Читать книгу: «Жизнь на гранях миров», страница 25
В конце коридора показалась процессия: Юсан-Аминах! Она завершала традиционный обход в окружении свиты. Игорь остановился – и остолбенел. Она светилась! Яркое, безудержно радостное, будто пронизанное солнцем лицо, глаза искрятся, а выражение – как у принцессы, которую позвали замуж. Он не успел понять, в чём дело: она уже протягивала ему свою руку, и врач легко, как пёрышко птицы, пожал её.
Она что-то спросила, он ответил, а сам с изумлением думал: «Да ты сияешь вся! Что случилось? Или я сам так изменился, что вижу тебя другой?» Пока он стоял в недоумении, Юсан-Аминах сказала несколько ласковых слов и прошла дальше. Он только покачал головой…
К вечеру, заглянув в шкаф, Игорь обнаружил, что запас лекарств, которые он принёс месяц назад, подошёл к концу. Осталось несколько коробок с ампулами и пачка антибиотиков. «На завтра хватит, а потом… Потом, хочешь не хочешь, нужно возвращаться». Возвращаться не хотелось: то, что раньше было его домом, сейчас стояло пустым и безжизненным. Но фармацевты этого мира, хотя и, поощряемые молодым императором, трудились усиленно над созданием новых препаратов, были ещё очень далеки от открытия многих уникальных соединений.
«Придётся вернуться. А как же она? – Игорь задумался. – Войдёт, увидит, что меня нет, и подумает, чего доброго, что я тоже куда-то убежал босиком…»
Ночью, дождавшись свою незнакомку, ласково прижался к щеке:
– Завтра не приходи, меня не будет.
Вопрос повис в тишине: «почему?»
– Мне нужно отлучиться.
Она вдруг резко отворачивается и хочет встать.
– Тише, тише, не ревнуй! У меня дела, и ты должна понимать.
Затихает: «понимаю».
– Вот и хорошо. А сейчас расскажи, чем занималась весь день…
Она неслышно смеётся, и ему становится хорошо. «Ты прелесть, – думает он, – хоть я тебя и не вижу».
…Он почти отвык от пространства, а оно поёт, слышны мягкие звуки, а также далёкие-далёкие голоса. Чей-то невесомый смех, будто зов: «Игорь!», и потом опять тишина. Границы миров размыты, расплывчаты, и врат, конечно же, нет. А есть беспредельное море: без берегов, без островов, без прибоя…
Игорь очнулся – и сразу встал. Потянулся к выключателю; свет вспыхнул так ярко, что он невольно зажмурил глаза: отвык от электрического освещения. Не глядя по сторонам, прошёл в зал. На столе стоял пакет. «Молодец, Андрей, всё приготовил». Проверил: анестетики, промедол, пенициллин, несколько групп антибиотиков, стерильные перчатки для операций, – отлично! Хотел направиться в кухню и сделать кофе, но вдруг понял, что чего-то в доме не хватает, что-то не так… Огляделся. Кто-то убрал занавеску, которую он давным-давно сорвал и бросил на пол. Сам он так и не прикоснулся к ней…
Чья-то рука навела порядок, подмела остатки и… – он прошёл в кухню: даже выбросила мусор. Странно. Женщина? Кто?
Игорь взял телефон.
– Андрей? Здравствуй. Да. Меня долго не было… А кто-то, кроме тебя, сюда приходил?
– Эльвира. Я болел две недели, разбило так, что не мог ходить. Послал дочку с лекарствами. Что-то не так?
– Да нет, всё в порядке. Она у меня тут прибралась, вот я и удивился. Как ты?
– Уже лучше. Я тебе ещё кое-что приготовил, ты знаешь, сразу много не достать. Если не торопишься, я пришлю Эльвиру. Она как раз гулять собралась.
– Не тороплюсь. Присылай.
Сел с книжкой, удобно закинул ногу за ногу и, стараясь не думать ни о чём здешнем, земном, спокойно начал читать.
Эльвира постучала в окно:
– Дядя Игорь!
«Отвык я быть «дядей», – улыбнулся он.
– Заходи!
Эльвира вошла и поразила Игоря тем, как повзрослела. Сейчас перед ним стояла не вихрастая девушка – подросток, а прехорошенькая, ухоженная молодая женщина. Изящные локоны, модный костюмчик, лицо слегка тронуто косметикой.
