Читать книгу: «Алиа. Расстояние длиною в столетия», страница 2

12 апреля 2575 года.
Свой собственный сосед

Я не сплю в эту ночь.

Впрочем, ничего нового. Я не сплю в эту ночь с самой первой моей вылазки с Элой на плато весенних цветов. На былое плато… Мое осознание по сей день раздвоено. Я наблюдаю себя, как соседа в собственном доме. Знаю его историю, хронику жизни, произошедшее с ним, а точнее с его спутницей. Я в курсе его потери, его боли, его ярости пред необратимым. Терпеливо выслушиваю постоянно всплывающие одни и те же упреки: «Как я мог прервать контакт с Управляющей, оставшись без возможности ее предупреждения и вмешательства!» И одни и те же бесконечные вопросы: «Почему Эла прервала контакт с ее Управляющей? Почему Эла не отреагировала на предупреждение, получив его?»

Я наблюдаю за ним, как бы сохраняя дистанцию и сочувствуя, но внутри меня безэмоциональная пустота. Эта двойственность – эффект гармонизации, своеобразная контролируемая эмоциональная кома. По прошествии времени раздвоенность постепенно сокращается, я больше чувствую себя как раньше и больше чувствую душераздирающее отчаяние, агрессивное несогласие, душевную боль… Да, теперь я знаю, что стоит за этим в старинных романах расхожим понятием «душевная боль»…

Временной отрезок, в котором сближаюсь с собственным «соседским» я, очень короток. Заботливая Управляющая, считав изменение состояния и его качество, сразу запускает новую гармонизацию. Я уже думал запретить ей вмешательство и прожить, и прочувствовать то, что будет со мной в отсутствие седирующего эффекта. Но как только раздвоение отпускает свой контроль, мне не хватает мужества на продолжение подобной пытки…

Мой «соседский» рассудок ясен. Он занят размышлениями о том, почему наше общество в веках эволюционного развития стало таким, каким оно стало. Общество высокоэтичных, уравновешенных, обособленных индивидуумов. Мне казалось, что безграничное уважение и высокий приоритет эмоциональной и территориальной дистанции между людьми, нарушить или сократить которую принимают решение лишь немногие, ведет начало из времен от человека к человеку переносимых инфекций. И несмотря на то, что вероятность подобной опасности практически равна нулю, сформировавшийся в веках уклад сохранился.

Но это не так. Точнее, это еще не всё…

Полагаю, многое идет из тех времен, когда люди поняли, что в их силах жить очень долго, и возвели долгожительство в культ и высшую ценность после самой Жизни. И тогда под естественную селекцию попали неблагоприятные факторы, образы мышления и действий, которые негативно влияли на качество, а с тем самым и продолжительность жизни человеческой биологической оболочки. Возможно, в погоне за все лучшими результатами когда-то попали в немилость и привязанности между индивидуумами. Мне был подарен великолепный и редкий опыт того, как близкое присутствие другого человека в жизни может бесконечно радовать и обогащать. И в то же время с потерей близкого в один миг нещадно разрушать… Отсюда вытекает мой вопрос. И лишь я сам могу дать на него ответ.

Если повернуть все пару десятилетий вспять. Хотел бы я отказаться от радостной гаммы эмоций, переживаний, которые подарила мне Эла ради моей сегодняшней уравновешенности, привычной невозмутимости и размеренности моей, предположительно, многостолетней жизни? Хотел бы отказаться от пережитого вместе с нею, чтобы не подвергать негативным влияниям продолжительность моего существования в этом теле?

Ответ ясен как солнечный день. Нет. Каждая минута, каждый мой взгляд на нежное девичье лицо, каждая ласка ее медового голоса, каждое прикосновение ее руки стоят всего того, что я испытываю сейчас.

Хм-м-м… как истинный исследователь я должен был бы задать себе этот вопрос без воздействия гармонизации…

Теол. Лучший друг

Моя обычно сдержанная и лаконичная Управляющая в последние месяцы стала заметнее и активнее. Кто знает, сколько миллиардов битов информации перелопатил ее плазмополимерный мозг в поисках оптимальной стратегии сопровождения моего возвращения к «нормальной жизни». Вот и сегодня на проектировочной стене красочная информация о завтрашнем концерте. О живом концерте с приглашенными гостями.

