Читать книгу: «Стагнация», страница 5
Глава 2. Время, проведенное снаружи.
Они почти вернулись. Шли по компасам, перебирая ногами, ступая по столь жесткому снегу, что был на столько жестким, что по нему могла проходить техника. И сейчас по нему они возвращались назад, к их бункеру, к научной станции, где происходили очень занятные исследования.
Отряд, что возвращался теперь обратно из ближайшего бункера снабжения, в силу усилившегося бурана остался без связи. Казалось бы, их оборудование бьет на многие километры. Однако эти же километры, плотно заполненные беснующимся снегом, глушили сигнал. Точнее искажали его на столько, что шум перекрывал всю речь. А дорогостоящие маяки им не выдают, такое оборудование долго не живет в условиях снежных пустошей и не окупает себя. Потому их разместили в бункерах, где и так есть связь за счет стараний колоний. Они даже как-то решили проблему с нагревом. Раньше кабели растапливали льды, в которых пролегали линии, провисали и рвались под собственным весом.
Вновь посмотрев на показатели костюма – греющий элемент в норме, питание в норме, он еще долго бы смог ходить по пустошам. Радовало, что ему не нужно этого делать, они почти пришли. Об этом ему сказал очередной маячок. Они были расставлены сеткой, по центру – зеленые, далее желтые и красные. В пустошах стояли и синие маяки, на которых можно получить направление к ближайшей тропе. Этот де маяк был желтым. Но из тех, который недавно подняли над снегом, а такое делают только обходные группы.
Как показала практика самой колонии – в месяц уровень снега поднимается от полутора метров. Благо в «спокойный сезон» ветер сносит часть снега к теплому кольцу. Там снег растает и выпадет дождями. Пар поднимется вверх и пойдет в холодный регион, уводимый ветром. Все же, чего только не наслушаешься, сопровождая группы ученых от бункера к бункеру.
Будучи проводником, Васовский Степан был из «старожилов», видел, как основывали дополнительные бункеры, выводил застрявших водителей вездеходов, спасал особо удачно залетевших слишком удачно. В общем, имел представление о том, как перемещаться в пустошах, а потому был тем, кто знал, как пройти в самые глубины. Множество раз он вытаскивал группы с новенькими проводниками. Знал, как добраться до каждого бункера и убежища. В конце концов он разработал концепцию маячков так, чтобы по ним можно было ориентироваться.
И вот они вернулись с очередного перехода. Персонал основного бункера, что между собой именовали ульем, ведь там работало тысяч пять человек, должен был лично проверить один из бункеров снабжения. Пришли туда, перекладывали бумажки, что-то выясняли с руководством. А Васовский, после проверки снаряжения и добора необходимого, просто ждал. Отдыхал, тренировался, проверял кары в бункере. Даже добавил себе заметки и освежил некоторые пробелы в их данных.
Теперь же он наконец может возрадоваться, ведь прекратится нытье младшего лаборанта о том, что показатели у него падают. Все же их костюмов хватит и для больших переходов, и это было отлично известно всем. Но этот из всей пятерки злил больше всего. Даже не смотря на ругань ученых между собой, постоянные споры на совершенно непонятные для него темы. Он научился от этого отстраняться. Но этот малый выпил всю его кровь, превратившись в мальчика, который кричал «волки».
И даже теперь он начал бежать к воротам шлюза, завывая о том, что он счастлив вернуться назад, наконец. Все остальные даже умолкли, а Васовский огляделся, чтобы проверить, не остановился ли кто. Но нет, все молча топали к шлюзу, наблюдая за лаборантом. Тут ему легла рука на плечо, заговорил басистый мужской голос.
– Степан, ты прости, что этого терпеть пришлось. Я позабочусь о премии. Он нас все же всех уже достал. – Произнес он в общий канал, от чего лаборант даже заткнулся.
Он развернулся и смотрел теперь на приближающихся к нему сотрудников улья. Да, его предупреждали, его грубо затыкали, но все тщетно. А за двухдневный переход он успел достать всех без исключения. Проводник лишь благодарно кивнул.
Подойдя, наконец, к створке, он ввел последовательность входа, но терминал выдал отмену операции. Васовский нахмурился, повторил ввод. Но вновь получил отказ. Это могло значить только одно – у них чрезвычайная блокировка.
– Все в порядке, Степан? – задал вопрос все тот же ученый.