– Эли, да ты ли это? – не скрывая изумления, весело протянул Игорь.
– Я, – она заглядывала через его плечо, будто старалась кого-то разглядеть в глубине комнат.
– Кроме меня, никого нет, – спокойно сказал хозяин: он понял её взгляд.
Она промолчала, улыбнулась и протянула пакет с лекарствами.
– Подожди, я передам папе денег, чтобы в следующий раз…
Гостья застыла у порога.
– Да ты не стесняйся, входи.
Он прошёл в спальню, достал деньги, отсчитал, сколько нужно, отнёс девушке.
– Дядя Игорь, а как Лас? – наконец, осмелилась она озвучить вопрос.
– Ты его ещё помнишь?
Вспыхнула, отвернулась.
– У него всё в порядке, – мягко улыбаясь, сказал Игорь. – Хочешь что-то передать?
– А можно?
– На словах…
Она опустила взгляд, а потом очень просто сказала:
– Я часто смотрю в небо.
– Что? – не понял Игорь.
Эльвира стеснялась, но всё же повторила:
– Скажите ему, что я часто смотрю в небо. Когда он уезжал, то сказал мне, чтобы я…
И умолкла, не решаясь продолжать.
– Чтобы ты смотрела в небо, когда думаешь о нём? – вдруг догадался Игорь.
– Да… – удивилась она.
«Ласоро. Что ещё он мог сказать? Только направить её взгляд туда, где находится сам».
Игорь задумчиво разглядывал девушку. «Может быть, нет ничего непреодолимого?..» В этот момент Эльвира, тихо сидевшая на диване, подняла голову:
– Раз на словах, значит, вы увидите его?
– Да, увижу.
– Хорошо. Передайте, пожалуйста, – и хотела встать.
Но Игорь уже знал, что нужно делать.
– Я буду здесь через неделю и принесу ответ, – он сказал это прямо, глядя ей в лицо. И по тому, как затрепетал её взгляд, понял, что прав. – Если не сможешь приехать, позвони.
– Я приеду, – быстро произнесла она.
– Вот и хорошо.
…В комнате стояла глубокая тишина, когда он проснулся. Но, непонятно как, тут же почувствовал присутствие другого человека. Встал – и ногой задел кресло. Она спала в нём, свернувшись клубком и закутавшись в покрывало. Он с интересом всмотрелся: нет, ничего не видно, кроме слабо белеющей руки и тёмных волос. В этом мире нет ни луны, ни призрачного света фонарей, – ничего, что помогло бы раскрыть её тайну. «Ладно, подождём. Придёт время…» Он взял её на руки и сонную переложил на кровать, накрыл одеялом. И, улыбаясь, уснул.
Ласоро тихо сидит один. Обводит рассеянным взглядом приёмную. Ещё полчаса назад она была полна посетителей, каждый – со своим докладом, но затем появился Игорь, отвёл его в сторону, произнёс несколько слов – и мир затрепетал. «Я часто смотрю в небо», – повторяет Ласоро, и ему кажется, что он слышит голос, который это сказал.
За дверью секретарь отбивается от министров: утро во дворце – самое напряжённое время, но если сейчас он упустит этот момент, потом его не вернуть. Потому что перед внутренним взором вдруг замелькали картины. Император замирает и пристально вглядывается в каждую из них. Это не просто картины, это сигналы – предупреждения, и они белеют в пространстве, как тёплые паруса кораблей. Проходит минута, другая, картины растворяются, уплывают туда, откуда пришли. Но Ласоро увидел и понял главное, и на душе становится очень спокойно. Теперь он твёрдо знает, что делать, в каком направлении идти, потому что картины даются не как развлечение, а как указание пути.
Ласоро встаёт, велит позвать управляющего и несколько минут обдумывает детали. А когда помощник приходит, чётко и ясно говорит:
– Приготовьте лучшую комнату: я жду особую гостью. Обратите внимание на вид с балкона, удобства, а также поставьте как можно больше ламп.
– Это молодая леди? – рискует спросить управляющий, и император, зная, что вопрос не праздный: по-разному встречают молодых и пожилых дам, – согласно качает головой.
– Значит, цветы и светлые ткани, – делает управляющий записи в дневнике. – Место за столом?
Ласоро слегка улыбается:
– Неподалеку от меня. С правой стороны.
