Читать книгу: «Кровь черного подсолнуха», страница 5
Дождь так и барабанил по "крыше" палатки, то стихая, то нарастая вновь. Если прислушаться, можно было даже уловить такт. В палатке царил полумрак.
Лиля с сочувствием посмотрела на девушку. Как ни странно, всем было жаль Августу. В других обстоятельствах, вероятно, ее бы гнобили… Но она стала заниматься таким не по собственному желанию, не ради мнимого богатства, а просто чтобы выжить. И ещё больше Лиле было жаль, потому что Августа перестала быть личностью. Она закрылась в коконе обещаний и чувства вины.
Внезапно Лиля встрепенулась и широко улыбнулась.
– Август, а как насчёт танцев под дождем?
Мстислав уже окончательно замёрз, когда Яся перевернулась и поплыла к берегу, отпустив его руку. Как только приблизились к берегу, Маст снова схватил ладошку Яси. Она же молча вышла, накинула на себя полотенце и попыталась выдернуть руку…
Парень не позволил. Дёрнул на себя, обнял крепко, до хруста. Свободной рукой обернул их обоих тем же полотенцем. Только теперь ситуация изменилась: обнаженные тела отделял лишь малюсенький кусок ткани на груди девушки.
А снаружи, там, за пределами их вакуумного мира, все ещё бушевала гроза. Деревья шатались, будто дождь пьянил не хуже влюбленности. Порывы ветра то и дело врывались под полотенце, поднимая толпы мурашек.
Стоять так, глаза в глаза, было до жути неудобно, ведь дождь заливался даже в нос, потому Яся зажмурилась, но продолжала стоять. Не в силах проиграть этот безмолвный бой, Маст тоже закрыл глаза, однако не смог устоять перед искушением. Потянулся к таким манящим губам, даже не вспомнив о том, что вроде как запретил себе влюбляться.
Полотенце уже насквозь промокло, а они все целовались. Закрепляли неозвученный договор: быть, хотеть, любить…
Глава 8
Вернувшись в лагерь, Маст с Ясей застали весьма сюрреалистическую картину: Августа с Лилей, мокрые насквозь, дико отплясывали посреди лагеря. Дождь почти закончился, Лукас уже вовсю занимался ужином, а девушки все не могли остановиться.
Ясмина тихо рассмеялась и ушла в палатку. Но ненадолго, спустя пару минут выскочила из нее, уже одетая в топ и леггинсы, и присоединилась к безумному танцу.
Мстислав тоже первым делом решил одеться. После чего слегка отдалился от танцпола, взял топор и ушел в лес, за дровами.
Пока шел, вспоминал как прощался с родителями, и как поклялся себе доказать им, что он чего-то стоит.
– Я вам докажу! Клянусь, докажу, что все могу сам! Я уже достаточно взрослый для того, чтобы жить, поступать правильно, и не сидеть под юбкой матери.
Маст не заметил, как после этих слов мама дернулась, как от оплеухи. Не заметил он и того, как отец, открывший рот чтобы что-то сказать, захлопнул его так, что клацнули зубы.
Сухое дерево плевалось щепками под напором топора, и даже в этом Масту слышалось:
– До-ка-жу!
И тут же в голове всплывает картина: танцующие посреди лагеря девушки.
Мстислав вдруг задумался: разве они это делают, чтобы кому-то что-то доказать? Нет. Они просто получают удовольствие. Так может в этом и заключается смысл всего? Просто получать удовольствие, никому ничего не доказывая. Тем более, когда об этом не просят…
Почти сваренная уха уже источала нереальный аромат, так и манила голодных ребят ее попробовать. Лукас сходил за складным столиком, который спрятали в пустую палатку на время дождя, расставил на нем миски.
Мстислав, давно вернувшийся и нарубивший приличную кучу дров, уселся тут же, возле костра, и пристально наблюдал за Ясей. Других девушек для него уже не существовало.
Внезапно Лиля расхохоталась. Да так громко, дико, будто перед истерикой… Но нет. Она лишь бессильно повалилась на мокрую траву и хрипло пробормотала:
– Я – все. Не могу больше.
Яся и Августа, как по команде, уселись возле нее. Только Ясмина вскрикнула и резко поднялась.
