Читать книгу: «Истории из прошлого», страница 2

Шрифт:

Была в ее голове еще какая-то другая мысль. О белых кудрях под ее пальцами, о дожде, не причинявшем вреда. О том, как в своих ночных мечтаниях она желала его, думала о том, как после свадьбы, хорошей и приличной, они останутся одни, и она будет принадлежать ему, как угодно, всеми известными способами. Она мечтала ощутить его в себе, узнать, каково же то, о чем пишут в романах. Он входил бы в нее снова и снова, раз за разом, а потом она ощутила бы его вкус и упругость на своих губах, а соленое влажное тепло его удовольствия – в своем горле…

Анечка резко обрубила эту нехорошую и неприличную мысль. Алеша был мертв, теперь он ожил, и допускать такие мысли было втройне неприлично. Она пошевелилась на диване, меняя позу, и между ног громко и сочно хлюпнуло. Аня покраснела, хоть рядом никого не было.

Звонок входной двери раздался резко и громко и так же прозвучал голос:

– Орден Повиновения! Открывайте!

За дверью оказался высокий и широкоплечий мужчина в мокрой форме Ордена. Аня попятилась, и он вошел в коридор. А следом за ним вошел Алеша. Увидев его, Анечка остолбенела.

– Закрой дверь, – бросил через плечо офицер и впился глазами в глаза девушки. – Офицер Ордена Повиновения, капитан Николай Тимофеев. Мы можем поговорить?

– Д-да… – промямлила она. – Пойдемте в гостиную.

Она шла впереди, и все время оглядывалась непонимающими глазами, в которых был страх. Прошли в гостиную, Алексей опустился в кресло, офицер стал посреди комнаты и указал Анечке на диван:

– Присядьте.

Она опустилась на диван, вглядываясь в глаза офицера. В них прыгали странные искорки, которые почему-то пугали.

– Анна Сергеевна, – сказал Тимофеев, уперев в нее свой искрящийся взгляд. – Вы знаете этого человека?

Она кивнула.

– Алексей Владимирович Верзин, – продолжил Тимофеев, – погиб в автокатастрофе без малого год назад. После чего он восстал из мертвых, потому что, как он утверждает, вы любите друг друга. Он был схвачен Орденом Повиновения и вскоре будет сожжен. Я же выполняю закон, согласно которому оживший мертвец имеет право провести сутки на земле по своему усмотрению, естественно, под надзором офицера Ордена.

Он повел головой куда-то в сторону и продолжил:

– Алексей утверждает, что вы любите его, и он уверен, что вы заявили о нем Ордену, испугавшись его воскресения, столь неожиданного для вас. Если это так, если вы любите его, и причиной ваших действий был только испуг, – Тимофеев взял паузу, – я готов нарушить закон и помочь вам обоим скрыться от Ордена.

Аня онемела, ее глаза бестолково вращались, в мозгу роились и сталкивались мысли…

– Так что скажете, Анна Сергеевна? – спросил офицер.

Она смотрела на него обезумевшими глазами и молчала.

– Вы с ума сошли, офицер, – наконец сказала она. – Вас казнят за это…

– Это не важно, – перебил он ее. – Важно сейчас только ваше решение. Итак?

– Я же говорю, – Анечка уже овладела собой. – Вы сошли с ума. Алексей мертв и для меня он навсегда останется мертвым…

– Аня! – воскликнул Алексей, вскакивая с кресла и бросаясь к ней. – Анечка, любимая, единственная моя, что же ты такое говоришь? Это же я…

Он осекся, увидев, как с исказившимся от ужаса лицом она отшатнулась от него, задергала ногами, отползая по дивану и выставив перед собой руки. Алексей остановился.

Тимофеев вынул пачку сигарет, достал одну, бросил пачку на журнальный столик и щелкнул зажигалкой.

– Оставим долгие разговоры, – произнес он, выдыхая дым. – Анна Сергеевна…

– Нет! – взвизгнула она. – Нет! Никуда я с ним не побегу! Он мертв, мертв, мертв, мертв!