Справа сажают особо почётных гостей. Кажется, управляющий догадался, о какого рода гостье идёт речь, а потому больше не задаёт вопросов, и император отпускает его.
Весь вечер Ласоро проводит у Игоря: им есть о чём поговорить, есть что вспомнить, и, хотя воспоминания окрашены нотой печали, они называют любимые имена, и врач рассказывает, как в своё время провёл Светлану.
– Как же она поверила? Ведь это – невероятно!
– Поверила. Потому что любила. Ей было всё равно, куда идти, главное – со мной.
– Ты думаешь, что Эльвира…
– Посмотрим. Для начала тебе нужно пересечь пространство и поговорить с ней.
– Два года не виделись, и вдруг я появляюсь неизвестно откуда…
– Неважно. Ты потом ей всё объяснишь.
Ласоро задумчив. Взгляд серьёзный и в то же время – мечтательный. А врач уже третий раз прислушивается к шагам в коридоре и надеется лишь, что она заметит полоску света из-под двери. Наконец, император встаёт. В этот момент – шорох у самого входа, и Игорь резко поворачивает голову.
– Ты кого-то ждёшь? – вдруг догадывается Ласоро.
В ответ – выразительный взгляд.
– Напрасно не сказал, я давно бы ушёл. И кто она?
Игорь щурится. И – ни слова!
– Хорошо, я пошёл, – смеётся император, а затем добавляет: – Что-то ещё я хотел спросить…
В его синих глазах веселье. «Как он похож на мать!» Игорь не зря вспоминает Юсан-Аминах: за столом сегодня она ни разу не посмотрела в его сторону. Обидел? Но чем? Они даже не говорят! А может быть, в этом всё дело: он, поглощенный своей незнакомкой, перестал её замечать?
Игорь задерживает взгляд на Ласоро. Тот уже не смеётся: понимает, что веселье в данный момент неуместно, прощается и быстро уходит. А врач сдвигает в сторону кресло, в котором сидел император, осматривает комнату: всё ли в порядке? Гасит лампы и ждёт…
Она пришла среди ночи, когда он, прождав час или два, крепко уснул. Положила маленький предмет в изголовье кровати и неслышно ушла…
Всё утро Игорь был не в духе: она так и не появилась в эту ночь. Он ждал, выглядывал в коридор, но – ни её лёгких шагов, ни нежного молчания. «Наигралась? – сердился. – Две-три ночи – и всё?» Без аппетита позавтракал и начал работать. По привычке смотрел в окно, ожидая детей, и вдруг увидел Десту. Слуга торопился и, едва опираясь на трость, почти бежал к больнице. Медбрат тут же пропустил его в кабинет.
– Что случилось? Ты мне мешаешь, – нелюбезно встретил его Игорь.
– Записка! – прошептал Деста. – Она лежала рядом с подушкой, а ты не заметил.
Весь мир изменился! «Она была, ну конечно же, она приходила и оставила записку! А я-то думал…»
Он едва дождался, пока Деста уйдёт, и торопливо развернул листок. В первый момент иероглифы показались сложными, но потом он начал узнавать сочетания. «Я не увижу тебя несколько дней, – писала она. – Императрица едет в летний дворец». «Я всё правильно понял? – он ещё раз прочёл последние слова. – Императрица едет в летний дворец». Так значит, она – приближённая Юсан-Аминах! Одна из её очаровательных фрейлин! Ну что же, несколько дней – не беда. А если Юсан-Аминах захочет остаться подольше? Ведь обычно она проводит там месяц, а то и два…
Игорь всматривался в знаки: прекрасный почерк, мягкая, аккуратная рука. Все палочки и чёрточки расставлены ровно, на своих местах. В этом чувствуется характер: как бы ни хотел, человек не сможет писать красиво, если в нём самом нет порядка. Полюбовался запиской, сложил и убрал.
…Юсан-Аминах уехала в полдень, а к вечеру врач заскучал. Зашёл в детскую – пусто: Сили забрала близнецов на какое-то представление для малышей. Ужин показался невкусным, а весёлая трескотня Десты утомляла. Он вышел на террасу и долго стоял один. «Ну что, – спросил сам себя, – влюбился?» И не знал, что ответить, потому что признаться себе, что увлечён, учитывая все обстоятельства, было трудно. Ни имени, ни голоса, ни лица… Но всё же – живая, нежная, страстная. И принадлежащая лишь ему. Потому что чувствовал, как обнимала: равнодушие так не умеет. «Она знает меня давно, – думал он, глядя на первые звёзды, – но пришла лишь сейчас. Что изменилось? Почему не пришла месяц назад, а лишь после разговора с Гастаном? Значит, всё-таки эрис? – и покачал головой: – Ничего не пойму!»