– Нет, все не в порядке. Пойдемте, нам в другую дверь. – ответил проводник.
Он молча оставил в покое терминал, посмотрел на огни – работал внешний свет, но проблесковые маячки выключены. Значит, блокировку они включили, а тревогу – нет? Это было очень плохо. Значит случилось то, что не нужно знать колонии. Кто же тогда будет зачищать всю ту дрянь, что там сейчас творилась?
В прочем, сейчас о другом. Они начали обходить заснеженный склон с левой стороны, проходить по маячкам к внешнему убежищу. Оно было организовано в ходе очень пагубного опыта – однажды группа вернулась во время плановых учений, однако тогда костюмы были плохо приспособлены к этим условиям. Потому люди замерзли намертво, попробовав вернуться обратно в другой бункер, заплутав по пути. Даже сейчас ветер вгрызался во внешние слои костюма, а крупные ледяные кусочки, что были «обычным снегом», колотили в переборку костюма, медленно обтачивая его.
Метель усиливалась, от чего обзор сократился до минимума. Все, все так же сохраняя тишину в канале, пристегнулись к ближайшему карабином на тросе. Первым шел Васовский, за ним остальные. Лаборанта поставили в центр, чтобы он точно не завопил от напряжения. Так они и дошли в шуме пустошей к проходу. Хоть и чистили это место раз в шесть часов, последнюю чистку точно пропустили, от чего снегом покрыло проход. Проводник пробил проход в ледяную пещеру, корка рухнула на землю.
Внутри они под светом личных фонарей прошли по узкому коридору рукотворной ледяной пещеры. После повернули, оказавшись перед створкой. Проводник отцепился от остальных. Осмотрев присутствующих, чтобы убедиться, что все тут, Степан вздохнул. На него накатила усталость перехода. Все же они шли сюда несколько земных суток. Усталости добавил и сход адреналина после шока, что они оказались закрытыми от комплекса, снаружи, в ледяных пустошах.
Открыв небольшую переборку на бетонной стене, начал крутить ручку небольшого генератора, чтобы «взвести» створку. Посмотрел на включившийся свет. После ввел “SOS” код на клавиатуре, дождался подтверждения. Створка отъехала. Впустила их в запустение, во внутренности бункера. Васовский уверенно прошел первым, пока остальные возились с карабинами. Спустился в технические помещения и приступил к расконсервации генераторов, приводя его в порядок.
Процесс был не сильно затяжным. Скорее нудным. Необходимо было последовательно подключать системы, отслеживая процесс расконсервации. С этим может справиться каждый, поскольку системой должен иметь возможность воспользоваться каждый. С расчетом на то, что запуском может заниматься каждый, повышался коэффициент выживания персонала. Даже пальцы, откровенно говоря, иметь не обязательно, а инструкции выгроверенны на листе жести, прикрепленном слегка в стороне.
Когда процесс дошел до стадии «автономная работа ближайшие нцать часов», Васовский пошел обратно, поднялся в главный коридор. Уже горел свет. Хоть он и был тусклым, однако, посидев в потемках, проводник щурился от света желтых ламп. Створку его товарищи закрыли, разошлись по немногочисленным комнатам. Все еще в костюмах, поскольку горячий воздух только начал нагоняться, они сидели. И ничего не делали. Все, кроме старшего научного сотрудника.
Петр Кириллович сидел перед коммуникатором. Он что-то активно печатал, кажется, бурча и ругаясь, отключив связь с остальными. И не было понятно, рад он или испуган, но действия его стали резкими и нервозными. Проводник от такого напрягся. Он отлично понимал, что нервничающий руководитель уж точно был не самым хорошим признаком. Но трогать его Степан не решился, оставив на едине с компьютером.
Сам же он прошел в жилую комнату и просто сел на первый ярус двухэтажной койки, какие обычно ставят в казармах там, в жилом кольце. В этом помещении койки шли вдоль стен от входа и до ящиков, прикрепленных непосредственно к стене. Рассчитанный на двадцать человек, в ящиках матрацы и термобелье, одеяла и пледы. А на складе, на нижнем уровне были запасы воды и консервов, необходимых для выживания.
