Читать книгу: «Медовое солнце иной Ладоги», страница 4

Алекс внимательно слушает и резюмирует:

– Обнулиться? Нормальное такое желание. Случайно лопатушкой по головушке бамс, например, и давай до свидания. Вы когда намерения простраиваете, друзья мои, относитесь к этому, пожалуйста, со всем доступным здравомыслием. Обнуление – это всё, конец, до встречи в следующем воплощении. Мне тут несчастных случаев на стройке не надо, не портите безупречную статистику мероприятия. Давай ещё раз и сразу убираем трагические мысли о самоустранении во время семинара.

И началась работа с каждым, простройка смыслов, намерений, желаний. Это вообще, оказывается, ни разу не просто, но очень забавно было наблюдать со стороны.

– Настюш, ты для чего сюда приехала?

Настя – красотка с мечтательным взглядом тургеневской барышни:

– Я хочу построить отношения, жить с мужчиной, чтобы любил, оберегал меня, – неуверенно говорит она, явно сильно смущённая всеобщим вниманием.

Алекс смотрит своим фирменным взглядом глаза в глаза, будто поднимая с самых глубин всё то, что обычно прячут от посторонних:

– А зачем тебе мужчина рядом?

Настя мнётся:

– Семью хочу.

– Реально? Ты правда готова к тому, чтобы в твоём пространстве жил ещё кто-то, ложился с тобой в кровать, гремел на кухне посудой, говорил, что хочет на ужин?

– Нет! – вдруг резко выкрикивает она.

И в этом «нет» столько силы, что вот в него реально веришь, а все эти неловкие потуги про «хочу семью» быстренько накрываются медным тазиком.

– Вот с этим и будем работать, – удовлетворённо сообщает Алекс. – Ты ж никого к себе подпускать не желаешь. Стенку построила, в танке там сидишь и уютно тебе. Ну какая семья? Так, тут понятно, будем эту монашку-затворницу из тебя убирать.

Я так заслушалась всеми этими историями вокруг. Люди, которые до этого момента ассоциировались только со своими именами и лёгким первым впечатлением, стали много ближе. Алекс каким-то совершенно автомагическим образом снимал с мужчин и женщин барьеры, которые они сами возвели, чтобы казаться окружающим кем-то не тем совсем, кем они являются по своей сути. Все мы так в социуме: аватарка в инсте про одно, истина – абсолютно про другое. А какие мы настоящие? Боги Светлые, да кто в себя искренне вот так заглядывает, спрашивает, типа, а что я сейчас хочу реально сделать, съесть, может что-то, проораться в лесополосе или мороженку под сериальчик захомячить? Ведь вот такое позволение пожить для себя лечит нас, ремонтирует всё покоцанное пространство вокруг, в котором, как правило, дофига обязательств перед всеми, а мы…ну когда-нибудь и на нашей улице перевернётся грузовик с подарками. А прикол реальный в том, что хотя бы несколько минут в мире, который только для тебя, позволяют совершенно перекроить ход событий, реальность. Как? Очень просто. Жизнь разгоняется и едет по накатанным рельсам, поэтому ну какие нафиг сюрпризы, когда ты двигаешься одной и той же колеёй? Позволяя себе новое, живя себя час, пятнадцать минут, думая о чём-то другом, не привычном, мы моментально перескакиваем на другой путь, на котором совершенно новые события, другая реальность с нами в главной роли и другими дано. Вот здесь и случаются «чудеса, случайности», а иными словами – истинные закономерности, но они закономерны лишь на этом пути, а на него надо перестроиться, выпав из привычной матрицы, из привычного тока мыслей. Пойдите другой дорогой, выпейте чай из другой кружки, трусы, блин, наизнанку наденьте, пение птиц в парке послушайте с закрытыми глазами, с деревьями пообнимайтесь, они живые, заберут весь деструктив, обновят вас. Только мимо не шагайте с умным видом! Подойдите, прижмитесь к стволу, поблагодарите и отдайте то, что летать и смеяться мешает. Природа мудра, она всё сделает правильно, нужно довериться, ну и пятнадцать минут найти для этого. Так! Вот прямо сейчас книгу отложили и топ-топ ножками в Лес, в парк, в сад, во двор. Жду вас сюда чуть позже. Как раз на поляне до меня очередь дойдёт.