Неделя текла очень быстро, Игорь работал и не заметил, как время пришло. Ласоро явился к нему ближе к вечеру, получить последние наставления, и врач тут же увидел, что искусная рука парикмахера немало потрудилась над его причёской. Улыбнулся:
– Выглядишь неплохо. Русский не забыл?
Однако Ласоро был неулыбчив: он волновался. Немного покружил по комнате и задал вопрос, который Игорь и ожидал от него:
– А если ничего не получится?
– Тогда возвращайся, и проанализируем ошибки. Всегда есть возможность повторить.
– Если она испугается, такой возможности не будет.
– Эльвира не испугается, – он встал и усадил Ласоро. – Угомонись. Ты что-нибудь взял?
– Взял.
– Покажи.
– Вообще-то это для неё.
Врач улыбнулся:
– Ладно, храни свои тайны.
Но император уже достал маленький предмет и протянул на ладони. На Игоря глянул крохотный изумрудный глаз. Изящная заколка с вкраплениями драгоценных камней смело могла называться чудом ювелирного искусства.
– Ты сказал, у неё длинные волосы, – промолвил Ласоро, – и к глазам подойдёт.
– Неплохо! Красиво и ненавязчиво, – подержал на руке: – Надеюсь, пройдёт. Что ещё? Твоя одежда в шкафу, поищи, если захочешь переодеться.
– Не захочу, – юноша встал. – Ты мне когда-то сказал: «Будь собой, это самое лучшее».
Игорь слегка усмехнулся:
– Запомнил…
Ласоро ушёл. Врач долго ходил по комнате. «Пространство он пересечёт и Эльвиру, конечно же, очарует. А дальше? Будет ли у него достаточно сил, чтобы повести её за собой? И захотят ли они пропустить её? Или остановят, учитывая печальный опыт Светланы? А если девушка не поверит? Хватит ли у него мужества увидеть глаза, в которых написано: «ты – сумасшедший»?
Игорь вышел на балкон. Втянул в себя воздух, запах далёкого дыма, посмотрел на пруды: солнце садилось и освещало их нежнейшим светом, лучи делали гладь воды зеркальной, слепящей. Спокойно, красиво. И всё же чего-то не хватает. Улыбнулся: не «чего», а «кого». И не нужно притворяться, что ты не ждёшь, подобно юнцу, её возвращения…
Ласоро проснулся внезапно и сразу же сел. Темно, плотные шторы закрыты и едва пропускают серую тень начинающегося утра. Встал и, осторожно продвигаясь по комнате, нащупал на стене выключатель. Минуту прикрывал глаза рукой, привыкая к яркому свету, а затем, вспоминая, прошёлся по дому, по-хозяйски на кухне вскипятил воду, сделал чай. «Без слуг как-то проще», – подумал. Направился к полке с книгами и, удобно устроившись, начал читать.
Наконец, рассвело. Он вышел во двор, огляделся: полно сгнившей листвы. Снял свой благородный халат и, закатав рукава белоснежной рубашки, принялся сгребать листья. Когда взошло солнце, император, очень довольный, сидел на ступеньках и оглядывал плоды своего труда. Просторно и чисто! А главное – гораздо приятнее, чем если бы это сделал кто-то другой…
«Эльвира придёт не раньше девяти. Чем заполнить время?» Вернулся в дом, налил полную ванну горячей воды и долго нежился, окунаясь с головой в мыльную пену. Затем привел себя в порядок и феном высушил волосы. Маленькие флакончики духов трогать не стал, а слегка смочил лоб одеколоном Игоря. И – опять посмотрел на часы.
Наконец, раздались лёгкие шаги по двору и стук в окно:
– Дядя Игорь! Вы дома?
Он направился к двери, открыл и – замер на месте.
Почему он думал, что увидит ту Эли, которую оставил два года назад? Почему решил, что время не изменит её до неузнаваемости? Девушка, стоящая перед ним, не имела ничего общего с его Эльвирой: необычайно хорошенькая, тоненькая, в коротком платье и изящном пиджачке…
Увидев, что хозяин растерялся, гостья ласково улыбнулась:
– Доброе утро, Ласоро.