Конечно, все это убранство и близко не стояло с комфортов личных комнат даже самого захудалого бункера из всей сети. Но этого было достаточно для выживания. И, судя по происходящему, остаться тут придется. Однако само ожидание хоть каких-то новостей угнетал Васовского. Он привык быть в своей среде, где ревет ветер и все предельно просто. Тут же, в четырех стенах, в относительным комфортном месте, Васовский чувствовал себя неуютно.
Потому, решив, что лучше себя не накручивать, пока ничего не известно, он улегся на сетку нижней койки. Та протестующе скрипнула, покачивая человека в костюме, что заложил за шлем руки. Так он и остался лежать, однако в его голову тут же вернулись волнения по поводу того, что могло произойти. Конечно, хотелось бы верить, что все это просто учения или ошибка, однако он уже давно понимал, что это нет так. Слишком уж внезапно. Никто о них не был о таком извещен. И потому был всего один вывод – бункер под консервацией.
А это может значить все, что угодно. Аварийная консервация разработана на случай, если какая агрессивная дрянь вырвется. Особенно если она заразная, как чума в поселении аборигенов. Хотя были случаи, когда образцы просто переводили из отдела в отдел, а системе срабатывала, как на прорыв, но, зато, не было такого, что система вообще не срабатывала.
Руководство здраво посчитало, что разгерметизировать бункер проще, чем вновь искать специалистов узких сфер и вербовать их. К тому же, многие наработки были личной инициативой того или иного сотрудника. Потому потеря личного состава – самый тяжелый урон для сети бункеров и колонии в целом. Потому сюда не совались особо, опасаясь спугнуть ученых. Им дали свободу и постарались защитить. Однако все, кто тут находился, жил и работал, отлично понимали, что они сами по себе.
Это порождало кучу суеверий, а также заставляло осторожничать. Если тут хорошенько попортить кровь людям, то могут и пешком отправить в жилое кольцо. Или же не отправить. Однако и в живых разного рода нарушителей всеобщего порядка оставляли без особого желания. Ведь любая шалость могла стать первой костяшкой домино. И такая костяшка обязательно толкнет следующую, от чего уже пару раз восстанавливали с нуля несколько бункеров.
Потому появился целый свод негласных законов. Порой, некоторые перечили официальным постулатам, но в большинстве случаев они дополняли свод уточнениями о том, как правильно себя вести в столь замкнутом обществе. И каждый новенький, как правило, старался к кому-то прибиться, чтобы научиться их понимать.
Васовский еще долго обдумывал то, как у них устроена безопасность, что сдерживание опасных материалов является основополагающей их работы. Потому они работают в пустошах, в закрытых бункерах. Потому они редко куда-либо могли вообще попасть. Вся их жизнь перетекала от бункера к бункеру.
За всеми этими мыслями он не заметил, как в убежище поднялась температура, воздух прогрелся. Потому и Петр Кириллович зашел к нему уже в более повседневной одежде: на нем были рабочие штаны, туфли и плотный пиджак поверх рубашки.
– Степан, я ознакомился с ситуацией. В общем, все и вправду серьезно. Потому нам дан прямой приказ оставаться тут до прибытия спецов с других бункеров. Они уже проводят сборы. Потому от нас ничего не требуется. Прошу проследить за оборудованием, а также за створкой. Не хочу, чтобы кто-то мог выйти или зайти без нашего ведома. Пока что все вот так. – Последнее он проговорил уже для себя, выходя из комнаты и опустившись вниз, на нижний уровень.
В отличие от обычных сотрудников, он знал пароли для спецпомещений, где мог бы один находиться и работать. Потому его не будет волновать поведение лаборанта. Ему не придется толкаться в жилой комнате, а также есть консервы. Он все же из начальства.
Глава 3. Проблемы спокойной жизни.
Они ехали вторые сутки в этом чертовом транспортнике. Огромные колеса распределяли огромный вес, позволяя довольно быстро перемещаться по снежной глади. Объезжая расщелины и красные «буйки», водитель продвигался к первому бункеру. Солдаты спокойно дремали в кабине, успев обсудить уже все, касательно предстоящей операции. Многие решили, что ученые вновь перетаскивали какую-нибудь из своих диких зверушек, а потому уже ждали обратной дороги к семнадцатому.
Там находился основной тренировочный центр, а также все подразделения реагирования. И их отряд был одним из пяти. К слову, их все же разбавили каким-то умником, якобы знающем о зверушках больше остальных. Однако даже командир отряда был уверен, что это очередная пустая проверка дурачков, что забыли какую-нибудь обязательную деталь в регламенте перевоза образцов.