Тимофеев кивнул как-то одновременно понимающе и презрительно и отвернулся от нее.

– Алексей, – сказал он. – У нас есть еще пять часов. Ты хочешь оставаться здесь или поедем куда-нибудь?

– Поедем, – тихо сказал Алексей. – Вези меня в Орден, закончим эти сутки досрочно.

Тимофеев снял с пояса коммуникатор и громко распорядился начать приготовления к кремации. В это время он внимательно смотрел на Аню; она уже справилась с вспышкой истерики и была спокойна. Ее лицо не дрогнуло, когда она услышала, о чем говорит Николай в коммуникатор.

– Все будет готово к нашему приезду, – сказал Тимофеев, закончив разговор. – Поехали?

Алексей быстро пошел к выходу, Николай двинулся следом.

– Офицер, – окликнула его Аня.

Он остановился, но не обернулся.

– Я сообщу в Орден о вашем поведении, – сказала она.

Тимофеев резко, одним неуловимым движением, обернулся к ней, и она ужаснулась его взгляду, в котором ей привиделось отражение ленивого в своей силе густого адского пламени.

– Не думаю, – ответил он и вышел за дверь.

– Все получилось так, как я говорил, – сказал Тимофеев, опускаясь на сидение. Он хлопнул себя по карману, – блин, сигареты забыл. Сиди, я сейчас.

Алексей хотел что-то сказать, но Николай уже вышел из машины. Тут же сработала блокировка дверей. Мертвец равнодушно откинулся на сидение.

Подходя к двери, Тимофеев нагнулся и вынул из маленькой кобуры на щиколотке миниатюрный пистолет. Осмотрев оружие, он спрятал его в рукав и шагнул за порог.

Девушка сидела так же, как и тогда, когда они покинули дом.

– Я тут сигареты забыл, – громко сказал Николай. Шагнул к журнальному столику, забрал пачку и повернулся к Ане, – спокойной ночи.

– О, Господи, – простонала она, – да уходите уже!

Она резко поднялась с дивана и шагнула к нему:

– Вон!

И тут случилось странное. Вся комната перед глазами смазалась и на мгновение расплылась, а когда это прошло, Аня увидела, что вместо Тимофеева в комнате стоит странный человек в черном и длинном плаще, с длинными же и растрепанными, угольными волосами. В глазах человека лениво качалось уже виденное недавно ею марево адского огня.

– Да, я ухожу, – тут человек жесткими пальцами схватил ее за руку и резко дернул к себе. – Но и вам тоже нет смысла тут задерживаться.

Что-то негромко, но резко хлопнуло возле ее левого уха, и Аня начала взлетать. Медленно она поднималась все выше, непонимающими глазами глядя на черного человека, стоящего возле тела какой-то девушки.

Тимофеев аккуратно вытер пистолет и вложил его в руку мертвой Ани. На секунду присел рядом с телом:

– Ничего, – прошептал он. – Тебе недолго придется ждать.

Перед кремацией Алексея поместили в камеру, Тимофееву же нужно было проверить установку и произвести последние приготовления. Но сейчас все было сделано, балконы кремационного зала были заполнены членами Ордена, пришедшими взглянуть на сожжение ожившего мертвеца. С огромной панели взирал в зал посредством видеосвязи сам Верховный Магистр Ордена. Тимофеев поклонился изображению при входе в зал.

Распахнулась дверь, и на площадку вышел Алексей в сопровождении четырех охранников. Николай, одетый в парадную форму, стоял к нему лицом. Когда они оказались совсем близко, Тимофеев шепнул:

– Боишься?

– Нет, – ответил Алексей.

– Я понимаю, – кивнул Тимофеев. – Но бояться действительно нечего. Пламя будет сильным, ты ничего не почувствуешь.

Алеша кивнул. Тимофеев неуловимым движением пальцев коснулся его руки:

– Удачи! И расскажи все это тому ангелу в сером плаще.