– Доброе утро! – и широко распахнул дверь.
Она вошла, огляделась:
– А где…
– Он не приехал.
– Так ты один?
– Уже не один. Не выпьешь ли чаю?
– Мне лучше кофе.
Ласоро развёл руками, засмеялся:
– Ну, тогда вари сама! Я так и не научился.
Немного стесняясь, она прошла в кухню и начала хозяйничать. Ласоро не сводил с неё взгляда: куда исчезла Эльвира? Мальчишка с нелепой причёской, грубые манеры, смелая речь… В той девушке, что была перед ним, всё поражало нежной прелестью, будто утёнок отрастил лебединые крылья.
– Когда ты приехал? – спросила она.
– Ночью, – он всматривался в её глаза, карие, с вкраплениями чудесных зеленоватых искр.
И тут же вспомнил о заколке.
– Подожди! Я кое-что привёз…
Она осторожно взяла подарок и прошла в зал. Стоя перед зеркалом, прикрепила к волосам, полюбовалась отражением. Мужчина с благородным и тонким лицом замер чуть позади, поодаль. «Он даже не понимает, каким стал красивым, – подумалось Эльвире. – Красивым и взрослым, будто прошло не два года, а десять лет».
– Спасибо, – тихо сказала она, – где ты это взял? Изумительная, старинная вещь…
Ласоро едва заметно усмехнулся. Вот уже несколько минут он вглядывался в Эльвиру, но не глазами влюблённого юноши, а пристальным взором правителя. И то, что он видел, поражало его. В новой Эльвире вдруг явственно выступила женщина, с тем невыразимым обольстительным притяжением, что воздействует на мужчину таинственным образом, привлекая и пленяя его. Воспитанный во дворце, среди изысканных вещей, в той обстановке, что сама по себе развивает хороший вкус, Ласоро всегда ценил женскую красоту, но в Эли увидел некую утончённость, которая появилась в последнее время и составляла главное очарование её нового облика. «Ты другая, совершенно другая, – думал он. – Разве я знал тебя такой?»
Они пили кофе, и Ласоро мужественно делал вид, что напиток ему нравится, пока Эльвира не заметила его стараний и не забрала чашку из рук:
– Не мучься, я сделаю тебе чай.
И с улыбкой заметила:
– Весь мир любит кофе, только не ты…
Минуты текли, первая неловкость прошла, и вот уже прежняя милая непринуждённость, словно старый друг, возвратившийся из дальнего путешествия, воцаряется между ними.
– Ты необычно одет, – указала Эльвира на его халат. – Странствовал по востоку?
– Странствовал, но восток остался далеко в стороне, – он сделал паузу. – Тебе не нравится тон? Или стиль?
Она кокетливо прикусила губку:
– В общем, неплохо. Изысканно и с достоинством, которого нет у простых джинсов.
– Так одевается мой народ, – объяснил Лас, – верхний халат – признак достатка и особого положения в обществе.
– Ты говоришь загадками. Твой народ, положение в обществе…
– Мне не всегда можно говорить открыто, как бы я ни хотел.
– Да, помню. Ты знаешь, я долго думала, куда ты уехал и почему не можешь мне написать.
– Эли! Действительно не мог. А если бы мог, то писал каждый день.
– Что изменилось сейчас?
– Ты стала старше. Да и я тоже.
Они помолчали.
– Расскажи, – попросила Эльвира. – Где был, что делал? Учился? Работал?
– Учился, – усмехнулся Ласоро, – каждую секунду своего времени. А уж работал с утра и до позднего вечера.
Она внимательно слушала, но Лас вдруг остановился.
– А что делала ты? Тебе удалось поступить в медицинский?
– Студентка! Уже два года! Бесконечные лекции, экзамены, сессии…
– Могу только позавидовать.
– Чему же тут завидовать? Ни минуты свободного времени!
– А вот это мне понятно…
– Лас, – вдруг сказала она, – а ведь мне пора, я и так задержалась.
Он немедленно встал:
– Я провожу тебя.
– Да, только переоденься! Твой стиль на наших улицах…
И переливчато засмеялась.
Она ждала на крыльце, пока он искал одежду и натягивал на себя непривычные, ставшие узкими джинсы. Схватил рубашку Игоря, – свои оказались измятыми до невозможности от долгого хранения на дне шкафа, – и вышел к ней.
