Читать книгу: «Журавлиный берег детства», страница 2

Радуйся, радуйся солнышку

 
Радуйся, радуйся солнышку,
Радуйся новому дню.
Клюй своё счастье по зёрнышку,
Жизнь по крупинке свою.
 
 
Горе когда-то уляжется
И обойдёт вас беда.
Нить путеводная свяжется,
Станет прозрачней вода.
 
 
И поплывут, как и прежде,
Листья по вашей реке.
Сбудутся ваши надежды,
Счастье забъётся в руке.
 
 
Сердце стучит, значит любит,
Осень льёт синий елей,
Выпустит и приголубит
В небе простых сизарей.
 
 
Радуйся, радуйся солнышку,
Радуйся новому дню,
Клюй своё счастье по зёрнышку,
Жизнь по крупинке свою.
 

Лето с синими глазами

 
С гулким эхом бродит осень
По лесам и по полям,
У него мы дней попросим,
Чтоб не грустно было нам.
 
 
Дней таких, чтоб сердце млело,
Восхищаясь красотой,
Чтобы всё кругом горело,
Краской сине-золотой.
 
 
Небо сине-голубое
И в багрянце клён стоит,
Осень даст чуть-чуть покоя
И с дождём повременит.
 
 
Пустит в воздух паутины,
Птичек в стаи соберёт,
Запалит огнём рябины,
Как костры в лесу зажжёт.
 
 
Так и в жизни нашей с вами,
Может всё ж нам повезёт.
Лето с синими глазами
В нашу осень завернёт.
 

Пока земля не умерла

 
Пока блистают русские умы
И заседают в думе депутаты,
ДожИли мы до нищенской сумы,
До ручки довели нас демократы.
 
 
Всё ищут путь спасения страны
Борцы за счастье русского народа,
Проблемы на Рублёвке решены
И остаётся нам одно-свобода.
 
 
Свободой сыт не будешь-это факт,
Цепь покороче, миску чуть подальше.
Тут даже с чёртом заключишь контракт
И волком зарычишь от этой фальши.
 
 
Но это лишь полемика одна,
На лыжах нам не ездить в Куршевеле.
Какой народ, какая там страна,
Спустись с небес на землю, в самом деле.
 
 
Себе побольше оторвать кусок
И новый мерседес не лишним будет,
А ты мечтай, мечтай себе браток
И потерпи, авось что и прибудет.
 
 
Какой контраст, как будто день и ночь,
От презентаций, до простых банкетов,
А рядом нищий голод гонит прочь,
Ему бы хлеба, а не тех паштетов.
 
 
Да и работая, не прокормить детей,
Буквально всё становится дороже.
Ну, слава Богу, нет очередей,
В которых получали и по роже.
 
 
Всё сбудется, как говорит Газпром,
Но вот когда не уточнил он всё же.
Нефть белорусам просто отдаём,
Бензин у нас, естественно, дороже.
 
 
Ну что ж, как только выкачаем нефть
И лес на палочки для риса весь распилим,
Придётся нам на свою попу сесть,
Другого уж, наверно, не осилим.
 
 
Под знаменем двухглавого орла,
Не нужен нам бунчук степного беркута.
Пока ещё земля не умерла,
Велика Россия, а отступать некуда.
 

Остались позади мои златые годы

 
Остались позади мои златые годы,
Пора крылатых снов, свиданий и любви.
Куда же вы ушли мне милые невзгоды,
Я больше не увижу вас юные черты.
 
 
Я больше не увижу детство разноцветное,
Уж не услышу снова трели соловья,
Что душу мне тревожили и уж теперь, наверное,
Ничто не сможет так разжалобить меня.
 
 
Как прежде никогда, мне не придётся снова,
Набегавшись идти босым и по росе
И долго-долго думать на улице, у дома,
Пока полночный поезд не крикнет вдалеке.
 
 
Мне запах летних трав, весной садов цветение
И крики журавлей прощальные вдали
Не смогут донести ни грусть и ни веселие,
Так как осталось всё в сиреневой дали.
 
 
Я нагрустился вдосталь, весельем не избалован,
Узнать мне довелось мир зла и доброты,
Ошибки и нападки за что судьбой пожалован
От жизненного счастья кусочек суеты.
 
 
Спешу куда-не знаю, боль памятью согрета,
Она расшевелит в душе моей опять,
Мелодию той песни, что в юности пропета,
Мои семнадцать лет позволит мне обнять.
 

