Читать книгу: «Смотрящий», страница 4

Глава 4. Выстрелы о помощи

На следующий день, лучший друг осени дождь зарядил на целую неделю, превратив дни в монотонный скучный фильм со сжатым бюджетом и сценарием. Никаких смен декораций, никаких событий. В такую погоду легче всего было подхватить что-нибудь из простудных заболеваний, поэтому в редкие перерывы, пока тучи набухали новой порцией водяного пара, я сразу разводил огонь для рассеивания влажности рядом с шалашом. Сделать костёр в такую погоду не было великой проблемой, тем более что этому обучали. В этой ситуации лучше всего подходила так называемая “финская свеча” или её подобие, когда вместо расколотого вдоль бревнышка использовалось несколько средних поленьев. Единственное, что пригодный для розжига и на запас хворост надо было искать на стволах деревьев выше, чем полтора метра от земли. Всё, что ниже уже было беспощадно промокшим. Линзу, которая без солнца превратилась на время в самую ненужную вещь, заменила самодельная зажигалка из гильзы. И пусть бензин в ней испарился ещё много лет назад, кремень исправно выдавал требуемую искру.

Ночи по ощущениям становилась всё холоднее, и утеплиться свитером с длинной зимней курткой мне не помешало бы, а для этого надо будет посетить тайно город. По этому поводу я рассматривал несколько задумок, но основная – дать знать о себе Ивану. Конечно, самым безопасным и поэтому менее проблематичным вариантом, была бы встреча на поле перед лесом, где на выходных он иногда охотился. Но пока небо каждый день методично сбрасывало на местную округу тонны воды, все эти планы приходилось оставить до лучшей погоды.

Волк больше не появлялся, и моё одиночество разбавляли лишь высоко вверху звуки раскачивающихся веток, вызванные очередными порывами ветра. Я спокойно относился к ним, потому что перед тем как выбрать место для лагеря убедился в отсутствие сухостоя и поэтому не боялся внезапно обвалившегося дерева на мою голову во время сна. Батарейка на часах была поменяна три месяца назад, лишив меня, как минимум на пару лет, “удовольствия” попавших на необитаемый остров вырезать ножом календарь на коре. Вот в такой серости и сырости прошло восемь дней, где начал скучать не за телевизором, не за интернетом, не за общением, а за … баночкой свежего светлого пива, рок-н-роллом и пропущенных матчах Лиги чемпионов.

Будущее виделось только после выхода на связь с Иваном. Двадцать тысяч долларов под камнем около кладбища свободно давали возможность прожить несколько лет в другом небольшом населенном пункте за тройку областей отсюда, неофициально снимая квартиру за неимением паспорта оставшегося дома. От старого друга нужна была не только теплая одежда, но и содействие в побеге из города. Я прекрасно понимал, что за ним следят, однако эта проблема была решаема. Ничто в этой жизни так легко не рушиться, как планы на будущее и карточный домик.

В то утро два подряд выстрела прозвучали раскатистым эхом на самой заре. В них не было той четкости и треска присущие автомату Калашникова или другому нарезному оружию. Это были отголоски обычного охотничьего ружья, и скорей всего, двустволки ИЖ-27. По своему опыту знаю, что сразу дуплетом стреляют либо новички, либо человек, выведенный психологически из равновесия в случае непредвиденных обстоятельств, связанных с риском для жизни. Я выскочил из шалаша и застыл словно сурикат, прислушиваясь в ожидании следующего выстрела, но лес, проглотив причину моего беспокойства, снова окутался утренней гробовой тишиной. Вывод был один, с моим новым знакомым произошли события, выходящие из его зоны комфорта.

Дождь, моросящий всю ночь, прекратил своё выступление и впервые за эти дни, разбив сплошную стену серых облаков, начали пробиваться на сцену желто-зелёного театра лучики восходящего солнца, как бы соглашаясь с моими мыслями, что надо действовать. Увеличив скорость кровотока круговыми движениями рук, тем самым взбодрившись, и размяв шейные позвонки, я потуже затянул шнурки с поясом. Потерянные пару-тройку килограммы за последнее время придали телу легкость и скорость. Как бы это не казалось смешным, но в свой тридцать один год почувствовал себя гораздо моложе. Также снова тянуло на приключение, только теперь оно было взрослое с не детскими игрушками и далеко не безобидное.