Такое происходило часто. Все же ученые возюкались с какой-то странной дрянью, что они нашли в комплексе под первым. И в один голос твердили, что этот суп какой-то разумный, что потенциал его очень высок. Им даже объяснять пытались, мол, эти клетки – каждая – разумна. А вместе они лишь наращивают этот потенциал, правда стоит делать скидку на размеры, так что масса их должна быть приличной, чтобы появились не только рефлексы. Потому в малых объемах они угрозы не представляли, особенно если просто находились в какой-нибудь склянке. Им даже показывали пробирки с разноцветной жидкостью. Вязкой, слегка светящейся.
Ученый объяснял, что межклеточную жидкость они вырабатывают сами, а после, при необходимости, строят между собой связи для взаимодействия. Он еще долго потом рассказывал что-то еще про особенности и применения этой жижи, или как его назвали между солдатами, супе. Но единицы могли это долго воспринимать. Многие соскучились в первые десять минут по своей рутине. Потому начали что-нибудь черкать, фыркать, но точно не слушать рассказчика.
Он же запомнил часть, но все это плохо улеглось в его голове, мозг отторг сложную и непонятную информацию. Остались лишь название «суп» и непонятная опасность, которую он несет. Даже в столовой он начал с опаской смотреть на это блюдо, не всегда принимаясь за него. Уж лучше походить голодным, чем отравиться супом. К слову, он, будучи рядовым, видел у многих такой же подход после тех лекций. А после обучения и тренировок они множество раз ездили в разные бункера. Знакомились с их расположением, с этажами и внутренними корпусами, эти знания проверялись после экзаменами и тестами. В итоге он получил аттестат и прибавку к контракту.
И теперь он сидел с закрытыми глазами в стареньком транспортнике – вездеходе местного производства, что отлично подходил для этих территорий. На нем был спецкостюм тактический. Он был больше оборудован для боя, нес на себе дополнительное снаряжение, но вот длительный переход в нем невозможно было выполнить. Потому их и перевозили в транспортниках, позволяя так же отдохнуть перед операцией. В стороне, в специальной стойке стоял карабин. Даже не заряженный в силу уверенности в том, что это все пустая трата времени.
Не то, чтобы они были чем-то заняты в семнадцатом, но было ощущение, что их оторвали и выгнали из бункера, в котором они отлично уже прижились. Потому было огромное желание разобраться побыстрее и просто забраться обратно в транспорт, дабы свалить восвояси.
За всеми этими мыслями в голове всплыл сложный план бункера: там было три основных уровня, после еще четыре субуровня – либо расходящиеся в стороны, либо погружающиеся глубже углубления с одним переходом. Вначале вход в бункер, гермостворки для согрева людей и оборудования, после перегон, где есть лестница на нижние уровни, а также грузовой лифт. Там же помещения контроля входной группы. В этом помещении дежурный отряд. Вниз по лестнице, или же просто второй основной уровень – жилой комплекс для персонала. Несколько барак с персональными комнатами, столовая, склады и прачечные. Еще несколько офисов для руководства и бараки оперативной группы безопасности.
Это был самый большой уровень, там постоянно были две третьи всего состава первого. Поскольку ученые работали попеременно, позволяя своеобразным сменам заниматься своими делами, тогда как в своих персональных комнатах можно было заниматься отчетами и обсуждениями предстоящих изысканий. Помимо того, только пятая часть работы ученого – это работа с образцами. Ведь там так же огромное количество изучения данных. Сопоставить их, обработать, проверить погрешности. После составить правильный отчет и передать его руководству, дождаться принятия или отказа по отчету.
И это если еще не нужно выступать перед руководством или чинами с колонии, объясняя им, почему средства должны и дальше идти на спонсирование бункеров. Потому что доставить в первый припасы – это крайне затратное предприятие. Однако все эти исследования себя оправдывали. И потому у них было все, что нужно и даже больше.
Из жилого уровня выходил один субуровень. На нем располагались генераторы и технические помещения с серверами и еще каким-то барахлом. Туда был длинный спуск, так что инженеры часто ходили туда, чтобы обслужить, проверить оборудование или же заняться ремонтом. Помимо этого, там были и верстаки, принтера и даже собственная литейная. Так же были помещения для персонала, чтобы, в случае случаев, как этот, там могли остаться инженеры. Субуровень блокировался, отрезая его от опасностей.
