Читать книгу: «Пятнистый Олень», страница 13
Глава 17
И только после разговора с братом я понимаю, что первое июля, понедельник – это уже завтра! Не через семь дней, а в самом настоящем завтра. В моем распоряжении есть время на сон, потом восемь часов на работе и все. Дальше счет идет на секунды, которые я могу подарить своему любимому человеку. От этого осознания я разнервничалась: как все успеть? Я даже не подготовилась! Не каждый день все–таки в армию любимого провожаю.
Лаючий будильник настойчиво сообщал мне, что пора бы поторапливаться, иначе есть шанс огрести по шапке еще и от начальства. На скорую руку одеваюсь, чищу зубы и полетела.
В недрах телефона нахожу нашу совместную фотографию. В обед молнией лечу ее распечатывать и ламинировать. Это та частица, которая будет напоминать о нас, обо мне. На обратной стороне мастер Олег уговорил напечатать свой портрет (по его мужскому мнению, это точно понравится будущему солдату). Все, обед пролетел. Вереница бесконечно скучных дел на работе сожрала вторую половину дня. В 17.00 я уже не спешу домой, я прямиком лечу на заправку и в город. К сердечку, которое бьется в надежде, что я приеду к нему.
На середине пути сообщаю ему, что еду, что очень скоро обниму его и поцелую в ушко, как он любит. Что мне ответили на том конце провода, писать неприлично (скажу как Дудь:зае…сь).
Внутри меня нет мандража. Я еду как к себе домой. Родители и страх, что они подумают обо мне как–то не так, совсем не колышат. Я хочу лишь одного: сказать, показать ему, что я здесь, я с тобой, я вся твоя. И он это чувствует. Знает.
Два часа пути пролетели незаметно, и я около подъезда. Мы расстались меньше двадцати часов назад, а кажется, что год, не меньше. Изменился, поменял прическу, похудел. Или в лучах романтики я этого раньше не замечала? Бегу навстречу и запрыгиваю на бедра. Обнимаю за шею и не хочу никуда отпускать. Почему именно сейчас, когда только–только моя жизнь стала налаживаться?
– Я знал, что ты приедешь! Ты ж моя девочка.
– Твоя. Ну как я могла не приехать! Весь день только об этом и думала. Почему все так быстро?
– Наверное, так надо. Пошли в дом, мама заждалась.
И дальше наступил момент, когда я переступила порог дома своего мужчины. Каждый сантиметр говорит о нем, рассказывает о его жизни: фото, плакаты, зарубки на косяке. Мы практически не едим, ничего не лезет. Ускользаем на балкон.
– Можно этот вечер мы проведем только вдвоем?
– Я только за. А родители не будут против?
– Нет. Это же мой день.
– Тогда поехали.
Его рука не отпускает мою. Через касания он рассказывает мне свою историю. На ночной набережной мы вверяем вселенной наши души.
– А ты будешь меня ждать? Не бросишь через месяц?
– А что, это на меня похоже?
– Нет.
– Тогда выкинь это из головы. Я буду ждать при одном условии.
– Каком?
– Все будет строиться на доверии, договорились. Если за это время я пойму, что это не мое, что меня это тяготит, то отпусти меня с легким сердцем. Я не хочу портить нам обоим жизнь. И не обманывай меня, прошу.
– Обещаю. Ты у меня такая умница! Я именно о такой и мечтал.
– А ты будешь писать мне письма?
– А ты поймешь мои каракули?
– В школе разбирала и тут пойму.
– Тогда жди!
Наш разговор течет как ручей. Минутки тают, и становится все тревожнее. Пора ехать за родителями и в военкомат.
А там просто море, море людей. Таких же пацанов и разных по степени веселости провожающих. Мы стоим посреди них, и у нас под ногами остров. Наша земля, пропитанная любовью, верой и надеждой. Нашими звонками, СМСками и взглядами. Нашими робкими, страстными, требовательными поцелуями.
Прозвучала команда: всем в автобус. Для меня – как приговор или предложение шагнуть за пределы вселенной. Страшно. Холодно. И грустно. Отхожу в сторону и даю родителям возможность первыми обнять его. Моя очередь. Я дрожу.
– Я с тобой, моя принцесса. Не грусти.
– На. Возьми это на память обо мне.
И мои руки обнимают счастье. Глаза запоминают образ. Губы – вкус последнего, предрассветного поцелуя. Медленно уходит и забирает частицу меня.