Мокрая трава со скрытыми под опавшими листьями лужами заставляла следить за каждым следующим шагом. Нащупывая палкой твердую землю впереди, моё продвижение в сторону дома лесника нельзя было назвать быстрым, но я старался, как мог. Именно незаметно пролетающие секунды и их доли решают в этой жизни очень многое. Вскоре между деревьев показался знакомый кустовой частокол боярышника. Присев на одно колено и задержав дыхание, начал вслушиваться в окружающую обстановку. Ещё в армии я выдвинул для себя теорию, что звук не останавливается на пороге слышимости, равному нулю децибел, а может уходить и в отрицательные значения, когда тишина начинает давить и вызывать дрожь. В аккурат это состояние ощущалось сейчас. И вдруг в гнетущем тяжелом воздухе донеслись еле слышимые звуки, напоминающие медленное чавканье. Они исходили со стороны хижины. Бесшумно подкравшись к проходу в кустах, взял, как и в прошлый раз, пистолет в руку. Договоренность без стука не входить отбросил в сторону, считая, что сейчас не время для нашего церемониального обряда. Только теперь моё вторжение на территорию соседа было мягким и аккуратным, без резкого выпада и кувырков. Медленно сделав шаг из проема с повернутой головой направо в сторону хижины, я увидел бегущего на меня с ускорением волка, чьи оголённые клыки не предрасполагали к дружелюбию. Он не рычал, а влажная трава на земле заглушала его галоп. Всё это выглядело, как немое кино, где не хватало только аккомпанемента пианиста с взъерошенными волосами, играющего с размахом острую кульминацию. Расстояние между нами стремительно сокращалось и когда осталось метра три, я поймал его голову в прицел и мягко нажал на курок, но выстрела не последовало. Тишину нарушил лишь хлопок ударника об капсюль, прозвучавший тупо и бессмысленно, породив небольшой дымок. Перезарядки и досыла следующего патрона не произошло, а гильза осталась на месте. Сведущие люди называют такое явление петардным выстрелом, причиной которого скорей всего стали, благодаря влажной погоде последних дней, отсыревшие патроны. Этот пустой звук заставил волка резко остановиться и прикрыть глаза. Он, словно поняв, что смерть прошла мимо и удача на его стороне, ещё злее оскалившись, снова бросился в атаку. Курсы по нейтрализации натасканных псов мне всегда приносили удовольствие. Только там ты начинаешь понимать, что собаки довольно примитивны и предсказуемы в своих действиях, а опасность от них предрассудки неопытных в общении с ними людей. Но это когда ты один на один. Времени снять и обмотать курткой руку, было явно недостаточно, поэтому пришлось выставить согнанную в локте, как есть. Клыки волка безжалостно вонзились в запястье и, не успев сжаться до предела, остановились обрушенной со всей силой рукояткой пистолета по голове. Надо отдать должное серому санитару леса, он выдержал мой выпад и лишь чуть ослабил хватку. Удар оказался слегка смазанным, и волк успел опустить череп под руку, избегая повторения. Я откинул оружие на землю, быстро нагнулся, схватил за заднюю лапу и резко задрал её. Когда псовые не чувствуют земли и голова находиться ниже тела, они теряют координацию и бросают свою цель. Этот момент нельзя