Ниже находились лаборатории. Туда, помимо грузового лифта вел еще один большой, для персонала. Помимо этого, грузовой лифт доходил до него, а также несколько лестниц. На третьем уровне и располагались лаборатории. Множество помещений с дорогостоящим оборудованием, образцы и несколько испытательных залов. Склады с необходимым, санузлы, несколько общих офисов и вторая библиотека. Первая была на уровень выше.
С него выходило два субуровня и «перешеек» – вход в подземный комплекс, обнаруженный когда-то давно с помощью исследовательских групп, исследовавших пустоши на наличие хоть чего-нибудь. Один подуровень был, как и выше – для генераторов и инженерных приспособ. Второй – уровень с образцами и клетками для них. Целый сектор для содержания тварей, что получились в ходе экспериментов. В случае инвазий он так же блокируется, причем гермостворки там толще, чем стены крепостей на агрессивных планетах. Они просто падали в единственный проход, закрывая его до момента, когда с четырех пультов придет подтверждение о том, что они готовы встретить вырвавшуюся тварь во всеоружии.
При чрезвычайных ситуациях есть три точки интереса внутри первого, а также одна снаружи. Вначале отряд попадает внутрь, спускается к «третьему резервному», так назывался последний из бункеров-убежищ. И от него проходят обратно, по пути собирая всех из бункеров и ведя их во внешний. Внешнее убежище в таком случае выступает для сбора всех выживших для последующей эвакуации, а сам комплекс консервируется до зачистки.
Было еще несколько сценариев, как могут пойти события, но только в самом скверном говорится о том, что система безопасности не сработала вовсе. Тогда бы сюда сразу направили группы зачистки, а также начал проверять все близлежащие территории на предмет сбежавших экземпляров. В данном же случае уже известно, что система сработала, а это значит, что бойни там быть не должно.
Его мысли прервала остановка транспорта, раздался одиночный сигнал, говорящий о прибытии и выгрузке. Все, как один поднялись и взяли снаряжение. Начали выходить в воющий вихрь, к прожекторам входа. Построившись перед ним, выпрямились по струнке, ожидая дальнейших распоряжений. Выбивался из общей массы только их консультант, что смотрел по сторонам и не мог устоять на месте. Оружия ему не выдали.
Командир вышел вперед, посмотрел на створку.
– Итак! У нас сигнал ЧП и закрытый бункер! Идем по сценарию третьего резервного! – Четко и громко проговорил он в уши каждого бойца, повернувшись к ним. – Зарядить оружие! – Все как один взяли карабины и взвели их. – Проверки личного оружия не будет, должны были сами об этом позаботиться.
Как ни странно, их было всего шестеро, если не считать консультанта. Для уничтожения одиночной цели этого более, чем достаточно. Считалось, что в столь замкнутых помещениях отряды должны действовать по три для более оперативной работы. Собственно, их отряд и поделится уже внутри.
По сигналу командира все подошли к створке. Передний ряд встал на колено в изготовке, задний взял на мушку створку. Командир ввел код на уже открытой и запорошенной панели команд воротами. Створка медленно расползлась в стороны, открывая вид на вторую – резервную.
– Дополнительные меры! Они точно активированы из центра безопасности бункера. – Проговорил консультант.
Все это отлично знали и без него. Вторая створка обычно активируется при попытках забраться извне. И закрыть ее можно только с пункта безопасности. Благо прямо на ней снаружи была укрепленная панель, за которой находился блок ручного управления. Открыть его было непросто: вначале необходимо было ввести спецкод на клавиатуре основной панели управления.
Командир начал вводить коды один за другим с такой четкостью, как будто набирал сообщение о том, что уже давно продумал. Панель в итоге отстегнулась и рухнула с грохотом на бетон. Командир подошел к открывшемуся коммутатору и блоку управления створкой. Начал вводить спецкоды, освобождающие две рукояти ручного управления. Взявшись за них, с натугой потянул, от чего створки слегка просели, открылась небольшая щелка между ними.
Все напряглись. Командир приказал двоим ближайшим разводить створки и сам встал на изготовку. Солдаты пыхтели, скользили, но продолжали оттягивать створки друг от друга. Те еле катились на котках открытия. Вскоре освободился просвет, достаточный для того, чтобы внутрь мог пройти человек, пар повалил еще сильнее.
