Читать книгу: «Вечники. Книга воздуха», страница 6

Глава 9. Медальон и платье

Но все оказалось напрасным: Ричард был не из тех, кого легко сбить с мысли. Вежливо переждал пару минут Лидиного вдохновенного трепа и сказал:

– Я ведь могу быть вам полезен. Не понимаю, почему Лазарю не нравится мой план.

– Какой такой план? – насторожилась Весна.

– Нужно бросить все силы на то, чтобы вычислить и убить Диббука. Тогда я стану вассалом того, кто его прикончит – тебя или Лазаря. Ты или он просто командируете меня к своим друзьям – полувечник по приказу может даже в другие времена переходить, точно знаю. Я доставлю вам на блюдечке все сведения, которыми они хотят с вами поделиться. Это легче, чем тратить время на аукционы и древние рукописи.

Лида едва удержалась, чтобы не расхохотаться – на нервной почве, само собой, реальных поводов для веселья было маловато.

– Отличный план, Рик. Даже не буду касаться мелочей, типа того, что мы с Лазарем не убийцы. Но как убить-то? Мы понятия не имеем, где он и как выглядит. И у него таланты, на минуточку. Много.

– А сделать его человеком ты разве не можешь?

– Нет, конечно. Для этого я должна хотя бы представлять, как он выглядит. Но Диббук этого не допустит, потому что осторожен и чужих тел для использования у него навалом.

– Так вот и нужно бросить все силы на то, чтобы увидеть его в подлинном виде, – усилил напор Ричард. – Придумать какую-то хитрость, поставить условие. Если думать над проблемой постоянно, решение найдется! Охрана тюрьмы думает о чем угодно, а заключенный только о побеге – и сбегает хоть откуда. Так почему же вы с Лазарем только отшучиваетесь?!

Лида покосилась на Рика с некоторой тревогой: что-то он не в меру разгорячился. На смуглых щеках пылает багровый как предзакатное солнце румянец. А вдруг впадет в буйство, бросится на нее и причинит себе вред? Следовало поскорее отвлечь парня.

– Ладно, а что насчет пленников? – спросила подчеркнуто спокойным голосом. – Тех самых, среди которых твоя Ингрид? И только Диббук знает, где они заперты. Сложно вообразить более страшную участь, чем находиться скованным, но в полном сознании из века в век…

Даже у самой к концу фразы глаза повлажнели. А вот Ричард не был впечатлен, едва дождался, когда она замолчит.

– Аналогичное решение: кто-то из вас посылает меня к Ингрид, и я нахожу ее, где бы она ни была. Получаю нужные координаты, вы освобождаете пленников.

– Легко же у тебя все получается, – буркнула себе под нос Лида. Она была рада, что впереди в перспективе пыльной дороги уже был виден забор родного дома: Ричард начинал действовать ей на нервы.

– Потому я и передумал становится обычным человеком, когда учел все плюсы и минусы.

«Хотя бы не требуешь тебя немедленно прикончить – большущий плюс».

– Подумай сама, какие варианты? Вам не перехитрить Диббука. Ну, выйдите вы на своих друзей – чем они помогут? Разве что использовали Книгу веками в хвост и гриву и овладели всеми ее талантами.

– Ты что, они бы никогда! Марат и Анна не такие! – так и взвилась Весна.

– Вообще класс! Вы найдете способ связаться с ними, даже встретиться, по вашим следам придет Диббук, убьет нынешнего хозяина Книги и подчинит себе весь мир!

Коленки противно ослабли, в висках словно застучали друг о дружку кусочки льда. Перед глазами мириады черных мушек. Вдруг правдивость этих слов предстала перед Лидой в своей ужасной и убийственной полноте. Почему же Лазарь делает вид, что нет никакой проблемы? Будто бы достаточно связаться с ребятами, придумать совместный план – и все дела? Почему она так легко в этом его поддерживает? Тогда как на самом деле им нужно сделать все возможное, чтобы эта встреча никогда не произошла. Даже если придется погибнуть… а сперва стать свидетелями мучений всех, кто ей дорог. Иначе счет жертв пойдет на сотни, если не на тысячи.

Больше не замечая Ричарда – кажется, парень и сам понял, что перегнул палку, затих и отстал метрах в десяти от дома – она нырнула в калитку, прислонилась спиной к железным прутьям забора и расплакалась.