– Блин, она же мокрая!
Маст только хмыкнул.
– Девчонки, давайте переодевайтесь и ужинать! – подал голос Лукас.
Девушки прыснули, но послушно отправились в "гардеробную" палатку.
– Кажется, мы их напугали сильнее, чем голова кабана на дереве, – широко улыбаясь, сказала Лиля и натянула широкую серую байку.
– Это уж точно! – хохотнула Ясмина. Ей нужно было лишь поменять штаны и верх утеплить, чем она и занималась.
– А я, если честно, сама себя напугала, – как бы извиняясь, задумчиво сказала Августа. – С чего мы вообще стали здесь отплясывать, как безумные? Вам ничего не кажется странным?
– Ничуть. Мы же девушки, в нас всегда живёт эта самая безуминка, которая толкает на приключения, – отозвалась полностью готовая Лиля. Ей не терпелось выйти из палатки и хлебнуть горячей ухи. Не то, чтобы она замёрзла… Просто как-то незаметно наступил вечер, а она сегодня и бегала, и танцевала. Следовало пополнить запас энергии.
– Да, особенно, когда есть зрители для этого самого безумия, – улыбнулась Яся. – Август, ты собираешься так сидеть у костра?
Девушка критично осмотрела сестру: серый комбинезон-разлетайка даже на вид был холодным. А ночи в июле хоть и были тёплыми, но после дождя было не по-летнему прохладно.
– Ты же знаешь весь мой гардероб, у меня просто нет такой одежды, как у вас! – слегка обиженно ответила Августа.
– Лиль, у тебя байка запасная есть? Я хоть и взяла две, но вторая намокла, ее сушить нужно.
Лиля молча расстегнула большую спортивную сумку и достала такую же байку, как была на ней. Протянула Августе.
– У тебя что, вся одежда одинаковая? – со смешком уточнила Яся.
– У нас с мамой один размер. Захватила, как чувствовала, что понадобится, – невозмутимо ответила девушка.
– Вы там скоро? – послышался недовольный крик Маста.
– Сейчас! – в один голос ответили девушки и рассмеялись.
– Славка, не имей моды торопить девчонок, когда они собираются! Рискуешь остаться всадником без головы! – выкрикнула Лиля.
Яся нахмурилась. Снова "Славка".
– Нет уж, спасибо! Одевайтесь, сколько влезет, а я останусь рыцарем на белом коне.
– Спасибо за великодушное позволение, сэр! – ответила Лиля.
Наконец Августа переоделась.
Девушки вышли из палатки и были остановлены не то вскриком, не то присвистом Маста.
– Вау! Трое из ларца, одинаковы с лица!
– Вообще-то, у нас только байки одинаковые, – прищурилась Лиля. – Или ты внезапно ослеп?
– Ни в коем случае! – театрально схватился за сердце парень.
– Ну, слава богу! – ответила Лиля.
– Может уже, покушаем уже, а? – очень жалобно, имитируя Машу из «Маши и медведя», пропищал Мстислав и погладил живот. – Очень уж кушать охота!
Лиля расхохоталась.
– Пошли уже, актер малолетний!
Ясмину душила ревность. Специи в супе казались слишком острыми, вкус слишком резким, а взгляды Маста, бросаемые на всех попеременно, слишком говорящими. Задумчивые – на Лилю и Лукаса, весёлый на Августу и темный, голодный, на нее, Ясю.
Хоть и видела девушка, что взгляды на нее настоящие, не притворные, а все равно не могла понять, зачем это Масту. Ну не может такого быть, чтобы она кому-то понравилась. Сама по себе, без этих всяких красок и прочей мишуры.
Она и сегодня платье надела скрепя сердце и только потому, что вся легкая одежда или намокла, или грязная. Недоразумение девушка исправила, всю одежду постирала ещё утром, вот только ходить в чем-то надо. Попросила у сестры платье. И кажется, та не поверила, что все дело в постиранной одежде. Да и бог с ней. Яся решила не переубеждать. И тем более, не оправдываться.
