Читать книгу: «Кровь черного подсолнуха», страница 9
– Погоди. Что значит искусственную? Все чувства в лагере ненастоящие?
– Скорее, максимально усиленные. Даже самая большая и темная сила не может заставить человека чувствовать то, чего нет. Безумная страсть может вырасти из малюсенькой симпатии, и наоборот. Даже все то, что вы слышали ночью, выужено из вашей памяти. Детские сказки, страшилки и прочая ерунда. А в ваш век Интернета лесу было даже проще. Он просто нашел общие страшилки и показал их.
– Он подготавливает нас примерно так же, как мы – еду на сковороде?
– Примерно.
– Черт! – воскликнула Августа. – И что же нам делать?
– Есть у меня мысль… Идём.
Обед был практически готов. Лиля сварила суп на тушенке, запекла на углях картошку, даже вскипятила воду для тех, кто захочет выпить кофе, ведь утром напиток богов не был выпит.
Пока готовила, Лиля успокоилась, а заодно вспомнила, сколько раз пришлось вылить неудавшийся суп, сколько раз выбрасывала сгоревшую еду, когда училась готовить…
Обычно мама приходила с работы очень поздно, уставшая и мечтающая только об одном – прилечь. Однако ей приходилось вставать к плите, чтобы накормить семилетнюю дочь и поесть самой. Иногда мама покупала пельмени или лапшу быстрого приготовления, впрочем, не увлекаясь не самой полезной пищей. В такие дни Лиля знала – маму не просто лучше не трогать, лучше создать идеальную тишину и дать маме отдохнуть.
Однажды оставшись голодной – маме пришлось работать целыми сутками, – Лиля встала к плите и пожарила яйцо… с третьей попытки. Как любой любознательный ребенок, Лиля отвлекалась, забывала про готовящуюся еду, и приходила слишком поздно. Вбивая в заново вымытую сковороду очередное яйцо, Лиля пообещала себе – в этот раз она будет внимательно следить за неудавшимся цыпленком и, о диво – получилось!
С того дня Лиля решила учиться готовить, рассудив, что если научится – и самой не придется больше сидеть голодной, и часть работы с мамы снимет.
Спустя годы поняла – готовка, плюс ко всему, здорово успокаивает…
Из леса показался Мстислав. Парень на вытянутых руках нес кучу дров и сильно хромал на левую ногу. А когда он остановился у места, где ребята складывали дрова, и резким движением бросил их на землю, Лиля не выдержала, вскрикнула.
Майка парня была разорвана на груди, из дыры виднелась глубокая царапина и кровь. Много крови. Она была повсюду. Теперь, когда Мстислав подошёл ближе, Лиля увидела кровь и на левой ноге, и на лице.
– На тебя напали? – ошалели подскочив к Масту, девушка принялась его ощупывать. – Где болит?
– На меня упали, – усмехнулся парень в ответ. – Всего лишь дерево. Небольшое. Сучковатое просто.
– Поэтому так долго? – Лиля мгновенно взяла себя в руки и отступила на шаг.
– Не только, просто сухостоя было много, – Маст огляделся. – А где Лукас?
– Там где-то, за машиной, – девушка неопределенно махнула рукой, показав, что все совсем не просто.
– Лукас! – чуть громче крикнул Маст, чтобы парень понял: его не обсуждают, его зовут.
– Ну? – откликнулся тот откуда-то слева.
А повернув голову на звук, Мстислав забыл и о Лукасе, и о дровах, которые ждут в лесу.
Все дело в том, что по тропинке от озера шла Яся. Шаталась, как пьяная, и шла медленно-медленно. Лицо и так противного землистого цвета было покрыто аллергическими пятнами, что свидетельствовало о недавних слезах.
Маст весь подобрался, как зверь перед прыжком. Ему хотелось побежать к ней, обнять, успокоить… Но вместо этого он лишь язвительно спросил:
– Дай-ка угадаю, тебя тоже пытались убить?
В эту же секунду из леса показались Августа и Зоран. Все застыли в немом удивлении.
Зоран обвел взглядом местами мокрую, местами кровавую компанию и медленно проговорил:
– Вижу, теперь вы готовы выслушать меня с большей серьёзностью.