– Алёнушка, жги, ты с чем у нас?

– Так забавно наблюдать, как вы тут всех строили. Про себя вообще не забавно, когда все смотрят.

– Ясен пень. Погнали. Зачем приехала?

Захотелось на всю поляну заорать: «К тебе! К тебе приехала, остальные могут к воронам катиться. Видеть тебя хочу, слушать, хочу, чтобы ты смотрел на меня, как сейчас и постоянно чтобы. А если совсем честно, то и тебя всего хочу, потому что кажется, что ты всегда был в моей жизни».

– Леночкааа, – протянул Алекс.

– А? Да, простите, – я поняла, что огромную бесконечную минуту смотрела на него, «говоря» всё, о чём реально думала. – Я здесь, потому что хочу отпустить контроль, я всё и всегда контролю, а значит, получается, не доверяю миру, не даю ему осчастливить меня. Не умею отдаться течению. Из-за этого все отношения выстраиваются по принципу принудительной диктатуры, где главный абьюзер – я.

– Чьё это?

– Мамино. Есть одно мнение, другие неправильные.

– Умница. Будем отрабатывать.

– И хочу говорить то, что реально чувствую, не ориентируясь на окружающих и их подавляющее мнение по тому или иному вопросу.

– Исполнено! – смеётся Алекс и продолжает уже серьёзно. – Понимаете, всё, что вы озвучиваете миру, уже засчитывается за намерение и начинает работать. Это касается всех произнесённых вами слов, поэтому чем заряженнее фразы, от вас идущие, тем легче они исполняются. Следите за этим, ибо чаще всего мы такое ляпаем, что потом очень небыстро вылезаем из того, что сами же и понажелали своими мыслеформами и словами.

Какое счастье, иметь вот эту шикарную возможность смотреть на него, в голубые льдинки чуть раскосых лисьих глаз. Я понимаю, что реально уплываю с темы, перестаю слышать участников беседы. Случайно ловлю Петин взгляд, откровенно насмешливый. Мне кажется, он прекрасно понимает, что со мной тут происходит. Ну и что! Мне фиолетово, что вы тут все обо мне думаете! Сейчас я хочу купаться в этом наслаждении, просто быть рядом и дышать им. А от Алекса шарашит так, что по мне мурашки дикими мустангами носятся постоянно. Я наблюдаю, как легко он выстраивает диалог со всеми и понимаю, что к нему тянутся искренне, потому что энергия манкая, мягкая, она обволакивает, успокаивает или наоборот бодрит, заставляет открыться, рассказать, задать именно тот самый правильный вопрос, не блуждая триста лет вокруг и около. Я вообще заметила, что он быстрый. Десять стандартных сессий у терапевта, это не про него. Здесь по-другому: нашли проблему, вытащили, отработали, слили, сценарий переписали на конструктивный и жить. Это мне импонирует, меня тоже не возбуждают переливания из пустого в порожнее. И вот все выслушаны, намерения подкорректированы, Алекс поворачивается к палаткам нашего лагеря и говорит:

– Женечка, принеси, пожалуйста, маски для прогулок, устроим наглядную демонстрацию инвентаря.

Женя приносит. Я вместе с другими новичками тихонько выпадаю в мутный осадочек, ибо это, вашу Наташу, жесть же, ну! Пауза была настолько глубокой, что осталось только добавить плач младенца в этой гробовой тишине для полноты картины увиденного. Итак, живописую. Масок предназначалось две на каждого участника действа. Первая – чёрная кожаная на ремнях с отверстием для…да, именно, бдсмовская. На чей-то нервным тоном озвученный вопрос:

– Где брали красоту?

Тут же последовал прямой ответ:

– В секс-шопе.

Вторая смотрелась сильно затейливее. Во-первых, сделана из железа, с замками на цепях, чтобы попытки снять её держались на строго нулевой отметке, во-вторых, там отверстия были только для глаз, но глаза-то, блин, наглухо закрыты маской номер раз. «Ля, это ж сколько вся эта красота весит в закрытом и затянутом виде с замками?» – мелькает у меня, и я тут же слышу.