Другой сорт

 
Семена проросли, но взошли, почему-то, не дружно,
То-ли скудность земли, то-ли сушь и дожди невпопад.
Вяло тянутся вверх и кустится им вроде бы нужно,
А они, как и раньше, как будто былинки стоят.
 
 
И окучивал их, и удабривал их, всё без толку,
А ведь брал семена из надёжных, проверянных рук.
Так и лето прошло и напрасно я делал прополку,
Ничего не собрал, только стеблей увесистый пук.
 
 
А на грядках других урожай был отменно хороший,
Вот пойми почему, одинаково всем помогал.
Может мелочь какая, а может и сглазил прохожий,
Впрочем, что говорить, если сам в этот год оплошал.
 
 
В нашей жизни, подчас, получается всё, как на грядках
И детей мы ростим одинаково всех, без обид,
Но в итоге одним жизнь поставит пятёрки в тетрадках,
У других же всегда только тройка с натяжкой стоит.
 
 
Но и это не главное, главное доброе сердце,
Доброта и любовь – вот что в жизни главнее всего.
Многим ведь не понять, если в душу распахнута дверца,
Хорошо людям рядом и даже, когда далеко.
 
 
Спорить я не хочу, может чаще общались с природой,
Оттого ли, что меньше давали нам знать обо всём.
Только кажется мне, по сравнению с этой породой,
Была наша добрей, в своё время, на месте своём.
 
 
Их винить не могу, век другой и другие понятия,
Да и СМИ им втирает с младеньчества секс и разбой.
Так чего мы хотим, от такого всего восприятия,
Нас они не поймут, вероятно и мамы родной.
 
 
Может быть, не забыть в огороде дела и поправлю,
Будет всё, как у всех, постараемся этой весной.
Только, вряд ли внучка я любить эту землю заставлю,
В них другие ростки, да и сорт, несомненно, другой.
 

Забудь про давние печали

 
Забудь про давние печали,
Что жизнь короткая, забудь.
Во тьме ночной уснули дали
Не спит лишь только Млечный путь.
 
 
Он будто вечная дорога
И перед ней мы так мелки,
Но если с нами вера в Бога,
Душой и сердцем велики.
 
 
Путь человеческий нелёгкий
В нём и утраты и борьба
И глухо слышен голос робкий
У правомерного столба.
 
 
Вся жизнь в надеждах и заботах
И потеряв порою всё,
Читаем надпись на воротах,
Выходит каждому своё.
 
 
И пусть нас часто обижают
Несправедливостью, до слёз,
Но всё куда-то исчезает,
Когда мы видим свет берёз.
 
 
И этот свет, свет заповедный,
Неугасимый и родной,
И детство в нём, и луч последний,
Он словно млечный путь земной.
 
 
Да, будто, грязь не так заметна,
Привыкли что ли, может быть,
Костры рябин горят приметно
И их во век не погасить.
 
 
Когда тугой осенний ветер
Закружит лёгкий жёлтый лист,
Заветный край красив и светел
И от берёз безмерно чист.
 
 
Наступит день мы с журавлями
Взлетим над этой вот землёй,
Махнём прощаясь ей крылами
Из грустной выси голубой.
 
 
Мы полетим под облаками
И нам помашут вслед рукой,
Берёзы белые под нами,
Как будто млечный путь земной.
 

Судьба, как белая рапсодия

 
Судьба, как белая рапсодия
И он, отнюдь, не спорил с ней.
Она была его мелодия,
А он ей преданный Орфей.
 
 
Она была его избранницей,
Всегда красивой вместе с ним,
А он мужчина, с той лишь разницей,
Что был всегда неповторим.
 
 
Она с бездушием боролась
Взлетая в небо вновь и вновь,
Он отдавал ей чудный голос,
Надежду, веру и любовь.
 
 
Все ожидания и трудности,
Всё превозмог с ней разделя.
Был он кумиром нашей юности
И в парке плачут тополя.
 
 
О нём грустит теперь дорога,
Каспийский берег, дом родной,
Было дано ему от Бога,
Петь для людей с такой душой.
 
 
Земной союз их не прервётся
В краях небесной высоты
И к нам она ещё вернётся,
Как королева красоты.
 
 
Влетит весной в окно мелодия
Далёкой юности моей
И вновь о днях, что нами пройдены,
Споёт наш преданный Орфей.
 

Дождливое лето 2003-го

 
Последний летний день мелькнул за поворотом,
Оставил нам дожди, стучащие в окно.
Клубящийся туман в низинах, над болотом,
Промчалось быстро лето, а было ли оно?
 
