Читать книгу: «Кровь черного подсолнуха», страница 3
Отстраненно подумалось, что так не бывает. Ну не женят так. Не венчают. Не в церкви.
– Но Я говорю вам: кто разведется с женою своею не за прелюбодеяние и женится на другой, тот прелюбодействует; и женившийся на разведенной прелюбодействует.
Дурманящий, густой, как кисель, запах ладана и воска не давал думать… Но Лукас последними силами – и откуда они только брались – думал: это все равно не по-настоящему!
Лица невесты он не видел, да и не хотел, зачем? Он не будет подтверждать брак! Не заставят же они его лезть на нее…
Как же он ошибался! Заставить залезть – да, не могли. Зато окурили плотным дымом, от которого Лукас стал готовым… Ко всему. А потом привязали к кровати по рукам и ногам. Жена, теперь уже действительно жена, сделала все сама.
Лукасу было тошно. Не он ее выбрал! Он ее даже не хотел! Единственное, что он контролировал, пока контролировал – оргазм.
А девушка, теперь он ее разглядел, была красива. Талия тоненькая, кажется, руками переломить можно. Глаза яркие, синющие! Слишком красива, нечеловечески… такая внешность не подходит жене священника!
…Через два часа все было кончено. Какой бы силой воли Лукас не обладал, а инстинкты не вырезать, не удалить.
Лукас проснулся в холодном поту. Фразы "Без меня меня женили" и "Расслабься и получай удовольствие" приобрели новый смысл. Его только что изнасиловали во сне! Ну и бредятина…
Парень перевернулся на другой бок и вскоре уснул.
Ясмина доплыла практически до середины озера, когда на талии сомкнулись руки и потянули вниз. Девушка не успела даже испугаться, как услышала шепот.
– Ты что, топиться собралась, сумасшедшая? – Маст говорил едва слышно, практически касаясь уха губами. – Я с тобой ещё не закончил!
– Иди к черту! – прошипела Яся и, оттолкнув парня, поплыла на берег.
Он вышел сразу вслед за ней.
– Отвернись! – потребовала девушка, впрочем, сперва отвернулась сама. Ей было невыносимо смотреть на парня, который ее бесит и волнует одновременно.
– Зачем? – притворно удивился парень. – Мне нравится то, что я вижу.
Ясмина хмыкнула и начала одеваться. Черные кружевные трусики скользнули на бедра, и по спине лёгким перышком скользнули пальцы. Девушка замерла.
– Что ты делаешь? – прошептала она.
– Ты довольно странно реагируешь, – задумчиво сказал Маст.
Медленно скользнул пальцами по плечу, схватил за запястье и развернул Ясю к себе. Чисто инстинктивно девушка скрестила руки на груди. Расправила плечи.
– А как я по твоему должна реагировать на прикосновения неприятного мне парня? – с вызовом спросила она, посмотрев в глаза парню.
– Ты девственница! – выдохнул Мстислав. – Вот он, смысл твоих реакций!
– И почему ты так решил? – зло спросила Ясмина и этим выдала себя в очередной раз.
Поняв это, девушка наклонилась, схватила одежду и, сжав ее коленями, принялась судорожно одеваться.
– У тебя соски торчком, слишком нервная и неуверенная, психи эти детские, опять же, с английскими уходами, – перечислил парень, словно отвечая на экзамене. – Мне продолжать?
Яся лишь молча мотнула головой и собралась натягивать шорты, когда Маст взял ее за плечи и выпрямил.
– Ты, наверное, и не целовалась ни разу, – тихо то ли спросил, то ли просто сказал он.
Девушка напряглась, и не думая отвечать.
– Подари мне свой первый поцелуй, Яся, – почти попросил Мстислав.
Ясмина сглотнула, выдохнула и медленно потянулась губами к губам парня. Его руки легли ей на ягодицы и слегка сжали.
– Пожалуйста.
Девушка вдохнула, и когда между ними не осталось ни миллиметра, прошептала ему прямо в губы:
– Пошел к черту.
Глава 5
Ясмина
Злая, донельзя взбудораженная девушка ворвалась в палатку, едва не сорвав замок, и остановилась, как вкопанная: сестры нет. Августы в палатке нет.
Черт!