Эти концерты на самом деле феномен, в котором соединяются абсолютная нецелесообразность и необъяснимая притягательность. Какой смысл имеет зависание в ряду летательных аппаратов или даже пребывание в комфортных креслах первого ряда, если в стены собственного дома транслируется все идентично, в любой момент времени, включая по желанию запахи и колыхания воздуха. Никакого смысла. И все же личное присутствие в публике остается желанным переживанием, в том числе для меня.

Содержание пригласительной строки меня не интересует. Под ней стоит короткая подпись: Теол, 28-й сектор.

Теол. Воспоминание, как молния, пронзает меня. Перед моим внутренним взором стоит легкая улыбка Элы, я слышу ее слова:

«Теол – мой прапрадедушка и лучший друг» – и чувствую нежность и признательность в ее голосе. Вмешательство обеспокоенной Управляющей и ее предложение запустить гармонизацию я обрываю коротким приказом не вмешиваться. Следующая моя мысль более вежлива и уравновешена. Я сообщаю, что со мной все в порядке, и прошу о дополнительной информации, заложенной за строкой «Теол, 28-й сектор».

Управляющая мысленно сообщает, что сноска не содержит дополнительной информации и, воспринимая мое недоверчивое недоумение, проявляет жирным шрифтом на проектировочной стене: ТЕОЛ, 28-й сектор… контакт предпочтителен посредством письменного сообщения.

Странно. Ознакомительная информация об интересах, сферах деятельности, предпочтениях, не говоря уже об изображении, – это обычный жест вежливости, принятый между согражданами. А письменное сообщение весьма необычно и старомодно.

Сегодня, неделю спустя, я отмечаю, что каждый день мои мысли крутятся вокруг имени Теол. А именно вопросы: как живет еще один человек из былого пространства под именем Эла? Каковы его переживания, размышления? Что он испытывал в обществе своей праправнучки и что проживает сейчас, в ее отсутствие?

Ну что же, пусть это будет письменное сообщение. Сосредотачиваясь для диктовки, я понимаю, что не знаю, что сказать. «Я знал вашу праправнучку». А если уже эта формулировка повергнет человека в боль и уныние? В размышлениях о том, стоит ли продолжать эту затею или было бы разумнее оставить незнакомого мне человека в покое, я решаюсь на полшага вперед.

«Я, Эбенэр Александер Андрей Кент, нижайше прошу о разрешении обратиться к вам лично».

Может быть, ответ на этот неопределенный запрос или даже отсутствие ответа будут для меня дополнительной информацией, на основании которой я смогу сформулировать мой следующий шаг или вообще отказаться от такового. Пять минут спустя Управляющая проецирует на стене лаконичный ответ:

«Очень рад. Добро пожаловать в стены моего дома. Теол».

Следующей мыслью я поручаю Управляющей проинформировать Управляющую систему Теола о моем непромедлительном посещении, если, конечно, этот момент времени подходит. Через 75 минут после получения ответа мой летательный аппарат плавно садится на парковку на крыше жилого дома. Одна за другой открывающиеся и закрывающиеся за мной двери ведут меня внутрь дома. Перед последней ступенькой витиеватой лестницы стоит в ожидании меня седовласый невысокий мужчина.

– Я неоднократно видел ваше изображение, молодой человек, и мне приятно обрести знакомство с оригиналом, – произносит он тусклым, почти скрипящим голосом.

Жестом Теол указывает мне на место в кресле рядом с горящим камином. Пока я устраиваюсь, мой разум отмечает, что все сложилось лучше, чем я мог себе представить. Моя неуверенность по поводу того, как приблизиться к разговору и с чего начать, отпала сама собой. С первой фразы стало ясно, что Теол что-то знает обо мне. Вот и начало разговора.

Элин прапрадедушка сухощавый, чуть сгорбленный и седовласый. Его походка кажется не особенно уверенной. Движения скорее медленные и заметно неточные. Он занял место напротив меня, и наши глаза снова встретились. Вот это глаза! Пронзительные, взгляд проникает насквозь. А их густая синева просто невиданна. Вокруг глаз множество глубоких морщин, которые делают лицо и улыбку очень приятными и приветливыми.

На разделяющем нас столике стоят красивый старинный графин с водой, стаканы и блюдо с различными ягодами из желтого материала. Камня? Кажется, плоды подобраны, чтобы радовать глаз. Всех цветов радуги. Удивительная цветовая гамма и аромат. Помещение просторное, светлое, пол выстлан деревом. На стенах висят настоящие, красками исполненные картины.