И вот – опять этот мир, чистые улицы города, по-утреннему бойкое движение машин. Они идут рядом, очень близко, а перед тем, как расстаться, она говорит:
– Ты вообще надолго?
Несколько секунд он изучал её лицо:
– Надолго. Я буду ждать тебя по утрам. И ты всегда сможешь постучать и сказать: «Дядя Игорь!»
– И каждое утро буду опаздывать на лекции? – смеётся она.
– Не обязательно. Приходи пораньше, и мы вместе станем пить кофе.
– Это может войти в привычку!
Вместо ответа он берет её руку и целует так нежно, что девушка начинает трепетать, а в следующее мгновение тянется и прикасается губами к его щеке. В глазах – серьёзность.
«Так ты придёшь?» – хочет спросить он, но понимает, что это излишне: то тёплое, таинственное, что было между ними раньше, опять коснулось груди. Она уходит, и он долго стоит, провожая её взглядом…
Проснувшись на рассвете, Игорь не стал разлёживаться, а тут же поднялся и взял полотенце. В эти жаркие дни лета вода в прудах прогревается до самого дна, а потому купание особенно приятно. Один из водоёмов по приказу Ласоро обложили камнем, сделали мраморные ступени и превратили в прекрасный бассейн. Туда-то и направился врач.
Утро чудесное: свежее, чистое, дорожки парка прохладны, и он разувается и идёт босиком. Вокруг – ни души. Игорь улыбается: во всей этой суматохе – час покоя и тишины. У самого бассейна снимает одежду и делает первый заплыв.
Не проходит и нескольких минут, как вдалеке появляется гибкая фигура Ласоро: он тоже любит купаться по утрам, до того, как министры нагрянут со своими докладами. Кроме того, Игорь настоятельно рекомендовал императору занятия спортом: это помогает отлично расслабиться, возвращает свежесть уму, а тело делает стройным и сильным. Не выходя из воды, врач наблюдает за тем, как идёт Ласоро: он не только высок, но хорошо развит и по-мужски красив. Хочет поздороваться с ним, но император делает знак рукой и говорит:
– Не сейчас! Дай охладиться!
И одним прыжком ныряет в бассейн. Игорь смеётся: крепко досталось парню! Что же Эльвира сделала с ним? Наконец, тот показался и подплыл к другу.
– Это была не Эльвира! Вернее, не та Эльвира, которую я знал.
– Вот как? И ты испугался?
– Не испугался, – смутился.
– Ну-ка, идём…
Они вышли на берег, Ласоро завернулся в широкое полотенце и сел.
– Она изменилась и внешне, и внутренне. Была мальчишкой, и всё казалось понятно. А сейчас я увидел принцессу!
Игорь улыбнулся:
– Отлично, ты стал императором, а она – принцессой!
– Умной принцессой!
– Но и ты не глупец!
– Я растерялся и, конечно же, не смог с ней поговорить. Всё надо начинать сначала.
– Начни.
Лас повернул голову. В глазах играла улыбка:
– Уже начал.
– Тогда сделаем так. Пусть пространство станет твоим домом. Переходи его свободно, делай это каждый раз, когда сможешь. Встречайся с ней, гуляйте, говорите. А когда увидишь, что она готова понять, – расскажи.
Ласоро внимательно слушал.
– Но помни: чем раньше, тем лучше. Иначе она спросит: «зачем ты скрывал от меня?»
Они долго сидели вдвоем. Со стороны дворца доносились разные звуки, потянуло чем-то вкусным; слуга, искавший Ласоро, показался вдали и остановился на расстоянии, почтительно дожидаясь своего господина.
– Вот так становиться императором: всё свободное время – это пара минут по утрам.
Ласоро засмеялся на замечание друга и, подхватив полотенце, встал.
– Я останусь, немного поплаваю, – сказал врач. – Могу себе позволить: я не император!
Освежённый купанием, Игорь шёл по дворцу, улыбаясь чему-то в себе, когда почувствовал взгляд: тёплый и нежный. Он поднял голову. Юсан-Аминах, в светлом утреннем платье, стояла неподалёку и смотрела на него.
– Вы вернулись! – обрадовался он и, не скрывая восхищения, подошёл ближе.
– Я вернулась и привезла всю свою свиту!
