Отзывы на книгу «Алая чума», страница 7

Занятная история, в которую автору удалось вместить, несмотря на её небольшой объём, немало философских размышлений. Начало повествования напомнило мне роман  Кормака Маккарти — Дорога . Оба произведения начинаются с одной и той же сцены: по дороге идут двое: у Маккарти это отец и сын, у Джека Лондона — дед и внук. Причиной произошедшего апокалипсиса стали разные события, но последствия во многом схожи:

Пора благородных поступков миновала. Цивилизация рушилась, каждый спасал собственную шкуру.

Но тут есть один существенный нюанс: время написания. Джек Лондон написал "Алую чуму" в 1912 году, а роман Кормака Маккарти был опубликован в 2006 году.

Между этими двумя произведениями — история человечества длиною почти в сто лет, но нет ничего удивительного, что постапокалиптическое будущее представлялось обоим писателям (и не только им) малоутешительным и мрачным. Наверное, все мы подсознательно понимаем, что мир, переживший  глобальную катастрофу — будь то природный катаклизм или вспышка "красной смерти", или ещё что пострашнее — неизбежно обречён на откат в варварство. Так что в случае чего человечество будет отброшено далеко назад, и этого нельзя не понимать.

Сюжет. Повесть переносит нас сначала в 2073 год, а затем возвращает к точке отсчёта — в 2013 год. Сидя у костра в окружении своих внуков, родившихся уже спустя много лет после эпидемии, старик вспоминает о том, как люди жили шестьдесят лет назад, до того, как в 2013 году на землю пришла Алая Смерть. Лишь немногим тогда посчастливилось (спорное утверждение!) избежать заражения: по прикидкам старика, выжили примерно 350–400 человек. Со временем они образовали несколько племён и научились приспосабливаться к новым условиям. Оставшиеся в живых нравственно деградировали, и их трудно в этом винить. Когда перед человеком встаёт вопрос элементарного выживания, ему не до церемоний. На первый план выходят основные инстинкты: самосохранения, продолжения рода и так далее.

В речи старика то и дело проскальзывают непонятные его внукам слова: деньги, деликатес, майонез и многие другие. Теперешнее поколение, пишет автор, говорит по-другому — "односложными словами и короткими, рублеными фразами — скорее бессмысленная тарабарщина, нежели язык".

Даже речь старика была настолько испорчена, что читатель ничего не понял бы, если записать её буквально. На этом подобии языка он обращался, правда, только к внукам. Когда же он входил во вкус и разговаривал сам с собой, речь его понемногу очищалась, приближалась к литературной.

Возможно, рассуждает старик, через несколько сотен поколений их далёкие потомки постепенно заселят Землю:

Но это будет происходить медленно, очень медленно: слишком много предстоит сделать.

Но что толку, тут же восклицает он:

Как погибла прежняя цивилизация, так погибнет и будущая. Потребуется, может быть, пятьсот тысяч лет, чтобы построить её, но так или иначе она погибнет. Все погибает и проходит. ... Даже если не сохранятся спрятанные в пещере книги, люди всё равно откроют старые истины и начнут поклоняться старой лжи и учить тому же своих детей.

Да уж, прогноз неутешительный: человечество выживет, но есть ли в этом смысл?

***************

Удивительный факт: слова старика (читай: Джека Лондона) о численности населения Земли оказались почти пророческими:

– Мир был переполнен людьми. Численность населения земли по переписи 2010 года составляла восемь миллиардов...

Джек Лондон ошибся, но ненамного. В 2010 году численность населения Земли достигла семи миллиардов человек. А в 1912 году, когда он писал свою повесть, число жителей Земли не превышало двух миллиардов.

А ещё здесь встречается одно любопытное и вместе с тем печальное наблюдение, которое напомнило мне многочисленные новостные материалы о всплеске насилия в США (мародёрство, разбои и массовые погромы) во время пандемии коронавируса:

Дело в том, что в самой гуще нашей цивилизации мы вырастили особую породу людей, породу дикарей и варваров, которые обитали в трущобах и рабочих гетто, и вот сейчас, во время всеобщего бедствия, они вырвались на волю и кинулись на нас, словно дикие звери. Именно звери, иначе их не назовешь! 