Автобус качается от рук пьяных провожающих. Кто–то начинает бить стекла, и я уже про себя твержу молитву (Господи, спаси, сохрани и помилуй раба Божия Дмитрия). Автобус уехал, и я осиротела. В моей душе образовалась пустота, которая щипала изнутри. Я буду ждать… Я дождусь… Только сначала доехать до дома и поспать.
Глава 18
Четвертый час подряд я режу, раскладываю по тарелочкам, снова режу и думаю: ну когда это овощное нашествие закончится? По моим подсчетам, здесь еды минимум человек на сто.
С самого утра в нашем доме на все лады гремят кастрюльки, вилки, ножи. Бабушка, мама, тети суетятся и готовят праздник для брата. В такую жару решили столы поставить прямо в коридоре. К назначенному времени стали собираться гости: стайками, парами, одиночными особями. И от всех вкусно пахнет, веет безграничной свободой и верой в счастливое будущее. А вот и брат с Софией.
Какая же она прекрасная девочка. Волосы до попы, фигурка как у модели, а глаза – черные жемчужинки. Не мудрено, что она покорила его сердце. Держатся вместе, ловят моменты. На ее месте я бы тоже впитывала вечер каждой клеточкой. Да собственно я это и делаю, только чуть мягче, по–сестрински. Наблюдаю какой мой брат красивый, взрослый, серьезный. Как он из пищащего младшего братика превратился в парня, который заступится за меня, если будет нужно.
В дальнем углу запела гитара. Петлюра, Сектор Газа, КиШ…Все слилось в один огромный звучный голос, в энергию, которая зарядит на целый год. В энергию, которая поможет выстоять и стать мужчиной.
Танцы возле дома прямо на траве. Вспышки фотоаппарата и фото на память. Наказы, напутственные слова, крепкие объятия, поцелуи в щеку…как во сне. Почему–то время в такие моменты летит с бешеной скоростью и его ничем нельзя остановить. Уже почти два часа ночи и нам пора ехать в военкомат. Мое сердце сжимается, но я дала слово, что буду держаться и не плакать (всех тяжелее все равно брату, так зачем делать ему еще больнее).
Все гости выходят. В зале остается папа и его брат. У них мужской разговор. Затем они выходят, и мы садимся по машинам. Моя – забита до отказа. И только в глубинке из окон машин могут торчать ноги, а не руки. Под разрывающий сердца медляк «Потому что есть Алешка у тебя» мы двинулись в путь.
Первой ехала машина родителей. Там были они и брат с Соней. Они ехали не быстро. Аккуратно объезжали ямки, притормаживали на поворотах. Я и куча друзей ехали за ними. Они орали песни и кричали сделать погромче, а я не отрываясь смотрела на красные стоп огни уплывающей в тумане буханки.
Сейчас она везла самое родное, что у меня есть в этой жизни – мою семью. Не идеальную, но самую настоящую и любимую для меня. На миг представляю себе на месте мамы, папы и мое сердце напрягается как струна. Моргаю, чтобы не разрыдаться при всей честной компании. Сквозь серебряное железо буханки чувствую, как брат держит Соню за руку, как мысленно говорит мне спасибо и люблю.
Эта процессия напоминает мне сразу и свадьбу и похороны. Куча людей, обед, потом прощальные, напутственные слова. Слезы. Я знаю, что все будет хорошо, но на душе все равно скребут кошки. Наверное, такие вечера и нужны для того, чтобы человек вырос, изменился, повзрослел. Если так, то мне немного легче, и я уже жду скорейшего возвращения.
Возле ворот военкомата море таких как мы. Кто–то приехал даже с гармонью. Мы держимся в стороне и общаемся последние минуты. Зовут… Сначала друзья обнимают, хлопают по плечу, кричат Леха, мы с тобой…Потом братья, сестры, родственники. Я, Соня и родители терпеливо ждем своей очереди. Соня что–то шепчет на ухо, сжимает ладонь. Мама перекрестила. Папа крепко обнял. Я из последних сил держусь. Смотрю в глаза и читаю всю тоску, тяжесть расставания и гордость, что мы у него есть. Что он не одинок и может на нас рассчитывать.
– Я люблю тебя, братик!
– Не плачь. Я тоже.
– С Богом.
Он уверенно уходит за ворота, а мне страшно даже поднять глаза. Я не знаю, как посмотреть дальше, чем кончик моего носа. Я слабею. За последние три дня это вторые проводы. Второе расставание. Второе испытание.