упускать. Я освободился, и теперь крепко на вытянутых руках держал обе лапы, на долю секунды залюбовавшись, как извивается в беспомощности висячее верх ногами тело лесного зверя. Затем сделав три шага в сторону знакомого уже дерева, начал производить обороты вокруг себя, придавая волку ускорение. Через пару витков он, уже вытянувшись параллельно земле, летал по кругу, напоминая летчика-испытателя в центрифуге, испытывая на кончике носа максимальную перегрузку. У меня было два варианта. Первый, отпустить лапы, бросив его далеко в сторону, после чего он вряд ли захочет повторить такое приключение, но выбрал второй, против которого однозначно выступили бы защитники животных. Я приблизился ещё на шаг к дереву, так, чтобы траектория головы прародителя собаки пересекла ствол. Звук удара в унисон с хрустом проломанного черепа закончил наш поединок и только сейчас, за углом хижины напротив входа увидел, что там находилось ещё несколько волков, которые абсолютно спокойно наблюдали за происходящим. В их действиях не было никакой агрессии, никакого страха, они, повернув головы, смотрели на меня, надев маски обычного праздного интереса. Я уже начал привыкать к неадекватному поведению местной фауны. Подняв пистолет с земли (такими вещами не разбрасываются) и, вложив за пояс, достал штык-нож и, прикрыв лезвие ладонью, медленно пошёл навстречу. Они переглянулись между собой и как свора уличных трусливых собак, попятились назад, не сводя с меня взгляды. Картина, открывшаяся передо мной на поляне напротив двери, нельзя было назвать доброжелательной. Большой мощный белый волк с серым пятном в районе холки, явно вожак стаи, с огромным аппетитом обгладывал голову своего собрата, кровь которого зловеще выглядела на белом цвете его морды. Остальные же стояли рядом, ожидая крохи со стола своего предводителя, прижав хвосты. Полгода, проведенные миротворцем ООН в Югославии, подарили более нелицеприятные реальные картины, так что эта зарисовка не сильно повлияла на моё психологическое состояние. Лишь только сейчас вожак оторвался от трапезы и поднял голову. Наши взгляды встретились. Он, задрав верхнюю губу, обнажил хищный оскал и … поперхнулся, отхаркав в ту же секунду пулю, которая со слабым звоном приземлилась на остатки голого расколотого черепа убитого сородича. Волк снова поднял глаза, и глубокий рык наполнил возникшую паузу тяжестью неумолимого будущего с душком смерти. Он выпрямился и явно недовольный моим вторжением медленно выступил навстречу. Это был действительно огромный экземпляр, раза в полтора крупнее убитого мною. Его высота в плечах составляла около одного метра и, судя по телосложению, масса давно перевалила за центнер. Сбивая его расчеты на успешную атаку, также сделал шаг вперёд и опустил левую руку, обнажив клинок. Он с упрёком кинул взгляд на холодный металл, как бы говоря, что это не по правилам, и остановился, явно знакомый с опасностью данного предмета. Поселить сомнение – сильное действие. Оно может не ослабить человека, но зверя всегда. Волк оглянулся на вход хижины, затем снова на меня, развернулся задом и возобновил застолье. Вес его вид демонстрировал, что я уже не интересен ему и путь свободен.