Однако говорить мужчина отказался, пока не будут обработаны раны, а еда не окажется в желудках. Возможно, в чем-то он был прав, вот только ребята не хотели ждать. Теперь единственное, чего им хотелось – вернуться домой. Желательно – живыми.
Наконец, раны были обработаны, люди накормлены, тарелки вымыты, а сами ребята, сытые, подобревшие, расселись на земле на месте гардеробной палатки.
– Это началось давно. До нашего рождения, и даже до рождения наших родителей. Вы ведь помните легенду. Вы помните, с чего все началось. И это чистейшая правда… но не вся. Охотников за желаниями было много. Неоправданно много, если быть точным. И не всегда эти желания были светлыми. Да и, если хорошо подумать, не всегда эти желания были людям нужны. Часто приходили нерешительные. Этот тип людей был, по сути, безобидным. Они просили о том, на что у самих не хватало смелости. Как, например, Лукас, – сказал Зоран и посмотрел названному в глаза. – Ищет отца для того, чтобы не становиться священником. А ведь он может просто уйти из семинарии. Совершеннолетние, насколько я понимаю, в вашем мире могут распоряжаться своей жизнью.
– Ты не знаешь всей сути! – резко, даже агрессивно отозвался Лукас, но с места не встал. Понимал, что это горькая, но правда. Потому решил объяснить. – Я стану совершеннолетним в январе. И если я сейчас скажу своему наставнику, что уже год как живу один, меня без разговоров запрут в детский дом. Я не хочу там находиться, пусть даже полгода.
– А ты, оказывается, не такой святоша, каким казался на первый взгляд! – хмыкнул Маст.
– Да, я уже целый год всем вру. Наставникам в семинарии, что отец не может приехать, потому что очень занят с паствой. Пастве – что отца срочно вызвали в семинарию, наставить одного болезного на путь истинный. Я вру всем, вместо того, чтобы уехать в детдом.
– Ясно. Хорошо, – прервал Лукаса Зоран. – Слушайте дальше. Так много было нерешительных, что лес научился питаться этим чувством. Произошла первая деформация. Как это часто бывает, в противовес тьме в этих краях появился свет – сюда пришли шаманы. По словам деда, шаманы здесь живут больше тысячи лет… Понимаете теперь, насколько сильна темная сторона?
Зоран обвел задумчивым взглядом всю компанию. Ребята одновременно закивали, словно китайские болванчики.
– Кроме нерешительных были ещё потеряшки, как Ясмина, – продолжил мужчина. – Люди, разочаровавшиеся в жизни, те, кто потерял смысл. Те, кто потерялся в других людях и не знает, как жить дальше.
Ясмина, до этих слов внимательно слушавшая мужчину, стыдливо опустила взгляд. Августа же, мысленно скептически хмыкала, а увидев реакцию сестры, потеряла дар речи.
– Случайники, как Августа, обычно погибали первыми. Потому как были слишком неподходящими для темной энергетики этого леса. А вот кто из вас двоих кто, – Зоран кивнул на Мстислава и Лилю. – Я пока не разобрал и, подозреваю, делать этого не стоит. Расскажу теорию, а для практики вы и так слишком напуганы. В общем, осталось ещё два типа людей. Собственно, свет и тьма. Свет призван, чтобы исцелять, не обязательно осознанно. А вот тьма очень хорошо понимает, что делает… В общем, эти пять типов людей постоянно появлялись в этом лесу, в поисках желаний, и лес подстраивался. В конечном итоге он напитывался, а потом просто бросал своих жертв на светлую сторону – там водятся дикие животные, коих здесь не найти.
– Короче – мы, как ни крути, в полной жопе, – подытожил Мстислав.
– Не совсем, – покачал головой Зоран. – Дед предложил неплохой план и… Полагаю, он может сработать.
Глава 13
– А ты, получается, и есть новый шаман? – невпопад поинтересовалась Лиля.
– Пока нет, – охотно отозвался мужчина. – Учусь. Это не самая лёгкая профессия, из всех возможных. В чем-то даже хуже священника…
Взгляд Зорана метнулся к Августе, сердце затопила горечь. Безмолвную борьбу эту, секундную, никто не успел заметить.
– Ну что, перейдем, непосредственно, к плану? – излишне бодро произнес Зоран, спрятав лицо за кружкой.
