Читать книгу: «Национальное достояние», страница 2
Библиотека
На протяжении всего срока обучения я побывал в библиотеке один раз. Когда писал диплом. Я пришел, сделал копии с нужной мне литературы и ушел. Но этот поход в «хранилище знаний» мне запомнился надолго.
В компании Алены и ее подруги Любы я вышел на нужной нам станции метро. Мы приступили к поискам библиотеки. Сам я больше хотел погулять, поэтому не позаботился о том, чтобы узнать дорогу заранее. После 5—10 минут безуспешных поисков мне пришлось звонить своему школьному учителю истории. Он был на восемь лет меня старше, и закончил «национальное достояние» четыре года назад. Его звали Менахем Мендель, но я называл его просто – дядя Мендель.
– Дядя Мендель, здравствуйте, мы тут ищем историческую библиотеку, вышли из метро, дошли до аллеи.
– Как можно выйти из метро и не увидеть библиотеку? Вы из какого метро вышли? Не уверен, что будет толк от пребывания в ней, если вы даже дорогу найти не можете. И я, слава богу, не твой дядя, перестань меня уже так называть!!!
Рядом с нами, весьма кстати, оказалась пиццерия, которую не нужно было искать, и я предложил девушкам последовать совету дяди Менделя. Через 15 минут мы уже сидели внутри, и я попивал какое-то самое дешевое пиво, что у них было.
Из-за того, что на первом курсе я был постоянно пьян, я плохо помню дни в целом, но зато отчетливо помню детали, как будто все это было вчера.
Я позвал своего школьного друга Пашу. Он был греком с говорящей фамилией Македонский. Так же, как Александр в свое время завоевывал народы огнем и мечом, мой друг завоевывал женщин алкоголем и хуе́м.
Не помню, о чем мы болтали с девушками, но вроде как Люба порывалась уехать пораньше, хотя и жила в студенческом общежитии.
Македонский пришел не один, а привел с собой нашего одноклассника. Мы звали его Кость, так как он был очень худой, но совсем не жилистый, как обычно говорят про спортивных ребят. К тому времени я успел выпить еще пару кружек пива. Македонский с ходу заказал еще по две каждому.
Вскоре Люба ушла.
– Мне далеко ехать домой, думаю, уже пора идти, – сказала Алена.
– Да ладно, я тебя провожу, могу даже до автобуса, – предложил я.
– А где ты живешь? – вмешался Македонский.
– В Фряново.
– Это где? – снова спросил он.
– Это далеко. Мне нужно вставать в 3:30, чтобы успевать к первой паре.
Подбуханный Паша немного прихерел.
– Во сколько? В полчетвертого?!! – воскликнул он.
Весь оставшийся вечер он повторял:
– Полчетвертого, ну ничего себе…
Впоследствии, каждый раз, когда я упоминал Македонского, Алена и Люба называли его «полчетвертого».
Где-то, через час, после того, как Алена ушла, я вспомнил, что обещал ее проводить. На самом деле я хотел проводить ее до дома, и мне даже казалось, что она это оценит. Деньги у меня с собой были, и я думал, что даже если не успею на обратный автобус, то поеду домой на такси.
К тому времени у меня уже успело сформироваться мнение, что в главное в людях – честность. Я считал, что человек должен не только быть честным перед окружающими, но и, что намного сложнее, перед самим собой. И, естественно, держать свое слово. Когда я вспомнил о своем обещании, понял, что зря выпивал сегодня, так бы не забыл. Я чувствовал угрызения совести.
Я начал звонить Алене, но трубку она не брала. Честно говоря, я немного переживал, ведь если бы с ней что-то случилось – в этом была бы моя вина. Позднее, в подобных ситуациях, так же, как и в этот вечер, я чувствовал угрызения совести. Если честно, я всегда старался держать слово или хотя бы делать все, что от меня зависит, чтобы его сдержать. Хотя это такие пустяки, на которые можно было и не обращать внимания.
Маша
Мы уже учились пару месяцев. В нашей группе Алена общалась с Мариной, с которой в комплекте шел ее молодой человек – Ростислав, он успел стать таковым за пару месяцев совместного обучения, и с сестрой Марины Машей. Полина и Настя к этому времени плотно тусовались с певцом, косящим под транса, мне он не особо нравился, поэтому я предпочитал общество Алены и ее знакомых. Да и сама Алена, как человек была лучше и приятнее, чем мои первые знакомые.