Дверь оказалась слегка приоткрытой. Что меня ждало внутри, я не знал и поэтому для начала, как можно спокойно позвал:

– Сосед. Ты здесь?

– Да, проходи прямо, – в томном голосе чувствовалось не усталость, это было сказано через боль, – там увидишь.

Полоса света на полу в конце комнаты маяком указала прямую линию фарватера, и только я наступил на старые доски, как он снова меня направил.

– Это люк. Открывай и спускайся. Я здесь.

Подвал оказался довольно просторным и глубоким, тускло освещенный обычной лампочкой. Отвыкнув за эти дни от даров двух непримиримых оппонентов Николы Тесла и Томаса Эдисона, я с удивлением посмотрел на неё. Лежащий на кровати в дальнем углу и укрытый одеялом по пояс, хозяин, прочитав мой интерес, сказал:

– Самодельный ветрогенератор. Там, за домом, на дереве. Предыдущий хозяин был изобретательным мужиком. Но сейчас не об этом. Расскажи, что ты видел наверху.

– Может, сначала познакомимся?

– Не стоит…. Зови меня Лесник… или Леший… или Сосед. Мне всё равно.

– Как скажешь.

Он очень внимательно, прикрыв глаза, выслушал мой рассказ, не перебивая и не задавая никаких вопросов. В подвале наступила тишина.

– О чём молчим, Лесник? Может, расскажешь свою историю. Что здесь вообще происходит?

– Не спеши, боец. Это успеется, время терпит. Здесь что-то не так. Я хорошо знаю белого волка и такое поведение на него не похоже, – он замолк, ища ответ в собственных мыслях. Спустя минуту его глаза открылись, демонстрируя озарение, и в согласии с самим собой, утвердительно кивнул головой.

– Он специально пустил тебя сюда, чтобы мы оба были в этой ловушке, – теперь в его голосе появилась уверенность. – Хочешь, поднимись, проверь.

– Почему бы и нет.

Я не верил, что меня переиграла какая-та большая дикая собака, и стал подниматься наверх. Подходя к плотно закрытой двери, посмотрел в боковое окно, где около дерева вытянув лапы, словно полностью расслабившись, лежал убитый мною волк. Рядом не было никого. Я остановился, прислушиваясь к звукам наружи. И опять эта гнетущая тишина, скрывающая за своим занавесом непонятную угрозу. Правая кисть плотно заполнился рукояткой ножа, а левая легла на дверь и медленно, с небольшим усилием, начала приоткрывать. Когда ширина щели уже позволяла выскользнуть из дома, с обратной стороны произошёл мощный толчок, закрывая её обратно, и сразу воздух наполнился уже знакомым мне зловещим рыком. Лесник был прав, но сдаться без боя не в моих правилах. Прямой удар ногою распахнул дверь настежь, которая едва осталась висеть на петлях, сломав одну из досок пополам. Открывшийся вид не сулил ничего хорошего. В метре от порога стоял белый волк, и сейчас его абсолютно не смущало лезвие ножа, а за ним полукругом расположилась вся стая, готовая в любой момент броситься в атаку по его команде, лишь стоило выйти наружу. Проём защищал меня с трёх сторон и это понимали все присутствующие на этой, далеко не деловой, встрече. Вожак спрятал оскал и смотрел на меня. Зрачки его туманных глаз дёрнулись верх на крышу, и это спасло меня от потери скальпа, подсказав о приближающейся опасности. Я резко отдёрнул голову назад, как в ту же секунду, в считанных сантиметрах, пройдясь легким дуновением по волосам, рассекли воздух когти большой кошки. Без сомнений, это была рысь. Белый волк явно не остался довольным её промахом и, сделав шаг вперёд, хлопнул дверь передо мной правой лапой, демонстрируя, что моё место там и пытаться покинуть его будет дорого стоить. Это ещё был не плен, но осада точно.

Начинать открытый бой с противником, имеющим колоссальное численное преимущество, безрассудно. К этому надо основательно готовиться, изучить его и просчитать уязвимые места. А то что, это не люди, а дикие звери, не меняет ничего. Враг может выглядеть как угодно, и только недооценка его возможностей погубит тот час же.

– Я был прав, – в хриплом голосе Лесника слышался не вопрос, а утверждение.

– Более чем, – и я, закончив рассказывать свежий репортаж о недавних событиях на крыльце, спросил, – может уже пора ввести меня в курс дела? Теперь мы в одной лёжке.

– Располагайся поудобнее. Занимательная будет история.

Сосед не успел начать свой рассказ, как наверху послышался скрип открывающейся двери, а затем мягкая поступь волка с тихим цоканьем когтей по деревянному настилу. Он подошёл к подвальному люку, и мы ясно слышали его сопение. Я стоял прямо под ним и сквозь просветы видел движение его черного носа на фоне дневной серости, наполнившей комнату. Волк нашел самую широкую щель и, уткнувшись, жадно принюхивался, медленно передвигаясь вдоль неё. Это можно было назвать необдуманным решение, но оно было от сердца. Клинок бесшумно неглубоко зафиксировался в этой расщелине, и только зверь переместился над ним, как ударом тыльной стороны ладони по торцу рукоятки, вонзил лезвие в любопытный нос. Волк по-детски взвизгнул, напомнив мне щенка, спасая которого я оказался здесь, и словно ударенный током, отлетел от люка. Но эту проявившуюся непроизвольно слабость он мгновенно погасил, и комната наполнилась гневным рыком и звуками падающей утвари.