 
Да, по большому счёту, его мы и не видели,
Полило землю так, что впору рис сажать.
Погодные условия нас до того обидели,
Что вспоминали мы не раз в сердцах чужую мать.
 
 
И это всё бы ничего, природа есть природа,
В Сахаре, например дожди, а в Лондоне жара.
Но если льёт как из ведра с заката до восхода,
То было жаль те семена, что посадил вчера.
 
 
И так всё лето напролёт, мы сохранить хотели
Хотя бы скромный урожай собрать на чёрный день.
Так жаль затраченных трудов, с картошкой пролетели,
Да и с другими овощами та же дребедень.
 
 
Но нам такое не впервой, бывало и похуже,
Картошки вволю привезут, развязывай чулок,
А помнится была жара и высохли все лужи
И говорили мы тогда, что наказал нас Бог.
 
 
Конечно наша есть вина, грешим и пьём без меры,
Но всё, как видно от корней, что в прошлое ведут.
А вот огромная беда, лишаемся мы веры
И без неё в хороший год печины заростут.
 
 
Не стали верить ни во что ни в слёзы, ни в прогнозы,
В добро не верим и в закон, как дышло повернёшь,
Устали мы от суеты и повседневной прозы,
Да и во что поверим мы, кругом сплошная ложь.
 
 
Но кто-то скажет, Боже мой, ведь всё у нас прозрачно,
Не смог деньжонок накопить, кого же здесь винить?
Да, да скопили вот чуть-чуть, купили дом удачно,
На том Лазурном берегу, где скромно не прожить.
 
 
Все знают всё и обо всём, вот раньше время было,
Богатым был тот человек, кто мог ковёр купить.
Как далеко шагнули мы, а судей всех на мыло,
В футболе пьёт из кубка тот, кто больше смог забить.
 

Любовью нужно дорожить

 
Не забывай меня, тебя я тоже буду помнить,
Во сне встречаться и во сне любить,
Встречать зарю о звёздах говорить
И счастье будем на лету ловить,
Чтоб было, что под старость вспомнить,
Обиды давние припомнить,
Да все их разом и простить.
 
 
Не забывай меня, прошу об этом,
Не для того, чтоб прошлое вернуть,
Не для того, чтоб в сердце пристегнуть
Вновь и любовь и нежность ту при этом,
Нет это не вернёшь, хотя б мы и желали.
 
 
Об этом я прошу, что б только память успокоить,
Чтоб чувства все мои не мог другой присвоить,
Что бы хватило дальше жить мне сил,
Ведь крепче нас никто друг-друга не любил.
 
 
Поверь я не хочу и не имею права
Тебя хоть в чём-то обвинить,
Но всё же ты могла бы уступить
И сделать так, как нужно было
И для тебя и для меня,
Без слёз, без нервов и посудой не гремя,
А тихо мирно обсудить.
Ведь страшное не в том,
Что ты другого полюбила,
А впрочим, что душой кривить,
Не полюбила б ты и не смогла бы полюбить
Его за глазки голубые.
 
 
А просто нравится тебе его квартира,
Его костюм, словесная вершина
Красивая машина и гараж,
А где любовь, её хоть ты уважь.
 
 
Не продавай так дёшево её,
Она порой бывает жизни стоит,
Прекрасная, сердечная любовь
И за неё не раз пролили кровь
Те кто любил всем сердцем, всей душою.
 
 
И если б можно и возможно было
Букетик звёзд любимой подарить,
То небо звёздное давно уж не светило
И астрономам было б нечего открыть.
А ты бросаешь на весы
Какие-то машины с гаражами.
Любовь не измеряется весами,
Не подкупается красивыми словами,
Она чиста, как капелька росы.
 
 
Да, что там говорить
Ведь о любви поют, да плачут
И вот поэтому и значит,
Любовью нужно дорожить.
 

Ты нас хранишь

 
Мы без тебя, отец, уже который год
Живём одни, а ты спокойно спишь
И от беды лихой, от бед и от невзгод,
С небесной высоты, ты нас хранишь.
 
 
Всё будто как тогда, когда ты с нами был,
Забыть нельзя и свято навсегда.
Всё так же лес стоит, куда ты нас водил,
По Чёрному ручью течёт вода.
 
 
Но нынче журавли так рано в путь
Расправили крыло по-над землёй
И если будешь там, взглянуть ты не забудь
С небесной высоты на дом родной.
 

Как измерить?