До отказа набитый автобус с пронзающим сигналом выехал из ворот. На секунду он остановился, и мы поймали взгляд испуганных мальчишек, которые отправлялись в свое взрослое путешествие. Взмах ресниц и автобус уже за поворотом.
Я обнимаю родителей. Везу Соню домой. На обратном пути не сдерживаю слез. Плачу за все три тяжелых дня. Тихонечко выплакиваю грусть. Так становится легче. Через пару часов на работу.
Глава 19
Следующие сутки выпали из жизни. Мое внимание привлекает только экран телефона и новые сообщения от дорогих для меня людей. Переживания сплетают ноги. Пустота заполнила все трещинки. Незавершенность тяготит. Надо поговорить с Сашей.
***
Через три часа мы уже в окружении неба и лесов. Пьем волшебство маленькими глотками в стаканчиках из разноцветной пластмассы. Передо мной горит костер из лесных веток (периодически они трещат, и я кидаю им шишки, чтобы задобрить).
Мясо в белой кастрюльке уже пропиталось и готово к жарке. Я смотрю, как он ловко с ним управляется, и вспоминаю наш пикник в Париже (там мы ели поджаренный ржаной хлеб со шпротами и пили красное вино. Обсуждали премьеру спектакля и делали ставки: сколько на этот раз проживут наши друзья Эрин и Марк. Но это отдельная история из нашего прошлого мира). Вокруг нас разлили полночь и накидали звезды. Их можно потрогать руками прямо не поднимаясь с места (в бокальчике с вином они не менее прекрасны).
– Я когда тебя на вечере увидел, то все внутри так и ахнуло. Заволновался, неужели успею хоть на мгновение прикоснуться. Я понимал, что ты вряд ли обратишь внимание на старика, но верил в нашу магию.
– И она сработала.
– Я это понял, когда ты обняла меня.
– А я и не думала об этом. Я так стеснялась всех гостей, что была рада спрятаться в твоих объятиях. Мне даже в глаза посмотреть было страшно. Не зная кто ты, я изучала твое тело. Пальцы откликнулись теплом, и в тот момент я поняла, что мы знаем друг друга сто лет. Что этот танец принадлежит нам. Что эта встреча случилась вопреки времени и разным мирам.
– Видела бы ты свои глаза, Катька! В них появился свет.
– В твоих увидела нас.
– Я не хочу отпускать тебя, – с болью проговорил он. Ты мой ангел, солнышко, моя девочка и первая весна. Моя вселенная, которую я потерял и о которой думаю постоянно. Я смотрю на твою улыбку и понимаю, что дороже ее нет ничего на свете. Я готов держать тебя за руку, целовать кончики твоих волос и шептать: ты мое пятнистое счастье.
– Я тебе верю, но мы уже оба несвободны. Уроки не пройдены и дороги закрыты.
– Я вижу это. Чувствовал твои новые нотки в Казани. Ты влюблена в кого–то?
– Думаю, что да. Пока это только едва зарождающееся чувство.
– И новый опыт, маленькая моя. Надеюсь, это будут отношения, которые принесут тебе радость, а не боль. Видеть тебя с разбитым сердцем и слезами выше моих сил. Тут я готов нарушать все запреты.
Горечь расставания приобрела терпкий вкус вина. Слезы стоят в очередь, чтобы скатиться с горки, но я поминутно твержу: не сейчас.
– Саш, можно я прикоснусь еще раз к твоим рукам..самым теплым, нежным, соленым. Дай вдохну наше море, разговоры на утре и нежность, которая выходит за грани. Я люблю тебя… Да, пусть не физически, но словами, книгами, общими местами. Люблю.
– Я твой, Катечка!
Брезжит рассвет, я курю уже пятую (вспомнила прошлое, знаю грешу). Так тяжело, словно я на распятии. Выпить бы утро и станет легко.
Наши глаза говорят больше истины. Все, что не сказано, знает душа. Я полюбила тебя мальчишкою. Ты обещал быть до конца.
Я с трудом завязываю шнурок на кроссовке. Понимаю, что это последние минуты, секунды, когда мы рядом. Я пытаюсь запомнить этот лес, это утреннее солнце, ощутить кожей тепло его лучей. Я смотрю на небо и копирую бело–голубой рисунок. Я прикасаюсь руками к столу, лавкам, бокалам. Прохожу по земле и беру энергетику места. Я хочу найти обезболивающее. Факт неизбежного расставания парализует. И между нами остается только воздух, слова, которые внутри. Прости.