– А он нервный, – ухмыльнулся я.

– Та да. Что есть, то есть.

Мы с сарказмом слушали происходящий погром наверху, упиваясь истерией лесного хищника, что говорило о его бессилие перед нами в эти минуты. Шум падающей мебели прекратился, но ненадолго, его заменил скрежет, и, судя по топоту, волк позвал остальных.

– Что они задумали? – я вопросительно посмотрел на соседа.

– А что бы ты сделал на их месте? Они заваливают люк, запирая нас здесь. Поверь, Белый умнее и опаснее большинства людей. Но, как видишь, поддаётся эмоциям, а значит, не идеален.

– Конечно, очень интересно, но лежать на кровати под одеялом не улучшит нашу ситуацию.

– Согласен, боец. Но сейчас я плохой помощник, я больше обуза, – он откинул одеяло, демонстрируя правую ногу. Даже тусклый свет не смог скрыть проступившую кровь сквозь белую тряпку, обмотавшую ногу чуть ниже колена, на котором грубой синевой была выбита восьмиконечная звезда. И хоть не сильно разбираясь в тюремных знаках отличия, знал, что обладатель такой наколки никогда не встанет на колени, и являлся весьма авторитетным человеком в своём мире.

– Это он? Сегодня утром?

– Так точно. Волк перед входом, которого я пристрелил, по его команде бросился на меня. Кстати и тот, которого ты убил, были охранниками в стае. На Белого пули не хватило, и сбоку вцепился в икру. Я пытался отбиться ружьём, но он перехватил его, и этого времени хватило, чтобы скрыться за дверью.

– Связки целые?

– На удивление, но клыки вошли глубоко. Досталось моей лапе за эти дни. Да, боец? – Лесник с натянутой улыбкой фыркнул.

– Я не видел во дворе ружья, – не обращая внимания на его иронию, с сомнением заметил.

– Это же собака, скорей всего закопал. Он понимает исходящую от него опасность, а пользоваться не может. Так что ближайшую неделю я не слишком быстр. Надо отлежаться. Всё, дай поспать, а потом, как и обещал, расскажу, что здесь происходит.

Присев на старый деревянный стул (точно такой был у моей первой учительнице в школе), под тихое сопение соседа, отдавая должное его спокойствию в сложившейся, не отдающей запахом позитива, ситуации, начал визуально изучать обстановку подвала. Справа от кровати стоял старый высокий шкаф под самый потолок из натурального дерева. Стены были обложены кирпичом, судя по сколам и остаткам раствора, уже бывшего в использовании. На низком стеллаже лежали два картонных ящика с маркировкой армейской тушенкой, один из которых был запечатан, так что ближайшие дни чувство голода могло спать спокойно, не поднимая своей головы. Рядом с ними были аккуратно сложены в алюминиевую кружку чистые вилка, ложка, кухонный нож и открывалка для консервов. Во всём чувствовался порядок, поэтому лежащая на полу крышка от большой кастрюли, также должна была нести пока неизвестную мне полезную функцию. Я, стараясь не шуметь, дотянулся и поднял её. То, что увидел сразу сняло самый первый и самый глобальный вопрос находящихся в осаде. Под ней была зарыта железная бочка без дна, наполняющаяся грунтовыми водами. Такой себе мини колодец. Это подвал уже напоминал бункер, только с одним недочётом – отсутствие отхожего места. Провод для лампочки выходил из трубы небольшого диаметра в стене под потолком. Прислонив ладонь, я ощутил легкий сквознячок. Наличие хоть какой-нибудь вентиляции тоже радовало. Идеальное место скрыться от общества с его законами и понятиями. Также там ещё находился небольшой шкафчик с тремя выдвижными ящиками. Скорей всего прибор ночного видения лежал там, а остальное, думаю, покажет сосед.

