Читать книгу: «Пьесы. Для детей и подростков», страница 3
Сцена 7. Снова в трактире
Циммер перестаёт играть. Немногочисленные посетители хлопают. Уходят из трактира. Остаются только Грей и Летика. За своим отдельным столиком снова сидит угольщик Филипп. За другой усаживается Циммер. Он явно не в настроении.
ГРЕЙ. Как тебе, Летика? По-моему, очень неплохо.
ЛЕТИКА. Хорошую музыку я люблю послушать, особенно в такой глуши и после долгого плавания.
ГРЕЙ. Да… Господин музыкант!
ЦИММЕР. Меня зовут Циммер, сударь.
ГРЕЙ. Очень приятно, господин Циммер. Я, с вашего позволения, сообщу вам своё имя немного позже. Надеюсь, что нам удастся встретиться в скором времени.
ЦИММЕР (равнодушно). Вы хотите предложить мне работу? Благодарю, господин капитан, в здешних краях это большая редкость.
ГРЕЙ. Пока не могу сказать точно. У вас есть ещё знакомые музыканты? На случай, если мне бы понадобился небольшой оркестрик.
ЦИММЕР. Думаю, что я смогу найти достойных людей.
ГРЕЙ. Замечательно! Но поговорим об этом позже.
ЦИММЕР. Как вам будет угодно, господин капитан.
МЕННЕРС. Вам чаю?
ЦИММЕР. Нет. На этот раз можно чего-нибудь покрепче.
Меннерс наливает Циммеру из бутылки. Грей подзывает Меннерса. Тот подбегает полный подобострастия.
ГРЕЙ. Вы, разумеется, знаете здесь всех жителей. Меня интересует имя молодой девушки, тёмно-русой и невысокой, в возрасте от семнадцати до двадцати лет. Я встретил её неподалёку отсюда. Как её имя?
МЕННЕРС. Хм! Это, должно быть, Корабельная Ассоль. Она полоумная.
ГРЕЙ (равнодушно). В самом деле? Как же это случилось?
МЕННЕРС. Когда так, извольте послушать.
Лет семь тому назад встретила она колдуна-предсказателя на берегу, а может, и не встречала ни кого, только стало ей чудится, что за нею приплывёт корабль с алыми парусами. Таких кораблей не бывает в природе, вы же понимаете. Но она всё ждёт, глупая, как бы мы над ней не смеялись. С тех пор так её и зовут – Ассоль Корабельная.
ГРЕЙ. А вы над ней, значит, смеётесь.
МЕННЕРС. Что вы! Я не о себе! Народ у нас, сами понимаете, грубоват. Опять же, и женщины местные – как им не смеяться, коли Ассоль с этого безумного корабля прекрасного принца ждёт. Якобы, он именно её тут же выберет себе в жёны. Эта глупость многим кажется даже очень оскорбительной! К тому же, и отец у неё сущий мерзавец. Он утопил моего папашу, как кошку какую-нибудь, прости, Господи. Он…
ФИЛИПП (громко и свирепо). Корзинщик, корзинщик, Дери с нас за корзины!..
МЕННЕРС. Опять ты нагрузился, вельбот проклятый! Уходи вон!
ФИЛИПП. Но только бойся попадать в наши Палестины!..
МЕННЕРС (грею). Дрянь, а не человек. Каждый раз такая история!
ГРЕЙ. Более вы ничего не можете рассказать?
ЦИММЕР. Я могу!
МЕННЕРС. Нет, нет! Не перебивайте. Уж я начал, я и закончу! Так вот. Отец её – мерзавец, как я вам уже гово…
ФИЛИПП. Ты врёшь! Ты врёшь так гнусно и ненатурально, что я протрезвел!
(Грею.) Он врёт. Его отец тоже врал; врала и мать. Такая порода. Можете быть покойны – Ассоль так же здорова, как мы с вами. Я с ней разговаривал. У неё хорошая голова. Это сейчас видно. С тобой, Меннерс, она, понятно, не скажет и двух слов. Но я, сударь, в свободном угольном деле презираю суды и толки!
Она говорит, как большая, но причудливый её разговор.