– Выбора у нас все равно нет. Либо превратиться в безэмоциональных кукол и быть в итоге сожранными, либо узнать о шаманском плане и попытаться воплотить его в жизнь, – рассмеялся Маст. Смех его был натуральным, почти искренним даже… Но все же постановочным.
Маст, он ведь мужик. Он привык держать все под контролем. А тут… Даже иллюзии испарились. Или пан или пропал. Но не даром ведь Мстислав твердо решил стать актером. Его смеху не поверила, разве что, Ясмина. И то, чисто на подсознательном уровне услышала фальшь.
– Раз вы не против, озвучу, – встрепенулся Зоран, когда Маст отсмеялся.– Дед говорит, тут очень многое можно изменить искренними эмоциями. То есть, по сути, вам нужно обдурить древнее зло. Вы должны искренне обрадоваться нахождению здесь, почувствовать себя на своем месте. В общем, вам следует повеселиться от души.
– Набухаться и разнести здесь все к чертовой матери? – предложила Яся, с предвкушающей улыбкой.
– Вот разносить не надо. Разрушение – это уход в минус. Эмоциональный, я имею ввиду, – заметил Зоран. – Созидание – ваш вариант. И напиться, кстати, будет неплохо. Это раскрепощает и притупляет инстинкт самосохранения. Вряд ли вы сможете без прямой угрозы плясать голышом перед фашистами.
Августа перевела на мужчину ошарашенный взгляд.
– Ты читал «А зори здесь тихие»?
– А что, если вырос в лесу, должен быть невежей? – усмехнулся Зоран, про себя радуясь. Он смог ее впечатлить. Прекрасно!
– Ну… – девушка не нашлась с ответом. Зато нашелся кое-кто другой.
– Голубки, я понимаю, что у вас начало брачного периода, но давайте вернёмся к делу! – перебил Маст. Кто же ещё мог такое сказать?
– Да в общем-то я закончил. Главное – держите свои темные эмоции в узде. Сорваться в злобу, психи и всё прочее – сразу смерть. И да, если парочкам приспичит слиться в древнем танце…
– Заняться сексом, – снова перебил Маст и тут же наткнулся на возмущенный взгляд Августы. – Что? Я просто перевожу с шаманского.
Яся прыснула.
– Да. В общем, это приветствуется. Но с оргиями вам придется подождать до города, – вернул шпильку, взглянув на Маста.
– Что? Мы не… – начала Августа.
– А ты, оказывается, ещё не совсем зашаманился, – усмехнулся Мстислав. – Раз такие слова знаешь…
– В общем и целом вы меня поняли. Так? – переспросил Зоран.
Ребята закивали.
– Таким образом вам придется провести две ночи.
– Что? – озвучила Ясмина всеобщие мысли.
– Либо задавите тьму светом, либо умрёте. Вариантов не так много, на самом-то деле.
– Да мы, блин, поняли уже! – сорвался Маст. – Не обязательно все время повторять!
– Держи себя в руках, – спокойно парировал Зоран.
Мстислав как-то разом сдулся, сник, будто картина, отчего-то потерявшая краски.
Воцарилось молчание. Все понимали, что ситуация патовая. Им действительно придется сплясать голышом перед «немцами», как в знаменитой книге о Второй Мировой.
Только танцевать им предстоит не тридцать минут, а тридцать часов почти. И при этом ребятам необходимо поверить, что они получают удовольствие от всего, что делают. Контролировать свои эмоции… Где вы видели подростков, контролирующих эмоции? Такие вообще существуют?
Как бы то ни было, выбора нет. Хочешь жить? Умей вертеться. Как свинья на вертеле, блин…
– Зато есть и хорошая новость, – вдруг подал голос Зоран.
– Серьезно? – язвительно отозвался Маст. – Не до конца ты нас убил, правда?
– В итоге вы получите возможность загадать свои желания.
– Какие желания? – резко спросила Лиля.
– Те самые, ради которых вы сюда и явились.
– Спасибо, – поднялся Маст. – Но лично я по горло сыт этими чертовыми желаниями. Обойдусь как-нибудь, знаете ли.
Договорив, парень начал расхаживать взад-вперед. Все таки, за время долгого и не самого приятного разговора, ноги затекли, а тело молило о движении.