– Алёнушка, иди сюда, покажу на тебе, как этот агрегат работает.

В смысле?! Прям вот так сразу что ли? Чё, иду… Я становлюсь спиной к нему, очень-очень рядом, и время сразу начинает течь по-другому, как густой дикий мёд. Алекс заводит назад мои волосы, убирает их в хвост, слегка касаясь шеи, и я пропадаю из реальности. Больше всего сейчас хочется развернуться, притянуть его к себе и целоваться до…во время и после тоже, в общем, чем дольше, тем лучше. Но… Пока я молча проживала весь этот личный кайф, Алекс надел на меня чудо от БДСМ и затянул ремешки. Возвращение в реальность было мега скорым с очень яркими ощущениями, а именно: мне резко стало нечем дышать. И эти чудики умудряются удовольствие получать в данном атрибуте? Ай донт ноу, у меня первый рефлекторный жест был – снять всё сие с себя и немедленно!

– Тшшш… Это же ещё не всё. Куда? – шепчет Алекс. – Сейчас будет завершающий этап.

– Шлем короля Артура? – произношу я, помня о железяке, и глохну!

Голос в маске никуда не девается, он просто зверски бьёт по ушам.

– Бинго!

Мне моментально становится дико жарко, просто дико, и подкатывает тотАль панИк. Я с предельной ясностью понимаю, что до удушения осталось совсем чуть, но чувствую рядом Алекса и стараюсь убедить себя, что с этим волшебником я в полной и абсолютной безопасности, я в полной и аб…

– Леночкааа!

– А? – вскрикиваю я, вдруг поняв, что меня окликают уже не в первый раз и глохну повторно. Потому что кто я? Правильно! Блондинка.

Блин, отсюда же углекислый газ никуда не выходит, ему просто некуда! И воздух не приходит, ему неоткуда. Мне просто стоять в этом всём на букву Х, но не «хорошо», а вы говорите, люди по Лесу так ходят и прорабатывают свои затыки психические, а некоторые даже обратно в лагерь самостоятельно возвращаются, эти вообще для меня уровня боженька. На мой адекватный взгляд, здесь не проработать имеющиеся косяки, а пятьсот тыщ новых легко и просто можно нагулять, начиная с клаустрофобии, например. Я прям вот чую, как она ко мне семимильными сейчас несётся родная. А я как раз готовенькая жду, пот градом, паника тут же под боком. Памагити что ли!

– Ну как первые впечатления?

Я как будто сильно издалека слышу Алекса и голоса всех остальных. Полянка, естественно, стебётся над ситуэйшеном, комментируя, как я смотрюсь со стороны.

– Мерси, откровенно хреновенько, – я делаю изящный реверанс, стараясь не потерять равновесие.

– Вот и отличненько! – бодро заявляет Алекс. – Демонстрация состоялась. Таким образом, собственно, вы и будете путешествовать по Ладожскому заповеднику. Обходите, пожалуйста, кабанов, лосей и медведей, они знакомиться не сильно обожают. А самое главное, перед каждым испытанием ставьте чёткое намерение, что вы прорабатываете, ради чего идёте в это. Предстоящая прогулка будет мини сценарием вашей жизни. То, как будут разворачиваться события, как вы будете себя в них проявлять, чувствовать, осознавать, как будете справляться с трудностями по ходу пьесы – так вы действуете и в повседневной жизни. Вот и понаблюдаете, что надо подправить, а чему уже дать полный ход, почему «вот так всегда», может, можно уже ввести что-то новенькое, другую модель поведения и так далее. Лес живой, пространство вокруг вас абсолютно живое. Каждому оно готовит что-то своё, сугубо индивидуальное. Это будет как минимум интересно и незабываемо. Просто поверьте в это.

– Я уже во всё охотно верю, можно мне подышать, пожалуйста? – напоминаю я о себе.

Смешно им, ржут они там. Ничего, сами потом проникнитесь, как здесь приятненько…могло бы быть, но нет. Алекс снял с меня всё сооружение, и я будто из сауны вышла. Возвращаюсь на своё и место и с удовольствием прислоняюсь к Феликсу, ныряя под его защиту, он хороший потому что.