Что делать? Куда бежать? К Мстиславу, с которым они минуту назад ругались? К Лиле или теленку Лукасу?
Нет, решила она, лучше к Мстиславу. Если понадобится, она и свою девственность ему пообещает, только бы помог найти сестру. Только бы помог.
Выскочив из своей палатки, девушка направилась к черно-желтому жилищу Маста.
Расстегнула двери и ввалилась внутрь, даже не подумав, что лучше спросить, можно ли входить.
Парень в одних шортах лежал на черном покрывале. Во тьме угадывались лишь очертания его тела, но Ясмине было этого вполне достаточно, чтобы густо покраснеть.
– Передумала? – хрипло спросил Маст, приподнявшись на локтях.
У Яси в голове крутились миллиарды разных ответов: язвительных и не очень, резких и нежных, но сказала она именно то, что должна была.
– Августа пропала. Помоги мне, – девушка на секунду замялась, и будто переломав свою гордость, тихо договорила. – Пожалуйста.
Маст не вскочил, вопреки ожиданиям девушки. Он лишь серьезно спросил:
– А что мне за это будет?
Девушка вздохнула, как перед прыжком в пропасть.
– Все, что захочешь.
Августа вновь оказалась на кромке леса и подсолнухового поля. Только, в отличие от предыдущего раза, она точно знала, что это не сон. Хотя она и не помнила, как здесь оказалась.
Осознав это, девушка нахмурилась. Прокрутила в голове воспоминания сегодняшнего дня: шишки, неудавшийся ужин, уход Яси, она в палатке, ее зовут, она выходит на улицу, заходит за палатку, и… Все, она здесь, на поле.
Августа совершенно не понимала, куда идти и что делать. Она не знала, где лагерь. Точно, абсолютно точно она видела лишь одно: девушка здесь одна и помочь ей банально некому.
Ночь была темной. Вытяни руку вперёд, своих же пальцев не увидишь. Августа пошарила по карманам шорт, надеясь найти что-то, что позволит посмотреть на цвет проклятых цветов. Почему-то ей казалось, что это самое главное. Не то, что она одна непонятно где. Даже не то, что нужно как-то вернуться. Ее волновал лишь цвет лепестков подсолнухов.
Девушка выудила из кармана смятую пачку сигарет и зажигалку. Время от времени, когда было совсем противно жить, Августа курила втайне от сестры. Сигареты ассоциировались у нее с самыми отвратительными моментами в жизни и неизменно вызывали воспоминания…
А началось все… Да, в тот вечер, когда Августа поняла – надо что-то делать. Голодать они просто не могут, она этого не допустит. Тогда что делать? Куда податься?
Долго думать не пришлось. Был у девочек энный круг лиц, которые в курсе их проблем. В особенности, одна из подруг мамы – Ева Александровна. Первое время после смерти бабушки она помогала деньгами, а потом вдруг спросила у Августы:
– Что ты планируешь делать дальше?
Думала Августа не долго.
– Все, что понадобится. Главное – поставить Ясю на ноги и выплыть самой.
– Тогда мне есть, что тебе предложить… Только знаешь, не осуждай меня, – замялась Ева Александровна. – Когда-то давно мне тоже приходилось зарабатывать этим на жизнь. Ты же понимаешь, помогать вам вечно я не могу – я хоть и неплохо зарабатываю, а все же у меня есть свои дети. Да и вам нужно куда больше денег, чем я могу дать.
Августа и в самом деле не осуждала. В тот момент это был единственный выход, и она все понимала. Потому и приняла предложение Евы Александровны. И ни разу не позволила себе пожалеть о том решении. Смысл? Сделанного не воротишь. Зачем лишний раз нервы мотать?
Однако на смену этому воспоминанию о поворотном моменте всегда приходило другое, куда более мерзкое и отвратительное.
Губы, руки, алчущие, разрывающие на части… Это была худшая, вне всяких сомнений, ночь в ее жизни.
А сегодняшняя ночь хотя и не могла занять победное первое место в рейтинге худших ночей… На второе, определенно, могла претендовать.
Августа подумала, что сейчас, похоже, самое время. Девушка взяла сигарету в рот, чиркнула зажигалкой и глубоко затянулась.
Именно в этот момент где-то совсем рядом раздался голос Яси:
– Августа! Ты здесь? Августа-а-а!