Мертвец улыбнулся, но Николай уже не смотрел на него, поднимаясь на невысокий помост. Через миг голос офицера зазвучал в динамиках зала:

– Алексей Владимирович Верзин! Принимая во внимание результаты проведенных исследований, Орден Повиновения признал вас ожившим мертвецом. Согласно законам, вы не имеете права находиться среди живых. И во исполнение этого закона сейчас вы будете кремированы, и пепел вернется к пеплу. Вы имеете право на последнее слово…

Один из конвоиров поднес к губам мертвеца микрофон. Алексей поднял глаза на Николая:

– Вот мое последнее слово… она есть, – и отвернулся от микрофона, давая понять, что говорить ему больше нечего.

Алексея ввели на небольшую круглую платформу с сетчатым полом и решетчатыми стенками. Решетку закрыли, вспыхнули красные огни и платформа начала спускаться. И когда Алексей в последний раз взглянул на то место, где стоял Николай, он увидел там черноволосого человека в длинном черном плаще. И этот человек был очень похож на ангела в сером. Он перехватил взгляд Алексея, грустно улыбнулся и сказал одними губами: «Я знаю».

Платформу объял поток пламени. Когда он исчез, Леша увидел себя на берегу реки. Вдоль берега к нему шла… Аня. Он побежал ей навстречу. Встретились их глаза, мгновением позже – губы; они обнимали друг друга, не веря счастью и не задаваясь ненужными вопросами.

– Я люблю тебя…

Двумя днями позже, Тимофеев наслаждался закатом на крыльце своего домика, стоявшего на берегу озера в лесной глуши. Солнце было красным, предвещая завтрашний сильный ветер и отбрасывая багряный отблеск на разноцветный осенний лес и на лицо Николая.

– Мир тебе, брат мой, – раздалось совсем рядом.

Тимофеев не вздрогнул. Ему не нужно было поворачиваться, чтобы узнать, что на веранду поднялся высокий мужчина в сером плаще, с ясными глазами на усталом лице и длинными, распущенными, светлыми волосами.

– И тебе желаю здравствовать, Защитник, – ответил Тимофеев. Его пальцы сжались вокруг ручек кресла и, навстречу ангелу в сером, поднялся уже не Тимофеев, а, как две капли воды похо-жий на пришедшего, только черноволосый и в черном плаще, с глазами, полными пламени ада.

– О чем грустит в этой глуши Мрачный Ангел? – поинтересовался Защитник.

– Я не грущу, – ответил Мрачный Ангел. – Я думаю о том, как все странно.

– Что именно кажется тебе странным?

– Да все, – он взмахнул рукой. – Вот мы с тобой. Ты защищаешь людей и этот мир перед Его лицом, а я стараюсь доказать, что люди – творения явно неудачные и потому подлежащие истреблению, равно как и весь этот мир. Скажи мне ты, Защитник, ведь люди рождаются для счастья?

– Да.

– Тогда почему сохраняется тот мир, в котором они не могут быть счастливы? – спросил Мрачный Ангел. – Взять хотя бы этого Лешу…

– Он счастлив, – перебил его Защитник. Из кармана он достал небольшой прозрачный шарик, – взгляни.

Мрачный Ангел несколько минут смотрел в шар, потом вздохнул:

– Да, он счастлив. Но ведь не здесь, а там, у вас. А я говорю об этом мире. Почему он не мог быть счастлив здесь?

– Таков был Его замысел.

– Я всегда слышу этот ответ, – скривился Мрачный Ангел. – И вынужден попросить некоторой конкретизации…

– Прости, брат мой, но ее не будет… это единственный ответ.

– И это я тоже знаю. Так всегда.

Солнце почти закатилось; они молча смотрели на почерневшие воды озера.

– Скажи мне, – проговорил Защитник. – Зачем ты убил эту девочку, Аню?

