенами, изящными оконными пролётами и крышей, выкрашенной в благородные тона. «Жалко отдавать!» – подумал Игорь, любуясь на своё «творение». И дал команду вносить мебель.
На следующий день приехал император Роу.
Игорь был занят и лишь ненадолго вышел на террасу, чтобы полюбоваться процессией. Вышел на минуту – и изумлённо застыл: ничего более яркого, пышного и, пожалуй, чересчур помпезного он не видел. Огромное число ахисов, разнаряженных, покрытых изумительными коврами; на их спинах – цветные беседки, где в тени восседали важные, разморенные солнцем господа. Воины шли почётной охраной, играя смуглыми телами и демонстративно обнажая маленькие, похожие на персидские мечи. А дамы… О, дамы! Шлейфы их платьев доставали почти до земли.
Врач посмотрел, сдержанно фыркнул и отправился к детям: этим утром он ещё не видел их.
Сильвена играла с малышами, сидя на полу, и поднялась навстречу:
– Мира и света! – и с улыбкой добавила: – А Юсан-Аминах недавно ушла.
– Сили! – укоризненно взглянул Игорь. – Я прихожу к своим детям, а не для того, чтобы видеть Юсан-Аминах! И вообще, шла бы ты завтракать!
Девушка не обиделась, весело посмотрела на врача и, поводя круглыми бёдрами, направилась к двери. Игорь привлёк малышей, посадил на колени и долго играл, разговаривал с ними. Годовалые близнецы, соперничая друг с другом, отвоевывали себе место на папиных руках, устроили весёлую возню, пока не вернулась Сили с какими-то сладостями и не начала угощать их.
– Поменьше бы сладостей, – заметил Игорь, – ты испортишь им зубы до того, как они вырастут.
– Ничего, вырастут! – отозвалась Сильвена, продолжая запихивать в рот малышам кусочки нежного бисквита.
Игорь не хотел, но невольно улыбнулся, видя их довольные физиономии.
– Я умею обращаться с детьми, – сказала Сили.
– Вот как? И откуда же опыт?
– Младшие братья и сестры! Знаешь, сколько их у меня? Семь! А я – старшая!
– Ты мне никогда не рассказывала, – ответил Игорь, невольно проникаясь уважением к девушке.
– Не было времени.
В этот момент в коридоре раздался звон разбитой посуды.
– Кто-то остался без завтрака, – констатировал Игорь.
– А кто-то, возможно, без работы, – мудро заметила Сили.
– Главное, что это не ты, – он встал. – Я искренне рад, что моими детьми занимается опытная няня.
Она лишь улыбнулась в ответ.
По пути в медицинскую часть Игорь несколько раз прижимался к стене, давая дорогу слугам, спешащим с напряжёнными лицами, едва не столкнулся с рассерженной дамой, которой не понравилась предоставленная ей комната, и теперь она переселялась в другую, а в заключение он не мог пройти по коридору, потому что весь проход оказался заставленным ящиками, тюками и прочим багажом. Врачу пришлось вернуться и искать другой путь. Когда же он, наконец, добрался до дворцовой больницы, здесь его ждали. Несколько дам из числа новоприбывших умудрились получить тепловой удар и жаловались на головокружение и тошноту, кто-то страдал от мигрени, а пожилой министр всю дорогу мучился несварением…
Ближе к вечеру, совершенно измотанный, Игорь отпустил последнего пациента. Есть ему не хотелось, хотелось покоя и тишины. Войдя к себе, плотно прикрыл дверь, разделся и лёг на кровать. Назойливые звуки чужих голосов доносились и сюда. «Домой! Домой!» – думал он, засыпая…
Пространство пропустило его мягко, неслышно: он просто уснул, а когда открыл глаза, то долго лежал, глубже и глубже окунаясь в забытое ощущение дома. Ночь ещё не кончилась, глубокие тени чернели на полу. Игорь поднялся и, проходя по комнатам, везде включил свет. Но тут же пожалел об этом: никогда раньше дом не выглядел таким пустым. Перед тем, как уйти, он тщательно убрал его, и теперь тот стоял идеально чистым и холодным. Скатерти, шторы, тюлевые занавески – всё повисло безжизненно, и – ни единого звука: мёртвый, немой, наглухо запертый дом.