Девушка понимала, что с Лилей у Мстислава сложились хорошие, дружеские отношения, но никак не могла чёртову ревность остановить, выключить, оставить позади. А это уже извечная проблема ее знака зодиака, близнецов: сердце говорит одно, мозг другое, а внутренний голос анализирует и выдает третье. Так и получилось: сердце ревновало, мозг говорил, что Маст и Лиля просто друзья, а внутренний голос робко пищал: "Да ему я нравлюсь!".
“Эх, как же все было легко и просто, когда я была девочкой. Точнее, когда я была девочкой, я была скорее мальчиком… Братаном, своим в доску. Тогда не приходилось задумываться о глупых вещах вроде влюбленностей! Достаточно было пару раз заехать другу под ребро, и все – неправильные мысли вылетали сами. А тут, внезапно, эти глупые вещи стали интересны и мне! И что с этим делать, я совершенно не представляю!”
Так и терялась бы Яся в размышлениях, с почти полной миской ухи, стоящей на коленях, если бы не… Комар. Это наглое насекомое укусило девушку прямо за щеку, из-за чего Яся, долго не думая, влепила себе пощечину. Суп, естественно, опрокинулся на штаны.
Разговоры, до этого вяло текущие, резко смолкли. Тишину нарушал один только треск догорающего костра. Ребята как по команде уставились на Ясю.
– Сестрёнка, ты чего? – робко спросила Августа.
Ясмина покраснела, потом побледнела и вскочила на ноги.
– Комар, – бросила через плечо, уже направляясь в палатку переодеваться.
Мстислав молча поднялся и пошел за ней. В саму "гардеробную" он не входил, просто тихо, с издёвкой сказал:
– Нехило ты комаров убиваешь.
– Как умею! – раздраженно буркнула девушка.
– А может, ты просто ревнуешь? – ещё тише, почти шепотом спросил Маст. Торжество слишком явно слышалось в каждом его слове.
Девушка резко выскочила из палатки и нос к носу столкнулась с Мстиславом. Казалось бы, именно этого она и хотела, выходя на такую фразу, но близость, такая ошеломляющая близость смущала ее, заставляя волноваться, нервничать, хотеть большего. Но нельзя было показывать этого. Как нельзя показывать страх перед собаками, так и не стоит показывать парню свое желание. Нет. Мужчина – хищник. Ему необходима охота, и чем она дольше, тем больше чувств пробудится в его душе.
– С какого черта ты решил, что я ревную? – Ясмина, сама того не осознавая, начала ту самую игру. Охоту, в которой никто не разберётся до конца. Кто охотник? Кто жертва? Это ещё предстоит выяснить.
– Ты психуешь каждый раз, когда Лиля называет меня Славкой. Я давно это заметил, – ухмыльнувшись, ответил парень, и прислонился к дереву, у которого стояла "гардеробная" палатка.
Яся тоже шагнула назад. Крыть было нечем. Зато теперь между ними был почти метр. Внезапно настроение парня сменилось с игривого на какую-то вселенскую усталость.
– Меня и самого это бесит. Веришь? – Мстислав запустил пятерню в черные волосы, слегка сжал. – Но мне нравится, к чему мы идём. Мне нравится, что с Лилей у нас завязывается дружба. Мне нравится, что мы становимся командой, понимаешь?
Он ничего не сказал о ней – и это было единственным, что она услышала.
Ребята, сидевшие у костра, усиленно делали вид, что ничего не происходит. Как ни странно, каких-то конкретных слов они и не слышали. Лес глушил звуки. Заставлял даже в группе чувствовать себя одиноко. Отойдешь на три метра, скажешь что-нибудь тихо-тихо, и никто не услышит. И на помощь не придет, потому что некому.
Посидев у костра ещё какое-то время, ребята разошлись по палаткам. Настроение было испорчено, больше никому не хотелось разговаривать и уж тем более о чем-то рассказывать.
Ни один из ребят даже не мог точно сказать, что именно испортило их настроение. Все как один чувствовали себя уставшими, выжатыми, как фрукты в соковыжималке. Причем ощущение это пришло внезапно. Будто обухом по голове: оп, мы устали! Баста, карапузики, кончилися танцы. Всем пора спать.