Мрачный Ангел фыркнул:

– Да она меня чуть с ума не свела! Вся эта порядочность и правильность… бррр… и, если разобраться, все это сплошная показуха, никому не нужная… Ты ведь видел, как она поступила с ним? С любимым, по ее утверждению, человеком? Это порядочно было? Правильно? На кой, скажи мне, нужно было ее в этом мире оставлять? Чтоб она еще кому-то изуродовала жизнь своей правильностью и порядочностью? Да я так и вижу эту порядочную семейку: чопорная мамаша, раздувающийся от осознания своей правильности отец и такие же правильные детишки… ведь если все станут такими, где тогда гнездиться пороку и злу? Сплошное добро настанет… – от мысли об этом Мрачный Ангел зябко передернул плечами. – А я должен следить за тем, чтоб зло не сдавало позиций перед добром.

– Но ведь ты совершил добро, – сказал Защитник. – Они теперь счастливы на Небесах…

– Небеса меня не касаются, – прервал его Мрачный Ангел. – А на земле все путем: девушка, покончившая с собой, ее безутешные родители, родители Алеши, опять же. Все же, я хорошо поработал.

– И умножил любовь…

– Этим мне тоже голову не забивай, ладно? Любовь, морковь… Зла я натворил?

– В принципе, да, – согласился Защитник. – Но баланса ты не сместил.

– Не сместил?

– Ни на йоту. Ты выполнил Его замысел.

– Вот так всегда, – Мрачный Ангел помрачнел еще больше, – работаешь, работаешь… Слушай, а ты зачем пришел?

– Я пришел передать тебе Его благодарность, – сказал Защитник. – Он просил тебя появиться у нас. Ты хорошо потрудился, и Он предлагает тебе работу поспокойнее. У нас.

– Ну, уж нет! – буркнул Мрачный Ангел. – Не дождетесь. Да и нельзя мне сейчас, вон, что в мире творится. Тут аккуратно надо, а новичок на моем месте аккуратно и правильно не сможет. А я, так сказать, уже давно в теме. Так что передай мою благодарность за приглашение, я обязательно появлюсь на днях. А насчет работы поспокойнее… не время сейчас.

Защитник кивнул:

– Так и передам. До встречи, брат.

– До встречи, – кивнул Мрачный Ангел и Защитник исчез.

г. Симферополь, 2005

Снежная королева

Кай поежился, поднял воротник плаща и, втянув шею, зашагал по улице. Уже месяц в этом южном городе царила настоящая андерсоновская зима, с сильными морозами и густыми снегопадами. Вот и сейчас ночная улица искрилась в свете фонарей и вывесок, а снег все падал, засыпая плитки тротуара, крыши и карнизы домов, ветки деревьев и непокрытую голову Кая. Он остановился, задрал голову вверх, зажмурился от попавшей в глаз снежинки и в очередной раз проклял давно умершего сказочника. С момента запечатленных в сказке событий прошло много времени, многое изменилось. Кай вырос, успел повзрослеть, а с недавних пор начал находить у себя признаки начинающегося старения. Он не боялся смерти, желал и призывал ее каждый день, и с грустью понимал, что проживет еще очень долго. Время текло неравномерно: до девятнадцати лет он рос, как его сверстники, а потом, словно кто-то начал придерживать стрелки часов. Кай старел очень медленно и, прожив более ста лет, выглядел на неполные тридцать. То же самое происходило и с Гердой. Вспомнив о ней, он скривился и полез в карман за сигаретами.

В этом маленьком южном городке Кай поселился потому, что с детства ненавидел холод и снег. Зимы здесь были терпимыми, относительно теплыми и малоснежными. Таких, как сейчас, морозов и снегопадов в городе не было сто сорок с лишним лет. Разумеется, Кай мог уехать еще южнее, туда, где снега не бывает никогда, но что-то не пускало, что-то держало его в этом маленьком, унылом провинциальном городке.

Медленной, похожей на стариковскую, походкой, Кай приближался к своему любимому ресторану. Вскоре он, сбросив плащ в руки гардеробщика, вошел в небольшой зал.