Речь идет о том времени, когда я приезжал в университет исключительно для того, чтобы выспаться на лекциях, а потом пойти выпивать с Пашей.
Маша показалась мне довольно симпатичной, тогда я рассуждал так: если девушка приятна в общении, то все остальное не так уж и важно, но если продолжать, то, конечно, имеет значение внешность, и особенно – лицо. Лицо у Маши было приятное. Сама она была небольшого роста, блондинка, с волосами до плеч. Училась Маша в нашем же университете, на факультете славянской и западной филологии.
Я собирался пойти на концерт Грин дей со своим школьным товарищем. Они приезжали в Москву в конце учебного года со своим новым альбомом. И, как оказалось, Маша тоже планировала попасть на этот концерт со своей одногруппницей. Как-то раз я встретил Машу в столовой.
– Привет, я купил билеты на Грин дей, а вы уже взяли свои?
– Привет, круто, мы как раз сегодня собираемся покупать, будет здорово, если пойдем все вместе.
БЖД
В школе у меня, как и у многих, был такой предмет. Только назывался он ОБЖ. Видимо, это традиция нашей системы образования. В названии предмета фигурируют слова «безопасность» и «жизнь»? Устроим клоунаду вместо преподавания! В школе этот предмет у нас вел агрессивный военный, приносивший на уроки газеты. Смысл занятий заключался в том, что он читал заголовки и хуесосил всех подряд, о ком там было написано.
В универе все было мягче, но не менее бессмысленно. БЖД преподавала бабушка за семьдесят. Ее почтенный возраст не мешал ей обильно пользоваться косметикой. Звали ее Анастасия Фамена.
– Девушки, всегда носите с собой презерватив, – громко объявила Фамена на одной из лекций.
Половина аудитории заулыбались.
– Зачем? А я сейчас объясню. Если вас захотят изнасиловать, никогда не сопротивляйтесь. А то насильник вас изобьет, а потом все равно изнасилует. Поэтому лучше иметь с собой презерватив. Попросите его надеть презерватив, перед тем как он… начнет. И расслабьтесь.
«Вот это я понимаю, – безопасность жизнедеятельности», – подумал я.
Выбор
К первому курсу у меня сформировалась определенная позиция по отношению к девушкам. Для себя я четко пояснил: если девушка сама проявит инициативу, то тогда можно открыться ей.
С одной стороны, это правильно. С другой – в тот период эта была позиция «обкакавшегося, перепуганного, маленького мальчика». Я боялся открываться людям, потому что думал, что они непременно отвергнут или просто обсмеют меня. Плюс явно мешал юношеский максимализм.
Алена, я и еще какие-то ребята стоим в книжно-подарочном магазине. Наше внимание обращено на обложки для паспорта: на одной – старый, усатый алкоголик-художник, на другой – фантастический персонаж, калека, убийца юнлингов. Первая понравилась бы Маше, вторая – Алене. Ребята покупают то, что присмотрели, и мы уходим.
На следующий день я возвращаюсь в этот магазин и покупаю две обложки. То, что я общаюсь с двумя девушками одновременно, мне, безусловно, нравится. Но я боюсь, что если подарю одной из них подарок, пусть даже и маленький, то это все испортит.
Как-то раз я ехал в метро, намереваясь «культурно» провести время со своими старыми знакомыми из школы. Уже будучи в изрядном подпитии, я разговаривал с Сергеем, довольно самоуверенным и самолюбивым парнем. Учился Серега в МИТРО. Несколько лет спустя, когда все в той же компании школьных знакомых он рассказывал про одного самолюбивого актера, ему намекнули, что он вел себя точно так же. Серега был искренне возмущен:
– Почему же мне никто об этом не говорил, я бы исправлялся!
Мы стояли и держались за поручни.
– А у тебя как дела, никого себе не нашел? – спросил Серега.
– Есть две девушки, с которыми я хорошо общаюсь, и вроде бы они обе мне симпатичны. Возможно, я им тоже нравлюсь.
– И что ты думаешь?
– А что я должен думать? Будем общаться с обеими: с одной интереснее общаться, а другая проявляет больше инициативы по отношению ко мне. Вот недавно подарил им почти одинаковые подарки, чтобы никто не подумал, что я подкатываю.
– Ну, дружище, так не пойдет, ты уж определись, иначе ни к чему хорошему это не приведет.