«Что ты хочешь сказать? Ах ты, лукавая женщина, ты всё знаешь и поэтому не смотришь в мою сторону за обедом!»
– И этому я очень рад, – сказал он, нарочно делая ударение на «этому». – Как вы отдохнули?
– Не отдохнула: там не намного легче, такая же духота. Лишь по ночам свежее…
– Дети скучали без вас.
Она промолчала. «А вы?» – говорил её взгляд.
«Ну нет, ни за что не скажу, что тебя мне тоже не хватало», – он улыбнулся, спросил:
– Вы приехали ночью?
– Да. Ехать днём по пустыне невозможно!
– Это так.
– Ну, а как вы провели это время?
– Работал, общался с Ласоро.
– А иногда купались по утрам…
Она протянула руку и потрогала его не вполне просохшие волосы. Жест был смелым и нежным. Казалось, она сама испугалась и сделала шаг назад. Но Игорь, едва ли поняв, как это случилось, вдруг склонился и страстно прижался к её губам. Поцелуй оказался коротким и сильным. Она растерялась, секунду не знала, что сказать…
– Ты… Вы…
Повернулась и убежала.
Он прижался к стене. «Что это со мной? Как будто бросило к ней. Так бесконтрольно…» Её шаги удалялись. «Пойти извиниться? Нет. Ещё хуже… Ах ты, двоеженец. Влюблён здесь и, кажется, влюблён там…»
Ночью, едва дождавшись свою незнакомку, принялся целовать так страстно, что та не успевала отвечать. «Что с тобой?» – безмолвно спросила. «Сам не знаю. Сошёл с ума». А потом, лёжа рядом, сказал:
– Хватит тайн.
Она молчала.
– Я не смогу так – постоянно. Я – живой человек. И ты нужна мне живая, а не молчащая, как…
Она потянулась, чтобы встать. Он отпустил её руку.
– По крайней мере, напиши, если не можешь сказать…
Дверь беззвучно закрылась. Он застонал…
А рано утром нашёл записку. Вернее – письмо, которое от волнения долго не мог прочитать. «Нет, так не пойдёт. Я должен понять каждое слово». И, умывшись, направился к Ласоро.
Император уже не спал. Надел халат и взял письмо. В первое мгновение взгляд его изменился, но он не подал и виду, лишь коротко и быстро посмотрел на врача.
– Эта женщина пишет, что любит тебя давно и безгранично.
Игорь внимательно слушал.
– Но есть обстоятельства, которые мешают ей открыться… Открыться? Между вами какая-то тайна?
– Читай, читай.
– Просит тебя не отталкивать её. Далее следуют несколько очень интимных фраз…
– Это можешь пропустить.
– И в заключение обещает, что это не продлится долго.
Ласоро отдал письмо и внимательно посмотрел на друга. «Не хочешь ли ты мне что-то объяснить?» – говорил его взгляд. Игорь понял.
– Не сейчас, Ласоро. Мне и самому тут далеко не всё понятно.
– Что же непонятного, если она тебя любит? Впрочем, – он тут же осёкся, – у меня почти нет опыта в этой области.
– А мне и опыт не может помочь…
Игорь шёл обратно. «Гастан и Ронель, влюблённый Ласоро, а теперь вот – я, и неизвестно, чем это кончится. Она может испугаться и больше никогда не прийти…»
За обедом, почти не поднимая глаз, он быстро закончил своё блюдо и хотел встать, но слуга, почтительно склонившись над ним, прошептал:
– Погодите, господин, император ещё за столом.
– Извинитесь перед ним, меня ждут больные.
И, стараясь не привлекать внимания, вышел из зала. Он не прошёл и половины коридора, как голос Ласоро позвал его:
– Игорь!
– Да?
– Нам нужно поговорить…
Отошли в сторону.
– Что происходит между тобой и моей мамой? – спокойно, без предисловий спросил Ласоро.
– Всё было в порядке. До вчерашнего дня.
– И что же случилось?
– Тебе сказать напрямую?
– Если можешь.
– Я её поцеловал.
Лас улыбнулся:
– А она?
– Убежала.
– И что это было?
– Сам не пойму.
– Она тебе нравится?
– Давно.
– Давно и безгранично?
– Просто давно.
– Так сделай предложение.
– Кому? Императрице?! Ты с ума сошёл!
– Ты сам учил меня не делать различий.
– Учил. А сейчас вот – не могу.