Здесь было уютно. Стены и потолок были обшиты деревом, лампы на потолке и небольшие светильники на столах создавали приятный, расслабляющий полумрак. Ноги чуть слышно ступали по мягкому покрытию, официанты в специальной, мягкой обуви передвигались беззвучно и быстро. Тихо играла музыка, в камине потрескивали дрова. Кай уже хотел вздохнуть с привычным облегчением ресторанного завсегдатая, нашедшего любимое заведение в полном порядке, когда взглянул на свой любимый столик.

Он платил ресторану неплохие деньги за то, чтобы этот столик был постоянно забронирован для него. И вот сейчас за столиком сидела женщина. Кай не видел ее лица. Незнакомка была одета в серовато-голубой пиджак, белую блузку и белую юбку, не скрывавшую длинных ног. Туфли на ногах тоже были белыми, с высокими каблуками-шпильками. Тонкие пальцы были украшены перстнями, с которых срывались отбрасываемые драгоценными камнями блики. Женщина говорила по телефону.

Кай поймал за локоть скользнувшего мимо официанта и тот почтительно склонил голову.

– Я хочу видеть менеджера, – сказал Кай. – Сейчас.

В нем росло раздражение.

– Добрый вечер, чем могу помочь? – приятный женский голос прошелестел заученную фразу за его спиной.

– Добрый вечер, Ирина, – процедил Кай сквозь зубы и указал на столик. – Позвольте вас спросить, что это такое?

Девушка проследила его жест. Ее брови удивленно взмыли вверх.

– Это ваша хорошая знакомая, – сказала Ирина. – По крайней мере, она так сказала. Она говорила, что вы ей назначили встречу.

– Я не… – начал было Кай, но осекся.

Незнакомка за его столиком на секунду повернулась. Кай оцепенел. Глаза защипало, сердце на секунду остановилось, а потом взорвалось облаком боли. Он раскрыл рот, тщетно пытаясь вдохнуть, и зашатался. Ирина подхватила его под руку.

– Вам плохо? – спросила она, оглядываясь в поисках помощи.

Боль не ушла, но притихла, позволяя Каю прийти в себя. Он покачал головой.

– Спасибо, все уже прошло.

– Сейчас мы ее пересадим, – суетливо проговорила Ирина. – Не волнуйтесь так.

– Я не волнуюсь, – Кай старался говорить спокойно. – Не нужно ее никуда пересаживать. Все в порядке, простите за беспокойство.

Ирина что-то пробормотала, но он, уже подошел к столику и сел. Взгляд женщины остановился на лице Кая, она прервала разговор и опустила руку с телефоном.

Кай очень хорошо помнил этот взгляд. Он был совсем мальчишкой, когда впервые взглянул в эти прозрачно-голубые глаза, непроницаемые, как толща вечной мерзлоты, прекрасные и спокойные. Глаза Снежной Королевы.

– Здравствуй, Кай, – по тонким губам скользнула улыбка.

– Здравствуй, – больше слов не было.

Королева молчала, все так же не отводя взгляда. Не зная, что еще сделать, Кай поднял руку. У столика тут же возник официант.

– Мне как всегда.

– Чего изволит дама? – поинтересовался официант.

– «Финляндию» в большом графине, – тихо сказала Королева.

– Чем будете закусывать? – поинтересовался официант.

– На ваше усмотрение.

Официант исчез. Вернувшись через несколько минут, он поставил перед Королевой блюдо под колпаком, в котором обнаружилось какое-то мясо в густом соусе. Рядом был водружен запотевший графин с водкой. Каю он принес коньяк, маленькое блюдце с ломтиками лимона, сигару, гильотинку и плоскую зажигалку с логотипом ресторана.

Когда официант удалился, Кай молча налил себе коньяка, залпом выпил, срезал кончик сигары, прикурил и выпустил дым поверх головы Королевы. Она смотрела на него все с той же улыбкой.

– Не ожидал увидеть тебя здесь, – сказал Кай.

– Врешь, – сказала Королева.