Вот, к примеру, раз завелось дело о ремесле. «Я тебе что скажу, – говорит она, – моя работа не скучная, только всё хочется придумать что-нибудь особенное. Я, говорит, хочу так изловчиться, чтобы у меня на доске сама плавала лодка, а гребцы гребли бы по-настоящему; а потом они пристают к берегу и, точно живые, садятся на берегу закусывать». Я это захохотал, мне, стало быть, смешно стало, и говорю: «Ну, Ассоль, такое уж твоё дело, потому и мысли у тебя такие, а вокруг-то посмотри: все в работе, как в драке.» – «Нет, – говорит она, – Когда рыбак ловит рыбу, он думает, что поймает самую большую рыбу, какой никто не ловил.» – «Ну, спрашиваю, а я как же?» – «А ты? – смеётся она. – Ты, верно, когда наваливаешь углём корзину, то думаешь, что она зацветёт». Вот какое слово она сказала! В ту же минуту дёрнуло меня, сознаюсь, посмотреть на пустую корзину, и так мне вошло в глаза, будто из прутьев поползли почки; лопнули эти почки, брызнуло по корзине листом и… пропало. Я малость протрезвел даже!.. Вот… А Меннерс врёт и денег не берёт, – я его знаю!
(Меннерсу.) Рому давай, чего стоишь!
Меннерс из-за стойки, игнорируя Филиппа, обращается к Грею.
МЕННЕРС. Прикажете подать что-нибудь?
ГРЕЙ. Нет. Мы уходим.
ЦИММЕР. Капитан, если вы ещё не передумали насчёт оркестра, то я хотел бы вас немного проводить… Чтобы уточнить, м-м-м, состав инструментов.
ГРЕЙ. Состав?.. А, хорошо. Идёмте.
Грей расплачивается и уходит вместе с Летикой и Циммером.
МЕННЕРС. Ещё один сумасшедший. Да ещё миллионер! Оставил столько золота, что можно полгода не работать! Эх, живут же люди…
Меннерс.
Моей тоски глубокой и печали
Людишки никогда не замечали…
(см. тексты песен)
Сцена 8. Приготовления
Активная музыка, на фоне которой периодически возникают в разных местах локально высвеченные быстрые диалоги…
1. Грей и боцман Пантен.
– Капитан, тут один маклер предлагает выгодный фрахт с премией.
– Пантен, сообщите людям, что сегодня мы поднимаем якорь и переходим в устье Лилианы, миль десять отсюда. Придите за картой. Лоцмана не брать. Пока все… Выгодный фрахт мне не нужен. Я буду в городе до вечера.
– Что случилось?
– Решительно ничего. Матросам скажите, что предстоит мелкий ремонт. Потом всё объясню.
– Будет исполнено…
***
2. Грей и продавец тканей.
– У меня лучший шёлк в городе, сударь, самый лучший! Есть, конечно, и красный…
– Нет. Этот слишком бледный.
– В таком случае, есть с прекрасным розоватым оттенком!
– Нет.
– Вишнёвый? Оранжевый?
– Нет. Нет.
– Тёмно-рыжий?
– Нет. Все не то…
***
3. Пантен.
(Пантен один.)
– Что происходит, чёрт возьми? Уж не выступаем ли мы под чёрным флагом?
(Подбегает матрос или юнга.)
– Боцман, там какие-то люди с трубами, барабанами и другими скрипками.
– Что им-то здесь нужно?
– Говорят, что капитан позвал их на «Секрет».
– Дьявольщина! Отведи их пока в кубрик и ни куда не выпускай. Дальше видно будет.
***
4. Снова Грей и продавец тканей.
– Довольно образцов! Этот шёлк я беру.
– Весь кусок?.. Нет?.. В таком случае, сколько метров?
– Одну секунду… Так… выходит… две тысячи метров. Да, не более двух тысяч метров.
– Две? Тысячи? Метров? Прошу вас сесть, капитан. Две тысячи… Вот спички, вот прекрасный табак, прошу вас. Две… Это будет… это ж будет… Господи!.. два километра!..
***
Финал музыки.
5. Грей выступает перед командой.
ГРЕЙ. Ничего особенного, друзья мои! Мы простоим в устье реки, пока не сменим весь такелаж. Из красного шёлка будут сделаны новые паруса для «Секрета». Затем мы отправимся недалеко отсюда… Я еду к жене. Она ещё не жена мне, но будет ею. Мне нужны алые паруса, чтобы ещё издали, как условлено с нею, она заметила нас. Вот и все. Как видите, здесь нет ничего таинственного. И довольно об этом.