Глава 20
Сегодня у меня день ничего не делания. Ну почти. С самого утра он напоминает мне день перед новогодними праздниками. Все веселые, ждут праздника, работают для галочки, а больше ходят из кабинета в кабинет.
Слух о том, что завтра я уже не выйду на работу, а уеду в город, заставил многих заволноваться в хорошем смысле слова, прийти в гости, сказать добрые слова и просто пожелать удачи. Без фальши. Потому что есть на моей работе (да и на вашей тоже) люди, которые очень хотят перемен, но в силу разных обстоятельств не решаются на них, а стоят сейчас с бокалом (папкой, ручкой, блокнотом) в руках и потихоньку себя ругают. Так вот, не ругайте себя, а хвалите! Мотивируйте себя на новые шаги! Идите в направлении мечты. Уверена, у вас все получится.
Страшно! Так мне тоже очень и очень страшно. Я еду туда не знаю куда. Пока нет определенности с работой, но хорошо, что есть с жильем. Нет лишних денег, друзей, которые рядом. Родители все еще переваривают развод, но уже не пилят каждую минуту. Это дает возможность дышать. Мой брат и любимый человек в одной учебной части, ждут распределения, а я – точных координат, где будет жить частица моего сердца. Я не знаю как примет меня город и люди на другой работе. Внутри меня тысячи сомнений и один огонек веры. Вот за него и держусь. Иду вперед. К мечте. К целям. К счастью. А пока я благодарю всех вас. Каждого человека, кто встретился мне за эти два года. Кто знакомил с поселком, дарил знания, помог раскрывать судьбы людей на страницах районки, кто дал мне возможность поработать с профессионалами своего дела, с людьми–легендами и обычными служащими как я. В каждом из вас горит свет. Теплый, тусклый, холодный и яркий. И это круто! В нужный момент мы легко сходились и делали красивый рисунок жизни. А это чудо!
Отдельно хочу сказать спасибо этому кабинету. Тут появился на свет не один прекрасный материал (но сначала были блины и оладьи, над которыми покатывалась вся редакция), за стихи и живое общение с руководителем–поэтом. Это вообще сказка. И тут мне точно повезло больше, чем всем остальным (были дни, когда мы просто садились в кабинет и писали стихи. Потом менялись и обсуждали кому что удалось). Бесценно! Новые идеи, сплетни, скандалы, слезы, переживания, цветы, бурные обсуждения все было здесь.
И мне чуточку грустно, что эта эпоха останется здесь, в этих стенах белого трехэтажного дома. Пока я не представляю, как буду жить без утреннего чая с коллегой, без нашего любимого «небо на ладони». Без посылок с книгами на три отдала. Без разговоров в приемной и пятничным походом за свежей прессой. Каждый уголок мне стал дорог. Дом культуры, набережная, центральная улица, мост, новый микрорайон молодых специалистов, съемная квартира, площадка с качелью, местный маленький ларек, озеро с легендами, люди–драгоценности.
С вами я выросла. С вами начинала свой путь к самой себе настоящей, искренней, ранимой. Той Кате, которая не всем удобна. Которая может сказать нет, если это идет вразрез с ее ценностями. Которая начинает ставить и отстаивать свои границы. Которая боится, но идет. Которая верит и любит. Дышит и плачет, если черезчур больно. Она не стесняется быть естественной. Без фильтров и тонны макияжа.
Вечер наполнился воспоминаниями и радостью, что все это не зря. И я очень рада, что мой переезд совпал с переездом соседки Насти. Она едет к любимому и отлично понимает мои чувства. К сожалению, я вряд ли в скором времени отведаю ее фирменной ватрушки с малиной, но я буду по ней скучать. Первое место отдано ей. Как и легким, душевным разговорам перед сном. В них все мы, девочки, мамы, жены, любовницы. Без разговоров по душам ни–ку–да.
Глава 21
Половина восьмого утра, а вокруг меня бурлит жизнь. Настя бегает по комнатам, проверяет все ли забрала (сегодня мы сдаем квартиру хозяйке и переезжаем. За пол года – это второй мой переезд. Еще один и я точно начну проводить мастер–класс по распаковке и сбору вещей).