Теол разглядывает меня прямо и неотрывно. Его взгляд настолько доброжелателен и открыт, что это не доставляет мне ни малейшего неудобства. Я улыбаюсь ему в ответ и просто расслабляюсь, как под теплым душем.

– Что вы знаете обо мне и могу ли я быть вам чем-то полезен?

– Вы прапрадедушка Элы и ее лучший друг.

Теол улыбается. В его улыбке бесконечная нежность.

– Прапрадедушка? Моя любимая девочка польстила мне трижды. – И в его ясных глазах проступают слезы. Внутри меня холодеет.

Именно это и страшило меня. Я сам уже три года тружусь над восстановлением себя. Стараюсь склеить между собой три фазы моей жизни. До Элы. С Элой. После Элы. Работаю над собой в потуге искусственно приблизить и уравнять их значимость. Несмотря на свой собственный трудный опыт, я позволил себе запустить пальцы в чужую рану. «Как безответственно и жестоко», – пронеслось в моей голове!

Но прежде чем я успел прочувствовать мое желание испариться и никогда больше не попадать в подобную ситуацию, прежде чем я заметил, что мои пальцы намертво вцепились в подлокотники кресла и начинают синеть, Теол поверг меня в изумление:

– Я давно ожидаю вас, – произнес он. – Я благодарен самой Жизни за те обстоятельства, которые наконец-то привели вас ко мне. – И опять прямой, искренний взгляд его необыкновенных, небесных глаз.

Сплошные вопросительные знаки всплывают в моей голове. Мой мозг дымится. Начиная с ответа Элиного прапрадедушки на мое скудное письменное послание до этой секунды, каждое слово, каждая реакция полностью противоречат всем моим ожиданиям. Большим сюрпризом стало уже то, что Теол знает о моем существовании в жизни Элы. Но исходя из какой логики он мог представить себе, что я буду его искать? И давно ожидать, что это случится?

А его глаза! Как гром среди ясного неба я вдруг осознаю, что никогда и ни у кого, ни лично, ни на изображении, не видел этого цвета глаз. Насколько мне известно, у всех землян цвет глаз множественных, но совершенно других оттенков: коричневого, зеленого, серого и т. д. Наверное, лишь потому, что я историк, мне известно, что существуют, точнее многие столетия ранее существовали, народы, глаза представителей которых были отражением безоблачного неба.

– Вы здесь, чтобы говорить о моей Эле, не так ли?

В тот же момент мое дыхание застряло в груди. Колючий комок в горле и слезы, грозящие брызнуть из глаз двумя струйками. Мне бы гармонизацию сейчас, сразу, только чтобы избавится от того, что страшными когтистыми лапами раздирает изнутри мою грудь.

Легкий, утвердительный наклон головы – это все, что я смог выдавить из себя в конвульсиях боли и попытке найти самообладание.

Из сострадательного и спокойно выжидающего взгляда старика, сидящего напротив меня, мне видно, что ему совершенно ясно, что со мной происходит сейчас и происходило в последние три года. Возможно, он знает и о наших с Элой регулярных встречах, поляне цветов, касании рук. Целительный глоток воды из заботливо наполненного для меня Теолом тяжелого стакана и его теплый взгляд возвращают мне мое потерянное равновесие.

– Я боюсь затронуть тему, которая могла бы оказаться…

– Болезненной для меня? – прочел мои мысли Теол. – Благодарю за чуткость и внимательность. Ничего другого я не мог бы ожидать от человека, общество которого было столь важно моей внучке. Но, уверяю Вас, мой жизненный опыт велик, и на его протяжении я столь часто переживал потери, а за ними новые приобретения и снова потери, грусть и ликование, что меня более сопровождает благодарность, чем другие человеческие эмоции.

«Этот человек не нашего мира», – проносится в моей голове. Настолько необычны цвет его глаз, его взгляд на вещи и его подкупающая прямота. В последнюю нашу встречу Эла обронила замечание, что единицы из миллиардов населения, которые осознали возможность Постояннолебия за долгие века до всех остальных, живут и по сей день. Может, ее информация была из первых рук? В любом случае Теол, скорее всего, единственный человек, который в состоянии открыть мне ту возможность, которой, вероятно, собиралась поделиться со мной Эла в свой последний день.