ОДИН ИЗ МАТРОСОВ. Так вот в чём дело, капитан! Не нам, конечно, судить об этом. Как желаете, так и будет. Я поздравляю вас!
ГРЕЙ.
Благодарю!
Матросы по очереди подходят к Грею и пожимают ему руку.
Юнга переговаривается с одним из матросов.
ЮНГА. Том, а ты как женился?
МАТРОС (гордо). Я поймал её за юбку, когда она хотела выскочить от меня в окно!
Все постепенно расходятся. На «палубе» Грей и Пантен.
ПАНТЕН. Лево четверть румба, лево! Стой: ещё четверть! (Грею.) Знаете, я доволен.
ГРЕЙ. Чем?
ПАНТЕН. Тем же, чем и вы. Мне всё ясно, как божий день.
ГРЕЙ. Что вам ясно?
ПАНТЕН. Лучший способ провезти контрабандную материю! Ведь, всякий может иметь такие паруса, какие хочет, правда? У вас гениальная голова, Грей! Ха-ха-ха!!!
ГРЕЙ. Бедный Пантен! Ваша догадка остроумна, но лишена всякой основы. Сейчас, когда в сердце моём больше счастья, чем у слона при виде булочки, я попытаюсь настроить вас в унисон со своими мыслями.
Скоро вы увидите девушку, которая не может, не должна иначе выйти замуж, как только таким способом, который я развиваю на ваших глазах. Я прихожу к той, которая ждёт меня, и не хочу ни кого другого, кроме неё, может быть, именно потому, что благодаря ей я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками.
Когда для человека главное – получить дражайший пятак, легко дать этот пятак, но когда душа таит зерно пламенного растения – надежды на чудо, то сделай ему это чудо, если ты в состоянии.
Новая душа будет у него и новая у тебя. Когда начальник тюрьмы сам выпустит заключённого, когда миллиардер подарит поэту виллу, а жокей придержит лошадь ради другого коня, которому не везёт – тогда все поймут, как это невыразимо чудесно! Но есть не меньшие чудеса: улыбка, веселье, прощенье, просто доброе слово. Владеть этим – значит владеть всем. Что до меня, то наше начало – моё и Ассоль – останется нам навсегда в алом отблеске парусов, созданных глубиной сердца, знающего, что такое любовь. Поняли вы меня?
ПАНТЕН. Да, капитан. Я все понял. Вы меня… тронули. Пойду-ка я вниз и попрошу прощения у Никса, которого вчера ругал за потопленное ведро. И дам ему табаку, пожалуй – свой-то он проиграл в карты.
Сцена 9. Филипп спасет Ассоль
Деревенская улица. Идут два рыбака и Меннерс.
2-Й РЫБАК. Слушай, Меннерс… давай начистоту… у тебя прямо с собой, вот тут, случайно нет рома?
1-Й РЫБАК. Только честно!
2-Й РЫБАК. Да. И не это…
1-Й РЫБАК. Не юли.
2-Й РЫБАК. Да. Не юли. Мы этого не любим. Вообще.
1-Й РЫБАК. Абсолютно!
МЕННЕРС. Я всё понимаю, братцы! Конечно, у меня есть немного рому. Специально для вас, прямо с собой и… совершенно случайно!
1-Й РЫБАК. О! Другое дело! Давно бы так! А то всё ходишь вокруг да около.
2-Й РЫБАК. Цыц! Тихо. Меннерс – мой друг. И он где хочет, там и ходит. Правильно?
1-Й РЫБАК. Абсолютно.
2-Й РЫБАК. Вот и я говорю. Доставай, друг Меннерс, бутылку. А после ро-ма пора до до-ма…
РЫБАКИ ВМЕСТЕ. И берег ве-се-ло ка-чается.
МЕННЕРС. Тихо! Идёт! Всё. Я буду говорить, понятно?
Молчание.
МЕННЕРС. А… бутылка потом. Потом.
РЫБАКИ ВМЕСТЕ. Понятно.
Появляется Ассоль.
МЕННЕРС. Ассоль! Ну, наконец-то! Где ты ходишь? Тебя тут все ищут, уже с ног сбились!
АССОЛЬ. Меня? Что случилось?
МЕННЕРС. Всё в город ходишь со своими игрушками, а тут такое происходит!..
2-Й РЫБАК. Да! Та-акое тут! Ого-го!