До вечера Лида не выходила из комнаты. Ее словно парализовало ужасом, каждая мышца натянулась как железная струна, так что удавалось лежать только на спине, вытянувшись. И тяжело по-собачьи дышать, чтобы не разрыдаться в голос. Мысли были об одном: кого из близких удастся спрятать до того, как Диббук смекнет, что она не собирается добывать для него Книгу.

Ближе к обеду зашла Вера, принесла свой ноутбук и стопку журналов. Ей не терпелось обсудить платье свидетельницы и подружки невесты на грядущей свадьбе. Упоминание об этом обдало Весну новой волной ужаса: взбешенный Диббук наверняка начнет с Милы и Лешки. Пришлось сделать вид, что ей нездоровится. Мать разволновалась, тут же рука ее потянулась к карману халата – вызванивать мужа, по совместительству доктора.

– Мам, не переживай, – просипела девушка, когда выдавить кашель не удалось. – Это я наверняка перенервничала из-за сессии, теперь отходняк. У меня и зимой так было.

Неизвестно, успокоилась ли Вера, но ушла, чтобы скоро появиться с чашкой чая и малиновым вареньем в вазочке. На дочь она поглядывала сочувственно.

«А вдруг мама решила, что это из-за Алексея, я типа ревную его… да какая разница, что она решила».

Все последующие приемы пищи тоже проходили в комнате, а поскольку не получалось проглотить ни крошки, большая часть еды была варварски вылита на газон или переброшена на соседний участок, где ее с благодарностью принял тамошний сторожевой пес. Вернувшийся ближе к ночи доктор Ворк диагноз подтвердил: переутомление, стресс, в целом ничего серьезного.

Далеко за полночь удалось провалиться в сонный морок, полный кошмаров. А утром Лиду разбудил рокочущий голос Лазаря на первом этаже. Стремительно вскочив на ноги, она сполоснула рот питьевой водой, причесала волосы и привела в порядок постель, на которой, похоже, всю ночь вела с кем-то отчаянный бой. Снова легла и накрылась по горло одеялом.

Такие знакомые мягкие шаги по лестнице, стук в дверь еле слышный, на случай если она еще спит.

– Входи, Лазарь! – хриплым со сна голосом отозвалась Лида. Не имело смысла откладывать тяжелый разговор.

Профессор вошел на цыпочках, наверняка чтобы не травмировать еще больше ее расшатанные нервы – мама, ясное дело, озвучила диагноз. Спросил голосом таким ласковым, что она едва не взвыла:

– Как ты, Лидуся? Говорят, приболела?

Не зная, что отвечать, она покачала головой. На страшный разговор еще нужно было настроиться.

– Норм. А ты как слетал в Лондон, удачно?

Рыжий гигант расплылся в улыбке и немедленно устроился на стуле, чтобы ненароком не снести головой потолочную балку.

– Естественно. Действовать пришлось в темпе, брать нахрапом, а потом еще отбиваться от настырных журналистов – они непременно желали знать, кто я и почему готов выложить за некоторые лоты столь внушительную сумму.

– Отбился?

– Конечно, причем сделал все возможное, чтобы никто при этом не пострадал.

– Что за лоты? – вопросы давались с трудом, застревали в горле. Нужно было говорить о другом, но мужество куда-то испарилось. – Они у тебя дома сейчас?

– Кое-что при себе, остальное дома, под охраной Ричарда. Слушай, а это не он чем-то вчера тебя расстроил? – проявил проницательность профессор и тут же посерьезнел. – Вера доложила, что вы гуляли вдвоем, а с прогулки ты вернулась какой-то смурной.

– Нет, что ты, Ричард не при чем, – не захотела подставлять полувечника Лида, у него положение и так не сахар.

– А то смотри, он парнишка отличный, но бывает резковат, да и идеи его светлую голову подчас озаряют… неожиданные. Он твердо решил, что мы должны убить Диббука, вот только не колется, как это сделать. Говорил с тобой об этом?

– Говорил, но я сказала, что это все бред. Так покажешь, что там у тебя?

Лазарь снова улыбнулся, потом медленно, словно оттягивая приятный момент, запустил пальцы в карман джинсов. Достал нечто небольшое, что немедленно засияло у него на ладони в луче глядящего в комнату солнца, разноцветные крошечные зайчики весело запрыгали по стенам, как камешки в калейдоскопе. Протянул Лиде, она в обе руки бережно приняла теплую тяжесть вещицы.