– Когда первый раз пошёл в маске, меня проводник спрашивает, какое намерение? – рассказывает Дмитрий. – Я на полном серьёзе сообщаю, что иду встречаться со своими страхами, расписываю, какими именно, я ж готовился, в общем, умничаю по полной и слышу: «Вернуться ты то есть не планируешь?». Я встал резко и такой, опс, а действительно…да и со страхами бы не то, что просто встретиться, а победить или трансформировать их не мешало бы в идеале. Там в процессе чего только не было: и в болото улетал, и с дерева падал, и…

– С дерева? Дима, прости, Господи, за каким единорогом ты на него полез с дважды закрытыми глазами?!

– Это другой вопрос, – смеётся он. – Шли необходимые на тот момент проработки.

– А я через некоторое время стал видеть Лес, – вступает в беседу Павел, очень серьёзный мужчина, я видела, как он ставил ребят на гвозди, консультировал их по каким-то личным вопросам.

– Как это?

– Вижу фантомы деревьев и ясно понимая, где они стоят, иду не врезаясь совершенно.

Вика, жемчужина Карелии, при минусовой температуре воды купающаяся, добавляет:

– А я время от времени слышала кого-то рядом. Вот и дыхание, и движения там, и шаги. Даже палкой вокруг себя махала, потому что на зов никто не хотел откликаться и на вопросы не отвечал. Но всё без толку. Но кто-то же ходил!

– Ага, духи Леса. Не каждый день им такое развлечение перепадает, согласись, – хохочет Дими.

– Иди ты! – отмахивается Вика. – Посмотрю я, как ты там прогуляешься, молодой, зелёный.

– Самому интересно! – сообщает Дими.

Алекс не вмешивается. Это реально полезно услышать нам, новеньким, и вспомнить тем, кто уже ветераны таких походов. В моих прекрасных глазах они вообще герои: по несколько масок, могилок и кольев за плечами. Мурашки же ж.

– Да, всякое бывает, – вступает он, когда поток воспоминаний иссякает. – Помните, как одна фея на двадцать часов ушла?

У меня ножки вдруг становятся чуть ватными что ли.

– Чегошечки? Зачем это она так с собой?

– Давно не гуляла, наверное, – предполагает Алекс.

– Вы её найти не могли?

– Мы и не пошли в ночь искать, это бессмысленно и беспощадно, и ноги переломать можно, там такие буреломы недетские. Я её чувствовал, жива, здорова, даже спокойна. И опять же, духи Леса! Чего их тревожить, не давать ночью своими делами заниматься? Днём по Лесам бродят все подряд, ещё и ночью их отвлекать. Исходя из этих убедительных аргументов, мы все спокойно выспались, а потом уже отправились за ней. Самое интересное, девочка даже не поняла, сколько времени провела в маске, думала, что часов восемь максимум. Ночи она не заметила.

– Ёжики ж! Блин, меня искать сразу, как только я уйду. Можно прям незаметно рядом ходить и наблюдать, чтобы со мной ничего не произошло.

– А вот это сразу нет! – весело заявляет Алекс. – Представляете, всегда, ну то есть вообще всегда маска прямой наводкой идёт к наблюдателю, естественно, понятия не имея, что он там.

– Как это?

– Мистика чистая, – смеётся Алекс. – Но факт. Человека всегда тянет к человеку, как по компасу ведёт. Мы все маленькие огромные электростанции, поэтому на тонком плане, на уровне души не ошибаемся никогда. А душенька ведёт наилучшим лёгким путём к другой душе, потому что нафиг в одиночестве-то бродить?

– А я знаете чего боюсь? – грустно сообщает Кэри. – Что сяду под кустик, извините, по необходимости, а это будет прямо у дороги… И люди вокруг, вдруг чей-то лагерь или за ягодами приехали, они-то меня будут видеть, а вот я их… Эх.

– Вот у тебя именно так и получится, – это Петя, конечно, не упускает случая включить дежурного тролля. – Зачем программируешь себя? Или, если уж начала, хотя бы позитивные варианты простраивай, ведьмочка юная.

– Ага, хорошо вам, ветеранам ста пятидесяти походов говорить, – сокрушаюсь я.