А ребята и не возражали. Разошлись тихонько и на боковую. Все тут же уснули, стоило головам коснуться спальных мешков. Почему-то у обычно весьма подозрительных подростков не возникло и мысли, что такого быть не должно. Хотя и подростками их назвать было нельзя, но взрослыми они однозначно не были. Вот только… Где эта грань, когда теряешь детскую непосредственность и отрекаешься от радости? Ведь некоторые люди до самой смерти живут, как дети, а некоторые напротив – с детства ведут себя по-взрослому. Где же грань? Где золотая середина? Как знать.
Из палатки девушек тихонько выскользнула фигура в широкой серой толстовке, с накинутым на голову капюшоном. Пошатываясь, направилась в сторону подсолнухового поля.
Лес заволновался. Поднялся ветер. Сначала тихий, как разведчик, прошуршал палатку с провизией, пролетел мимо угольков в костре, расстроился. Жаль, пожар не устроить. Деревья неодобрительно зашелестели, а ветерок полетел дальше. Покружил над палатками, усиливаясь, и, несолоно хлебавши, взвился в высоту.
И снова из той же палатки вылезла новая фигура. В такой же толстовке, с таким же капюшоном. Отличие было лишь в том, что фигура та ступая уверенно и бесшумно, как кошка, направилась к озеру.
Было тихо и темно. Безлунная холодная ночь накрывала огромный лес покрывалом, словно мать ребенка перед сном. Казалось, здесь обязательно должно быть темно, чтобы по-настоящему… Кому это нужно? Зачем? Кто бы знал.
Какое-то время фигура бесцельно бродила по лесу, интуитивно лавируя между деревьями, как это обычно бывает у лунатиков. И плевать ей было на то, что луны и не видно вовсе. Кто знает, как это работает?
Глаза девушки были широко распахнуты и смотрели вникуда. Жуткое зрелище. Где-то хрустнула ветка. Заухала вдалеке сова. Наступила блаженная тишина, нарушаемая лишь пением сверчков.
Однако внезапно все изменилось. Будто кукловод, наконец, проснулся и начал увлеченно дергать за ниточки. К сожалению, Августа была лишь куклой… Ведомой, а не ведущей.
Она слышала голоса. Теперь отчетливо разбирала слова.
– Сюда! Ближе!
– Ну же! В сердце!
Жёлтые волосы выбивались из капюшона, лезли в глаза, закрывая взор, но девушка упрямо шла вперёд. Неведомая сила влекла ее в самое сердце подсолнухового поля, а вот сопротивляться мочи не было. Потому и шла. Спотыкалась, царапала в кровь руки острыми лепестками и все равно шла.
Стоило ей остановиться, как бы раздумывая, так ли сильно ей туда нужно… Срабатывали инстинкты. Выжить! Не поддаваться! Но неведомая, невидимая сила была куда могущественней обычной девчонки. Стоило ей остановиться, как голоса раздавались вновь:
– Вперёд! Быстрее!
– Мы ждём тебя!
Инстинкт, теперь уже какой-то… ненастоящий, заставлял снова и снова механически переставлять ноги. Августа и сама, стоило лишь проснуться, смогла бы это почувствовать. Но вынырнуть из вязкого, как мед, сна, выбраться ей не под силу.
Озеро, несмотря на ветер, оставалось спокойным. Водная гладь ни разу не нарушилась, оставалась ровной, словно была покрыта льдом. Но откуда взяться льду в конце июля? Очевидно, озеро совсем не простое.
На берегу сидела хрупкая обнаженная фигура. Словно и не была живым человеком. Сидела, водила руками над толстой черной свечой, пламя которой тоже, несмотря на ветер, было ровным. Просвечивающиеся руки перебирали камни, в безумном забытьи заводя то один, то другой над огнем. Наконец, спустя несколько минут, пламя над камнем вспыхнуло. Стало гореть выше и выше, пока не достигло полуметра. Камень, фиолетовый с черными прожилками, оставался в огне. Руки уже были не нужны. Ритуал был настроен, и, хоть до завершения оставалось немало времени, девушка поднялась и медленно, словно нехотя, начала одеваться.
Не спеша натянула бордовое кружевное белье. Покрасовалась, словно ее мог кто-то увидеть, и быстро, будто боясь передумать, натянула толстовку и штаны.
Пламя свечи оставалось высоким и ровным, камень парил в нем так же легко, как если бы лежал на ладони. Девушка удовлетворенно улыбнулась и села в метре от огня, скрестив ноги в позе лотоса.