– Дело твое, – пожал плечами Лукас. – А я, пожалуй, загадаю. Или что, по вашему, все это было зря?
– А я согласна с Лукасом, – вдруг сказала Ясмина. – Это будет справедливо и… Довольно-таки символично, правда?
– Ладно, – проворчал Маст, садясь на свое место. – Так и быть, сутки тусим, потом ещё ночь, а утром идём загадывать желания. А потом что?
– А потом, не знаю как вы, а я иду домой. Хоть пешком, хоть на вертолете. Абсолютно все равно. Но домой, – улыбнулась Яся.
– Тогда предлагаю поставить одну палатку, – поднялся Лукас и двинулся к багажнику. – Спать будем или все вместе, или по очереди.
– Здравая мысль, – кивнул Зоран и тоже поднялся.
– Может, останешься? – с надеждой спросила Августа, схватив мужчину за руку.
– Действительно! – неожиданно поддержал Мстислав. – С настоящим-то шаманом в тысячу раз спокойнее будет!
Интерес у парня был корыстный. Надоедливую сестрицу сбагрить решил. А Яся, хоть и была на Маста немного зла, все равно обрадовалась – видела, какими взглядами Зоран и Августа обменивались.
На том и порешили. И принялись, как мелкие муравьишки, бегать туда-сюда, разбирать палатку, носить дрова, разжигать костер… Знали – тут ночь наступает внезапно. Удушающая жара отступила, а значит с минуты на минуту сменится время суток. И к этому нужно быть готовыми.
Ночь пришла резко и быстро. Вот только что было светло, солнце кое-как держалось за горизонт, а потом вдруг р-раз! Сорвалось с крючка и упало в то самое пресловутое море, в котором обычно пересыпает ночь. Не стало солнца – не стало и света. Будто лампочку выкрутили.
А тишина… Тишина была гнетущей, режущей слух даже горше противного ультразвука. Но ребята не унывали.
К счастью, они успели по всем пунктам. И палатку поставили, и дров нанесли, и костер разожгли и даже сварили ужин! Сейчас на огне кипятилась вода для глинтвейна.
– Не знаю, как у вас, а мы с родителями играли в настолки, – произнес Мстислав, когда с ужином было покончено. Глинтвейн уже закипел, ожидал разлития по кружкам.
Ясмина нахмурилась. Августа, сидевшая рядом с ней, придвинулась ещё ближе и обняла сестру.
– Мы тоже играли. И монополия, и крокодил, и уно…
– Мы с мамой тоже частенько играем в монополию! – оживилась Лиля, уже попрощавшись с образом великой и ужасной леди. Смысл держать маску? Все равно все скоро закончится. Очень скоро.
Лукас молчал. Он только сейчас понял, что хотя они с отцом и были очень близки, а подлинной семьи у них и не было…
Они тысячи, миллионы раз делали что-то вместе, но никогда отец не оставался с ним наедине. Он всегда был в своих мыслях, всегда был с богом, с паствой, с тварями божьими, но только не с собственным сыном. Так что да, до настольных игр просто не дошло.
Вынырнув из тяжёлых мыслей парень потряс головой и огляделся. Ребята смеялись.
– Так что, в крокодила? – спросил Маст, улыбаясь.
– Так точно! – рассмеялась Яся.
– Напомните правила, пожалуйста, – подал голос Лукас. Он не хотел говорить, что не помнит правил не потому что забыл, а потому что не знает…
– Да запросто! – улыбнулась Августа.
Зоран залюбовался: этой улыбкой, преображающей девушку до неузнаваемости, можно горы сдвигать…
– В общем, садимся в круг, потом кто-то загадывает своему соседу справа, какое животное, явление или человека он должен показать. Все остальные участники угадывают. Кто угадал – показывает следующим, а загадывает предыдущий показчик, – пока объясняла, отчаянно жестикулируя, Августа раскраснелась. – Надеюсь, понятно объяснила.
Что Зоран, что Лукас не поняли. Если честно, Зоран просто пялился на девушку, восхищаясь ее мимикой и живостью. А Лукас… Лукас ещё не вынырнул из собственной обиды. Крутил мысли и так, и эдак, а выкинуть из головы все равно не мог.
– Яся, загадывай, я покажу! – воскликнула Августа, подпрыгнув с места. Девушка заметила, что Зоран пропустил объяснения, а спросить не решается, и решила показать.