– Может быть, мне поговорить с ней?
– Ласоро! Остановись. Дай, я сам во всём разберусь. И потом, почему ты думаешь, что она не откажет? Ведь я – всего лишь врач!
Император молчал. Он вспомнил письмо и почерк. С детства знакомый ему почерк…
– Ты помогаешь нам, – сказал негромко, – и не даешь помочь себе самому.
…Он ждал три ночи, а потом, понимая, что она не придёт, закрыл дверь на ключ и перешёл пространство.
Бродил по улицам, по знакомым паркам, дышал воздухом своей планеты и понемногу успокаивался. «Я сам виноват, нужно было настоять на полной открытости в первую же ночь. Нелепые тайны… Может быть, забрать детей и переселиться обратно? Устроиться на работу, начать оперировать. Это – их мир по праву. А так же – мой. Дом больше не вселяет в меня ужас, можно жить и здесь…»
А потом, вдруг поняв причину, усмехнулся: «Я бегу: от неё, от того, что она не вернётся; бегу от боли, которую это мне причиняет, и от невозможности что-то изменить».
Возвращался спокойно, решив, что ни бежать, ни прятаться больше не станет. А станет просто жить…
– Уже всё свершилось.
– Да. Но врач пока не знает того.
– Я мог бы вмешаться…
– Не нужно, не торопите события. Пусть всё случится в свое время.
– Как красиво предначертанное изменило свой лик! Смерть отступила, а на её место пришла жизнь.
– В его судьбе ещё не раз смерть переплетётся с жизнью…
– Я буду рядом.
– Как всегда: оберегать, защищать. В пространстве много миров, и врач не остановится на этом, крылья понесут его дальше. Но дом, истинный дом его – здесь, и врач это знает…
В конце лета выдалась особенно жаркая неделя. Дворец задыхался: настежь распахнутые окна, влажные занавеси, и всё равно духота.
Зайдя утром в детскую, Игорь увидел, что, несмотря на привычный час, Юсан-Аминах здесь не было.
– Ей нездоровится, – объяснила Сили.
– Что-то серьезное?
– Сказала, что плохо спала.
«Позже зайду», – решил он и принялся играть с детьми.
После завтрака направился к ней. Она лежала в постели и была необычно бледна.
– Сильвена сказала, что вам нездоровится. Что случилось?
– Она ошибается, я в полном порядке.
– И от этого в постели?
Юсан-Аминах отвернулась.
– Хорошо, – не стал настаивать Игорь, – если позволите, я зайду через час.
Он хотел выйти, но в эту минуту у неё началась рвота. Подбежала служанка. Юсан-Аминах стеснялась и знаком просила Игоря уйти, но тот и не подумал, а спокойно помог ей. Девушка убрала комнату и со страхом посмотрела на врача.
– Это первый раз? – спросил он.
Служанка молчала.
– Оставьте её. Нет, не первый, – проговорила Юсан-Аминах.
– И вы утверждаете, что в полном порядке? Позвольте мне вас осмотреть.
Она опять отвернулась. Молчит. Он садится на край кровати. И вдруг, в наступившей тишине, догадывается, почему ей так тяжело говорить о причине своего нездоровья.
– Юсан-Аминах, – спрашивает негромко, – вы беременны?
Она сжимается вся и – ни слова! «Значит, ты тоже влюблена, моя королева. Хотелось бы знать, в кого…»
– Вы сообщили отцу ребёнка?
Ни звука…
«Ну что же, я здесь всего лишь врач…»
– Мне нужно уйти, – говорит он, – я принесу вам лекарства, они облегчат тошноту.
И делает движение, чтобы встать, но её рука скользит по одеялу и крепко сжимает его ладонь:
– Не уходи! – и еле слышно: – Ты – отец.
Минуту или две Игорь сидел в полном, глубоком молчании. События последних недель вдруг выстроились перед ним в чёткую линию: таинственная эрис, её нежелание говорить, тайна, которой она себя окружила. А он! Мог бы и догадаться! Ведь это та женщина, которую он столько лет знал, обнимал не раз, даже спал рядом с ней! «Так вот, почему мне казалось, будто влюблён в обеих: умом воспринимал их как разных, а сердцем чувствовал, что то была одна…»
Неожиданно поняв, что его молчание может быть истолковано неправильно, он приподнял её с подушки и привлёк к себе:
– Почему же ты не сказала?