Идут старик и ребенок. Вокруг ни души, только дикие звери, заросшие сорняками, деревьями и кустами когда-то признаки цивилизации. Поймать краба и зажарить его на углях - деликатес. Люди разделились на племена, их осталось немного. А старик с ребенком идут. Вначале мелькнула мысль: Маккарти слизал идею у классика, перевел ее на современную плоскость с разбоем, мордобоем и диким страхом, в результате чего получилась "Дорога". Возможно, но про Маккарти я забыла и погрузилась полностью в чтение небольшого произведения "Алая чума". Для начала 20 века написать в жанре постапокалипсиса, а тем более читать такое и понимать разницу в век, - это нечто. Люди умирают в течение получаса от неизвестной болезни, ученые не могут найти противоядие и даже выявить причины возникновения заразы, поскольку мигом сами умирают, толком не начав исследования. Люди пытаются убежать, но разве от судьбы убежишь? Старик и ребенок идут. С надеждой, что все станет как раньше, как было до 2013 года.

Все-таки хоть иногда надо читать что-то о произведениях, которые собираешься читать. Иначе, как меня, может ожидать очень неожиданный сюрприз. Я люблю Джека Лондона, не все его произведения, что я читала, одинаково мне пришлись по душе, но такого я не ожидала. Чтобы Джек Лондон и фантастика? Да еще не просто фантастика, а постапокалипсис? Такого я совсем не ожидала! Совершенно чистый постапокалипсис. А этот жанр совсем не мой. Если оценивать как развивались события в той ситуации, что описывает автор, то все очень логично и правильно. Хоть и очень грустно. Но мне было скучновато. Может, добавило исполнение Бобылева, который читал ну совсем медленно и занудно. А может просто потому что не мой жанр. Но все-таки интересный опыт, потому что я не знала, что Лондон настолько в разных жанрах писал. И я не могу сказать, что постапокалипсис ему не удался. Вполне достойная книга.

Весьма неплохой постапокалипсис, особенно, учитывая, что написан он в двадцатом веке. Этакий постапокалиптический «прародитель». Мир после катастрофы. Он уничтожен прошедшейся по ней Алой чумой – загадочной болезнью, которая выкосила почти все население. Лекарство так и не было найдено, и уцелели лишь малые горстки людей, которые тут же скатились на уровень первобытных инстинктов. А чего стоят картины природы, возвращающей себе свое величие и стирающей все признаки когда-то великой цивилизации? Картины того, как рушилась, горела в огне эта самая цивилизация? Как день за днем опускались люди, ища спасение в насилии и алкоголе, пока их не скосила коса Алой смерти? Как дичали и выживали животные, приспосабливаясь к новым условиям? Говорят, что история циклична, и что расцвет цивилизации всегда кончается его упадком, концом:

— Снова изобретут порох. Это неизбежно: история повторяется. Люди будут плодиться и воевать. С помощью пороха они начнут убивать миллионы себе подобных, и только так, из огня и крови, когда-нибудь в далеком будущем, возникнет новая цивилизация. Но что толку? Как погибла прежняя цивилизация, так погибнет и будущая.

Что их ждет очередной расцвет или очередной апокалипсис? А что ждет нас?

Кому война, а кому мать родна (с) поговорка

Кем-то было ранее сказано, что истинное лицо человека можно увидеть, если тот окажется в несвойственной ситуации. Что будет делать человек - бежать, спасаться или бороться до конца - экстрим снимает маски. Итак, приготовьтесь.

Алая чума - нечто неизвестное и, как и любая неизвестность, пугающее явление. К тому же, поражает крайне быстро. Бежать? А куда? Прятаться? А зачем? Сколько осталось времени? Стоит ли жертвовать собой ради других? Или любовь сильнее? Куча куч вопросов, которые могут возникнуть в подобной ситуации. Вот на ум и приходит вышеизложенная поговорка. Кто-то остается человеком, а кто-то вылезает из своих трущоб и дает волю эмоциям, чувствам, обидам и амбициям. Пожалуй, лучше Лондона об этом сказать сложно.

В то время как мир рушился вокруг них и весь воздух был наполнен дымом его пожара, эти низкие твари дали волю своему зверству и дрались, пили и умирали

Как и любая война, впрочем. Одни спасают жизни, другие - имущество, третьи - ничего не спасают, а лишь усугубляют ситуацию. Делают то, что раньше делать не смели или стеснялись, или боялись буквы закона, или, или, или. А может страх? Что терять, когда все вокруг рушится, пылает, люди кругом умираю как мухи. "Паника, кругом царит хаос, а мы спасемся, соберем то, что другие в страхе побросали, и создадим новый мир. Такой, какой устроит нас. И нас будут бояться. И мы будем Властелинами мира". "Ёхо-хо" - хочется добавить.