– Взвести створки. Хочу, чтобы они сомкнулись вновь по одному нажатию кнопки! – Рявкнул командир, когда разводившие солдаты вернулись к команде.
Консультант подбежал к коммуникатору, начал судорожно вводить коды, после ввел последовательность, что означала, что все команды принимаются с руки командира команды. У него же был наруч, с помощью которого можно было управлять «взведенными» аппаратами. Не только воротами, но и турелями, и прочем. Почти всем, что может принять код взведения и адресации.
Была отдана команда на вход. Солдаты по одному прошли внутрь, проверяя каждый уголок и проходя к следующей гермостворке. Последним зашел рядовой, глядя назад, в образованный ими проход. Тут вниз упала внешняя створка, с оглушительным грохотом отрезав их от пустошей. После приподнялись и сдвинулись створки второй гермодвери, окончательно отрезав им выход.
– У меня плохое предчувствие, откроем на обратном пути. – Проговорил командир, однако консультант успел увидеть, что он «отвязался» от взведенных ворот.
Командир, кажется, знал больше остальных. И возвращаться к выходу не торопился.
На первом уровне не оказалось никого, рабочие места оставлены, однако все оборудование работало исправно. На экранах в дежурной безопасности горели предупреждающие таблички: там было и инвазия, и гибель личного состава, наложение и снятие разного рода блокировок. Не было только самого важного оповещения, которое искал командир.
Сколько бы он не делал запрос, система выдавала, что там все в порядке, но это никак не сходилось с ситуацией в остальном комплексе.
На третьем уровне была обнаружена инвазия, пробивались они с нижнего уровня. Были использованы все основные и два вспомогательных бункера. При том один из основных был заражен и законсервирован. Инвазия достигла второго уровня и захлестнула его, однако не поднялась выше. Весь личный состав службы безопасности мертв или при смерти. Так же нет проводника и нескольких членов персонала – эти везунчики, очевидно, ушедшие на контроль другого бункера. Они сейчас во внешнем убежище.
Так же он послал один отряд по лестнице, чтобы провести разведку в жилом корпусе, а сам с консультантом остался в комнате службы безопасности. Еще двое оставшихся бойцов стояли наготове, контролируя лифт и лестницу, дабы не случилось никаких неприятностей. За всем этим командир наблюдал с помощью камер наблюдения, а также персональных камер солдат, обзор с которых выводился на низ купола шлема. Не смотря на все их негативное отношение к этой операции, парни подходили к обязанностям с должной профессиональностью.
Первым шел ветеран, проверяя нижние пролеты и оставляя метки и химсвет по своему пути. Дальше шел рядовой. Тоже старался действовать на максимуме, но слишком много крутился, глядя туда, где не может быть ничего полезного или даже опасного. Замыкал тройку инженер, специалист по технике и оборудованию. Он проверял, что происходит за ними, время от времени поворачиваясь и осматривая пролеты выше, а после вновь следовал за своими напарниками.
Так они дошли до первого перелета, к двери, что вела в жилой корпус. Створка была обесточена и приоткрыта, потому ветеран подал знак рукой, отправляя к ней рядового. Парень подошел к двери, свесил ствол карабина и потянул створку в сторону. Та откатилась нехотя, шелестя на катках, шлепнулась в свою нишу, освободив проход. Рядовой сам встал первым и пошел вперед, включив фонарь на шлеме, проходя по коридору.
Коридор, равно как и створка были под два метра в ширину, чтобы люди могли спокойно разойтись, однако было видно, что сюда мало кто ходил. Если им и нужно было попасть на верхний ярус для выхода на улице, то все шли к грузовому лифту. Хотя, казалось бы, это была расточительность, но со временем руководство начало спускать такое поведение, лишь бы им не нудели о необходимости еще одного лифта. По лестнице же ходил обслуживающий персонал и иногда сами охранники, в общем, те, кому не хватало наглости лезть в пустой лифт ради комфорта.
Проход выходил на перекресток. Можно сказать, что после него начинались настоящие улицы, расходящиеся в четыре стороны, а на каждом из углов были таблички, показывающие куда вы можете прийти. Близь этого перекрестка был «провал» технического помещения, дверь в которое так же была открыта. Рядовой проверил комнату, но она оказалась пуста.