– Вру, – он кивнул. – Таких зим тут не было больше века. Я еще вчера понял, откуда такой снег и холод. Только вот верить не хотел.

– Почему? – удивилась Королева. – Ты не хотел меня видеть, мальчик?

Интонация, с которой она произнесла последнее слово, пробрала Кая холодом до костей. Он налил себе еще коньяка.

– Я бы хотел никогда не знать о тебе, – сказал он, – не то, что видеть.

Королева тихо засмеялась и накрыла его ладонь своей.

– Я здесь по делам, – сказала она. – Я ведь теперь бизнес-леди. Вот и приходится разъезжать по делам фирмы.

– Холодильники продаешь? – взглянул на нее Кай.

– Угадал, – кивнула Королева. – Лучшие в мире холодильные установки всех видов и мастей. И не только продаю, но еще и произвожу.

– А как поживает Советник? – поинтересовался Кай.

– Не знаю, – она пожала плечами. – Я давно отправила его в отставку. Думаю, что он уже умер.

– Туда ему и дорога, – скривился Кай.

– Какой ты злой, – она сжала губы в притворном негодовании. – Злой и скучный.

– Уж прости, – он улыбнулся одними губами. – В моей жизни мало места для доброты и поводов для веселья.

– Почему? А как же Герда?

– Герда, – Кай глубоко затянулся и выдохнул. – Она еще в позапрошлом веке уехала в Штаты. Вышла там замуж за богатого, то ли промышленника, то ли банкира, а, когда он умер – завладела его состоянием. Теперь, насколько я знаю, живет в Эмиратах.

– А что случилось? – спросила Королева. – Почему она бросила тебя?

Кай фыркнул и, выпив коньяк, закусил долькой лимона.

– Бросила, – он передразнил королеву. – Мы ведь были детьми, дружили. Выросли и пошли каждый своей дорогой.

– И не пытались превратить дружбу в нечто большее?

– Она пыталась, – сказал Кай.

– А ты?

– А я – нет, – сказал Кай и вдруг вскипел, – ты сюда приехала, чтобы взять у меня интервью?

Снежная Королева с интересом смотрела на него.

– Я приехала по делам, – напомнила она. – А с тобой хотела просто встретиться, поговорить, узнать, как ты живешь. Проведать давнего знакомого.

Коньяк делал свое дело – лицо Кая покраснело, веки чуть опустились. От последних слов Королевы, его губы саркастически скривились.

– Я не звал тебя, – бросил Кай. – Нечего меня проведывать.

Он хотел сказать что-то еще, но пальцы Снежной Королевы сжали его руку.

– Мальчик, – прошептала она. – Маленький, несчастный мальчик. Такой злой и трогательный. Я пришла, чтобы сказать, что виновата перед тобой.

Кай побледнел.

– Да, – сказала Королева. – Я виновата и вина так велика, что просить прощения бессмысленно. Но я знаю твое желание и готова исполнить его. Может быть, это загладит мою вину перед тобой.

– Ты… знаешь? – тихим, дрожащим голосом спросил Кай. – Ты знаешь мое желание?

– Да.

Он поднял руку, требуя счет.

Машина Снежной Королевы ждала их у выхода из ресторана. Длинный, сверкающий белый кабриолет. Из-за руля выскочил бледнокожий, щекастый парень с длинным красным носом, похожий на снеговика и, открыв дверцу, почтительно замер в легком поклоне. Они сели на заднее сидение и машина, тихо загудев двигателем, помчалась по дороге так, словно не существовало никакого гололеда. Выехав за город, кабриолет взвился в воздух и превратился в сани, запряженные шестеркой больших белых куриц.

– Совсем как тогда, – прошептал Кай.

– Рада, что ты не забыл, – Снежная Королева расслышала его слова сквозь свист ветра.

Вместо ответа Кай сжал ее холодную, тонкую ладонь.

Сани очень быстро долетели до замка Снежной Королевы, все такого же величественного и сверкающего. Они прошли через длинную анфиладу залов, поднялись по широкой лестнице и Снежная Королева, чуть коснувшись спины Кая, втолкнула его в комнату.