– Все, – прошептала сама себе. – Теперь только ждать.
Августа продолжала идти. Подсознание сопротивлялось, ноги спотыкались о невидимые препятствия, но двигались.
Послышался шорох, едва различимый шепот, треск, а потом Августу просто сбили. Невидимый помощник или препятствие? Повалил прямо на подсолнухи, сломав несколько стеблей, на что поле отреагировало весьма прозаично: желтые цветы налились кроваво-красным. Режим "Война" активирован.
Человек в сером балахоне бережно, хоть и особо не церемонясь, поднял девушку на руки и понес в сторону леса. Ее голова безжизненно свисала с его правой руки, жёлтые волосы будто задались целью поработать метлой бабы-яги, а человек все шел. Ему чужаки хоть и не нравились, но эта девушка, спустя столько ночей помощи, стала какой-то неуловимо родной и близкой.
Подсолнухи, как могли, мешали идти. Падали под ноги, цепляясь за щиколотки невидимыми руками, старались пробиться в мысли человека, заставить отпустить свою ношу. Но человек в сером балахоне, глаза которого светились в темноте, как две маленькие луны, был сильнее. Он черпал энергию из этого проклятого леса, он рос с этими подсолнухами, и не было здесь человека или нечеловека сильнее его. И сероглазый об этом знал.
– Черт! Черт! Черт возьми! – шепотом кричала девушка на берегу озера. – Аааааа!
Девушка топала ногами, молотила руками воздух, изо всех сил стараясь выплеснуть в мир свою ярость.
Когда ритуал был практически завершён, какая-то сила прервала его. В самом конце…
Пламя просто потухло, и камень, так сильно необходимый для ритуала, фиолетовый с черными прожилками камень полетел в воду, при падении отскочив от свечи.
Ярость девушки висела в воздухе, ощущаясь почти болезненно для природы. Эта ярость была нехорошая, больная и страшная. Сравнимая лишь с яростью волчицы, у ног которой умирает ее волчонок, подстреленный охотником.
А лес, словно губка, впитывал все эмоции. Принимал. Смаковал, как голодный пленник, в камеру которого случайно забрела крыса.
Наконец, девушка успокоилась. Устало опустилась на траву, закрыла глаза. Ей хотелось проснуться в своей квартире с идеальным порядком и безграничной властью в руках.
– К сожалению, это невозможно, – прошептала девушка. Резко поднялась и, чеканя шаг, направилась обратно в лагерь.
С замиранием сердца расстегивала собачку на "двери" палатки и, почти не дыша, считала силуэты спящих тут же девушек. Два. Мысленно чертыхнулась и легла спать.
В воздухе витал едва ощутимый запах апельсина и имбиря.
Глава 9
День четвертый
Утро было добрым. Не в пример вчерашнему вечеру, ребята проснулись, все как один в отличном настроении, с тонной энергии, которая искрилась даже в глазах. Наскоро соорудив на завтрак бутерброды и запив все это двумя литрами кофе, они собрались к озеру.
– Загорать и купаться! – восторженно восклицала Лиля. – Что может быть лучше для сближения людей?
Все были с ней согласны. Первоначальная цель, за неимением видимого результата, стала блеклой, будто выцветшая на солнце фотография.
– В конце концов, что мы теряем? – спросил Мстислав, шагая впереди процессии.
– Ты о чем? – спросила Августа, приподняв бровь.
– Ну, обо всей этой истории с желаниями и подсолнухами. Даже если вся эта легенда – бред сивой кобылы, мы, по крайней мере, подружились.
– И круто отдохнули! – вставила Лиля.
Она сегодня была в слишком хорошем настроении, Лукас сразу заметил. Спрашивать ничего не стал, она же девушка! Может быть, у нее пмс, или ещё что-нибудь. Захочет – сама расскажет. Не захочет – ну должны же быть у девушки тайны?
И все же, глядя на Лилю, парень чувствовал фальшь и какую-то непонятную… злость? Да ну, на кого ей злиться?