Тогда мы неправильно друг друга поняли. Он подумал, что я собираюсь подкатить шары сразу к обеим девушкам. Наверное, он сам не лишен подобных мыслей, потому что прекрасно осознает, что это плохо, и пытается контролировать себя. А я подумал, что он просто советует мне попробовать построить отношения с одной из них, иначе в итоге потеряю обеих.
Тогда я уже понимал, что настоящих друзей бывает мало. То мероприятие, куда я ехал, было встречей знакомых, хотя раньше я их всех считал своими друзьями.
Какое-то время я думал над этим. Любые отношения я воспринимал очень серьезно. Я не понимал, когда люди встречаются просто ради статуса или секса. Если тебе нужен секс – найди человека, у которого такие же потребности, и все. Зачем надевать маски? Если тебе нужен статус, и при этом тебе завтра не нужно будет придумывать, что ты заболел, так как на первом уроке контрольная по алгебре, то это повод задуматься, а стоит ли вообще начинать отношения.
В итоге я решил попробовать с Машей. В своих наивных мечтах я представлял, что смогу дружить с Аленой, так как она представлялась мне человеком, не менее важным, чем Македонский. Хотя знал я ее меньше полугода. А отношения буду строить с Машей. Тем более Маша, как мне казалось, начала проявлять инициативу, а значит, у меня появился шанс.
Прогуливаясь с Аленой, мы зашли ко мне на вторую квартиру. Там никто не проживал, и она пустовала.
– Если хочешь, можешь жить тут, чтобы так рано не вставать.
– Нет, что ты, я не могу, нужно же платить что-то за проживание.
– Зачем? Тут все равно никто не живет. Или можешь иногда оставаться, когда домой поздно ехать, ключи я тебе дам.
– Нет, спасибо большое, не нужно, мне неудобно.
Мы сели на кухне за стол. Я стал рассказывать Алене о своих чувствах к Маше и параллельно пытался понять ее реакцию, но что я мог понять при полном отсутствии опыта?
– А я тебе нравлюсь? А то будет неудобно, что я тебе все это рассказываю, а тебе неприятно слышать, – сказал я Алене.
– Нет, все в порядке, не переживай.
Я продолжил ей рассказывать, что если я начну проявлять свои чувства, то Маша меня отвергнет, что я потом просто нахуярюсь, чтобы все забыть и все, и прочую дичь. Алена меня успокаивала, говорила, что все будет у вас круто. Все это время я крутил в руках железную банку из-под кофе. Я думал о том, правильный ли я делаю выбор. Действительно ли Алена ко мне равнодушна? К концу разговора, оказалось, что я смял банку, и от ее прежнего вида почти ничего не осталось. Никогда не умел контролировать свои руки, когда серьезно о чем-то говорил.
ВИДы
Я немного опоздал на первую пару.
– Извините за опоздание, разрешите войти?
– Проходите, конечно, – сказала мне старушка лет восьмидесяти, сидевшая на месте преподавателя.
Я прошел и сел на свободное место, рядом с Салливаном. Старушка рассказывала что-то про геральдику. Ее тихий монотонный голос меня усыплял. Я положил на парту руку и прилег на нее.
– Эй, Димон, просыпайся, – прошептал Салливан, толкая меня в плечо.
Я поднял голову с парты и выпрямился. На руке остался красный след от щеки, надо полагать, такой был и на лице. Рука затекла, и я не мог ею даже пошевелить.
– А, ну раз все нормально, я продолжу, – сказала бабушка.
Я наклонился к Салливану и спросил у него:
– Что она сказала про меня?
– Спросила, не мешаем ли мы тебе.
– Ничего себе у нее зрение. Не видно же, что я с закрытыми глазами.
– Ты захрапел, причем достаточно громко.
Первый раз мне было стыдно перед преподавателем.
Начало
Мы с Машей сидел в антикафе. Позже к нам должна была присоединиться Алена. Маша и Алена договорились об этом заранее. Алена немного задерживалась, но когда она в итоге позвонила, Маша решила не отвечать на звонок.
– Почему ты не берешь трубку?
– Ну, не знаю, она должна была прийти раньше, а сейчас уже как-то не в тему. Нет, ну если ты хочешь, давай скажем, где мы.
– Делай, как считаешь нужным.