Лиля тем временем разлила глинтвейн по кружкам, раздала всем.
– Покажи волка, сестрица, – шепнула Яся с заговорщической улыбкой на ухо Августе.
Та мгновенно сориентировалась – не беспокоясь, что вымажет подол белоснежного сарафана чуть ниже колена, опустилась на землю. Встала на четвереньки и… Завыла! Громко, натурально, до дрожи. И такое удовольствие она получила, словами не передать! Будто открыла какой-то доселе неизвестный энергетический канал, из которого на нее вдруг полился свет.
Яся рассмеялась. Ненатурально, заставив себя, потому что страх, внезапно прошивший ее тело разрядом тока, можно было потрогать. А нужно было – выгнать. Как пса позорного.
Ощущение неправильности происходящего было таким сильным, что стало трудно дышать.
Зоран заметил, понял раньше всех, решил разрядить обстановку:
– О! Теперь понял! Только ты ничего не говорила о звуках…
– Точно, – облегчённо выдохнула Яся. Обошли ловушку, перепрыгнули. – Август, ты забыла, что звуки запрещены!
– Ой, и правда, – покраснела Августа.
А Маст молчал. Молчал не потому, что тоже испугался, а потому что увидел то, чего не было, чего не могло быть: когда девушка выла, стоя на коленях, за ее спиной появилась волчья тень… Потому и вой вышел натуральным.
– Так, окей! Волчица наша несравненная, загадывай мне! – решился перебить молчание Зоран. Ему, конечно, не очень-то и хотелось играть в эти глупые детские игры, но тень он тоже видел…
Августа легко вскочила, села на свое место рядом с мужчиной и наклонилась к его уху.
– Покажи… – в задумчивости девушка закусила губу.
Зорану вдруг стало глубоко плевать, кого показывать.
– Покажи траву! – вдруг выпалила она на одном дыхании, заметив его взгляд.
А Зоран задумался: "Умеет, она, однако, с толку сбить. Как показать траву? Может быть, лечь на нее и не дышать? В смысле, лечь на траву, не на Августу. Черт! К такому меня жизнь не готовила!"
Тишину нарушало лишь потрескивание дров в костре. Взгляды были обращены на Зорана.
Посидев в раздумьях ещё с минуту, мужчина резко встал, а потом так же резко лег на землю лицом вниз, стараясь дышать через раз.
– И что это за хрень? Труп, что-ли? – спросил Маст, приподняв одну бровь.
Зоран промолчал. За него ответила Августа.
– Нет.
– А что тогда? Земля? – повел плечами Лукас.
– Обморок? – полувопросительно сказала Лиля.
– Человек, лежащий на земле? – скептически хмыкнул Маст.
А Яся вдруг широко улыбнулась.
– Трава! – воскликнула она, подпрыгнув от радости.
– Яся! – воскликнула Августа. – Не могла помолчать?
Зоран поднялся, принялся отряхиваться.
– Так они бы в жизни не угадали! Только я знаю, что у тебя на уме!
Августа надулась. Обиделась.
– Теперь моя очередь загадывать? – спросил Зоран, перебивая ссору.
– Да, загадывай мне, – кивнула Яся, успокаиваясь. Хотя она, если честно, не очень то и расстроилась из-за обиды Августы – для них это было обычным делом. Сестра часто обижалась, но быстро отходила, в отличие от самой Яси. Уж она-то могла обижаться хоть до посинения…
Яся поднялась, вышла на так называемую "сцену" на которой все показывали глубину своей фантазии.
– Жаба, – шепнул Зоран ей на ухо.
– Что? – возмутилась Яся, приняв на свой счёт.
– Покажи лягушку, – рассмеялся мужчина, правильно поняв причину возмущения.
– А. Хорошо, – выдохнула она. Жестом показала Зорану присоединиться к остальным, глубоко вздохнула и… Шумно выдохнув, опустилась на корточки. Широко развела колени, упёрлась ладонями в землю и попыталась прыгнуть. Не получилось. Но и этого было достаточно, чтобы все заржали, а Лиля сквозь слезы выкрикнула:
– Жаба!