 
Как измерить дороги и просёлки лесные,
Как измерить любимые сердцу края
И такие родные, те места дорогие,
Где когда-то стояла деревенька моя.
 
 
Я помню дом, в котором вырос,
Я помню с детства каждый уголок
И липа старая чуть наклонилась,
Не позабыл и врядли б смог.
 
 
Как измерить твою материнскую ласку,
Как измерить слова материнской любви,
У кроватки моей изумрудную сказку,
Ты меня, мама, утром с собой позови.
 
 
Мы пойдём с тобой по чистым росам,
По бесконечной синей тишине,
По непомятым травам на покосах
И затеряемся мы вдалеке.
 

Ночь прощения
С праздником Яблочным Спасом

 
А зори и у нас такие ж тихие,
Особенно сейчас в родном краю.
Вот и сейчас у старой облепихи
Внимаю тишину, один стою.
 
 
Внимаю тишину и сердце слушаю,
Оно грустит о прожитых годах,
То жалобною дудочкой пастушьею,
То ветром в телеграфных проводах.
 
 
То вдруг дождём по крытой дранкой крыше,
Сарай был старый и в углу дыра.
Мы рыли в сене норы, будто мыши,
Такая вот была у нас игра.
 
 
И так всю жизнь играем мы во что-то,
Ведь говорят, что наша жизнь игра.
Вот и дошли уже до поворота,
С которого задуматься пора.
 
 
Далёких дней придут воспоминанья,
Как будто перелистываешь их.
Они моей души очарованье,
Такой простой, но незабвенный штрих.
Не верится, да будто жизнь приснилась,
Наверно всем, дожившим до седин.
Храним года последние, как милость,
Все дороги они нам, как один.
 
 
И провожая этот дивный вечер,
Друзей и близких помяну добром,
Иных уж нет, а те уже далече
И заростает прошлое быльём.
 
 
А зори и у нас такие ж тихие
И только одного я не пойму,
Там все равны простые и великие,
А здесь покоя нету никому.
 
 
Настала ночь, как будто ночь прощения,
В душе и я пытаюсь всех простить.
Жизнь это миг, почти что, как мгновение,
Но, как не просто нам его прожить.
 

Долгий зимний сон

 
Она придёт тихонечко, без спроса,
Заполонит все мысли и дела
И с чувством не решённого вопроса,
А всё таки, не сном ли жизнь была?
 
 
Не сном ли беспокойным и прекрасным
И вот сейчас не вижу я границы,
Когда всё было явным и опасным
Или когда могло это присниться.
 
 
И было ль детство наше золотое,
Туман у речки и трава в росе,
И был ли поезд, что на Бологое,
На станции его встречали все.
 
 
Он привозил в вагоне хлеб из города,
Наш из пекарни лучше был раз в пять,
А впрочем чаще мы искали повода,
Чтоб на перроне новости узнать.
 
 
И летний вечер, домик у болота,
И запах, что сейчас не передать,
В конце прогона старые ворота,
Где нас встречала молодая мать.
 
 
И потому, что всё давно так было,
И дальний берег снегом занесён,
Что не сложилось, по реке уплыло,
А остальное долгий зимний сон.
 

Я по земле хожу

 
Я по земле хожу и мучаюсь напрасно,
Смотрю на мир не так, а задом наперёд.
Меня тоска грызёт, а жизнь всегда прекрасна,
Но скользко мне идти, как в сильный гололёд.
 
 
Всплывают вновь в душе Есенинские вирши,
Вновь грусть сиреневая смотрит на меня
И звон колоколов те годы сохранивший
Заставит вспоминать былые времена.
 
 
Былое было, уже не возвратится,
Быльём уж поросло и в памяти стерлось.
Я так хотел бы снова в детстве очутится,
Чтоб по траве босым побегать довелось.
 
 
Как больно на душе, туда уж нет возврата,
Листает молча жизнь листки прошедших лет.
Какая для меня огромная утрата,
Не видеть никогда тот детский лунный свет.
 

Альбом

 
Успокоился солнечный ветер,
Облетел белый пух с тополей.
Как и раньше, плывёт тихий вечер
Над родимой сторонкой моей.
 
 
Всё знакомо здесь, близко и дорого,
Пахнет сеном, парным молоком,
Очень хочется свежего творога,
А ещё посмотреть наш альбом.
 
 
С фотографий поблекших от времени,
Молчаливо мне в душу глядят,
Все, кто родом из нашего племени,
Может сами с собой говорят.
 