И что получается? Кто встал у власти? Шофер, которого вряд ли кто-то называл по имени? Шофер был одним из убежавших слуг, - так характеризует его автор (точнее, рассказчик). Да и в целом, создается образ деспотичного дикаря. А какими стали дети? Есть с кого брать пример. Невоспитанные, обделенные вниманием и заботой, позволяющие себе обижать старика (правда, не думаю, что правом терпеть их злые шутки был удостоен только он один). Нет ни системы счета, речь ограничивается звуками. Воистину, люди стали зверями. Эволюции необходимо время, деградация случается в разы быстрее. Вместе с обществом в воду канули понятия о нравственности, морали и уважении. Если старшее поколение еще помнит эпоху Алой чумы, или хоть как-то был тронут ею, например, потеряв отца/мать/бабушку/дедушку, то третье поколение, представителями которого, в частности, являются Заячья Губа, Хоу-Хоу и Эдвин уже даже представления не имеют о той жизни. Для них ее не существовало. Существует только здесь и сейчас. Новый отчет времени. Они - первые люди в новом мире. Остается только молиться за будущее. Но это худший вариант развития событий.

"Алая чума" - наверно, первое произведение за последние несколько месяцев, которое оставило такое впечатление, которое даже выразить сложно. Эмоции, негодование, страх и разочарование тем, что события разворачиваются как под копирку. Ни в коем случае нет разочарования в построении и поворотах сюжета, скорее копирка наводит на мысль, что нельзя допускать таких ситуаций, как, впрочем, и дикарей к власти. Иначе вон что. А что - читайте "Алую чуму".

Книга-постапокалипсис, что для времени написания было совершенно новым. Это сейчас писатели и Голливуд нас "балуют" многочисленными несчастьями и способами выживания человечества. Для меня подобная тематика у Лондона оказалась в новинку. В подростковом возрасте я зачитывалась его книгами, любила Смока и белое безмолвие бескрайних просторов. Очень много лет к его творчеству не возвращалась (кроме, конечно Джек Лондон - Мартин Иден и Джек Лондон - Маленькая хозяйка большого дома , которые произвели неплохое впечатление). И поскольку я всегда старательно не читаю аннотации и спойлеры, то одичалая земля, куда читатель попадает с первой минуты, оказалась для меня некоторым шоком. Далее повесть построена как рассказ старика, помнящего мир до Алой чумы, своим внукам. А внуки - уже практически дикари. Простейшие, на взгляд старика, вещи им не понятны и не нужны. Много в рассказе об эпидемии душераздирающих сцен. Цивилизованность с людей слетает мгновенно, когда речь идёт о сохранении жизни. Слава богу, 2013 год, который Лондону казался безумно далёким, а для нас является прошлым, застал человечество в более цивилизованном состоянии. Иначе чем могла бы кончится нынешняя пандемия? Сегодня книга как раз вполне актуальна. Но не из тех, которые с удовольствием почитаешь за чашкой кофе...

Джек Лондон заглянул в будущее, на 100 лет вперёд. Исходя из того, что видел вокруг в своём 1912 году, описал то, что может случиться в 2013. Технический прогресс идёт вперёд семимильными шагами, население планеты выросло до 8 миллиардов, расстояния легко преодолимы, изобилие разнообразной и вкусной еды, культ комфорта и потребления, США правят промышленные магнаты, а миром – международный комитет контроля.

Но этот организованный и контролируемый мир на самом деле очень хрупок и уязвим. Может появиться какой-нибудь неизвестный дотоле микроб – и людей моментально косит тысячами и миллионами. Ещё минуту назад человек был здоров и имел цветущий вид, и вот он покрывается алой сыпью, холодеют ноги, холод доходит до сердца – и нет человека. Стоп! Сердце холодеет при полном сознании и ясном рассудке. Может, в этом всё дело? Так может, выживут добросердечные? Не факт. Выживут считанные единицы из 8 миллиардов. И среди этих единиц – профессор, интеллектуал, но слабый телом и духом, и шофёр, злобный пьяница. И вот уже всего через 60 лет – люди и животные одичали, поля заросли, рельсы засыпало песком, и вся цивилизация сгинула под ноль.

Что-то пошло не так. Начинаем с начала.