Прогулки по воплощениям

Я набираюсь смелости и начинаю вступительное повествование. Мне важно, перед тем как я задам сокровенный вопрос, чтобы Теол знал, что сама его внучка в течение последних часов и минут ее жизни посеяла это невероятное предположение в мой мозг. Предположение, которое из уст Элы прозвучало тогда как утверждение: «Представь себе возможность „впрыгнуть“ в когда-то былое, как войти в проектируемую кинокартину дополнительным персонажем. Наблюдать и проживать происходящее, а потом „выпрыгнуть“ обратно и насладиться знакомой размеренностью. И такая возможность существует».

«И такая возможность существует. Она существует. Существует», – утвердительно повторяют мои мысли как эхо.

Одна моя половина осторожна, осознавая всю нереальность и невозможность услышанного от Элы. Возможно, если бы мы не были вырваны из сказки в ее середине и повергнуты в бездну – девушка в прямом, а я в переносном смысле, – все бы прояснилось. В конце сказки стало бы ясно, что речь идет о девичьей фантазии, о мире красочных желаний и предположений. Другая моя половина, глядя в прошлое, регистрирует, что, начиная с первого сообщения до последних минут Элы, все связанное с ней было нереально, сказочно. И тем не менее оно было, и я тому свидетель.

Теол выслушивает меня, не проронив не слова. Лишь к концу моей истории о его внучке и ее словах я наблюдаю изменения на его лице. Старик закрыл глаза, но искажение черт его лица выдает сильное волнение. Худая грудь вздымается. В какой-то момент мне кажется, что я слышу выдох облегчения. Он плачет. Но в этом плаче нет отчаяния. Тем легче для меня. В этот момент мне не нужно понимание. Никакая из реакций Элы не была ожидаемой, но все были прекрасны. Видимо, поэтому, воспринимая облегчение старика, я сам чувствую облегчение, и меня не занимает объяснение очередной, диаметрально противоположной к ожидаемой мною эмоции. Я просто вижу и знаю, что он знает то, что хочу знать я. А я хочу знать только одно: как могу сопровождать путь ее души и присутствовать в реализованных ее Ядром воплощениях.

Алиа

Весна 2019 года

Вера задала домашнее задание на всю неделю. Очередное сочинение. Тема: портрет. Автопортрет либо портрет человека, известного всему классу. Смелая она женщина. Не боится получить в руки свое собственное нелестное описание. Честно говоря, Вера в общем и целом ок. И как преподаватель родного языка и литературы. И как человек тоже «с пивом потянет», применяя избитое выражение.

Конечно тот факт, что ее дочка, ученица младших классов, регулярно ожидая маму после окончания уроков, сидит на свободном месте задних рядов, громко уплетая сэндвич с чаем, не оптимален. Дело, конечно, не в малышке. А в том, что ее мама не обладает чуткостью попросить ребенка шмацать, чавкать и облизывать пальцы за дверью класса, где сидят почти тридцать ее к концу учебного дня о-о-о-очень голодных учеников, которые по запаху безошибочно определяют, что сегодня находится между двумя длинными и толстыми кусками серого хлеба. Сыр, колбаса, вареное вкрутую яйцо, тунец, пахучая зелень или творог с повидлом, а периодически даже красная икра. Несмотря на то что от внимания Веры точно не ускользает постоянное поворачивание голов и вожделенное зависание взглядов на бутерброде ее девочки, она не меняет ситуацию. На самом деле, очевидно, это совершенно не проблема Веры, а лишь наша. Вопрос только один: почему мы все терпим и молчим, пуская слюни?

Ну ладно я. Я вообще по жизни тот, кто наблюдает, терпит и молчит. Ну а другие? Они же не как я? Это не вопрос, это утверждение: они точно не как я.

Вот и плавный переход к автопортрету получился.

Девушка (до сих пор девушка) по имени Али́а уже целых 17 лет.

Ничем не примечательная внешность. Заторможенная скорость реакции. Успеваемость хорошая, но ничего выдающегося.

Проблемы: проблем нет (как минимум ярко выраженных).

Достижения: таковых тоже нет.

Хобби: книги и балет.