«Что я делаю здесь? – вдруг подумал Игорь. – Я хотел тишины? Я получил её сполна!» Он подошёл к окну и поднял рукой занавеску. Света вешала их, сама выбирала. И неожиданно рванул нежную ткань, сдёрнул и бросил на пол. «Света! – хотелось кричать. – Света!» Ни мыслей, ни слов, только – Света!!! Развернулся, занёс ладонь над столом: разбить всё, разрушить! Но сделал усилие и остановил себя. Только слёзы остановить не мог, сел на диван и – плакал и плакал, а потом прижал салфетку к лицу…
Время шло. Игорь заставил себя встать и собраться. Открыл ящик стола, забрал последние лекарства: теперь он тоже умел их проносить. Нашёл в шкафу красивый мужской ремень, новый, давно привезённый откуда-то из командировки. Не глядя на разорванную тюль, прошёл в спальню. «Больше я сюда не вернусь. Без неё это не дом, а могила…» Последний раз огляделся, выключил свет. И, уже засыпая, подумал: «Дом – это не место и мебель, а те, кто его согревает…»
Едва Игорь вошёл в детскую, Юсан-Аминах поняла: что-то случилось. Пожелала мира и света и хотела начать рассказывать о детях, об их маленьких шалостях, но умолкла, так и не начав. «Он не просто расстроен, он расстроен глубоко и серьёзно». Игорь сел на диван и протянул руки к близнецам. К великому облегчению Юсан-Аминах, те немедленно бросились к отцу и забрались на колени. «Они тоже чувствуют?» – подумала она, наблюдая, как Маша принялась, играя, бить его ладошкой, а брат увлёкся яркой пуговицей халата.
– Не драться, не драться! – отворачивал лицо Игорь, а потом рассмеялся: – Разбойники маленькие!
Женщина радостно вздохнула: «Вот и хорошо! А теперь самое время рассказать о шалостях».
Когда Игорь уходил, он чувствовал себя совсем по-другому: черты разгладились, а в глазах появился мягкий, спокойный блеск. «Что бы это ни было, – подумала Юсан-Аминах, – теперь ему легче». И особенно ласково попрощалась с ним.
Игорь закрыл дверь и остановился. «Надо было что-то сказать. Не знаю, похвалить её платье… Она так добра ко мне! В следующий раз обязательно похвалю!»
День свадьбы Гастана и Ронель выдался сухим и безветренным. На огромном дворе расставили невероятного размера помосты, а на них – высокие стулья для почётных гостей. Изящный полукруг роскошных кресел внушал уважение: здесь сядут императорские семьи. Чуть поодаль официанты сервировали столы, а из дворцовой кухни подносились всё новые и новые блюда.
Ласоро просил Игоря быть непременно и освободил от обязанностей врача на весь день.
– А если экстренный случай? – улыбнулся Игорь.
– Кто угодно, но не ты.
– Надеюсь, церемония не слишком длинная?
– Не длиннее, чем твои операции.
– Там я не скучаю…
Наконец, встретив укоризненный взгляд императора, Игорь обещал не исчезать.
Он прилично оделся, взял ремень, который принёс из дома, и в самом хорошем расположении духа направился к Гастану. Путь его пролегал мимо покоев Ронель. Внезапно дверь распахнулась, и принцесса, куда-то спеша, вышла из комнаты.
– Мира и света! – радостно приветствовала она Игоря.
– Мира и света, милая девушка, – приостановился врач.
«А что это у вас на голове?» – хотел он спросить, но, разумеется, промолчал. Сооружение, над которым парикмахер трудился, по-видимому, всё утро, напоминало высокую башню из светло-золотистых волос. Ронель проследила за его взглядом и коснулась своей причёски.
– Что-то не так? – спросила она.
Игорь не знал, что ответить.
– Вам не нравится! – догадалась Ронель и вспыхнула ярче солнца. – Если не нравится вам, значит, не понравится и ему!
Она подхватила платье и хотела убежать в свою комнату, но Игорь остановил её:
– Ронель, подождите, главное – чтобы нравилось вам!
– Мне не понравилось, но они меня убедили, что это красиво!
Она едва не плакала.
– Не нужно расстраиваться, – сказал Игорь, – но причёска, действительно, неудачная. Вам она не к лицу.
– Что же мне делать?
– Просто распустите волосы или заплетите косу. Гастан полюбил вас простой, не нужно пугать его такими сооружениями.
Она улыбнулась:
– Вы единственный, кто умеет говорить правду!
– Это, должно быть, недостаток?
– Это достоинство! – выпалила она и, забыв, что секунду назад хотела расплакаться, убежала к себе.
Игорь продолжил путь. У дверей в покои Гастана приостановился. «Надеюсь, Гастан не соорудил ничего подобного!» Но принц оказался одет очень просто: красивый мундир, регалии командующего войском и – ничего больше, что отличало бы его от других. Игорь облегчённо вздохнул и протянул ремень:
– Мой подарок.
– Какое великолепное качество, – удивился Гастан. – Прекрасный подарок! Я сейчас же надену!
