В герменевтический круг этой книги я не вошла, как это обычно бывает, - меня в него что-то втянуло изнутри с первых же строк. Есть в некоторых текстах такая странная сила, что вовлекает и уносит в свои смыслы, совершенно пренебрегая твоим желанием провести сначала небольшую разведку, чтобы ответить на вопрос, стоит ли читать это дальше, да и стоит ли вообще. Судя по всему, эта книга сама хотела быть прочитанной мной, и я просто пошла ей навстречу.
А потом… «чем дальше, тем страньше»: читая, я переживала абсолютное déjà vu, я не читала этот текст, я его знала. Сюжет был мне стопроцентно знаком – от начала до конца, новыми оказывались, пожалуй, лишь интерлюдии и некоторые детали (эпизоды с Гором Видалом, сцены с Дэниелом). Понятно, что сам по себе он не нов, это современная вариация на тему «милого друга» (Мопассан, Саррот, Ишервуд, Хайсмит), но собственные ощущения меня насторожили – «откуда дровишки»-то? Откуда мне знать, что за гадость этот Морис Свифт?
С момента знакомства с Эрихом в пивной было предельно ясно, кто он такой и что собирается делать. Его модель пути к славе изначально очевидна как для читателя, так, видимо, и для остальных героев, ведь каждый последующий эпизод пеплом Клааса стучит в читательскую грудь: когда же наступит предел, и этот беспринципный везучий негодяй будет разоблачен и наказан? Но ему все сходит с рук, поэтому когда наконец приходит возмездие в лице Тео, хочется облегченно вздохнуть - это более чем ожидаемый финал.
Гораздо интереснее другая сторона всей этой истории: почему при столь очевидных манипуляциях Эрих и Дэш ему потворствовали, позволяли собой злоупотреблять и дальше не преследовали, не разоблачали, не мстили? Дело только в ситуации, когда после драки кулаками не машут, или же они реально ничего не видели и не хотели видеть? Неужели автор включил сюда еще и сюжет из серии «любовь слепа»? Но что привлекательного все они находили в Морисе, кроме его смазливой внешности? Как они не замечали, что форма не равна содержанию, что перед ними фальшак-манипулятор? Почему они испытывали к нему всепрощающую привязанность и даже мазохистскую страсть, несмотря на его очевидную асексуальность и эмоциональную холодность? Порок так привлекателен или творческие натуры искали в нем что-то ещё? Тогда что? – Причины и истоки невероятно бесстыдного манипулирования? Корни внутренней уверенности Мориса в своем праве пренебрежительно злоупотреблять добрыми чувствами стареющих писателей к себе, не испытывая ни грана благодарности и признательности? В некоторых эпизодах читатель ошеломленно понимает, что столь беспросветному эгоцентризму писателям было просто нечего противопоставить: люди перед таким безоружны, можно сразу стрелять в их сердце. Остается только задуматься, что делает подобных Морису такими пустыми и презрительно равнодушными ко всему, кроме себя, почему для них нет ничего святого, и даже любовь – не святое.
Книга достаточно прямолинейна, в ней нет никаких особых полутонов и намеков, скорее, наоборот, и протест против разгула несправедливости зашкаливает. Она даже и не очень психологична, скорее просто сталкивает читателя лоб в лоб с пустотой, воплощенной во внешне привлекательном объекте. Внутренний мир есть только у жертв, но не у главного героя, у которого только потребности. Нарастающему напряжению, кажется, вообще не будет конца, порок торжествует и пляшет на растоптанном достоинстве других людей. Но финал наступает раньше, чем Мориса настигает разоблачение. Поскольку жажда признания пришла к нему в отсутствии литературного таланта, достигнутые успехи не приносят ему ни устойчивого удовлетворения, ни переживания внутренней полноты, ни успокоения от собственной внутренней исполненности. Безнаказанное бесстыдное манипулирование, хотя и приносит ему плоды, одновременно лишает его «победы» подлинности, заставляя, как любого вора, рыскать по жизни в поисках жертвы, присваивать себе чужое и тем самым создавать себя из других, скрывая собственную пустоту. Миловидный юноша с возрастом перестает быть милым и превращается в то, чем он по сути и является: в бесталанного, амбициозного, не понявшего своего места в жизни и вечно неудовлетворенного субъекта.
В финале стареющий алкоголик Морис, по-прежнему инфантильно жаждущий внимания и преклонения, отдает юному интервьюеру последнее, что у него есть, – свой собственный «сюжет»-признание в совершенном. Но и это уже не «спасает» его, потому что по-прежнему не дает самого желанного – беспримесного искреннего восхищения и уважения со стороны других. Он вызывает только оторопь и страх. Он уже просто не умеет жить иначе, да и научить теперь некому, поэтому даже в тюрьме он следует той же, единственно ему знакомой, дорогой и взбирается все по той же безопорной лестнице. Остается надеяться только на могилу.
P.S. Перевод не просто нехорош, он отвратителен.
Отзывы на книгу «Лестница в небо», страница 4