Читать книгу: «Я всегда буду рядом», страница 4
А Димка даже и жениться не успел…
«Чудны дела твои, Господи», – бормотал про себя Влад, переводя очередной платеж в банк спермы, где уже год хранился биоматериал, который он сдал перед началом лечения.
Часть шестая
…С утра самочувствие было неважным, уже три месяца не отпускала его проклятая постковидная пневмония, затруднение дыхания сделалось постоянным, как и боль в груди.
Папа, гремя посудой и шаркая тапочками, готовил на кухне завтрак.
Наиболее неожиданным последствием популярности Влада в соцсетях было то, что она вернула ему потерянного в раннем детства отца.
Папа всю жизнь менял как перчатки женщин и профессии, и вдруг узнав про болезнь забытого много лет назад сына, прибился к нему потрепанным жизнью стариком. Влад был так потрясен этой встречей, что моментально забыл все старые обиды и принял папу с распростертыми объятиями.
Старик взялся ухаживать за сыном, как будто восполняя все то, чего не дал ему в детстве и юности, трогательно покупал Владу мороженое и варил кашу, периодически прихлебывая из небольшой фляжечки. За месяц он истребил у Влада весь запас спиртного, которое благодарные пациенты приносили доктору Романову не один год.
Влад посмотрел на экран телефона, и первое же сообщение заставило его поторопиться. Писала Танюша, жена товарища по несчастью, многодетного православного священника, уже много дней лежавшего в плачевном состоянии, но еще живого каким-то чудом.
«Я начала перебинтовывать его, от давления рубец на голове лопнул, и лоскут отпал, начало кровить, а скорая не едет, все заняты ковидниками…»
«Да уж… скорая не едет… и не приедет, – озабоченно думал Влад, сгребая в кучу все лекарства, которые попались на глаза. – Тем более с нашим-то диагнозом, да еще и за город…»
Влад позвонил Танюше, что выезжает, наигранно бодро сказал несколько слов растерянному папе, стоявшему в дверях, и поспешил « в гости» к батюшке.
К счастью, водитель раздолбанного «Убер»-эконома примчал за две минуты и неожиданно быстро доставил доктора в большой, но сильно обшарпанный загородный дом.
Испуганные домочадцы, супруга и дети, встревоженно встретили на пороге долгожданную помощь. Рану батюшки изначально накрыли полотенцем, но к приходу Влада оно уже довольно сильно промокло, и кровь сочилась прямо на пол.
«Кровопотеря, должно быть, огромная», – подумал Влад, заметив синюшную бледность пациента. Он похвалил себя за то, что взял все что надо, антибиотики и специальный клей. Отец Сергий был в сознании и приветливо улыбался, несмотря на редкий пульс.
Влад поприветствовал его и снял полотенце. Полная, довольно молодая еще жена батюшки выбежала, закрывая рот рукой, за дверью раздались звуки неукротимой рвоты. Влад как смог обработал рану, вычистил гной, заклеил концы немецким хирургическим клеем, поставил капельницу с физраствором. Движения его были по-прежнему четкими, несмотря на то, что часть пальцев недавно потеряла чувствительность. Как всегда, выручали способности амбидекстра – предмет всегдашней зависти сокурсников. Он с юности одинаково ловко мог работать как правой, так и левой рукой, выполняя все медицинские манипуляции, приводя в восторг сначала преподавателей, а позже и коллег.
Вскоре батюшка порозовел, температура спала. Пошарив рукой под одеялом, отец Сергий что-то протянул Владу в ладони, продолжая все так же радушно улыбаться. Доктор потерял обоняние еще в сентябре, поэтому не сразу понял, что происходит, а когда понял, то резко отшатнулся, и гримаса отвращения промелькнула по его лицу.
«Татьяна, Сергея подмыть надо, я закончил перевязку», – плохо слушающимися губами произнес он. Татьяна охнула, взмахнув руками, схватила какие-то тряпки и стремглав побежала к беспомощному супругу.
Влад прошел к железному рукомойнику и тщательно помыл руки раза четыре. Потом, не попрощавшись, уехал.
В маршрутке – тратиться на «Убер» на обратном пути не стал – постарался как можно дружелюбнее ответить Татьяне на ее многословные извинения. Ответил также и на другие накопившиеся сообщения. Состояние пациентов там было не лучше, но доехать во Владивосток или Мурманск он не мог, поэтому надавал кучу советов и забылся коротким сном, откинувшись без сил на дерматиновом сиденье маршрутки.
Потом вдруг в середине какого-то особенно закрученного кошмара вспомнил, что сегодня в город на очередную процедуру прибывает Катя с мужем. В дни их приездов он особенно тревожно вглядывался в лица случайных прохожих на улице. Вот уже год они ежедневно переписывались, но никогда не видели друг друга. Было как-то неудобно, да и повода вроде не было, «Ватсап» и «Вайбер» прекрасно заменяли личные встречи. Но сейчас он вдруг осмелился и написал ей, что надо встретиться по важному делу. Договорились увидеться вечером.
До дома Влад добрался, когда уже стало темнеть. С облегчением узнал, что отца Сергия забрали наконец в больницу, удивительным образом нашли нейрохирурга, который взялся за повторную операцию, поставил нормальный дренаж и металлическую пластину вместо кожного лоскута. Неизвестный нейрохирург велел передавать привет незнакомому коллеге.
Дома папа, как всегда, со скорбным лицом и слезящимися глазами, подогрел Владу суп, что-то заботливо бормоча. Папа переехал к нему совсем недавно, и Влад никак не мог привыкнуть, что он теперь не один.
Он лег на кушетку, так как усталость от дневных приключений не проходила, и глаза закрывались сами собой. Проснулся от звонка в дверь, в голове замелькали мысли: «Черт, как же можно было позабыть про эту встречу… такую долгожданную! Про это кафе… Я так часто представлял ее в своих мыслях – и вот ведь как неловко…»
Катя нашла его по адресу, указанному на сайте и во всех документах, и пришла сама. И он даже не успел испытать никакого чувства вины.
Из сообщений в группе пациентов с ГБ она уже знала все про его утреннюю поездку и про то, что отец Сергий в «такого доброго» врача «швырялся гамном». Утешила падающую с ног от переживаний Таню, что это ведь не ее обожаемый супруг, а болезнь, которая в него вселилась, да и что, доктор говна, что ли, в жизни не видел…
Папа захлопотал, открывая дверь, и Влад услышал в первый раз ее голос в коридоре, но не смог даже встать, чтобы встретить, предательски задрожали ноги… Он попытался приподняться и извиниться, но замолк, встретившись с ее внимательным и тревожным взглядом. Лицо Кати было скрыто за маской, но глаза смотрели так взволнованно и понимающе, что он понял: формальности можно пропустить и надо говорить только самое важное.
Он вынул из кармана рубашки заветную картонную коробочку от какого-то лекарства, со смятыми стенками и неразборчивой, стершейся надписью и протянул ей.
– Пожалуйста, – голос его был хриплым, – пообещай мне, когда я начну… – на этом месте он ненадолго замолчал, вспомнив сегодняшнюю поездку, и спустя мгновение твердо продолжил: – кидаться… говном, разведи это в воде и залей в горло через шприц, я знаю, ты сможешь… только ты сможешь это.
– Если, – голос Кати прозвучал в полной, какой-то звенящей тишине. Не было почему-то ни обычного грохота проезжающих машин, ни звуков капающей воды, ни топота соседских детей.