Сестра кричала, чуть не плача, и Августе стало невыносимо стыдно. Нужно было хоть что-то сделать. Не опускать руки и курить от безысходности, а сделать хоть что-то!
Вспомнив о том, где она находится, девушка вновь чиркнула зажигалкой и поднесла дрожащее пламя к цветку подсолнуха.
Жёлтый.
– Я здесь! – крикнула Августа и увидела Маста с Ясей, вышедших из леса.
Мстислав расхохотался. Августа непонимающе посмотрела сначала на него, потом на растрепанную, встревоженную сестру.
– Ты проиграла мне желание из-за того, что твоя сестра сбежала покурить, – пояснил он, повернувшись к Ясе.
Она не ответила. Подбежала к сестре, схватила ее за руку и потащила в лагерь.
Пока парень плелся где-то сзади, все ещё тихонько посмеиваясь, Ясмина кипела от гнева.
– Ты хоть понимаешь, как я волновалась? – громким шепотом распекала она сестру. – Прихожу в лагерь, а тебя нет! Что я должна была подумать?
Августа обычно молчала во время отповедей сестры, но в этот раз не смогла.
– А ты подумала, каково было мне, когда ты встала и ушла в неизвестном направлении? Ты первая оставила меня одну!
– Август! Я тебе не нянька! Я просто хотела искупаться!
– А я просто хотела покурить!
Сестры остановились друг напротив друга. Искры от них так и летели.
Мстислав вклинился между ними, подхватил обеих под локти и миролюбиво сказал, понизив голос:
– Ребята, давайте жить друуужно, – получилось очень похоже на кота Леопольда. Девушки не оценили.
Впрочем, это все равно остудило пыл ссоры.
Вскоре ребята вернулись в лагерь и расселись у костра.
И хоть часы уже перешагнули за полночь, решили поужинать.
Август пришла к выводу, что лучше молчать о том, что из палатки ее выудило совсем не желание покурить. Она просто не хотела волновать сестру.
Во время трапезы ребята молчали каждый о своем, но когда тарелки оказались пусты, никому не хотелось уходить.
Пламя давало мало света и тепла, к тому же дрова почти закончились. Следовало сходить за ними, но и этого делать никому не хотелось. Потому все просто разбрелись по палаткам.
Мстислав лег на матрац, не раздеваясь. На лице играла торжествующая улыбка: Яся должна ему желание!
Вот только загадывать он ничего не будет, по крайней мере, пока. Пусть Ясмина понервничает, надумает вариантов, а Маст просто выберет из того, что она предложит. Зачем показывать себя большим козлом, чем он есть на самом деле? Да, пусть это будет ее желание.
С такими мыслями парень уснул крепким сном человека, совесть которого абсолютно чиста.
Яся же напротив – ворочалась с боку на бок, обвиняя то неудобное ложе, то свою тупость и недальновидность. Обвинять сестру совесть не позволяла. Хотя Августа и была старшей, Яся давно уже ее переросла. Одного только понять не получалось: как она не заметила, что сестра курит?
Не то, чтобы это было чем-то ужасным, просто думала, что у них нет секретов! А оказалось вон как. Сколько же еще тайн хранит Августа от сестры? И почему?
Лиля узнала ответы на все вопросы. Слышала, как вернулись Маст с Ясей и снова куда-то ушли. Слышала и то, как они снова вернулись уже втроем, и недоумевала: когда Августа успела слинять? И куда?
Ладно, главное, что вернулись.
Выполнив все пункты из своего списка дел, Лиля легла спать. Вот только уснуть ну никак не получалось. Белая свеча, которую она использовала во время ритуала, сильно чадила, и теперь воздух во временном жилище стоял спертый. Поняв, что уснуть ей не удастся, если не проветрить палатку, девушка поднялась, расстегнула замки и вышла к костру. Открыла сетчатое окошко и села ждать.
Почему-то именно сейчас Лиле вспомнился день, когда все началось. Когда мама приехала с обследования и, только переступив порог квартиры, объявила радостно, на грани истерики:
– У меня в голове бомба замедленного действия! И в какой момент рванет – никто не знает! Врачи сказали, что мне нужно ждать, пока не начнет пропадать слух или зрение, а до тех пор в мой мозг они не полезут.