Перекресток был в центре жилого комплекса. От расходились дороги во все стороны: одна шла в жилой массив, где располагались жилые помещения и столовые. Там же находился медицинский комплекс, а также некоторые развлекательные заведения. В общем, это было похоже больше на общину. В обратную от нее сторону шла дорога к грузовому лифту, до него было ближе всего.
Третий переход шел к спуску в лаборатории, гражданский лифт, самая используемая точка комплекса, однако рабочие смены спускались ниже с помощью грузового лифта, поскольку на гражданском они все уехать в раз не могли. Слева от прохода к грузовому лифту шла дорога в офисы, еще одно рабочее пространство.
Оставшиеся две дороги вели на склады и в спортивный комплекс – обязательное место для посещения в большинстве бункеров. Находясь в заключении первого, люди быстро теряли массу и страдали от авитаминозов. Потому им подмешивали в еду витамины и большую часть элементов, которых они лишены в заключении. В спорткомплексе так же можно было подышать обогащенным кислородом, что позволяло в долгосрочной перспективе не ненавидеть замкнутость этих помещений из-за переработки воздуха в замкнутой системе. Его смешивают с поступающим снаружи и подают на все уровни.
На этом перекрестке рядовой и остановился, проверив все проходы, а после повернувшись к напарникам и подав знак, что все чисто. Но он допустил первую и последнюю ошибку.
Со стороны гражданского лифта вылетело нечто. На двух ногах, но с непропорциональным телом, с огромной левой рукой, имеющей дополнительный сустав, а заканчивалась рука гротескным лезвием. Тварь метнулась к рядовому и с разворота вогнала в висок бойца лезвия, пригвоздив его как тряпичную игрушку к углу перекрестка, от чего лезвие заскрежетало о бетон. Парень даже не успел повернуться к ней. Раздалось довольное бульканье, черная туша смотрела на то, что сделала.
В этот момент в нее прилетела очередь, выпущенная ветераном. Руку раздробило, сустав разлетелся на ошметки, тварь подкосило попадание в ногу, а пули, прошившие голову и тушу, разметали черную жижу и почерневшие куски плоти по полу, забрызгав стены. Оседая, тварь издала что-то вроде хихиканья, гортанного и глухого, наполненного бульканьем.
Ветеран посмотрел на все еще пригвожденного солдата краем глаза, не сводя дула с прохода. Его карабин при выстреле в замкнутом помещении грохотал так, что их явно услышали все. Было не до доклада командиру, пусть сам смотрит. А потому он указал напарнику прикрыть его. Пройдя вперед, быстро проверил все коридоры. Пока никого. Сделал несколько шагов назад, внимательно оглядев тушу твари.
Это явно был человек. Проблема была в том, что именно был. До этого он не видел мутировавших людей, только животных. Этот же экземпляр отличался приспособленностью к бою. Тело все было черным, мышцы на ногах и руках набухли, а голову покрывала ни то корка, ни то короста, видимо, для усиления защиты. Остался всего один глаз, теперь лежавший на полу, а из туши сочилась черная жижа, что, казалось, умудрялась слегка светиться, все сильнее угасая.
Ветеран отошел обратно. Это зрелище ему не сдалось и задаром, а вот ученые скажут спасибо.
– У нас инвазия. Все очень плохо. Есть зараженный персонал. – Быстро передал он по каналу.
Они закрыли створку, ведущую на лестницу, и бегом помчались к грузовому лифту, техник оставлял по пути сенсоры и пару мин направленного взрыва. Не было сомнения, что сюда прибегут, но давать открытый бой тварям они не собирались. По пути они обнаружили несколько растерзанных тел, людей службы безопасности комплекса.
Ветеран не задумываясь всадил каждому по пуле в голову, после присел и обыскал их. У одного был ограниченный доступ, а вот второй. Он принадлежал главе службы безопасности, потому явно пригодится им в работе.
Дойдя до лифта, они использовали подвернувшийся ключ, чтобы вызвать лифт, что стоял в аварийном режиме. Позади них раздался взрыв, до них дошла взрывная волна, бросившая солдат в створки лифта, благо костюмы их защитили, в том числе и от потери барабанных перепонок. Ветеран поднялся на ноги, прицелился в коридор. Второго взрыва пока не последовало.