– Здесь предыдущий опыт не имеет значения. Ты каждый раз заходишь в испытание с новым намерением, в совершенно отличном от предыдущего состоянии, качественно другая. Поэтому все, кто тут не в первый раз, с таким же азартом и ожиданием чего-то совершенно неожиданного ныряют в это.

Алекс обводит всех глазами, действительно сканирует, ощущение, что видит все те теневые, потаённые стороны, заветные мысли, тщательно скрываемые чувства. Он другой, не такой, как присутствующие здесь все мы, хотя по возрасту многих приехавших младше, но ни один не может смотреть на него свысока или снисходительно, даже те, кто тут старше почти вдвое (есть и такие). Есть в нём что-то, что беспрекословно и абсолютно подчиняет в хорошем смысле. Наша группа будто сама собой, исподволь становится из собрания незнакомых по большей части людей, волею кого-то оказавшихся в одном месте в одно время, практически родными. Теми, с кем легко течёт беседа, ржачно шутится. И опять же, мы тут двадцать четыре на семь вне благ цивилизации, видим друг друга с раннего утра после четырёх часов сна, умываемся вместе, едим, приводим себя в порядок, и всё это в прекрасной рамке, созданной самой природой заповедной Ладоги. За воспоминаниями, неспешным разговором время летело, конечно. Кто-то отходил, кто-то, наоборот, присоединялся. Мне нравилось то, что нам так просто друг с другом, что Алекс держит пространство, и всем в нём комфортно. Мы смеялись, играли в типа «назови быстро пять словосочетаний на М и У» (победили «мастурбирующие утки», Кэри, привет!).

Я была совершенно очарована местом, живой беседой, этими людьми. Потом пели. В основном старички, конечно, они знали репертуар, который, надо сказать, был крайне многогранен: от русских народных до КиШа, и всё заходило. В тему разных нас, этой роскошной белой ночи, огромной Луны, зависшей над озером, огнём костра.

Аксинья качественно разбудила меня волшебными садху, мне хотелось любви. Любить до крышесноса и после него, что называется. Я постоянно останавливала взгляд на Алексе, он замечал это и смотрел, не отводя глаз. Здесь всё по-другому. Флирт? Нет. Я вдруг чётко поняла, что могу просто сказать ему, что думаю. Смысл держать это в себе и отыгрывать страдашки, когда вот есть он, есть я, и есть это волшебное пространство, которое реально сбрасывает с тебя всю наносную шелуху из миллиона «нельзя», дурацких ограничений и вечных сомнений в правильности принятого решения. Мне приходит понимание того, что всё очень просто на самом деле. Мне можно. Хочется сейчас подойти обнять? Ну сделай это. Хочется уйти ото всех и остаться наедине с Ладогой? Не надо делать вид, что заинтересована общей беседой, просто иди спокойно, никто никого не дёргает, потому что у каждого своё личное пространство, в котором время от времени идеально побыть одному.

Я встаю и подхожу к Алексу:

– Обними меня.

Он притягивает к себе, а по дороге я пропадаю в его невозможных глазах. И опять понимание: были уже эти объятия, нежные, сильные, сразу уносящие куда-то от всех людей и…ромашки вокруг белые, огромные цветы и яркое медовое солнце. Боги Светлые, где это всё? Что это? Мои глаза открыты, я всё вижу наяву: нашу поляну, белую ночь, лица, освещённые костром и в то же время я не здесь, не с ними, только с ним вдвоём, потому что это наше место. И чувство настолько сильное, что пару секунд я реально недоумеваю, какого единорога делают тут остальные… Потом так же резко прихожу в себя и сообщаю Алексу:

– Я сейчас потерялась куда-то.

– Это бывает, – улыбается он. – Место такое. Оно приняло тебя и показывает. Смотри. Воспоминания просыпаются, не бойся их, это нормально.

– Я была здесь с тобой. Только с тобой. Они все лишние на этой поляне. Это наше место, – я говорю это вслух и удивляюсь сама себе.

Он ведь может подумать, что я тронутая заявлять такое. Но нет, ничуть не бывало. Он внимателен, слушает и будто смотрит через меня, моими глазами. Я соображаю, что мы стоим так слегка неприлично долго, но я не могу себя заставить отойти от него. Девочка будто до источника дорвалась чистого, прозрачного, бездонного и пьёт, пьёт, пьёт и не надо ничего говорить, просто побыть так, вспомнить, что нам когда-то было настолько хорошо, что взяли и вернулись вместе в это воплощение и через десятки лет жизни в разных городах встретились. Иначе и быть не могло.