 
Вот мой дядя, с войны не вернулся,
Мне сейчас столько лет, как ему.
Он кому-то тогда улыбнулся,
Только я не узнаю кому.
 
 
Вот отец и сестра его Феня,
Их теперь тоже нету в живых.
Забирает безжалостно время
Стариков и совсем молодых.
 
 
Брат Сашулька, совсем ещё маленький
Простудился и умер тогда.
Называли мы все его заинькой,
Но без спроса приходит беда.
 
 
Старший, Юра с баяном и стриженый,
Инструмент не легко удержать
И как будто на что-то обиженый,
Не хотел он учиться играть.
 
 
Младший наш, тоже Сашей назвали,
На усадьбе играет своей,
Мы в «матроску» его одевали,
Не вернёшь тех безоблачных дней.
 
 
С книгой мать за столом молодая,
Сколько горя пришлось пережить.
Жизнь такая её непростая,
Нужно долго о ней говорить.
 
 
Но вот помню, всегда нас крестила
И шептала, а что, не понять.
Видно Бога просила, молила,
Чтобы смог он здоровья нам дать.
 
 
Окна ночь темнотой занавесила
И пора уж идти на покой.
Что-то песни поются не весело
Над любимой родной стороной.
 

Пускай старушка подождёт

 
Придёт тягучая усталость,
Исподтишка, на склоне лет,
И всем мешающая старость
Закроет пеленою свет.
 
 
И разметав седые пряди,
Ночами вьюгой завывать,
Будет проситься Христа ради,
Приют ей сиротинке дать.
 
 
Она от хвори вас излечит
И лестью разум ублажит,
Спокойной жизнью обеспечит
И на лекарства даст кредит.
 
 
Наобещает выше крыши
И уваженье, и почёт,
Что можно двигаться потише,
А говорить наоборот.
 
 
И большинство её впускают,
Дают приют в душе своей,
И, как свеча, тихонько тают,
Ни в чём неприкословя ей.
 
 
Ну, а она рада стараться,
Такой наводит макияж,
Что люди будут удивлятся,
Был человек, а стал мираж.
 
 
Но, а встречаются такие,
И старость возраст не для них,
Пусть волосы совсем седые,
Порой, моложе молодых.
 
 
Не потому, что впали в детство
И что здоровье бьёт ключём,
И не от генного наследства
Им все невзгоды нипочём.
 
 
Как им всё это удаётся,
Есть свой у каждого секрет.
Так на Руси нашей ведётся,
Годами стар, душою нет.
 
 
Душа широкая, как море
И странник в ней найдёт причал,
И пережить поможет горе,
Научит крепче брать штурвал.
 
 
Но их всё меньше остаётся,
И кое-кто рад осудить,
Что этот крокодил смеётся,
Ему бы с Богом говорить.
 
 
А лично мне приятней люди,
Которые умеют жить.
У них нельзя никак, по сути,
Их возраст вмиг определить.
Они и с молодыми ладят
И с ровней общий есть язык.
Бывает, что по шерсти гладят,
Но заслужил, получишь втык.
 
 
Так что покуда ноги носят
У них и дел невпроворот,
А старость вежливо попросят,
Пускай старушка подождёт.
 

Бедная калина

 
Чёрная сморода,
Местный виноград.
Ждёт дождя природа,
Старики кряхтят.
 
 
Туча появилась,
Громыхнуло чуть
И опять открылась
Голубая муть.
 
 
Пролетит машина,
Трактор проползёт,
Бедная калина
У моих ворот.
 
 
Если не прольётся,
Не пройдут дожди,
Так и задохнётся
В этакой пыли.
 

Вечерний звон и вечные слова

 
Вот так-то лучше кажется,
Что больше не завяжется,
Не сбудется, не влюбится,
Но трижды не забудется.
 
 
Как старый пень осиновый,
Свет лампы керосиновой,
Всё меркнет и калышется,
А мне всё детство слышится.
 
 
Скрипит сосна дремучая,
Спит иволга певучая,
Над речкой ива клонится,
Чуть-чуть не переломится.
 
 
Вдали ночные всполохи,
Слышны ночные шорохи
И очень бесконечные,
Слова такие вечные.
 
 
Слова такие близкие,
Слова такие нужные,
Чтоб жили мы счастливыми
И были всюду дружные.
Нам так отец наказывал,
Верёвкой перевязывал,
Те годы не богатые,
На глине недожатые.
 
 
Он пел нам песни длинные,
Любили мы старинные,
Закат со всех сторон
И плыл вечерний звон.
 