Движение мебели наверху прекратилось минут десять назад, лишь только изредка прослушивалась тихая поступь бродящих без дела волков на улицу и обратно. Затраченная утром энергия с ограниченным количеством кислорода в подвале и блёклым освещение, сливающим день с ночью, начала вызывать не подсознательно дремоту, сопротивляться которой у меня не было никакого весомого аргумента. Веки закрывались, и последнее на что взглянул, были наручные часы. Судя по ним, солнце на улице сейчас было в зените.

Глава 5. Рассказ

Я проснулся от запаха этанола и даже не слышал, как поднялся Лесник. Открыв глаза, застал его за перевязыванием. Он сидел на кровати и, наклонив голову, с любопытством рассматривал аккуратные точки запёкшей крови на икроножной мышце, держа в одной руке открытую банку со спиртом.

– Как нога?

– Я думаю, обойдётся. Большой опухоли нет, на заражение тоже не похоже. Сейчас ещё раз пройдусь этим магическим раствором, потом нарисую йодную решётку…, не поворачивается язык назвать это сеткой, – он с удовольствием фыркнул от своего шутливого вывода и протянул банку мне. – Будешь? Тот, что надо. Медицинский. Такой на зоне дорого стоит.

– Нет, не хочу.

– Как знаешь, а я глотну немного для анестезии.

Три часа крепкого сна смыли усталость, и мне даже в первую секунду после пробуждения показалось, что произошедшие сегодня утром события были дурным сном. Но нет, подвал и сосед, обрабатывающий рану, говорили о настоящей действительности. Полная тишина наверху служила подспорьем для спокойного рассказа, о чем и сказал Леснику.

– Даже не знаю, с чего начать…. Ты, наверно, догадался, что я здесь не по своей воле и давно. То, что привело меня сюда, мы опустим. Сейчас это не имеет никакого отношения ко всему этому цирку. Мне придется рассказать тебе кое-какие вещи, но с одним условием, если выберемся отсюда, никому об этом не болтать.

– Вообще, не вопрос.

– Ну, что же, поверю на слово, хоть это не в моих правилах, но по-другому, увы, никак. Как ты там сказал, мы теперь в одной лёжке.

Он, наложив новую повязку, прилёг, снова укрывшись одеялом по пояс и прикрыв глаза, размеренным с хрипотцой голосом начал рассказывать свою историю.

– Полтора года назад, на заброшенном заводе, была открыта лаборатория по производству наркоты. Место идеальное. Городок вымирает, далеко от центра и лишних глаз, одним словом, тишина, то, что нужно для таких дел. Я к этому моменту, назовём это “освободился” и был поставлен “смотрящем” за бизнесом. Покуда был в бегах, даже здесь находиться на виду было небезопасно. “Доброжелателей” всегда хватает: и среди своих, и среди чужих. Поэтому решил скрыться в лесу. Только пару человек знают, что я где-то здесь, а об этом месте никто. Десятого числа каждого месяца мы встречаемся на опушке в трёх километрах на север отсюда. Там проходит старая заросшая просёлочная дорога. Мне передают провизию, вещи, которые заказываю, и рассказывают, как идут дела в лаборатории, какие возникают проблемы. А я своей рукой пишу маляву и говорю, кому передать, чтобы вопросы решались. Как видишь, следующая встреча через три недели, поэтому пока не знаю, как буду, или будем прорываться. Дорога длинная.

– А как ты всё это тащил? – я кивнул на картонные ящики с тушёнкой.

– Наверху, за столом, стоит тачка и санки. Ты не заметил.

– Да, не обратил внимание. Не до этого было.

– Ещё вопросы есть? Потому что дальше начнётся самое интересное.

– Как ты нашёл этот домик?

– А, не поверишь. Пацаны высадили меня на окраине, как сейчас помню, был солнечный апрельский день. Я стоял и ждал, когда машина скроется из вида, потом повернул голову в сторону леса, и мне навстречу из кустарника выбежал Дурачок.