Ночью в палатке я пишу стихотворение. Оно рождается легко и смской улетает к нему.

Что для Души тысячелетья?

Она не чувствует века.

Несётся в этой круговерти,

Летит, пока

Вдруг не встречает Душу ту, что

Тогда была

Всего роднее во Вселенной,

И два крыла

Вдруг вырастают за спиною,

Уносят ввысь

Все чувства, мысли и любовью

Наполнят жизнь,

Той, что не впишется в законы

Земных людей,

Той, что срывает все препоны

К мечте своей!

И я смотрю в глаза, роднее

Которых нет,

И, не задав вопросов, знаю,

На них ответ.

И обнимаю взглядом, сердцем

Всего тебя,

Боясь разрушить это Чудо

И так любя…

Всё уже было, снова будет,

И вновь пройдёт,

И сотни раз та наша встреча

Произойдёт,

И сотни расставаний будут

Спокойно ждать,

Но Боже мой, как всё охота

К @@ям послать

И улететь до звёзд далёких

Вдвоём с тобой

И наслаждаться так, что Боги

Воскликнут: «Стой!»

И Время встанет, оно тревожить

Не будет нас!

Всё так и было, и всё случится

Ещё не раз…

Меня реально трясёт от всего, что происходит: от силы чувств, которые приподнимают над землёй, от каких-то невероятных видений-воспоминаний, от счастья, что я нашла своё, родное, и этого уже никому не отнять. Провертевшись в спальнике, я в конце концов вскакиваю, надеваю купальник и несусь к Ладоге. Мне срочно надо освежиться. Прибегаю на берег и замираю: от Луны к моим ногам через всю бухту тянется сияющая дорожка, вода не шелохнётся, ни малейшего ветерка. Тепло. Озеро кажется совершенно чёрным на фоне яркого лунного света. Я не могу отвести от него взгляд и иду, иду в эту дорожку. Она принимает меня, уводит на глубину. Когда я понимаю, что идти уже не получается, то ложусь на воду, и мы с Луной смотримся друг в друга. Она что-то явно рассказывает мне, и я послушно впитываю это. Состояние похоже на транс. Никогда в городе такого не ловила. Луна была, состояния не было. Сколько я так лежала, поворачиваясь за Луной…сколько-то, всё моё. В какой-то момент поняла, что она отпустила меня, вот просто отпустила. И я поплыла к берегу.

Вышла из воды и села на оставленный Кариной надувной матрац. Обняв колени, заворожённо уставилась на серебряную дорожку. Сзади шаги, идут ко мне, я это ясно понимаю, но не двигаюсь. Здесь всё происходит по какому-то магическому сценарию, которому я полностью доверилась, ступив на эту землю. Мои плечи укутывает свитер, а потом обнимают его руки, самые родные во всех мирах и пространствах.

– Ты меня сюда притянула или полнолуние? – шепчет он.

– Оно, – откликаюсь я, прижимаясь к нему. – Луна сегодня за себя и за Венеру старается. Алекс, как мне хорошо и спокойно. И я знаю, что теперь всё наконец-то правильно. Это необъяснимо, это просто знание. Я очень понятно выразилась, правда?

– Да, – совершенно серьёзно отвечает он. – Даже не сомневайся. Не надо всё пытаться объяснить логикой. Иногда, да чаще всего, мы просто знаем, и все рассуждения, так ли это или только показалось, кроме лишней тревоги ничего не принесут. Поэтому ну их совсем. Просто знай. Тебе хорошо?

– Мне идеально.

– Значит, правильней и быть не может.

Лёгкое прикосновение губ к моим волосам, я боюсь пошевелиться, хотя в моменте хочется заорать от счастья. Боги Светлые, это вообще реально? Я здесь только второй день. Ночь, Луна, он, объятия и ощущение встречи через огромную вечность лет.

– Это всё вокруг сейчас точно существует?