А Ясе стало почти обидно. И за это позорное Лилино "Жаба", и на Зорана, по хорошему, стоило обидеться за то, что загадал такое гнусное животное, и наконец, следовало разозлиться на Маста, который просто ржал. Как конь.
Но настоящая обида, почему-то, не хотела появляться. Вместо нее где-то глубоко зарождался смех. "Не ржать!" – со всей возможной строгостью сказала себе девушка. И разумеется, именно это разрушило все барьеры и затушило злость. Как известно, сдержать можно все, что угодно, но не смех…
Спустя пару минут простой, на первый взгляд, смех, перерос в натуральную истерику – остановиться не получалось. Ни у кого. Парни стоически сдерживали слезы, тогда как девушки давно уже тёрли глаза.
Кто первым догадался выпить воды? Неясно, да и не важно это, главное догадались и коллективную истерику остановили.
Дальше все пошло своим чередом. Игра шла совершенно обыкновенно: перебрали зверей, ощущения, чувства, известных актеров… Было весело, по-настоящему. Все забыли… Или тщательно делали вид, что забыли, в чем суть и смысл этой ночи.
– Маст, где гитара? Пора танцевать! – воскликнула Августа.
Вот кто действительно кайфовал от происходящего этой ночью: девушке было хорошо, как никогда хорошо, да и Зоран – мужчина, с которым она просто хочет быть рядом, а не отрабатывает деньги…
Маст послушно поднялся, пошел к машине и достал гитару с заднего сидения, а только хотел закрыть дверь, как встретился глазами с Ясей. Девушка стояла близко-близко, ловила каждый его вздох и вдруг, не спрашивая разрешения, не предупреждая, поцеловала. Яростно, мощно, так что у Мстислава колени подкосились, а желание затуманило разум.
– Я… Хочу, – выдохнула девушка ему в губы, оторвавшись на секунду.
– Ты пьяна… Я не могу. Потом первая скажешь, что воспользовался, – с сожалением прошептал Маст в ответ. Это решение давалось ему сложно, действительно сложно. Подумалось, что если она попросит ещё раз, отказать он уже не сможет…
Не попросила. Улыбнулась, будто именно этого и ждала, развернулась, пошагала назад к костру.
Лиля с Лукасом сидели тихо, почти не двигаясь. Нос парня выглядел чудовищно, а болел ещё сильнее.
– Вы тоже должны расслабиться, – строго сказал Зоран. – Берите пример с Августы.
Он провел взглядом танцующую за костром девушку. И музыка ей не нужна была, ничего ей, кроме свободы, было не нужно. А за ней, за ее силуэтом, за тенью, плясали другие тени, нечеловеческие…
Вернулась к костру Яся в приподнятом настроении. Села на бревно и, чуть не подпрыгивая, ждала пока Маст вернётся.
Парень пришел взъерошенный, как воробей, сел, пристроил гитару поудобнее.
– Маст, а сможешь подобрать мелодию, если напою мотив? Эту песню ты вряд-ли знаешь… – вдруг спросила Яся.
– Конечно. Давай.
– …Жил однажды на свете Дьявол.
По морям-океанам плавал.
А меня никогда не видел,
О тебе никогда не слышал…
Подобрал. И так ему просто далось, будто играл миллионы раз. Или просто так работает созвучие душ? Она начинает, он подхватывает, продолжает, и в итоге песня льется на два голоса, а кажется, что один.
Зоран видел, что между этими двоими что-то происходило… Но сейчас хоть и наблюдал, и анализировал, а все равно не мог отвести взгляда от Августы, которая все ещё танцевала…
– …Он украл с неба ясный месяц
И спустил ладью на волны
Он приходит с ночным приливом
У него весло из оливы…, – она пела, пела так пронзительно, нежно, пробирая до глубины души. Мстислав играл и любовался. Он то и дело сбивался, но, кажется, всем было плевать. Похоже, все здесь были заняты если не собой, то своими чувствами…
А тени, тени все ещё танцевали где-то там, за Августой. Но им тяжело было оставаться здесь, и они отходили все дальше. Зато поднимался ветер. Теплая, тихая ночь не способствует страху. А вот если начнется гроза…
– …Ты меня ждала на причале
Не смыкала очей ночами
Он увидел тебя, голубка
И забыл о вечности Дьявол…, – пела Ясмина. А Лукас думал, и правда: он, хоть и не Дьявол, а с появлением Лили забыл обо всем на свете. Пусть и не было у них такой яростной, сжигающей все на своем пути, страстной любви, а Лукас вот сейчас понял. Если ему все же придется стать священником, придется выбрать одну и на всю жизнь, пусть это будет Лиля. Не какая-то там Мирослава из кошмара, а Лиля, со своими демонами.