– Кто?– спросил я, мотнув головой тоном человека, который теряет нить разговора.

– Помнишь волка, который был около твоего шалаша. Вот это он. Я его так называю.

– Кстати, его не было там, среди остальных.

– Он одиночка, как говорится, не от мира сего. Ходит сам по себе, ест всякую хрень, то корни, то шишки грызёт, то на дерево пытается залезть, то на дятлов лает. Убогий, одним словом Дурачок, его никто и не трогает. Ты, наверно, заметил. Так вот, он выбежал, виляя, как уличная дворняга хвостом, затем развернулся и не спеша пошёл в лес, постоянно оглядываясь на меня, зовя за собой. Он казался абсолютно не опасным. Вот так и привёл меня сюда, за что отломал ему кусок колбасы и даже почесал за ушком. Днём, он, как и все волки, где-то спит, а вечером иногда приходит сюда. Наверно, бывший хозяин его приручил.

– Скорей всего. Пока вопросов больше нет.

– Ну, что же, тогда продолжим. Первое, с чем мы столкнулись, это найти хороших химиков. Приехать в такую дыру и рисковать получить конкретный срок, даже за хорошие деньги, желающих мало. Мы не могли создать конкуренцию чехам и эстонцам, куда готовые заработать таким способом специалисты уезжали толпами. Качество нашего продукта хромало. И я вспомнил про одного человека из деревни, получившего пять лет по 225-ой за выращивание опиумного мака. Интересный был экземпляр. Самородок. У него не было специального образования, химию изучал по книжкам и эксперименты проводил на домашнем скоте, веселя нас рассказами о том, что вытворяют свиньи, коровы, собаки, особенно петухи под кайфом. Его срок должен был подходить к концу, и я дал команду привести сюда сразу, как выйдет из зоны. Все равно в селе ему нечего делать, кроме как бухать. Через пару месяцев он уже обживался на заводе и довольно скоро клиенты были довольны нашим качеством. Дела пошли в гору. И вот когда всё настроилось, мне стало скучно. Я вспомнил его рассказы о животных под наркотой и заказал что-нибудь для Дурачка. Как уже говорил, он часто вечерком захаживал. Мне передали какие-то таблетки, никогда не мог запомнить эти химические термины и в тот же день, положив на ладонь, дал этому сумасшедшему волку. Он без всякого страха слизал и словно конь во весь апорт, ринулся в лес. Я не видел его три дня. А когда снова пришёл, был полностью истощён. Такое ощущение, что все эти дни Дурачок бегал, не останавливаясь. Наверно, был перебор. Он вырубился прямо у двери и проспал больше суток, а когда пришёл в себя, с взглядом попрошайки хотел ещё. Я вынес ему, только теперь половинку. Как и в первый раз, он сразу бросился в лес, а вернулся на следующий день с белым волком, тогда и увидел его впервые. Дал им по дозе и заметил, что они не глотали, а прижали таблетки нёбами и понесли в лес. Так продолжалось неделю. Из двора я практически не выходил, но однажды решил прогуляться подальше и наткнулся на небольшую стаю волков, где во главе был белый с пятном. Он дружелюбно подошел ко мне и уткнулся носом в колено, прижав хвост, демонстрируя своё поклонение. Остальные, окружив меня, сделали тоже самое. Я стал для них тем единственным, кто может угостить очередной дозой. И теперь вся стая приходила ко мне сюда, и они, ожидая, садились в ряд, согласно своей иерархии. Первым вожак, затем охранники или воины, потом опекуны, это юнцы, которые ещё не стали воинами, но уже не щенки. А, чуть не забыл, еще сигнальщик был, это глаза стаи, он предупреждает об опасности. Матерей никогда не было, они оставались следить за потомством. Иногда вместе с ними приходил и Дурачок. Чувствовать власть над волчьей стаей, то ещё ощущение. Меня это забавляло.

– Честно сказать, Лесник, никогда не поверил бы в эту историю, но ты не похож на сказочника.