– Да, солнце. Даже сейчас понятно, насколько сильная у тебя связь с этими местами. Ладога говорит с тобой, рассказывает. Будут занятия, практики и постепенно всё откроется.

– Утро в хату! Точнее на берег.

Я вздрагиваю, Алекс выпускает меня из объятий. Петя! Блин, Петя Демонический на самом романтичном моменте в истории! Ну как так-то?! Разочарование и досада на моём личике были нарисованы метровыми буквами в исполнении красного маркера, ибо Пётр, взглянув мельком на меня, довольно разулыбался:

– По глазам вижу, что рады. Я надолго, ночь совсем светлая, спать неохота, завтра утром высплюсь. Купалась? Опять голышом? – невинно вопрошает он.

– Алёнушка? – это уже Алекс.

Фейспалм вошёл в чат…и тоже надолго…

– Долго рассказывать, – поворачиваюсь я к Алексу. – Поэтому, если коротко, то в этот раз всё тривиально, ибо в купальнике, – это уже Петру.

– Скучища какая! Днём, значит, не стеснялась, а при Луне смущение накатило?

– Укушу, – пообещала я.

– О, какие смелые фантазии сразу. Подожди, я ранним утром слишком ленив для активностей, зови днём.

Петя растянулся рядом, прямо на песке. Прекрасно понимая, что третий в сложившейся ситуации, мягко говоря, сильно лишний, он тем не менее никуда не собирался вежливо исчезать. Бывают же вредные на всю голову демоны! Вот же ж!

– Алекс, тебе с завтрашнего дня, точнее уже с сегодняшнего пахать две недели, ты бы поспал, – Петя даже взгляда не отвёл от звёздного неба, произнося это.

– З-заботушка. Спасибо, дорогой, – усмехается Алекс. – Увидимся за завтраком. Нет-нет, не снимай, грейся, – останавливает он, замечая моё движение. – Приятных снов.

Он ушёл. Ушёл, блин… А Демон остался. Ок, проявим поверхностную вежливость.

– Вы с Алексом в странных взаимоотношениях.

– Неужели? Заметно, да? – ухмыляется он.

– Более чем. Чего-то не поделили?

– Было дело.

– Слушай, странный ты человек, можешь ответить на вопрос до конца, раз уж начал?

– Могу…

– Зараза!

Он довольно смеётся, но всё-таки продолжает.

– Это произошло давно, совсем давно… То есть далеко не в этом воплощении и даже далеко не в человеческом.

– Охренеть! Ты его того…этого?

– Ага. Сделал. Мы заходили в регресс вдвоём, видели это. Вроде дела давно минувших тысячелетий, а вот ты смотри ж, осадочек остался. М-дя…

– Как у вас тут интересно, друзья мои.

Тоже хочу видеть такое, всё-всё увидеть, понять, вспомнить.

– Задавай вопрос и запускай туда намерение, энергию, тогда будут приходить ответы.

Он замолчал надолго.

– Петь, а тебе всегда скучно, да?

– Есть такое.

– Почему?

– Я не должен был сюда больше приходить, а меня обманули и отправили снова, против воли, поэтому всё…наперекосяк. Алекс возник, когда я почти уже пустился во все тяжкие. Он очень мне помог, и я благодарен ему за это, но скуку, даже скорее усталость от всего, её уже не вытравить.

– Несущая конструкция? – мрачно шучу я.

– Типа того. Я всегда в танке.

– Это бросается в оба глаза.

– Знаю, но вот так, по-другому не хочу. Впускать в себя, открываться не хочу.

– То есть вечный троллинг ближнего своего?

– Угу, бессмысленный и беспощадный.

Не удержавшись, я очень вежливо зевнула, как львица, во все тридцать два немолочных.

– Топай спать, мелкая. Ты ж у нас ещё и дежурная весь день.

– Блин, точно, – буркнула я. – Ещё и учиться не пропустить бы.

– Твоё мимо тебя не пробежит, не переживай. Здесь пространство всё сделает так, что то, что нужно, ты обязательно возьмёшь.

– Благодарю, дорогой, успокоил. До скорой встречи, Демонический.

– Иди уже, – почти на добром отзывается он.

В палатке я мгновенно вырубаюсь, а проснувшись понимаю, что в лагере по ходу давным-давно кипит жизнь.