– …Принял Дьявол мое обличье
Не найдешь и пяти отличий
Он упал пред тобой на колени
Целовал холодные руки… – голос сестры разливался по округе. Пробирался под кожу, заставлял танцевать, танцевать, танцевать… И взгляд Зорана, ласкающий, нежный, и хочется и колется. Сейчас бы остановиться, схватить мужчину за руку, и утащить танцевать! А впрочем… Почему нет?
Августа, долго не думая, вихрем пронеслась мимо Лукаса и Лили, схватила Зорана и закружила, повела в танце. Но нет, кто угодно, но не он. Этот мужчина не ведомый, он ведущий! Он кладет руки на тонкую талию, сжимает легонько и ведёт, ведёт.
Позже, много позже он поймет, что в эту ночь научился танцевать.
– …Я покинул тебя, голубка
Обещавши вернуться скоро.
Перепутал я небо с водою
Я уплыл за своей бедою… – Лиля слушала пронзительную, печальную песню и молчала. Она с первого аккорда, с первого куплета узнала песню Мельницы "Сказка о Дьяволе". Лиля эту песню очень любила.
В голове плыл туман – плотный, густой, как молочная пенка, и думать не хотелось совершенно. Хотелось ощупывать границы, ломать их, придумывать новые… А противиться собственным желаниям сил не было.
Лиля, сидевшая до этого ровно, будто вместо позвоночника в спине торчала палка, выдохнула. Сгорбилась. Протянула руку к руке Лукаса и спросила взглядом "Мир?". Парень просто крепко сжал ее руку и улыбнулся, а Лиля только этого и ждала! Рассмеялась тихо, и потянула парня за собой, к танцующим.
– …Не найдешь.. тех широт на картах
Где пропал я с верной командой.
Где мне взять имя ветра, который
Возвращает странников к дому?… – Яся пела, смотрела на Мстислава и боялась. Да, эмоции в слова не обращались, так как разум был занят другим, но девушка и так знала, что это за эмоции и откуда они взялись. И вопреки всему, Яся не желала, чтобы эти эмоции куда-то пропадали, она была рада воскрешению, пусть и такому, мимолетному.
Ветер был зол. У него не получалось нарушить покой этих… нарушителей, будто стоял над ними какой-то купол. Да такой крепкий, что не пропускал он ни звука, ни скрипа, ни шороха…
А над всем остальным лесом шел дождь. Не просто дождь – ливень. Лес пытался ворваться под купол, но не мог. Не было там ни одной эмоции, которой он мог напитаться, ни одного вздоха, направленного с нужной ему силой…
– …Я поставил бы светлый парус
Я б примчался домой на рассвете
Отвязал бы луну от причала
Чтобы тоже домой возвращалась!… – пела Ясмина. А танцы у костра, танцы двух пар не прекращались. Они будто представляли собой все виды любви по очереди: вот Зоран и Августа кружатся, как безумные… Вот Лиля и Лукас подступаются друг к другу потихоньку, медленно, шаг за шагом, вздох за вздохом.
Августа, тем временем, играет с Зораном, как бы объясняя: чтобы остаться со мной, тебе придется отказаться от всего. От мечты, от предназначения, от того, к чему шел всю жизнь… А он смотрит влюблёнными глазами и думает… Вдруг, взгляд меняется, загорается азартом! Нет, это тебе придется от всего отказаться, чтобы быть со мной!
Но это лишь танец, игра света, теней, ассоциаций и мыслей. Время выбора придет позже, сейчас – танец.
– …Только стоит ли, право, вернуться
Только стоит ли мне воскреснуть
Если вместо меня живет Дьявол
Мои песни поет тебе Дьявол?
Допели. А где-то там, на горизонте, алым пламенем зажёгся рассвет. Зажёгся и позволил выдохнуть. Ребята устали. Они были пьяны и измотаны. Им необходимо поспать, хотя бы пару часов, иначе последний, седьмой день они не переживут.