– Меньше текста, – резко оборвал он меня, – дальше ещё интересней. В одной из редких дальних вылазок в лес я натолкнулся на дикого кабана, который явно был не рад нашей встречи. Он, ускоряя шаг начал бежать на меня в атаку. Вскинув ружьё, я готов был уже размножить его толстую лобную кость, как услышал зловещее шипение и тут же из-за дерева, словно тень, пролетел силуэт рыси. Она запрыгнула ему на спину и оседлала, словно всадник. Кабан не понимая, что произошло, остановился, как вкопанный, и сразу когти большой кошки трезубцем вонзились снизу в районе шеи. Она лапой, словно работая заточкой, несколько раз с молниеносной скоростью, продырявила толстую кожу, превратив его шею в лоскутки. Затем спрыгнула с него, вальяжно отошла в сторону и тупо смотрела, как он умирает. Кабан продолжал стоять на месте, не двигаясь, а из дырок небольшими струйками текла темно багровая кровь. Потом он рухнул набок. Я перевёл ружьё на рысь, но она, не обращая никакого внимания на это, опустив голову, пошла ко мне.

Несколько таблеток теперь я всегда носил с собой в накладном кармане сзади и она, будто знала об этом. Наверно, по запаху. Как кошка, начала тереться об ногу, выгибая спину, а мордой уткнулась в карман, оставляя носом влажный след. Я достал одну и положил на ладонь, с которой тут же её слизала. В отличие от волков, рысь не ушла сразу в лес, а присев на задние лапы, уставилась в небо, не обращая никакого внимания на меня.

На следующей встрече братва, помимо всего, передала ещё полный пакет крупы с приветом от химика и словами, что это для птичек и проверено на воробьях. Около хижины я видел висевшую на дереве дряхлую кормушку, которая уже давно не наполнялась. В этот же вечер насыпал туда горсть, а на утро она уже была пустая. И только днём, недалеко, увидел небольшую стаю синиц, которые напоминали разбросанных под деревом чучел, лишь только еле заметные дергающие лапки говорили, что они ещё живы. На следующий день их уже не было.

Дальше, больше. Я начал замечать, что хищники этого леса, которые на генном уровне враги, начали находить общий язык. Волк спокойно мог вместе с рысью обгладывать убитого зайца, как будто они заключили мировую. Но поражало другое. Наркотики в этом лесу стали самой твёрдой валютой. Их количество у меня было ограничено, и теперь я давал только Белому, его бойцам и Дурачку. Поверь, я видел, как одна волчица, прямо за кустами на заднем дворе, зарабатывала полтаблетки, подставляясь по очереди под трёх волков. Прямо, как у людей, за дозу готова на всё. Белый стал в лесу непререкаемым авторитетом и даже рыси, после ночной охоты тянули ему убитую косулю, чтобы обменять на кайф. Не мне тянули, а ему. До меня поздно дошло, что за год я для них не стал хозяином, а был источником, который надо тщательно оберегать. Хотя со стороны казалось по-другому. Белый и его стая всегда беспрекословно слушали меня, часто дежуря около хижины в роли охраны. И это спокойствие расслабило, давая ощущение, что всё под моим контролем. Так я думал до сегодняшнего утра.

В последний раз братва мне не привезла ничего. В городе начались разборки и все легли на дно. Лабораторию остановили. Догадываешься, почему?

– Да, – я кивнул в ответ и спросил с сомнительным непониманием, – в чём проблема была выдать меня?

– Толян, которого ты отправил к праотцам, не нравился мне. Вроде и предъявить ему нечего было, но гниловатый он. Когда-то мы начинали с ним вместе. Меня закрыли, и он сразу переметнулся к “центральным”. Они помощнее, да и дела у них посерьёзней. Думаю, он сюда ехал с посланием на языке, что бы отвести меня в сторону и самому заниматься лабораторией. Очень любит деньги и власть, а природа одарила его только бычьей силой, прокинув с мозгами. Кстати, знаешь, как его иногда называли?