Прочитано в рамках совместных чтений клуба "Читаем классику вместе".

Очень сильный рассказ. Через такой небольшой объем страниц (по ощущениям большего и не надо) автор старается передать читателю несколько своих взглядов на мир и цивилизацию: - справедливости нет, страшная болезнь может поражать хороших людей, но оставить в живых подонков; - чем больше население планеты, тем больше вирусов и болезней, уничтожающих человечество; - нам так мало надо, чтобы вновь скатиться до образа жизни дикарей; - история циклична. Возможно это и не истины в последней инстанции, но доля правды в этом точно есть. Эти мысли очень красиво вписаны в канву повествования, читается легко, интересно. Я мысленно всё время была в этом постапокалиптическом мире и размышляла о том, а чтобы я делала в такой ситуации, какое бы место мне досталось в этом мире.

Эта маленькая повесть похожа на апокрифическое продолжение "Чумы" Альбера Камю, закончившейся словами

микроб чумы никогда не умирает, он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели, он терпеливо ждёт своего часа в спальне, в подвале, в бумагах и, возможно, придёт на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудет крыс и пошлёт их на улицы счастливого города

Медленная радуга страниц перелистываемых дней, повести, неотдалённого будущего : алый смех солнца, горящих городов и полей. Зелёным шумом листвы, словно долго сдержанным криком природы, зарастает Вавилон цивилизации; зелень кротко змеится, обвивает бледные тела городов, тянется к небу : голубая, ласковая вспышка высоты... Теперь оглянитесь с этой роскошной, девственной, голубой высоты на печальную и стихшую землю, что вы видите? Словно бы жизнь была только что сотворена. Какая светлая тишина и покой! Если присмотреться, можно увидеть, расслышать в тёмных лесах, пещерах, алый шорох сердец, похожих на мышей : высунется сердечко в тёмный мир из норки одиночества и отчаяния, сверкнёт, уколет острым блеском глаз, и снова спрячется. Эгон Шиле - Мать и дитя

Дальше...

Перелистаем ещё несколько страничек грядущего : чтобы вы сделали, если бы произошёл конец света, и вы бы остались посреди грустного, потемневшего мира со звериного вида человеком другого пола?

Чтобы вы подумали? Может, грустно, сквозь слёзы улыбнулись, подобно Беатриче в аду, ибо возлюбленный потерял человеческий образ в разлуке с вами, в страданиях, и сладострастно, жутко приближается на четвереньках, словно паук. А может, в каком-то вечере, осени взора, вы бы подняли пустые от слёз глаза к пустому небу, и подумали : возможно и там свершилось нечто безумное, страшное, и небо заразилось чумой человеческого, слишком человеческого, и его захватили бесы, и теперь творят всё, что им захочется, а значит, даже умереть человеку теперь некуда...

Хоть в повести эта тема лишь призрачно мелькнула, но зерно образа проникло глубоко, и проросло : роскошная, утончённая женщина после апокалиптической трагедии чумы, словно Ева, оказалась один на один со словно бы вышедшим из Ада Адамом, жестоко и мерзко её подчинившим себе. Наша Ева подходит к заросшему виноградной лозой ограде рая, встаёт на цыпочки... и что же она видит? нового человека! ( дабы не спойлерить, я вывернул повесть наизнанку и придумал несуществующие спойлеры, отвлекающие вас на себя, но говорящие свободно о чём-то главном). Кто-то ещё остался в живых! Он образован, красив... но, боже! почему у него такое мышиное, пугливое сердце?

Иногда читая книгу, перелистываешь страничку, и действие вдруг сладко и темно накреняется, как-то пьяно взбыстривая чувства и образы... ибо слиплись странички, и ты нечаянно перелистнул несколько страниц :

- Старик, расскажи о том, как началась чума - спрашивают старика дети возле костра. И что за странные, смешные, словно бы ничего не значащие слова ты так грустно произносишь : самолёт, поезда, книги, любовь...