Это оказался старинный медальон с гладкими боками и с крохотной задвижкой сбоку. Крышку поверх зеленой эмали густо усеяли крохотные опалы, рубины, изумруды и бриллианты. Камни побольше образовывали крест, другие составляли обвивающие его грани цветы и растения.

– Можно открыть? – благоговейно спросила Весна, сразу ощутив чарующую власть старинного артефакта.

– Ну конечно!

Она ногтем отодвинула задвижку и распахнула створки. С каждой стороны находилось по акварельной миниатюре на пергаменте. Лида первым делом жадно впилась взглядом в женское, точнее, девичье, очень юное лицо. На девушке было платье цвета слоновой кости с квадратным вырезом, белизну кожи оттеняли черные локоны, волосы были расчесаны на прямой пробор и уложены густыми полушариями, немного прикрывая уши. Девушка смотрела весело и открыто, розовые губы сложены бантиком.

– Это Анна, да? – прошептала Весна. – Она не слишком похожа на портрет «Неизвестной», ну, то есть, на свой портрет. И на фотки, что ты мне показывал – тоже.

– Во все века свои традиции и стили, – пояснил Лазарь. – Но Анну я бы узнал всегда.

Голос его прозвучал глухо, и Лида вздрогнула от очередного укола ревности, поспешила перевести глаза на юношу. Тут было проще – Марата Вельшина она видела на фотографиях в смартфоне Санина и легко узнала его в строгом и надменном молодом человеке с необыкновенно пышными темными кудрями, в художественном беспорядке раскиданными по плечам. Необычной была его одежда: белая мантия с зеленым крестом. Лида долго и тревожно вглядывалась в лица своих утраченных друзей. Друзей, ради которых она еще вчера решилась пожертвовать собой и близкими. Но сейчас вдруг тревога немного улеглась: ей показалось, что эти ребята наверняка знают, что делать.

– Что нам дает этот медальон? – спросила после того, как хорошенько покрутила его в руках и не обнаружила никаких надписей. – Откуда ты вообще о нем узнал?

– Проглядывал все данные об аукционах, – отчитался профессор Гольдман. – Особенно следил за теми вещицами, которые никогда прежде нигде не светились, и вдруг словно бы вынырнули из небытия. Вот этот медальон был создан в семнадцатом веке, и с тех пор находился в частных руках, догадываешься, чьих? И вдруг его выставили на продажу. Естественно, я поспешил приобрести его.

– Но как догадался, что именно он тебе нужен, по портретам?

– На сайте портретов не было, только описания лота, вокруг которого тщательно нагнетался флер тайны. Однако было указано, что медальон содержит портреты супругов де Корбо, созданные в день их бракосочетания. Корбо – по-французски «ворон», и таким было прозвище Марата, – уточнил он для Лиды. – Кроме того, было указано, что юноша облачен в плащ рыцаря-лазарита, представителя древнего ордена, который некогда создал твой покорный слуга. – И привстал, чтобы изобразить шутливый полупоклон.

– Ого! – восхитилась Лида. – Но ты уже понял, какую инфу можно извлечь из медальона?

Лазарь помотал головой, без всякого сожаления, впрочем.

– Нет, но не случайно же медальон проявился, верно? Тут есть с чем работать. Покручу так и сяк, что-нибудь да сложится. Хотя, конечно, я бы в любом случае его приобрел. А кое-что уже прояснилось.

– Что? – подпрыгнула на пятой точке Весна.

– Ну, теперь мы точно знаем, в какое время отправились Анна и Марат. Шестидесятые годы семнадцатого века, прическа называется «Мария Манчини» в честь одной из фавориток Людовика Четырнадцатого. Намек на свадьбу указывает, что это начальная точка путешествия. Я немного удивлен, думал, Анна выберет время более позднее, – помнится, Людовик сильно досаждал ей дурным запахом изо рта.

– Не обязательно же им с Маратом было жить при дворце.

Лазарь весело хохотнул.

– Ну что ты, Лидуся. Если Анна не идет во дворец, то дворец сам приходит к Анне. В первый раз она прибыла во Францию во времена Людовика Тринадцатого и поселилась в пригороде Парижа, между Сен-Жерменом и Медоном, стараясь не привлекать к себе особого внимания. И как ты думаешь, что произошло?

– Не думаю, а точно знаю, профессор, – ответно ухмыльнулась Лида. – Там на месте своего охотничьего домика Людовик начал возводить Версальский дворец.