В конце концов, Лукас решил, что подумает об этом позже, а пока нужно наслаждаться моментом. Ведь, если красные подсолнухи не существуют, не будет и загаданного желания найти отца. А это в свою очередь означает, что и будущего с этой девушкой у него нет. Но, как бы цинично это ни звучало, парень решил, что должен. Должен попробовать ее. Физически. Создать себе воспоминания, какие будет лелеять до конца жизни, когда примет сан. Возможно даже за время обучения ему подыщут хорошую партию, придется жениться… Средневековье. Тошнит уже от этого.
В голове, словно в ответ на мысли, тут же заворочались воспоминания…
Тот день тоже был солнечным. Лукас с отцом выбрались в магазин, за покупками, и прогуливаясь между длинными рядами продуктов, лениво обменивались фразами, когда отец вдруг сказал:
– А знаешь, сын, ты у нас замечательный получился! Мария бы гордилась тобой! – в его глазах стояли слезы, и Лукас, заметив это, даже остановился.
– Папа, ты чего? – спросил он. Таким он видел отца впервые, потому и назвал “папой”, что в их отношениях было редкостью.
– Мне стыдно, – протяжно выдохнул священник. – Каюсь, грешен! Я так и не смог ее полюбить!
Эти слова, слезы в глазах отца, чувства, что вызывал этот разговор, были настолько сюрреалистичны в таком месте, что Лукасу стало совсем неловко.
– Пап, – он потянул отца к выходу. – Давай поговорим об этом на улице.
Священник будто превратился в куклу. Он послушно последовал за сыном к дверям, вышел на улицу и очнулся, кажется, только тогда, когда Лукас усадил его за столик уличного кафе неподалеку от магазина.
– Будущую жену мне подбирали всей паствой. Мне было абсолютно все равно, какая она будет: цвет волос, красота, ум… Меня интересовало лишь служение богу. Надо сказать, Мария была очень красива. Помню, я тогда ещё попытался возмутиться – мол женская красота будет отвлекать меня от высших целей… Но возмущаться по-настоящему я не умел, да и не хотел – это тоже было лишним телодвижением.
Мужчина прервался. Глубоко вздохнул, будто продолжать было физически тяжело… Но молчать и дальше, видимо, было ещё сложнее.
– Когда она забеременела, я окружил ее заботой: приходил по первому зову, давал все желанное и необходимое… Но все чаще она просила обнять, поцеловать, – священник взмахнул руками, будто ему и произносить это было непросто, не то, что сделать. На этих словах Лукас скривился – какому подростку приятно слушать подробности об отношениях родителей? – А я не мог ей этого дать. Не мог и не хотел. А потом она родила тебя и… умерла от потери крови.
Его руки, до этого момента спокойно лежавшие на столике, сжались в кулаки так сильно, что хрустнули пальцы.
– И некому теперь сказать "спасибо" за прекрасного сына. Некого носить на руках в знак благодарности. Некому каяться. Этот грех я буду носить на душе до конца своих дней.
– Отец, – вдруг прервал его Лукас. – Скажи, как ты думаешь, что я теперь должен делать с твоим рассказом?
Парень внимательно смотрел на отца, не чувствуя ничего, кроме отвращения. В голове крутилась мысль: "Дерьмово, когда родители вываливают свои проблемы на детей, не справляясь с ними самостоятельно. Бесспорно, проще с кем-то поделиться… Но можно было ведь, как бы смешно это ни звучало, пойти в церковь, исповедаться!".
– Что ты должен делать? – священник взял себя в руки, задумчиво почесал затылок. – Не повторять моих ошибок. Я не знаю, что такое любовь… Но о мифе не могут так много говорить. Значит, она существует. Значит, ты должен ее почувствовать.
– Звучит как проклятие…
При ярком солнечном свете ни лес, ни озеро не выглядели ни зловещими, ни волшебными. Обыкновенные, хоть и красивые. Божественный запах хвои, влага, оседающая на волосах на подходе к озеру. И великое множество мха, который очень хотелось потрогать. Зелёный, такой мягкий, притягательный. Возможно, даже слишком притягательный, но все равно обычный.