1-Й РЫБАК. Абсолютно!
МЕННЕРС. Ассоль, признаю, я был неправ. Мы все были неправы, правда? Мы смеялись над тобой, потому что просто не могли в это поверить. Никак не могли. Мы даже когда увидели, не поверили своим глазам, правда?
Ты посмотри на этих мужественных людей, Ассоль, дорогая! Сегодня у них слёзы текли по щекам, когда они увидели это чудо в нашей бухте!
1-Й РЫБАК. До сих пор не могу… понять.
2-Й РЫБАК. Я тоже.
АССОЛЬ. Какое чудо? Пожалуйста… не надо так… шутить.
МЕННЕРС. Как вам не стыдно! Я не позволю больше никому над ней смеяться! Бедняжка Ассоль! Когда этот корабль появился в нашей гавани, у меня все окна в доме покраснели от его парусов!
2-Й РЫБАК. Ничего себе! А я не видел…
МЕННЕРС. Как ты мог видеть мои окна, болван, если ты в это время смотрел на корабль!
2-Й РЫБАК. Я?
МЕННЕРС. Ассоль, дорогая, я сразу всё понял! И, конечно, побежал на берег.
1-Й РЫБАК. Точно! Это ты говоришь про корабль с алыми парусами? Я его видел. Абсолютно!
АССОЛЬ. Я… я была в городе. Как же я могла знать?..
Невольно хватается рукой за кольцо на пальце.
МЕННЕРС. Что там у тебя, Ассоль? Рука болит?
АССОЛЬ. Нет. Ничего.
МЕННЕРС. Он, конечно, искал тебя, но что мы могли поделать? Кажется, он сильно спешил.
АССОЛЬ. Кто?
МЕННЕРС. Ну, расскажите ей, хотя бы как он выглядел, тот красавец с корабля, что вы всё молчите? Высокий, смелый, благородный.
2-Й РЫБАК. Точно! Такой. Он ещё просто вообще это…
1-Й РЫБАК. Со шпагой.
2-Й РЫБАК. Вот. Я и говорю. Тут, на боку прямо шпага такая – ух!
АССОЛЬ. Вы… вы шутите? Откуда он меня знает?
МЕННЕРС. Бог ты мой! Мало ли откуда? А корабль с красными парусами откуда взялся? Тоже ведь загадка! Мы, конечно, сказали ему, что ты в город пошла. Ведь, ты всегда у нас в город ходишь…
АССОЛЬ. Когда же это было? Давно?
2-Й РЫБАК. Давно.
1-Й РЫБАК. Но не очень.
2-Й РЫБАК. Мы как раз рыбу ловили.
1-Й РЫБАК. Точно! Это ж как раз когда я чуть не вытащил ту здоровенную макрель! Помнишь?
О! Вы не поверите! Это надо было видеть! Вот уж попалась макрель, так макрель – в жизни такой не встречал! Абсолютно! Я ещё подумал сперва – что за чёрт? Акулу, что ли подцепил? Представляете? Ну, с метр длины там точно будет, или больше – не знаю, врать не буду, – но тяжёлая, гадина, не поднять! Вот, абсолютно! Уж я её и так и…
МЕННЕРС. Он письмо для тебя оставил, Ассоль.
АССОЛЬ. Что? Какое письмо?
МЕННЕРС (похлопывая себя по карману). Откуда мне знать? Я чужих писем не читаю. Может, здесь и не письмо вовсе, а так – просто записка. С обратным адресом.
АССОЛЬ. Оно у вас?
МЕННЕРС. Ассоль, ты же знаешь, я человек простой, ни на кого зла не держу.
Достаёт конверт. Поднимает его над головой.
2-Й РЫБАК (озадаченно). О-па!..
МЕННЕРС. Но душа моя болит, Ассоль. Болит и страдает. Скорбный дух моего отца не даёт мне покоя. И я в ответе за него. Мы все в ответе за своих отцов, Ассоль.
АССОЛЬ. Но это не так! Мой отец мне рассказал…
МЕННЕРС. Твой отец не в силах сознаться и хотя бы попросить прощенья. Мне очень жаль, Ассоль, но придётся это сделать тебе.
АССОЛЬ. Лонгрен невиновен, клянусь вам, это правда!
МЕННЕРС (убирая письмо в карман). Что ж, мы друг друга не поняли. В таком случае, я пошёл.