 
Он плыл над лесом сумрачным,
Над полем, над деревней
И до чего же вдумчивый,
И до чего же древний.
 
 
Мне так хотелось высказать
Всё то, что песнь навеяла,
Но в наступивших сумерках
Звон тишина рассеяла.
 

Другая тропа

 
Это было давно, в те далёкие годы,
Пели песню тогда «два окна со двора».
Брюки клёш мы носили по велению моды
И куда ты умчалась, золотая пора.
 
 
Танцплощадка гудела, как улей пчелиный
И попасть не всегда удавалось туда,
А над нею летел белый пух тополиный,
Видно с ним упорхнули молодые года.
 
 
И сейчас уж не веришь, а было ли это,
Точно это был сон, как туман у реки.
А потом вдруг пропал с приближеньем рассвета,
И остались на память одни васильки.
 
 
Замирает в груди с этим грустным мгновеньем,
Звёзды гаснут в ночи, как и чья-то судьба.
Снова всё повторится другим поколеньем
И появится в поле другая тропа.
 
 
Но услышав, порой, песню юнности давней,
В том мальчишке себя я стараюсь узнать.
И у них пролетит время встречь и свиданий,
Чтобы так же, как мы, этот миг вспоминать.
 

Благодарность

 
Корова старая была,
Глядела грустными глазами,
Траву жевала и пила
И всё вздыхала вечерами.
 
 
Ей отчего весёлой быть,
В жару и в дождь ходила в поле,
Чтоб молоком всех напоить,
Была покорна своей доле.
 
 
Но вот совсем занемогла
И молока чуть-чуть давала,
Хозяйка спора не вела
И помолясь, на бойню сдала.
 
 
И дети так старушку-мать,
Которая обузой стала,
Хотят в дом престарелых сдать,
Чтобы на кухне не мешала.
 
 
Но не мешало бы самим,
Подумать крепко на досуге.
Придётся испытать и им,
Жизнь остаётся в том же круге.
 

Чучело

 
Эта грусть меня замучила,
Что ей нужно, не пойму.
Вот стоит же в поле чучело
Безразлично ко всему.
 
 
Солнце, дождь ли, всё едино,
Ветер треплет старый плащ,
В голове его мякина,
Из под шляпы взгляд незряч.
 
 
Нынче вымахали травы
И подсолнух золотист,
Здесь оно не для забавы,
Поле сторожит от птиц.
 
 
Воробьишки-те пугливы,
Ветер дунет улетят.
У него глаза страшливы
И промашки не простят.
 
 
А подсолнух так и тянет,
Семечек полным-полно.
Вдруг рукой оно достанет,
Воробьям не всё равно.
 
 
Только ворон не боится,
Навидался он всего,
На страшило он садится,
В голову клюёт его.
 
 
Клюнул раз и два он клюнул
Искуситель мёртвых тел
И с досадой в сердце плюнул,
Прочь от поля полетел.
 
 
Воробьишки осмелели,
Да и ветер поутих.
На подсолнухах жирели,
Не боясь шагов моих.
 
 
Наблюдал я в отдаленье
Этот птичий кавардак,
И смеялся в удивленье,
Над проворством забияк.
 
 
Может быть душа воспрянет,
Восхитившись до краёв.
Если грусть меня достанет,
Вспомню шустрых воробьёв.
 

Войска дяди Васи

 
Войска дяди Васи, простор тих и ясен,
Такой день всегда на виду.
Струятся фонтаны и зреют каштаны,
И пары гуляют в саду.
 
 
Жара, как на диво, спасает лишь пиво
И синь милых девичьих глаз.
Гуляйте ребята, за Родину свято
Вы жизнь отдавали не раз.
 
 
Мы тоже когда-то в прицел автомата
Смотрели, как все пацаны,
Но время промчалось, вам доля досталась,
Для подвига вы рождены.
 
 
И вновь звук мотора разбудит вас скоро,
Обнимет небесная высь.
Такая работа, напутает кто-то,
Попробуй потом разберись.
 
 
Но вы разбирались, зубами вгрызались,
Порой задыхались в крови,
Учились смеяться и пуль не бояться,
И помнить, где братья свои.
 
 
Чуть-чуть рановато пришлось вам ребята
И горя хлебнуть во сто крат,
Взрослеть раньше срока и веровать в Бога
Учил вас Батяня-комбат.
 
 
Когда вечер пьяный расцветит фонтаны,
Обнимутся вместе друзья.
Никита из Пскова, Денис из Тамбова,
И их покровитель Илья.