Как-то единогласно – но не говоря ни слова, ребята двинулись в палатку. Места было мало, но всем было плевать, улеглись парами, чтобы дурацкой ревности не возникло, и уснули. Все, как один.
Лес бесновался. Его обдурили! Обвели вокруг пальца! Они не уехали, но и не остались! Закрылись в каком-то своем, крошечном мирке и не пустили его! Но он ведь всемогущий… был всемогущим, до этого проклятого дня. Ночи. Ведь именно эта ночь изменила все.
У него остался последний шанс: честолюбивый человечишка, помогавший ему ранее. Если надавить, подковырнуть, заставить, в конце концов – сдастся. А уж лес знает, какими путями надо на людей давить. Знает, за этот счёт и жил с огромной силой много лет – за счёт своей хитрости и умения давить на больное.
День седьмой
Головы гудели, как растревоженные ульи, на которые напала медвежья семейка с утра пораньше. Солнце светило во всю силу, ведь время перевалило за полдень. Никто не удивился позднему подъему – удивительнее было бы встать раньше, когда легли с рассветом.
Проснувшись, Лиля ворчала, но ворчала по-доброму. С чего ей злиться? С Лукасом помирились, с ребятами контакт крепче, чем когда-либо. Все прекрасно! По такому случаю девушка надела платье: нежно-голубое, как море в летний день. Оно открывало плечи, пуговицы начинались на груди, а заканчивались чуть ниже середины бедра. И хотя само платье длиной было ниже колена, декольте было довольно глубоким.
– Идеально! – прошептала девушка. – Невинность вкупе с сексуальностью – гремучая смесь…
Лукас проснулся с пониманием: уж лучше он действительно станет священником, чем ещё раз выпьет и будет так мучиться. Ведь они вчера, вроде бы, не так много выпили! А голова болела, будто пили водку, и не стопками, а стаканами! Хотя, откуда Лукасу знать, каково это, если водку он никогда и не пил? И что вообще делают в таких случаях?
Будь Лукас дома, он бы уже спросил у отца… Вот только отца нет, да и парень при нем ни разу не осмелился выпить. Уже и не надо…
От мыслей голова болела ещё сильнее, но теперь хоть появилось желание вставать и что-то делать! Лукас приподнялся на локтях: все спят. Только Лили нет.
Сердце затопило тепло: его ранняя пташка. У него вообще выдастся шанс увидеть ее растрепанной? Хоть когда-нибудь? Вопрос риторический, конечно…
Парень вышел из палатки и вдохнул полной грудью свежий, с еловыми нотками воздух. И все таки, в лесу воздух совершенно особенный! Лукас, никогда не живший в большом городе, особо и не знал, с чем сравнивать, но отчётливо понимал: ему повезло. Повезло с отцом, с жизнью, которая у него была до его исчезновения, и даже сейчас ему везёт: Лукасу досталась лучшая девушка из всех возможных!
Увидев Лилю, светящуюся возле костра, Лукас шумно выдохнул. Какая же она…
– Доброе утро! – прошептал он девушке на ухо, обнимая со спины. Она напряглась под его руками, едва ощутимо, и сразу расслабилась. Повернулась в кольце его рук.
– Привет. А я вот, завтрак решила приготовить, – Лиля смущённо улыбнулась. И действительно, Лукас увидел, что в котелке варятся макароны, на пне стоит открытая банка тушёнки, а на земле валяется бутылка с каким-то неясным содержимым: вода, наверное. Она была слегка зеленоватая, вероятно, озерная. – Да.
Лиля проследила за взглядом парня и поспешила оправдаться:
– У нас вода заканчивается, я набрала в озере. Нужно только перекипятить.
– Какая ты… Хозяйственная, – мурлыкнул Лукас, глядя в искрящиеся зелёные глаза. – Мне с тобой очень повезло!
Вместо ответа Лиля потянулась за поцелуем. Ей нравились его слова, но они отдавались резкой болью где-то за грудной клеткой. Очень скоро девушка забыла и о боли, и о разговорах, потому что поцелуй Лукаса был невероятен. Жёсткие губы, лёгкие покусывания, и что, самое важное: сильные руки, которые запускают в космос и одновременно удерживают на земле…