1-Й РЫБАК. И я пошёл.
2-Й РЫБАК. Да уж, повеселились…
АССОЛЬ. Постойте! Погодите! Что вы от меня-то хотите?
МЕННЕРС. Ничего особенного. Попроси прощения. И все.
АССОЛЬ. Прощения?
МНЕЕНРС. Да. Это же так просто. Ты говоришь: «Простите, господин Меннерс, моего отца». А я отдаю тебе письмо. И всё. Ну, смелее.
АССОЛЬ. Простите… моего…
МЕННЕРС. На колени.
АССОЛЬ. Что?
МЕННЕРС. На ко-ле-ни!
АССОЛЬ. Не смейтесь надо мной, пожалуйста. Зачем вам это?
МЕННЕРС. Мне не до шуток, Ассоль. Клянусь, я порву это письмо на мелкие кусочки! Развею по ветру все твои алые паруса! И уже никто, никогда, не узнает, откуда и куда они уплыли! Слышишь? На колени, я сказал!
Ассоль медленно опускается на колени.
Со спины у Меннерса выходит Филипп с парой огромных корзин. Увидев происходящее, останавливается. Ставит корзины на землю.
АССОЛЬ. Клянусь Богом, отец мой невиновен…
Меннерс начинает медленно разрывать письмо пополам.
АССОЛЬ. Нет! Прошу вас!
МЕННЕРС. Это неправильные слова, Ассоль.
2-Й РЫБАК. Слушай, Меннерс, может, он и вправду это… не того…
МЕННЕРС. Молчать!
(Обращается к Ассоль.)
Говорю в последний раз. Проси прощения.
АССОЛЬ. Господин Меннерс…
МЕННЕРС. Я слушаю. Очень внимательно слушаю.
АССОЛЬ. Пожалуйста… я… я не могу…
МЕННЕРС. А ты постарайся.
Филипп подскакивает к Меннерсу, одной рукой хватает его за шиворот, другой выхватывает у него письмо. Отбрасывает Меннерса в сторону. Рыбаки тут же испуганно убегают.
МЕННЕРС. Ага, защитничек нашёлся! Ладно, вы ещё пожалеете! Оба! Уж я вам припомню!
Филипп делает движение к Меннерсу, тот вскакивает и убегает. Кричит издали «Вы ещё пожалеете!»
Филипп отдаёт конверт Ассоль.
АССОЛЬ. Спасибо, Филипп. Если бы не ты, я бы, наверное, сейчас умерла.
ФИЛИПП. Перестань. Какие глупости. Не с чего тебе тут умирать.
АССОЛЬ. Нет. Это не глупости, Филипп. Это очень-очень важно для меня. Правда!..
Достаёт пустой лист из конверта.
Здесь ничего нет… Он, всё-таки, обманул меня. Боже, зачем? Зачем ему всё это?
ФИЛИПП. Нехороший человек, этот Меннерс. Вечно соврёт и денег не возьмёт – такая у него порода. Уж я-то знаю. Вишь, и бумагу не пожалел. Хорошая бумага, белая…
Эй, ты чего это? А ну-ка хватит! Вот, не люблю я, когда бабы плачут. Не могу. Ну, его, этого Меннерса. Нашла из-за чего! Кабацкая его душонка, и дело его – кабак.
АССОЛЬ. Я не… не от этого. Прости, Филипп. Я от радости плачу. Ты не знаешь ещё, как много ты для меня сделал. Ты, ведь, не меня – надежду мою спас! Если бы ты только знал!..
ФИЛИПП. Да, ладно. Помог, и слава Богу. Чего там. Рыдать-то уж совсем ни к чему.
АССОЛЬ. Ах, не могу я тебе объяснить сейчас, но… Скоро, очень скоро ты узнаешь. Я чувствую… знаю.
ФИЛИПП. Да ты, никак, всё про корабль свой? Эх, кабы чудеса бывали, Ассоль, так любой бы поверил. Ну а так-то откуда? Сама подумай.
Вот, когда мы, бывало, с тобой говорили, так, вроде, и правда получалась. Послушаю тебя, вроде и поверю. Но потом – глядь – ан и нет! Нету чудес, и всё тут.
Я ж, вот, про корзину тогда послушал. Смотрю – и вправду расцвела! Я, понятно, бегом к мужикам нашим с этой корзиной. И что? Только они на неё дыхнули – раз, и нет ничего! Как не бывало! Смотрю сам – точно! – никогда, ничего там и не было вовсе! Морока просто какая-то, и всё тут.