Ясмина, твердо решившая не поддаваться на провокации Маста, заметила диссонанс, возникший внутри. Как непроходящая чесотка, интуиция вопила: "Стой! Не ходи туда! Ты что, не чувствуешь?", а Яся не хотела чувствовать. Почему-то единственным ее желанием сегодня было отдохнуть. Ни о чем не думать, никого не слышать, резвиться, как ребенок и ни на что не обращать внимание. Именно поэтому девушка так пристально вглядывалась в природу. Прислушивалась к птицам, пыталась заметить белок. Ясмина была уверена, что здесь они должны быть.
Но животных не было ни слышно, ни видно. Птицы пели где-то далеко, на другом берегу. А эта часть леса была тихой. Разве что насекомые время от времени появлялись. Но, что тоже странно, слишком редко. В обычном лесу все ребята уже были бы искусаны с ног до головы ненасытными комарами, мошками и, возможно, даже слепнями, обычно сотнями кружившими над водой.
Хотя отсутствие свежих укусов, которые невозможно не расчесать до крови, не могло не радовать.
– Эй! – на плечо легла тяжёлая рука, сбившая с мысли. – Девушка, не желаете ли со мной поплавать?
Яся остановилась, подняла голову и встретилась глазами с темным взглядом Мстислава. Солнце играло в его волосах, местами слегка выгоревших до коричневого цвета. Опустила взгляд и наткнулась на торчащие из под серой боксерки ключицы, которых тут же захотелось коснуться.
– Я тебе не "эй", – ответила твердо, скинула руку парня с плеча и продолжила путь.
И когда он успел зайти ей за спину? Вроде перед всеми шел, Яся последней плелась. Так сильно задумалась, что и не заметила?
Наконец, показался берег озера. Августа в предвкушении скинула шлепки и принялась снимать короткое розовое платье. Из головы никак не шел странный отрывочный сон. То она куда-то шла по лесу, то ее несли… Утром она конечно же проверила одежду на предмет хоть чего-нибудь, что указало бы на ночную прогулку. Так ничего и не найдя, девушка решила выбросить из головы предыдущие приключения и сосредоточиться на настоящем.
В голову тут же стали проникать грустные мысли, что и Лиля с Лукасом, и Яся с Мстиславом, вероятно, станут парами, а она вновь останется одна. Никому не нужная… Эти мысли Августа тоже отогнала, хоть и с большим трудом. Понимала, что глупо так думать. Она красивая, женственная и теперь уже принявшая самое главное решение в своей жизни: не быть шлюхой.
Августа решила, что как только они с сестрой вернутся в город, она найдет себе обычную работу. Денег она скопила немало, могла позволить себе не работать совсем, но. Не хотела так. Решила, пусть эти грязные деньги лежат на черный день.
А пока… Пока можно ни о чем не думать. Можно насладиться солнечным днём, теплой водой озера и хорошей компанией.
В воду Августа забежала, поднимая на всех сотни брызг, и когда бежать стало совсем тяжело, а вода достигла пояса, девушка, не оглядываясь, нырнула.
Они ещё долго плавали, резвились на солнце, как малые дети, забыв обо всем на свете. Окончательно замерзнув, ребята по очереди вывалились на берег. Постелили прямо на песок два широких покрывала, в центре разложили еду и расселись-разлеглись вокруг. Есть хотелось всем. Запасливая Лиля набрала кучу еды сама и заставила Маста взять с собой рюкзак. И только сейчас, наплававшись, парень понял, что не зря тащил его. Голодный, как зверь, он был готов съесть что угодно. А вот в лагерь возвращаться не хотелось.
Наевшись, ребята дружно легли загорать.
Не прошло и пары минут, как все уже спали. Конечно, не самое безопасное действо на солнце, но усталость сморила всех без исключения. Снов, как ни странно, не было ни у кого. Да и какие могут быть сны, когда ты стопроцентно уставший?
Спустя пятнадцать минут с пледа тихо поднялась Лиля и направилась в воду. Можно было подумать, она собралась поплавать из-за того, что перегрелась, пока якобы спала, или ещё что-нибудь… На самом деле, ее цель была совершенно другой: она должна найти камень, который потеряла ночью.
Разумеется, она не хотела, чтобы кто-то об этом знал. Потому и потащила всех купаться. Пойти в одиночестве на озеро она не могла, ведь до этого, ни разу не выказывала желания побыть наедине с собой. Вот если бы Ясмина одна убежала на озеро, никто бы не удивился. А для Лили такое поведение было слишком нетипичным.