– Молодец, – одобрил друг и наставник. – Анна скоро оказалась в нем фрейлиной. И туда она почему-то вернулась, хотя по законам шаговой реальности ей было бы удобнее находиться в любой другой точке мира.

– Ой, а она же могла встретить там себя! – запоздало поразилась Весна.

– Не могла, Лидуся. Но, немного изменив внешность, имела шанс все так же находиться в окружении короля-солнце. А вот зачем ей это было надо – нам и предстоит разгадать.

– Тебе предстоит, – буркнула Лида. Она уже чувствовала возвращение своей тревоги.

Профессор Гольдман бережно взял из ее рук реликвию, снова спрятал в карман.

– А теперь не хочешь ли наведаться ко мне в гости и оценить еще одну покупку? Которая, вероятно, тебя впечатлит даже больше медальона. Была представлена на аукционе в последний момент, хорошо, я слегка задержался – кое-кто мне шепнул, что от одного лица поступило несколько вещиц.

Лида вдруг поняла, что просто не в состоянии сейчас перекладывать на друга свои тревоги. Лазарь одним своим присутствием разогнал мучительный страх и сомнения, мир снова обрел свои краски, а она сама – к несчастью или к счастью – уверенность в том, что все еще может быть хорошо.

– Подожди меня внизу, я сейчас переоденусь.

В приоткрытое окно сочился жар, словно из распахнутой духовки, и это с раннего утра! Она натянула свой самый легкий и любимый – не часто погода позволяла его носить – ситцевый сарафан с россыпью незабудок на белом фоне и голубой лентой высоко завязала волосы. Внизу, конечно, ее перехватила мать, сообщила, что Лазарь уже сидит за столом, и Лиде туда прямая дорога. Так что визит пришлось отложить еще на четверть часа. Все это время коварный профессор старательно и с удовольствием раздувал в ней интерес к своей покупке, так что Весна от волнения и спешки едва не давилась сырниками.

Но вот наконец они в доме Лазаря. Ричарда нигде не было видно, и девушка не стала о нем даже спрашивать – вдруг потянутся по цепочке все дурные и панические мысли. В гостиной Лазарь сперва зажег свет, а затем еще распахнул на полную занавески. После сдернул простыню, зачем-то закрывающую угол комнаты – и Лида ахнула от восторга.

Там висел подвенечный наряд. На двух вешалках было две вещи, но женская интуиция моментально связала их в один комплект и угадала предназначение. На переднем плане совсем простое на вид маленькое платье без рукавов, прямого кроя, с прямоугольным вырезом. Необычным был только материал, походящий на паутинку, невесомый даже на вид, но не прозрачный, кипенно-белый. Позади плащ из старинных кружев цвета шампанского, с просторным капюшоном и присборенными боярскими рукавами. Сильно приталенный, с жемчужинами вместо пуговиц от горла до талии, он был расшит мелким жемчугом и бриллиантами по рукавам и подолу.

– Хочешь примерить? – это Лазарь заметил, что девушка смотрит на наряд жадными глазами. – Так действуй!

Получив разрешение, Лида тут же схватила плащ и накинула на плечи. Он оказался не слишком длинным, едва прикрывал ей колени. И он был прекрасен.

– Это Анна шила? – спросила и откашлялась – так пересохло во рту.

– Наверняка. Узнаю ее руку, да и лот выставлялся от того же владельца, что и медальон. Вещь не старинная, лет сто ему примерно. Информации не несет, я уже изучил. Но красиво. Отныне поступает в твое полное распоряжение. Вдруг пригодится?

И друг весело ей подмигнул. А у Лиды вдруг перехватило дыхание, слова застряли в глотке, пришлось стукнуть себя кулаком в грудь, чтобы проорать:

– Лазарь! Я поняла! Они все знают, они ближе, чем мы думаем! Это знак, знак!

Профессор взирал на нее озабоченным взором, пришлось приложить усилие, чтобы взять себя в руки и сформулировать главное:

– Сразу после последнего экзамена ко мне приходила Милка, сказала, что скоро выходит замуж! За Лешу, понятное дело. Мы все подробно с ней обсудили, только она просила пока помалкивать. Она тебя стесняется, представляешь! Ну я и молчала. А через несколько дней ты едешь на аукцион за медальоном, и там вдруг появляется подвенечное платье! Так вот, это знак, что Анна и Марат в курсе наших дел, потому что таких совпадений просто не бывает!