– Я сейчас, – сказала она и исчезла.

Кай огляделся. Судя по всему, это была спальня: мягкие занавеси из снега на окнах, пол был покрыт ковром из инея; огромная ледяная кровать, застеленная снеговыми простынями. Ему совсем не было холодно, как и тогда, в детстве, когда он играл льдинками у подножия трона Снежной Королевы.

Сзади послышались тихие шаги и Королева, переодевшаяся в прозрачный белый пеньюар, проскользнула мимо него. Она на миг задержалась у кровати, позволив Каю насладиться зрелищем ее тела: длинными, крепкими ногами, маленькими упругими ягодицами, изящными линиями спины и живота, совершенной формой груди и тонкой шеей, потом легла на кровать поверх одеяла.

– Иди ко мне, мой мальчик, – прошептала она. – Я исполню твое желание. Иди и возьми то, что заслужил по праву. Возьми меня, Кай, возьми, возьми…

Словно завороженный, Кай сделал два шага, не отрывая взгляд от Королевы. Плащ полетел на пол, рука потянулась к узлу галстука и остановилась. Кай опустил голову, потом резко поднял ее и снова посмотрел на Королеву. Спальня огласилась его смехом, печальным и горьким.

Королева приподнялась на локте и посмотрела на Кая с недоумением и тревогой. Он все смеялся и смеялся, но при этом глаза его оставались печальными, а рот напоминал след от удара ланцетом.

– Взять тебя? – спросил Кай. – Вот так просто? Взять – и все?

– А что еще? – нахмурилась Королева.

Вместо ответа Кай развел руки и опустил голову, точно актер, кланяющийся публике со сцены.

– Вот оно, – он указал на Королеву, – мое желание. Лежит на кровати и ждет, когда я приду и возьму… не-е-ет.

Он прищурился и погрозил Королеве пальцем.

– Ты пьян, – разочаровано выдохнула она.

– Возможно, – согласился он и, внезапно выпалил, – но это не мое желание!

– Уверен? – тихо спросила Королева, выгнув бровь.

– Да.

Она разочарованно вздохнула и спрыгнула с кровати. Привычным жестом расправив простыни, прошла мимо Кая.

– Не было никакого кривого зеркала.

Эта фраза, брошенная в спину, заставила ее замереть и обернуться. Кай стоял, выпрямившись, чуть согнув руки, и смотрел на нее с горечью во взгляде.

– Старый сказочник многое соврал, – его голос звучал тихо, с какой-то странной мелодичностью. – Не было никакого злобного тролля. А вот зеркало было, хоть и не кривое. Я знаю, кто ты, знаю твою сказку. Давным-давно ты очень любила одного красивого юношу и верила в счастье. Но он предал тебя, вдобавок, жестоко осмеял и очернил доброе имя.

– А при чем тут зеркало? – спросила Королева.

– Зеркало, – продолжил Кай, – это твоя любовь, которой ты радовалась и наслаждалась, как наслаждается своим отражением юная красавица. В момент наибольшего страдания, разочарования и горя, ты разбила это зеркало, осколки которого разлетелись по свету. Ты хотела быть любимой и ты любима, ведь иметь такой осколок в сердце, значит, любить тебя.

– Я не знала этого, – прошептала Королева.

– Осколок в глазу, – голос Кая дрожал и звенел. – Он начинает причинять невыносимые страдания, если случится долго не видеть тебя.

– И ты…

– Да, я, – Кай, кривляясь, поклонился. – Я. С осколками в глазу и в сердце. Почти два века.

– Бедный…

– Э, нет, – усмехнулся Кай. – Я не бедный. Ведь все эти годы со мной была любовь. Да, страдание тоже было, но моя жизнь гораздо богаче твоей, Снежная Королева! Помнишь, как тогда, очень давно, ты молила бога, чтобы он защитил тебя от любви? Он защитил, хорошо защитил. Ледяным щитом, ледяными оковами. Ледяным сердцем и душой. Холодной красотой. Но почему тогда ты подобрала мальчишку на улице? Молчи! Потому, что знала, что в его теле осколки твоего зеркала!