Я же, напротив, сижу на своем чемодане и смотрю на дверной глазок. В этот раз у меня нет кучи баулов, сумок, коробок. Все самое необходимое уместилось в цветной квадратик сорок на семьдесят. Любопытство (а как там будет) не дает грусти выедать мозг чайной ложечкой. Внутри меня не бушуют грозы, не дует ветер, посторонних голосов тоже не слышно. Все предельно просто и спокойно. Впервые за долгое время нарисовалась четкая линия моей жизни, и я с нетерпением хочу встать на нее своей ножкой. Кстати, о ножках. Прошел стыд за то, что они якобы некрасивые. Навязанный мужем комплекс уродины с каждым днем бледнеет. Я смотрю на себя в зеркало, и мне нравится то, что я там вижу. И если забываю что–то дома, а потом возвращаюсь, то не просто смотрю в зеркало и плюю через плечо (что за бред! Вы тоже так делаете?), а еще искренне говорю какая я красивая! И день идет по самому лучшему сценарию. Проверено.
На нашей старенькой облезлой автостанции мы покупаем билеты каждый в свое будущее. А потом навеселе трясемся три часа в автобусе. Делимся планами и немного боимся (все же мы девочки). Почему–то мне кажется, что на этом наша дружба не закончится. Есть моменты, которые нас сближают и притягивают.
На вокзале в городе я провожаю Настю на поезд к любимому. Сама достаю из джинсовки драгоценную бумажку с адресом. Пока для меня он абсолютно чужой, но после трех прочтений ловлю крутой инсайт (улица и номер дома точно такие как и в моем паспорте. Это знак. Это – мое жилье). Иду в метро и еду к новому месту своего проживания.
Волнение просто зашкаливает. Высотки, как грибы, выстроились в ряд, и я ищу в них свою. Вот она розово–белая девятиэтажка. Чуть во дворе, но виден проспект, а через сто метров самая шикарная набережная, которую я знаю. Уже за эти прелести можно на всю жизнь полюбить это место.
Захожу в подъезд (мой первый) и сообщаю соседям (о которых говорил батюшка), что я теперь здесь живу. Поворачиваю ключ в двери и вхожу в это пространство.
Светлое, немного грустное (оно и понятно столько лет, кроме смены дня и ночи ничего не видело). Ставлю чемодан в прихожей и на цыпочках обхожу свои владения. Все в принципе стандартно, кроме двух вещей: в доме нет холодильника и стиралки, но это окупает просто огроменная кухня с панорамным окном, и вторая – это черный лакированный рояль в комнате! Вы хоть где-нибудь такое встречали? Я – нет. И это рождает сопротивление (а зачем он тут, что я с ним делать буду, он только мешается, не могли его с собой забрать), а спустя минуту дикий восторг и фантазии (я ж могу научиться играть, устраивать вечера, сделать фантастическую фотосессию в платье). Сразу рисую разговор, где сообщу Диме, что у меня не квартира, а целый дворец. Только скорее бы ему отдали телефон, и он вышел на связь. Эта неопределенность накаляет нервы.
Поскольку бытовой техники нет, то готовить буду перед каждым приемом пищи (выкидывать жалко). На ближайшем рынке закупаю овощи, остальные продукты питания – в магазине. В кухонном гарнитуре цвета "лесной орех" аккуратно раскладываю все на полочки. Блин, такой кайф быть хозяйкой в своем доме! Все лежит так как мне надо и я не услышу чье–то ворчание или недовольство, что соль непременно должна стоять на столе. Да вот хрен вам на палочке! У меня она будет спрятана в шкафу.
Диван заправила своим бельем и он уже не кажется таким холодным и старым. А его заезженная песня скрип–скрип идет больше в радость, чем в минус (без интернета, телевизора любой звук мне становится приятен). На пустой стеллаж ставлю единственную книгу, которую взяла с собой, и решаю, что он будет книжный. Скромный ужин из салата огурцы с помидорами и я готова ловить сны. Да только они все никак не идут.
Закрываю глаза и представляю картинки из жизни прежних хозяев. Временами мерещится Олень из бабушкиного дома (кажется я положила медальон в шкатулку. Как проснусь, то надо проверить).
Зябко. Одеваю шерстяные носки (становится чуть теплее). Пытаюсь уснуть на левом боку, но бесполезно. Меня душат слезы. Меня разрывает обида. Я разбиваюсь в сотый рад и плачу. За что? Почему именно я должна скитаться по съемным квартирам, а не он? Офицер чертов (слово офицера даю. Я тебя не брошу, буду помогать. Тьфу! Твои слова только взять, и выкинуть на помойку). Сидит там в новом доме и проблем не знает! Одиночество плюхается на меня с разбега. Я реву в голос. Плевать на соседей, пусть думают, что от счастья. Как же хочется простого человеческого счастья и объятий любимого мужчины!
