Читать книгу: «Сборник рассказов. Плохая концовка», страница 2

Добрый свет

В то зимнее утро обстоятельства сошлись так, что я был должен дожидаться одной дамочки в центре города, а была она хороша, так что ничего и не попишешь. Утро было выдающимся: лёгкий снег, совершенно ясное небо, и такой добрый свет, что хотелось улыбаться кому попало или помочь какой-нибудь старушке -благодать! Идти было некуда, поэтому, взяв кофе, я присел на слегка припорошенную лавочку и задался вопросом, чем бы мне сейчас заняться. А потом увидел, что в моём направлении идёт какой-то мужичок, и сразу понял, что идёт именно ко мне. Так и оказалось, он подошёл, и, вежливо, что, в общем-то, редкость, спросил, можно ли со мной поговорить. Воистину добрый свет; мне кажется, именно под таким светом и велись знаменитые диалоги в древней Греции, поэтому мне ничего и не оставалось, кроме как решительно согласиться.

Звали сего вежливого мужа Виктор Степанович Грот, был он очевидно не молод, но это его не портило; как не портила затасканная куртка и выцветшая меховая шапка. Мы обменялись вопросами о том, что каждый из нас тут делает в такую рань и я узнал, что он только что продал какие-то одеяла и, может быть, ещё какое тряпьё на рынке, чтобы купить самое дешевое, что было в аптеке из спиртного, чуть ли не одеколон, словом. Но и это меня не смутило. Поговорили: немного политики, насущных вещей, литературы; тут он даже схитрил, прочитав стихотворение и спросив угадать автора, я подумал на Есенина, потому что и слогом и настроением было очень похоже, но стихотворение оказалось его собственного сочинения. Что ж, недурно, да и стих был хорошим. Я тоже решил не отставать и прочёл ему пару своих – впечатление было произведено. Вот уж действительно рыбак видит рыбака.

Слово за слово, и Витя (так он попросил его называть) сказал, что я могу приезжать к нему время от времени, так как человек он одинокий, хотя у него есть внучка, чуть младше меня, которую он мог бы пригласить, если я соглашусь. И выглядело все это очень искренне: действительно, дедушка, не с кем поговорить, одинок, да и честность его говорила о многом. О, как же я ошибался, ведь единственным рыбаком тогда оказался не я.

Времени до встречи с моей подругой оставалось не много, но я подумал, что уже не так и сильно хочу этой встречи, к тому же мне хотелось поехать сейчас же. Ничего, будут и другие, да и вряд ли она та единственная, а вот хорошего собеседника встретишь не часто, подумал я тогда и пошёл с Витей на автобусную остановку. По пути он объяснил, где и как он живёт: Двухкомнатная квартира на третьем этаже позднесоветского убранства и без изысков.

За проезд пришлось платить мне, но я не расстроился. Дорога прошла незаметно, опять же, слово за слово и мы уже на его остановке посреди наступающего полудня. Потом миновали несколько дворов, чистенький подъезд и два лестничных пролёта. Вошли в квартиру, разделись. Как-то само собой получилось пройти в кухню и занять места на табуретках. Витя поставил чайник и достал из холодильника коньячок – "для здоровья" -, которым и мне, впрочем, предложил угоститься. Выпив по чашке мы разговорились.

И казалось, что квартирка вполне уютная, да и коньяк вгоняет в какую-то негу, но было-таки тут что-то странное, буквально на периферии зрения, маленькая деталька, рушащая всю атмосферу, но я никак не мог понять, в чём именно дело. Такие мысли посещали меня урывками, в паузах диалога. А бутылочка всё опустошалась и опустошалась. Потом я обнаружил себя на середине уже второй коньяка, разговор брёл в какие-то далёкие края, а сама кухня была освещена искусственно. За окном начало темнеть. Тут я отошёл в туалет. В голове гудело, но на ногах я ещё стоял крепко. Сделав свои дела и помыв руки я уже было открыл дверь, но тут телефон выскользнул у меня из рук и упал к унитазу и я, выругавшись, присел поднять его, как моё внимание привлекло что-то под ванной. Кажется, какой-то мешок, но потом показались явно человеческие очертания. Я подсветил фонариком и замер, сердце пропустило такт. Это была девочка лет двенадцати, вся в пыли и грязи, волосы спутаны. Сначала я подумал, что это может быть и есть та самая внучка, но девочка совсем не шевелилась. Ситуация тут же изменилась: это был уже не тот добрый свет, как утром, а тусклый и жёлтый от лампочки, кран протекал и был в ржавчине, линолеум потёрся, пахло каким-то скисшим уксусом, ещё бог знает чем. И я угодил в этот капкан. В моём воображении уже вставал окровавленный нож, но из оцепенения меня вывел, как удар золотой перчаткой прямо по носу, окрик из кухни. Мне пришлось выйти и не подавая виду усесться назад. О, старик тоже выглядел иначе, теперь это был осунувшийся бедняк с мутными глазами и пропитым лицом. А той деталью, что портила атмосферу, теперь я понял, был розовый рюкзак на подоконнике. Видимо, моя маскировка была сразу раскрыта, потому что когда добрый дедушка, после настойчивого предложения выпить ещё по одной, получил отказ, он сразу бросился на меня, роняя посуду со стола. Но коньяк подействовал на него куда сильней: я просто отшвырнул его и побежал в прихожую, а там, схватив куртку и ботинки и открыв дверь, которая, по счастью, была закрыта не на ключ, выбежал в коридор, попутно набирая номер полиции.

Кончилось всё там же: наряд приехал за пару минут и взял этого Витю, который никак не сопротивлялся и молчал, смотря себе под ноги; он даже дверь после меня не стал закрывать. А той девочкой, его первой и единственной жертвой, оказалась местная школьница, даже не знаю, зачем она решила пойти домой к незнакомцу. Старик на допросе просто сказал, что заманил её, пообещав отдать котёнка. Бедный сгоревший мотылёк. На похороны меня не позвали, а та квартира теперь сдаётся в аренду.