Это был первый и последний раз, когда Лиля видела свою мать в таком состоянии. Александра Николаевна всегда была идеальной мамой. Лиле даже пару раз казалось, что мама – практически богиня, и Лиле никогда не дорасти до идеала, не стать хотя бы похожей…
А сейчас девушка увидела – мама такой же человек, как и она сама. Ей тоже бывает больно, обидно и просто плохо, без объяснений.
Лиля, вышедшая в коридор встретить маму, в растерянности хлопала глазами, а потом просто шагнула вперед и крепко обняла Александру Николаевну.
– Мам, да не переживай ты так! Мамуль! Все будет хорошо, слышишь?
Женщина, промычав в ответ что-то нечленораздельное, всхлипнула, а потом и вовсе зарыдала, упав на колени перед дочерью. Слезы эти были страшные – отчаянные, с подвыванием. Создавалось впечатление, что Александра Николаевна плачет по покойнику. Вот только этим “покойником” была она сама.
Лиля тоже опустилась на колени и снова обняла мать. Девушка гладила ее по волосам, приговаривая:
– Правильно! Ты поплачь, поплачь, легче станет. А потом все хорошо будет.
Она и сама уже не верила в это пресловутое “хорошо”. Дальше было “нормально”, с очень тихими, но частыми завываниями из маминой спальни. А сейчас, несмотря ни на что, было почти хорошо. Почти.
Оглушительно пели сверчки, а ночь была темная-темная, но свет от костра немного разгонял тьму. Девушка заметила, что дров осталось совсем мало, и решила сходить за ними. Все равно она почти не устала и хочет в туалет, а значит, совместит приятное с полезным.
В глубине леса стояла тишина. Ни тебе ветерка, ни дождика. Только оглушительное пение сверчков и кузнечиков, да где-то вдалеке сова ухает время от времени. Девушке было страшновато гулять в темноте, но она успокоила себя тем, что лагерь рядом. Если что, ее крик услышат. Ее спасут, если понадобится. В этом Лиля ни на секунду не сомневалась.
Ей даже подумалось, что неплохо было бы проверить свою теорию. Но сейчас, когда все только улеглись, глупо. Прибегут. А что, если они будут спать? Проснется ли хоть кто-нибудь? Это вопрос.
Девушка набрала хвороста и вернулась в лагерь. Там стояла абсолютная тишина. Судя по всему, все спят. Лиля подумала, что и ей необходимо укладываться, ведь завтра им предстоит сложный день. А это известно всем: перед сложным днём надо выспаться, иначе все пойдет вверх дном.
День второй
Утро для Лукаса началось рано: его разбудил звонок из семинарии. И хотя он всех предупредил, что будет отсутствовать неделю, старший наставник решил позвонить ему, чтобы Люк ни в коем случае не сбился с пути истинного.
Кое-как закончив разговор, парень откинулся на надувной матрац. Как же его все это достало! В печенках уже сидит! Почему он не может просто выбрать свой собственный путь и топать по нему так, как заблагорассудится? Почему его заставляют идти за отцом, зная, куда это его привело?
Надоело. Семинария, праведные наставники, благочестивые ученики…
Бесит.
Лукас решил: за эту неделю он оторвётся. Найдет отца и пойдет по своему пути. Даже если он будет греховным.
Парень понял, что не готов становиться ни монахом, ни церковно-приходским священником. Он не готов в восемнадцать лет выбрать единственную, без возможности развода. Да ему нельзя будет второй раз жениться даже если станет вдовцом! А про монаха и говорить нечего. Парень не был готов отказаться от того, чего еще не пробовал.
На самом деле, Люк еще даже не поступил в семинарию. Ему это только предстояло, причем через месяц. Потому парень и забил тревогу. Если его так сильно достала церковно-приходская школа, что будет в семинарии?
Знакомые отца, его наставники, слишком сильно взялись за Люка. Слишком рьяно, что его и оттолкнуло.
От размышлений парня отвлек его же организм, который настойчиво требовал выхода из палатки. Люк мысленно плюнул на тяжкие думы, и подумал: “К черту. Я иду отрываться! Все будет прекрасно!”.