Правда, балет я бросила в позапрошлом году после восьми лет усердных, любимых, многочасовых тренировок четыре раза в неделю. В зеркале во всю стену балетного зала, держась за деревянную перекладину, я чувствовала себя очень красивой. Концентрируясь на моем теле, отточенности движений, элегантности отражения в зеркале, я сама была центром моего мира, остальное и остальные вращались до, во время и долго после балетной тренировки на своих орбитах, не касаясь и не интересуя меня. Королевская осанка, черное трико, юбка, выкроенная мамой из прозрачной занавесочной ткани, и свобода. Свобода, поскольку никто из моих домашних не ставил под вопрос важность моих балетных занятий и не требовал моего присутствия или внимания для себя.

В последний год мне пришлось вернуться в балетную школу, с которой я дошкольницей начинала. Уровень подготовки был чувствительно ниже, и я сразу стала единственной звездой на всем курсе. Я блистала, может, первые две-три репетиции, потом все эти восторженные и завистливые взгляды приелись и стало просто очень скучно. Идти вперед было некуда, и на этом закончилась моя балетная карьера.

Книги:

каждый день, возвращаясь из школы, я ищу что-либо в холодильнике, и в сопровождении супа и бутербродов начинается мое погружение в мир моих героев. Любимые книги я зачитываю до дыр. Новые соусные пятна регулярно ложатся на уже засохшие старые.

Потребности:

неприкосновенность моей территории и моего личного времени.

Я не в восторге, когда отец распахивает дверь моей комнаты и строгим приказным тоном, вырывая из мечтаний или размышлений или отрывая от уроков, отправляет меня чистить картошку или пылесосить. Но намного хуже то, что мои родители вместе со мной и братом каждые выходные и праздничные дни с ранней весны до поздней осени проводят на своем садовом участке. В маленьком домике нет горячей воды, зато повсюду много всяких насекомых. Там холодно, нудно и отвратительно. По сравнению с принудительным ковырянием в холодной земле, например посадкой или прополкой, выполнение школьных домашних заданий или работа по дому кажутся мне манной небесной. А в это время мои одноклассники, в семьях которых нет принуждения выезжать по выходным, встречаются, слушают музыку и общаются.

Каждый раз во время подобного семейного выезда «на природу» я чувствую, что меня обокрали. Несправедливо отнято мое право проживать мое время на мою радость и пользу. Грубым вторжением оккупировано мое личное пространство, и я бессильна тому противостоять. Поэтому у меня есть мечта.

Мечты:

волшебный ключ к моей комнате.

Как только поворачиваю этот ключ в замке, я перестаю существовать для окружающего мира. Мои родители живут помимо меня. Они уезжают и приезжают, занимаются своей жизнью и вспоминают обо мне лишь тогда, когда дверь моей комнаты приглашающе открыта.

Гармония:

в этом мире есть феномен, каждое проявление которого притягивает и завораживает меня. Вначале я думала, что это красота. Красивые люди, предметы, объекты природы. То, на чем или ком хочется остановиться взглядом, дотронуться, быть такой же. Сегодня я думаю, что это гармония. В чем бы, в ком бы ни поселилась гармония, она делает это неотразимым, бесконечно притягательным. Лица людей, линии их тел, величественная уравновешенность проявлений их личностей и сбалансированная изменчивость природы вызывают мое безраздельное восхищение.

И потому я хочу, чтобы гармония поселилась во мне, как в своем любимом доме. Я хочу, чтобы для каждого проявления меня, физического и эмоционального, самое подходящее слово было – «гармонично».

Особенности:

будучи «ничего особенного» собственной персоной, я все же скрываю в себе некую особенность. Пытаясь беспристрастно оценить себя со стороны, предполагаю: окружающие могут думать, что я чуть специфична, местами «не от мира сего». Хочу надеяться, что они даже представить себе не могут, насколько «не от мира сего». Хотя, если я скрываю свою странность сколько себя помню, что мешает мне предположить, что у кого-то из окружающих, или даже у всех, есть своя, тщательно замалчиваемая специфичность.

Единственное, в чем я уверена, – никто из моего окружения не награжден «странностью», подобной моей. Поскольку, если бы кто-то видел или примерно знал то, что разворачивается в правом секторе моего бокового зрения, он никогда бы не произносил, а значит, и не думал того, что люди обычным образом говорят, а следовательно, и имеют в мыслях.

Подведу итог: мое сочинение будет о каком-то другом, всему классу известном человеке. Причины тому очевидны.