АССОЛЬ. Чудес не видят те, кто в них не верит, Филипп.
ФИЛИПП. Ну… не знаю… не знаю… Колечко, вон, у тебя красивое.
АССОЛЬ. Тебе нравится? Мне тоже. Очень… Я скоро уеду, Филипп. Наверное, уеду совсем. Ты не говори никому об этом.
ФИЛИПП. Хочешь уехать? Куда же ты собралась?
АССОЛЬ. Не знаю. Всё это мне неизвестно. Я не знаю ни дня, ни часа и даже не знаю куда… Ты часто меня возил, и… На всякий случай – прощай. Спасибо тебе за всё!
Ассоль быстро обнимает Филиппа и убегает.
ФИЛИПП. Чудеса. Поди-ка пойми её. Что-то с ней сегодня… такое…
(Подходит к корзине и видит, что корзина зацвела.)
Матерь божья! Ну, опять! Ведь зацвела же!.. Зацвела же… ведь… Как же это?.. зацвела… Матерь…
Филипп обнимает корзину. Уходит с ней, словно с ребёнком в руках.
Сцена 10. Алый «Секрет»
Раннее утро. Ассоль и Лонгрен.
ЛОНГРЕН. Ассоль, что с тобой в последнее время? Ты не больна?
АССОЛЬ. Нет, я здорова… Мне весело. Верно, мне весело оттого, что это утро так прекрасно! А что ты надумал? Я вижу по твоему лицу, что ты что-то надумал.
ЛОНГРЕН. Что бы я ни надумал, ты поймёшь меня, я знаю. Жить нечем. Я решил поступить на местный почтовый пароход. Не волнуйся, плавания будут не долгие.
АССОЛЬ (неожиданно резко, испуганно). Нет! Пожалуйста, не оставляй меня сейчас! Я не вынесу ещё и этого!
ЛОНГРЕН. Ассоль, успокойся. Расскажи, что случилось?
АССОЛЬ. Ничего… Ничего не случилось. Просто, я… очень устала.
ЛОНГРЕН. Они опять над тобой смеются? Кто это? Меннерс?
АССОЛЬ. Отец, я не знаю, что будет. Иногда мне становится так страшно жить среди людей. Они не понимают и не хотят понять то, что я чувствую. Мне становится страшно оттого, что я теряю надежду… теряю с каждым днём…
ЛОНГРЕН. Хорошо, я заложу ружьё и останусь дома ещё на несколько дней. Уж поверь, этого мне хватит, чтобы поговорить с подлецом Меннерсом по душам.
АССОЛЬ. Нет, нет! Оставь его в покое. Я вовсе не думала о нём. Просто… Ты знаешь, иногда мне кажется, что осталось подождать совсем немного! А иногда весь мир словно рушится перед глазами… Останься хотя бы на этот день, ладно? А потом… потом мы лучше вместе уедем отсюда. Куда угодно!
ЛОНГРЕН. Ассоль, милая, я не понимаю тебя. Ты говоришь – осталось подождать. Но чего? И куда мы уедем, подумай?
АССОЛЬ. Я хотела сказать… что у нас ещё есть еда и… и мы можем пока прожить спокойно несколько дней.
ЛОНГРЕН. Наверное, нам действительно придётся как-то перебраться в город. Пропадёшь ты тут среди местных пьяниц. Если мне удастся устроиться на пароход, то мы сможем потихоньку встать на ноги. А что? Снимем жильё. В городе и женихи культурные – есть из кого выбирать.
АССОЛЬ. Нет. Только не надо об этом, пожалуйста.
ЛОНГРЕН. Хорошо. Я пока молчу. Но когда-нибудь всё равно придётся об этом подумать, Ассоль. Ты уже выросла. Не век же тебе одной быть.
АССОЛЬ. А этот твой пароход… Он когда отплывает?
ЛОНГРЕН. Уже завтра. И, честно говоря, мне надо торопиться в город, пока там ещё требуются моряки.
АССОЛЬ. Хорошо. Иди. А я… я пойду провожу тебя немного.
ЛОНГРЕН. Ты у меня умница, Ассоль! Я сразу знал, что ты всё правильно поймёшь. Пойдём. Это ж будет прекрасная работа. И недолго плавать, и рядом с домом – ну что ещё надо для счастья, правда?..