“Не поминай черта всуе!” – ответил сам себе. Разозлившись на эту поправку, хлопнул себя по лбу и вышел на улицу.
Полдень. Солнце стояло в самом центре неба и жарило так, что в первую же секунду закипал мозг. Лукас удивился: он что, проспал до полудня? По-настоящему? Круто!
Все уже суетились вокруг костра. Маст пил чай, вольготно привалившись к дереву, что росло у его палатки. Августа помешивала закипающее в котле варево, а Яся куда-то собиралась.
– Вы что, до сих пор не завтракали? – удивился Лукас.
– Обед готовим. Ну и сон у тебя, спящий красавец! И дракон, который не давал тебя будить, имеется. Какая принцесса тебя разбудила? – хмыкнул Маст. – Мы так скучали!
– Рад. Зато я выспался, – улыбнулся Лукас, хоть ему и не понравился выпад Мстислава. Конфликты парень не любил ни в каком виде и ни при каких условиях.
– И это хорошо! – встряла Лиля с широкой улыбкой на лице. – Ведь сегодня у нас по плану первый костер откровений!
– Первый костер чего? – переспросил Маст, поперхнувшись чаем.
– Откровений, – ответила девушка, снова хитро улыбнувшись. – Сядем вокруг костра и будем рассказывать истории о себе.
– Что? – нахмурился Мстислав. – Я на такое не подписывался! С какого такого лешего я буду рассказывать что-то?
– С такого, Славка. Если мы хотим, чтобы на месте жёлтых подсолнухов появились черные, мы должны выполнять условия. И первое, а точнее второе в легенде условие: раскрыть правду своим попутчикам.
– Даже если моя правда в том, что я воровал конфеты из маминого шкафа, когда она прятала их от меня же? – рассмеялся Маст нервно.
– Даже если так, – серьезно подтвердила Лиля.
В лагере воцарилась гробовая тишина. Настолько, естественно, насколько вообще возможна тишина в лесу. Лишь далекое пение птиц, редкий стук дятла да кипящий суп в котле нарушал ее. Но эти звуки были так же естественны, как дыхание; напряжение в группе достигло своего пика.
Первым отмер Лука. Совершенно спокойно подошёл к электрической плитке, в которую помещался лишь мини-котелок объемом не больше литра, налил чистой воды из канистры и принялся готовить кофе. Стало ясно, что парень внутренне примирился с необходимостью открытия своих тайн.
Маст насупился, резко поднялся и широким шагом направился в лес. Яся, обратив внимание на реакцию парня, нахмурилась и встала.
Они разошлись в разные стороны – Маст направо, в сторону поля, Яся налево – в сторону озера. Августа наконец доварила несчастный суп, накрыла котелок крышкой, сняла с огня и медленно проговорила:
– У нас заканчивается чистая вода. Нужно достать ещё.
– Я решу этот вопрос, – неожиданно ответил Люк, бросив взгляд на Лилю. Очевидно, он хотел произвести на нее впечатление. И делал это, как умел.
– Класс, – отозвалась Августа. – Пойду окунусь.
– Давай, – кивнула Лиля.
Лукас и Лиля остались одни.
Парень отхлебнул дымящийся кофе и посмотрел на девушку уже прямо. Изо всех сил не показывая смущения, Люк подошёл к Лиле и протянул кружку. Она аккуратно приняла подношение, будто случайно коснувшись рук парня, и, глядя ему в глаза, сделала глоток.
– Что это за привкус? Необычно… – почему-то прошептала она. Обычно светло-серые, глаза парня потемнели до грозового неба.
– Имбирь и сушеный апельсин, – хрипло сказал он, забрал кружку и поставил ее на землю, не отпуская взгляд девушки.
Выпрямился, шаг вперёд, ближе, так, чтобы ни сантиметра между телами.
– Поцелуй будет вкусным, – прошептала Лиля.
– Очень, – подтвердил Люк и, наконец, впился губами в губы девушки.
Раньше парень не позволял себе даже мысли о том, что поцелуй, обыкновенный поцелуй может быть таким. Словно штормовая волна пробила дамбу и позволила чувствам прорваться наружу.
Страсть.
Желание.
Похоть.
Безумие.
Лиля запустила пальцы в его волосы, потянула до боли, впилась ногтями в шею.