А что потом? Ты прогнала мальчишку. Тебе встретился мужчина, тоже пораженный твоим осколком, и ты прогнала мальчишку. И жестоко смеялась вслед.

– Прости меня, – растерянно прошептала Снежная Королева. – Кай, я…

– Да брось, – прервал он ее. – Просто мне не повезло. Видишь ли, я собрал все осколки твоего зеркала. Все, кроме тех двух, которые были в моем теле. И знаешь, что я сделал?

Кай замолчал. Снежная Королева смотрела на него и в глазах ее все сильнее проступал ужас.

– Нет…

– Да. Теперь они все во мне. Все, до единого. Смотри, – Кай снова раскинул руки, словно артист перед рукоплещущей публикой, – вот оно, зеркало твоей любви.

Королева дрожала. Со стороны казалось, что она хочет подойти и коснуться его, но словно что-то ее держало.

– Хитер был наш сказочник, – усмехнулся Кай. – Чего не знал, то выдумал. Но ты ведь помнишь, что я должен был сложить из льдинок не слово, а целую фразу?

Она только молча кивнула.

– А ведь головоломка-то была с подвохом, – он хихикнул. – И дело было совсем не в том, что в ней не хватало букв, их было достаточно. Ее невозможно было сложить по другой причине, да?

– Да.

– А я сложил! – гордо заявил Кай. – Хочешь, покажу?

Он вытянул перед собой руки, ладонями вверх.

– Любовь, – сказал он, – это познание. Познание чувств любимого человека…

На его левой ладони вдруг вырос и завертелся шарик льда.

– …и познание своих собственных чувств.

Оранжевый шарик пламени появился на его правой ладони.

– Как ты это делаешь? – ошеломленно спросила Королева.

– Любовь – великая сила, – сказал Кай строго и торжественно, а потом расхохотался. – Но мы отвлеклись. Два этих познания, сложенные вместе, дают людям огромную силу, раскрывают многие тайны. Именно они сказали мне то, чего не хватало, чтобы сложить головоломку.

Он вытянул руки перед собой, словно предлагая Снежной Королеве содержимое своих ладоней.

– Я люблю тебя, – сказал Кай. – Эти три слова собирать было легко. Не хватало имени. Твоего имени, которое никто в целом мире не знал. Никто, кроме зеркала.

Глаза Королевы застыли в ужасной догадке.

– Да, – подтвердил Кай. – Теперь я знаю. Я люблю тебя…

…и он назвал имя.

В тот же миг обе сферы на его ладонях взорвались. Снежный вихрь, вперемешку с огненными лепестками окутал Кая и Королеву, взвился под потолок и, рассыпавшись искрами, исчез.

Снежная Королева болезненно сощурилась и повела плечами. Холодно. Холодно? Но как она может ощущать холод? Она поднесла руку к глазам – это была уже не бледная, а вполне нормальная, теплая, дрожащая человеческая ладонь.

– О, господи, – выдохнула она, – Кай…

Рядом с ней стояла ледяная статуя, с вытянутыми вперед руками. Под прозрачной ледяной броней Кай улыбался ей. Любовь не покинула его глаза даже после смерти.

Женщина, бывшая раньше Снежной Королевой, закричала от боли.

– Что же ты наделал, Кай? – она плакала и плакала.

По заледеневшей фигуре пошли трещины и она, с легким звоном, распалась. Взглянув на осколки, женщина поняла, что Кай распался на буквы. Она упала на колени и стала шарить руками по полу, поднося буквы к полуслепым от слез глазам.

– Сейчас, – шептала она, – сейчас, Кай, любимый…

Я люблю тебя…

Она помнила имя… шептала, чтобы не забыть. Но букв, составляющих его, среди льдинок не было.

г. Симферополь, май, 2009г.