На счастье девушки, вода в озере была чистой, почти прозрачной. Вожделенный камень она увидела сразу. Мысленно порадовалась: хорошо, хоть ночью не полезла. Закопала бы его в песок – и дело с концом.
На берегу кто-то зашевелился. Лиля вздрогнула, и как ни в чем не бывало, пошла в воду. Камень засунула под верх купальника. В данной ситуации это было не самое надёжное место, но выбирать не приходилось.
Плаванием девушка наслаждалась. После перегрева на берегу вода приятно холодила тело. Да и задача, ради которой она привела сюда всех, была выполнена.
За десять минут Лиля успела сплавать на другой берег и обратно, не выходя из воды, разумеется. На первый взгляд, тот берег ничем не отличался от того, на котором отдыхали ребята. Однако это было не совсем так. На том берегу оглушительно пели птицы, солнце казалось ярче, а в озере то и дело мелькали небольшие рыбешки. Краем сознания девушка отметила отличия, но не зациклила внимание. Какое ей дело до здешней природы? У нее есть своя задача. Куда более важная.
Проснулся Мстислав, кивнул Лиле, вышедшей из воды, а сам продолжил тихонько лежать, глядя на умиротворенное лицо спящей Ясмины. Лиля давно поняла, что он влюблён, но решила никому ничего не говорить. Во-первых, все и так видят. А во-вторых, опять же, какое ей дело? Пусть все идёт, как идёт.
Сегодня она устроит новый костёр откровений, поднимет всех на нервы, и, возможно, только возможно, осуществит свой план. Подсолнухи ждут… О своём плане Лиля старалась не думать, и даже себе не хотела признаваться, в чём именно заключается этот план. Девушка знала одно: она не была до конца откровенна с ребятами, утаивала правду, а значит…
Ясмина проснулась от его взгляда. Нежного, изучающего, заставляющего сердце девушки замирать в сладком предвкушении. Раньше за ней такого не водилось. Если кто-то пристально смотрел, Яся этого не замечала… С этим же парнем всё было по-другому. По-новому. Как будто тело, да и душа, предавали её на каждом шагу, именно с ним.
Твёрдая решимость не поддаваться на его провокации куда-то делась. Спряталась за отсутствием мотивации… Хотя девушка и пыталась с этим справиться, выходило не очень.
Сейчас, лёжа на покрывале под палящим солнцем полуобнажённой, почему-то этот фактор придал уверенности, Яся решила: чему быть, того не миновать. Когда этот поход за надеждой закончится, они больше никогда не увидятся. Никогда. У них просто нет общих интересов, нет точек соприкосновения… Можно не боясь насладиться настоящим моментом.
С такими мыслями Ясмина тихонько поднялась и пошла в воду. Знала, что сейчас он поднимется и пойдёт за ней. Ну, конечно же, она это знала.
Так и случилось. Не прошло и пары минут, как сзади на талию легли большие мужские руки. Слегка сжали, развернули. Мстислав посмотрел на неё голодным взглядом, а Яся ответила таким же, сама того не осознавая.
Кто потянулся первым? Не ясно. Руки Ясмины легли на грудь Маста, медленно поднялись к ключицам. Один только бог знал, как сильно Яся хотела их коснуться. Аккуратно прорисовала пальцами сначала правую, потом левую ключицу. Все это время парень практически не дышал. Такие ощущения и для него были внове. Девушка боялась поднять взгляд, боялась посмотреть в темные омуты глаз Маста и утонуть в них…
Парень нехотя выпустил из рук хрупкую талию, чтобы тут же коснуться тонкой шеи, сместиться на подбородок девушки, заставить ее поднять голову. Ему мучительно хотелось поцеловать пухлые губы, и не став больше тянуть, Мстислав поцеловал её. Осторожно, едва касаясь, он смаковал ее губы, как бы пробуя свой первый в жизни фрукт. Диковинный, шипастый, приятный на вкус. Вот только не знаешь, что будет дальше. Что будет с тем, кто попробует этот фрукт? Отравится или, наоборот, наполнится энергией до краёв? Маст не знал, но остановиться уже не мог, да и не хотел.