Лукас рыкнул, положил руки ей на ягодицы, сжал. Поцелуй будил в нем Дьявола, хотя должен был вернуть к Богу.
– Упс! – раздался голос Маста откуда-то справа. – Извиняюсь. Меня здесь не-э-ту.
Лиле очень захотелось его если не убить, то как минимум закопать. Заживо.
Она оторвалась от губ Лукаса, развернулась, выдохнула, и ушла к себе.
– Решите вопрос с водой! – напоследок бросила уже из палатки.
– Это было горячо, бро! – воскликнул Маст.
Лукас тяжело опустился на землю и вздохнул:
– Ненавижу тебя, – сказал без тени ненависти и скривившись, добавил. – Бро.
– Дай угадаю, это был первый поцелуй? – издевательски спросил Маст, садясь на землю напротив Люка.
– Иди к черту.
– Эй, ты же священник! Разве вам не повторяют "не поминай черта всуе"?
– Я не священник, – возразил Люк, выделив "не". – Я – сын священника. Это другое.
– Ну раз другое, значит, видимо, можно, – хохотнул Маст. – Ладно, ты мне лучше скажи, где мы должны добыть воду?
Солнце палило так сильно, что вылезать из воды категорически не хотелось. Яся обрадовалась приходу сестры, и вместе они долго дурачились, то играя в догонялки, то просто лёжа на воде и вспоминая забавные моменты.
Наконец, девушки наплавались и улеглись на берегу озера, прямо на песок. Загар лишним не бывает. Главное – в меру.
– Как думаешь, я должна рассказать всем о том, что я девственница? Это ведь все меняет, – спросила Ясмина, пристально глядя на сестру.
Августа курила. Прятаться больше не было смысла, да и это был хоть какой то шаг к независимости.
– Да, наверное. Впрочем, как хочешь. Тогда я стану той, кем должна была быть изначально. Шлюхой.
– Но ты ведь не шлюха! – воскликнула Яся.
– Брось! – разозлилась Августа. Приподнялась, выбросила бычок. Подкурила снова. Легла. – Ты правда думаешь, что все обо мне знаешь? Ты серьезно, абсолютно уверена, что я скрываю от тебя только сигареты?
– А есть что-то ещё? – Яся опустилась на песок, закрыла глаза, всем своим видом выражая неверие.
– Всегда есть что-то ещё, – фыркнула Августа. Выбросила сигарету и легла. Глубоко вздохнула, как перед погружением в воду. – Помнишь, когда тебе было четырнадцать, была неделя голода? Бабушка тогда лежала в больнице и мы едва-едва перебивались с хлеба на воду.
– Разве такое можно забыть? – рассмеялась Яся облегчённо, мимолётно порадовалась, что такого больше не бывает. – Ты ещё тогда принесла два пакета продуктов и пообещала, что мы больше никогда не будет голодать, что бы ни случилось. И сдержала обещание, между прочим!
– Но какой ценой… В тот вечер мне пришлось переспать с толстым, потным мужиком за кругленькую сумму, – на одном дыхании выпалила Августа и, не открывая глаз, снова потянулась к сигаретам.
– Что? – воскликнула Яся, резко поднялась на локтях и посмотрела на сестру. – Как ты могла?! Тебе же было шестнадцать!
Августа открыла глаза и тоже поднялась. Стыд затопил ее душу, щеки запылали, на смену пришла злость.
– А тебя не удивило, что я принесла два пакета продуктов? Не удивило то, откуда потом взялись деньги на новые телефоны? На взятки директрисе, когда умерла бабушка, и нас чуть не забрали в детдом? Тебя удивляет только то, как я могла?! – к концу тирады Августа почти кричала. – Я обещала родителям о тебе заботиться! Я обещала тебе, что мы больше не будем голодать!
– Да ты, я смотрю, мастер давать обещания! – девушка вскочила на ноги и со всей возможной скоростью побежала в воду.
Разговор был окончен. Пока.
– Ты должна была узнать раньше, чем я расскажу об этом всем, – прошептала Августа в спину удаляющейся сестры.
Глаза наполнились слезами, в носу защипало, но девушка не позволила себе заплакать. Вместо этого она поднялась, и пошла к подсолнухам – только там она чувствовала себя нужной. Своей.