От переизбытка чувств Лида даже прокрутила пируэт на паркете, но запуталась в собственных ногах и врезалась головой в плечо друга. Лазарь бережно придержал ее за талию, привлек к себе. Кровь бросилась в лицо с такой силой, что заныли щеки, а голос моментально охрип, пришлось откашляться, чтобы продолжить говорить:

– Посмотри, это платье на меня бы даже не налезло, да и плащ коротковат. А на Милу – в самый раз. Ты говорил, что Анна примерно моего роста, верно? Платье она могла сшить для своей дочери, для подруги или просто так. А передала на аукцион, чтобы мы поняли: они близко, они про нас знают. Может и медальон был только приманкой, чтобы ты купил этот наряд.

Выдохнув, она спешно освободилась от винтажного наряда и с чувством выполненного долга рухнула в просторное старое кресло. Кресло отреагировало на такую вольность недовольным кряхтением. Лазарь что-то напряженно обдумывал, смотрел то на наряд, то на девушку – и она вдруг поняла, что снова начинает краснеть. Помахала на себя ладошкой, давая понять, что во всем виновата жара.

– Удивительные вещи ты говоришь, Лидуся, – сказал профессор Гольдман. – В самом деле, есть над чем порассуждать. Хотя это очень странно…

– От ребят всего можно ждать!

– Конечно. Но вы с Милой наверняка обсуждали все в твоей комнате, верно?

– Ага, только Милка еще и маме моей все выложила! Внизу, в гостиной.

– Хорошо. Но все же это подразумевает, что кто-то невидимый присутствовал при разговоре в вашем доме. Разве что Анне удалось приручить какого-нибудь призрака, и он счастлив быть у нее на посылках.

– А призраки существуют? – озадачилась Лида. И даже привстала с кресла.

Лазарь с мягкой улыбкой помотал головой.

– А тогда какие варианты? Я ведь что-то чувствовала…

Рыжий гигант вроде как погрустнел, улыбка сбежала с его губ. Заговорил негромко:

– Знаешь, в прежние времена я, Анна, другие вечники в большинстве своем – мы свыклись с нашим положением, воспринимали его как данность. Нам казалось, что ничего более удивительного произойти с нами не может, лимит исчерпан. Тех, кто верил во многочисленные легенды нашего сообщества, мы воспринимали как сбрендивших от количества прожитых лет болтунов и избегали общения с ними. И вдруг оказалось, что в самом деле существует Лунный гримуар с его невероятными талантами, существуют Наследники, о коих мы даже не слышали. Жутковатые сказки стали реальностью. Уверен, что на этот раз Анна все четыре столетия была настороже, прислушивалась ко всему, что связано с нашим миром. И могла накопать много интересного. Правда, я пока не понимаю, как это может помочь ей заглядывать в другую реальность, что по уверению Валерия совершенно невозможно.

Он надолго замолчал, отвернулся к окну, ушел в свои мысли. Весна стояла рядом, делала вид, что разглядывает платье, теребила кружево, а на самом деле все косилась на четкий профиль друга, на плотно сомкнутую линию губ. В этот миг она думала вовсе не о пропавших друзьях, даже не о Диббуке, и готова была простоять так в сладком оцепенении еще долго. Но тут профессор встрепенулся и сказал:

– Что ж, Лидуся, давай провожу тебя домой. А сам займусь медальоном.

И покосился нетерпеливо на стопку книг на рабочем столе, или на «столе вечника», как девушка про себя его звала. Она подошла, рассмотрела: все книги были на английском или французском языках, свеженькие, только из магазина, вкусно пахнущие. Судя по названиям, все касались эпохи «короля-солнце» и золотого века Франции.

– А это зачем? – Уходить ей не хотелось. – Ты про ту эпоху и так все знаешь, ты в ней жил.

– Я знал про нее если не все, то очень многое. Пока там не побывала во второй раз Анна, – уточнил Лазарь, улыбкой маскируя нетерпение. – Нет, бабочку она там не растоптала и глобально ничего не изменила. Но какие-то следы могли остаться, особенно если этого захотела сама Анна. Потому я приобретаю сейчас новые книги либо дополненные переиздания: если в них вдруг промелькнет нечто новое, всплывет новый факт или домысел – это может стать прорывом.

– Ладно, – вздохнула девушка, всей кожей ощутив его азарт. – Пойду, не буду лишать тебя удовольствия покопаться во всем этом.

– Я провожу. – Напомнил Лазарь. – Лидуся, еще раз напоминаю – предельная осторожность во всем и всегда. И никаких прогулок в одиночестве.