Чума таилась в завитках мебели, в спальне поссорившихся влюблённых, в заброшенных библиотеках, грустно моргающих бледными веками пыльных страниц - библиотекарь, словно призрак, ходит между книг, касается то одной книги, то другой, словно волшебных стран и прекрасных времён, занесённых бледными, звёздными песками равнодушия, - в душной тесноте больших городов. Странно : чем кучнее жили люди, тем чаще свет из незримого, призрачного, почти потустороннего мира микробов, рождались новые болезни, новый, страшный вид микробов, который стремился жить также кучно, тесно, вытесняя людей. Словно бы живя в жаркой тесноте близости, цивилизации, с какими-то слипшимися страничками чувств, люди забыли о духовной цивилизации, духовной, нравственной близости, и потому превратились в микробов жизни. Выстроив сверкающие города, новыми, страшными звёздами взошедших в ночном небе, люди закрывали глаза на то, что рядом с ними, в них самих, таилось нечто крысиное, первобытное, предвещая жуткие времена. Живя по законам былых, бесчеловечных времён, по-дикарски прокалывая себе костями, украшениями уши, губы и носы, глумясь над искусством и жизнью живой, словно бы бессознательно уродуя, закрывая ладонями равнодушия и бреда органы восприятия красоты мира, нечто в людях погружалось в тёмное, животное состояние, переносящее в себе чуму разрушения, смерти, делая саму жизнь с её невыносимыми противоречиями частью чумы, которая однажды вырвалась наружу, и тогда людские тела полыхнули алым бредом и смертью, а из трущоб псевдоискусств, пещер цивилизации вырвались они, переносчики этой чумы, и уже города, пустые библиотеки и музеи окрасились алым смехом огня.

Райский, звёздный сад... виноградные гроздья планет матово отражают солнце. Вдруг, солнца не стало, словно бы чья-то тень, живой ночью заслонила его и змеящуюся лозу винограда. Одна голубая виноградинка, покрыта с одного боку лёгкой плесенью жизни. Виноградинка отрывается и, перезрелым, запретным плодом падает в тёмную пустоту. Как вы догадались, эта тень - тень Евы, этой первой феминистки на земле. Она перелезла через райский забор, нечто в ней преодолело высокие, прозрачные заборы лживости мира и суеты, и скрылось в девственных сумерках жизни. Её палец проколот тернием, что покрывал забор. Душа и тело - проколоты шипом Адама, змия. На пальце проступила алая, дрожащая капелька крови, похожая на луну в ноябре. Пьяно пошатываясь от свободы и горя, поднеся палец к губам, Ева оглянулась на алую усмешку сердца и солнца, сжигающего рассветный сад. В её животе тоже что-то тепло и ало улыбалось, как иногда трагически улыбаются женщины и дети на безумие мира, в котором им приходится жить наперекор чуме и насилию, ибо пока есть бунт, пока ты любишь - ты не просто существуешь, но и живёшь, а мыслить.... нет, Декарт ошибался : мыслить могут и за человека, человеком, и человек даже не будет замечать этой чужеродной бациллы, чумы чужой мысли в душе, кормя её собою, словно зачатого в насилии безумного ребёнка.

«Алая чума» ¬– рассказ в жанре постапокалипсис. Сейчас подобным никого не удивишь, но для 1912 года это был совершенно новый жанр. Возможно, Джека Лондона можно даже назвать одним из основателей данного литературного направления.

В центре сюжета старик, который на руинах мира рассказывает своим внукам историю падения человеческой цивилизации. В 2013 человечество достигло небывалого могущества, и воцарился практически рай на Земле. Однако счастье длилось недолго, т.к. в мир пришла смертельная болезнь – алая чума. Через воспоминания главного героя мы видим, как люди стремительно теряли свою человечность, озлоблялись ради выживания. Выжить удалось лишь очень немногим. Особенно страшными здесь выглядят не смерти миллионов, а метаморфозы, происходящие с разумом цивилизованных, казалось бы, людей.

Однако это было в прошлом. А что же в настоящем? Рядом с главным героем мы видим его внуков. Это оборванные дикари, в которых нет ни грамма уважения в старшим. Они издеваются над собственным дедом, насмехаются и совершенно не воспринимают всерьез. Все его истории для ребят не важны, а важно, кто из них более меткий, сильный и быстрый. Получается, что всего лишь за одно поколение человечество полностью утратило всякое подобие культуры. Здесь я вижу ту картину, которой так боялся Старый из романа Кира Булычева «Посёлок».

Итог: Возможно, современному читателя, подуставшему от массовых вымираний из-за смертельных вирусов, зомби-апокалипсиса и прочего, этот рассказ и не покажется удивительным, но читателей начала XX «Алая чума» точно повергла в шок. Рассказ с обескураживающей прямотой обличает слабости человека и предостерегает от возможных ошибок. Однозначно, сильное произведение!