Лонгрен и Ассоль уходят.
Постепенно нарастая, звучит музыка.
На сцене скапливается всё больше народа. Появляется корабль с алыми парусами..
В толпе постоянное движение, гомон. Отдельно слышны слова и фразы «Ассоль», «Не может быть!», «А паруса-то алые!», «Вот вам и Корабельная Ассоль», «Значит, это всё правда?», «А ты что, не видишь? Алые паруса!», «Может, это какая-то ошибка?», «Вот вам и Ассоль!», «А вы не верили! Видите теперь?», «А ты верил (а), что ли?», «А кто верил? КТО ВЕРИЛ-ТО?», «Хоть кто-нибудь в это мог поверить?»… При этом фоном часто повторяется на все лады имя «Ассоль».
Неожиданно все резко смолкают. Толпа расходится и замирает. В центре стоит Ассоль.
Она медленно идёт вперёд, стараясь не потерять сознание или опасаясь, что видение исчезнет. Вдруг, словно чего-то испугавшись, резко бросается вперёд и кричит.
АССОЛЬ. Я здесь, я здесь! Это я!
* Падает на колени, шепчет «это я», падает без чувств.
Появляется Грей и с ним моряки «Секрета», в том числе Пантен, Летика, и Юнга.
Грей подходит к Ассоль. Поднимает её. Она приходит в себя.
ГРЕЙ. Ассоль! Ассоль.
АССОЛЬ. Совершенно такой.
ГРЕЙ. И ты тоже, дитя моё! Вот я и пришёл. Узнала ли ты меня?
Ассоль прячет лицо на груди Грея. Они стоят, обнявшись.
Недалеко в стороне, из общей компании матросов, выделяется пара «случайно» оказавшихся рядом людей. Это Лонгрен с котомкой и Циммер с виолончелью.
ЦИММЕР. Так, значит, это вы и есть Лонгрен, отец Ассоль?
ЛОНГРЕН. Да. Я.
ЦИММЕР. Меня уже много лет мучает один вопрос. Как вам тогда в голову пришла столь удивительная мысль – смастерить яхту с алыми парусами? Между нами говоря, мне очень понравилось – игрушка-то вышла великолепная!
ЛОНГРЕН. Так… это был… ТЫ?!
ЦИММЕР. Прости. Так уж вышло тогда…
Некоторое время смотрят друг на друга. Потом Лонгрен протягивает Циммеру руку. Тот её пожимает. Возможно, они обнимаются.
АССОЛЬ. Ты такой… совершенно такой, как я думала… Ты… А ты возьмёшь к нам моего Лонгрена?
ГРЕЙ. Да. Конечно.
Грей и Ассоль целуются.
ЦИММЕР. О! Я вижу, музыкантам пора браться за работу! Господа!..
Дирижирует смычком, играет. Звучит торжественная музыка, переходящая в песню Ассоль, которую исполняют все присутствующие.
Идут минуты не спеша,
А годы мчатся вскачь.
Взрослеет нежная душа,
Хоть радуйся, хоть плачь…
(см. тексты песен)
ЗАНАВЕС.
На авансцене к старушке, которая внимательно вглядывается вдаль, подходят рыбаки.
1-РЫБАК. Эй, бабуля, ты что там высматриваешь?
СТАРУШКА. Не твоё дело, иди куда шёл.
2-РЫБАК. А что там такое? Ничего не вижу…
1-РЫБАК. Да я, вот, тоже не вижу.
СТАРУШКА. И я.
РЫБАКИ ВМЕСТЕ. Что?!
2-РЫБАК. Не понял!
1-РЫБАК. Абсолютно!
СТАРУШКА. Я сказала, идите отсюда, вы мне мешаете! Я, может, человека жду! Понятно?
2-РЫБАК. Какого человека?
СТАРУШКА. Да уж получше вас будет, сорнячки несчастные.
2-РЫБАК. Может, тебе, мать, лучше это… доктора позвать?
1-РЫБАК (другому). Слушай, а может, она как раз его и ждёт?..
СТАРУШКА. Я вам сейчас покажу дохтура! Я вам сейчас такого дохтура покажу, пьяницы проклятые! Я вам…
Рыбаки убегают от старухи, она гонится за ними…
Зима – весна 2008