На самом деле, я не знал, как будет лучше. С одной стороны, мы сидели на диване, и иногда Маша брала меня за руку, проявляя тем самым внимание. С другой стороны, если они договаривались, то неважно, к месту сейчас приходить или нет.
Алене нужно отдать должное, она перестала ходить в нашей общей компании после того, как я рассказал ей, что симпатизирую Маше.
В том же антикафе мы с Машей были на, скажем так, двойном свидании. Я обещал взять собой скрипку, хотя не играл много лет. Вместе с нами пошли Марина и Ростислав. Наше общение с ними закончилось на приветствии. Они все время были в другом зале, а я попытался что-то сыграть по просьбе Маши, хотя знал, что это будет ужасно. Мы ушли в отдельную комнату, где я извлекал из скрипки звуки, напоминавшие сцену умирающего лебедя. К нам в комнату шагнул работник кафе.
– Вы учитесь тут играть?
– Нет, мы уже умеем, просто многое забыли, – ответил ему я.
– Тогда можете, пожалуйста, не играть, а то это звучит не очень приятно.
– Нет проблем, приятель.
В конец декабря, я провожал Машу до электрички, она, как и Алена, жила в области. Мы обнимались на прощание. Я уже собрался было уходить, как вдруг неожиданно Маша поцеловала меня в губы. После чего сказала:
– Прости, у меня давно не было практики поцелуев.
– Да ничего страшного, – заулыбался я.
Маша развернулась и ушла. Я проводил ее взглядом, после чего пошел по направлению к метро. Стоя на эскалаторе, я подумал: неужели все получилось, этого не может быть.
Николя
Николя занимал должность заместителя декана. Заседал он в деканате дневного отделения. Это был человек среднего роста, который одевался, как Стив Джобс. Когда он здоровался со студентами в коридоре, он говорил «Добрый день», проглатывая окончания последнего слова. Иногда он проглатывал первые буквы в словах.
Весь первый семестр я филонил. Кончилось тем, что позвонили домой из деканата. Рассказали, что у меня собралась куча долгов. Мать сильно перепугалась.
– Ой-ой, отчислят же, – причитала она.
– Да нормально все будет, пока деньги за обучение заносишь и хотя бы раз в неделю появляешься, никто тебя трогать не будет, – отвечал я.
Но, несмотря на мои, как мне казалось железобетонные аргументы, мать решила заглянуть в университет. Уже на следующий день я столкнулся в ней в коридоре.
– Привет, что тут делаешь? – спросил я.
– Пришла поговорить о твоей учебе, где ваш руководитель деканата? – спросила мать.
В этот момент как раз по коридору шел Николя.
– Вот он идет, – показав пальцем в сторону Николя, сказал я.
Мать быстро развернулась и догнала его.
– Здравствуйте, я мама Димы Ананидзе, с первого курса.
– Добрый день, – промычал Николя.
– Вчера нам домой звонили из деканата и сказали, что у Димы проблемы с долгами. Я хочу уточнить, какие у него долги и сколько их. И не собираются ли его отчислять.
– Вообще-то собираются, я вчера заходил к ним на пару и предоставлял списки ребят, которые стоят на отчисление, все очень серьезно. А какие у него долги – он сам знает. Ничем не могу помочь. Извините, мне нужно идти, работа… – сказал Николя и быстрым шагом поплыл по направлению к кабинету декана.
Через пару дней дома у меня состоялась мини-беседа с матерью.
– Как твои долги, ты их начал закрывать?
– Нет.
– Почему, тебя же отчислят? – воскликнула мать.
– Пока не должны, по крайней мере, никакой информации об этом не поступало, – спокойно ответил я.
– Как не поступало? Ваш замдекана сказал, что заходил к вам и приносил списки ребят на отчисление! – начала уже нервно покрикивать мать.
– Он не заходил. Может списки и есть. Может меня и отчислят. Но к нам он не заходил, первый раз про это слышу.
– Как не заходил? Когда я была в университете, он мне лично сказал, что вчера заходил!
– В те дни я не пропускал универ и присутствовал на каждой паре. И точно знал, что к нам он не заходил.
– Не может быть, он сказал мне, что заходил, есть список. Тебя же отчислят! – продолжала истерить мать.
Это продолжалось минут десять. И стало походить на какую-то трагикомедию.
– Нет, ну ты скажи, сам ЗАМДЕКАНА объявил, что тебя отчислят, что он приносил списки на отчисление! А ты утверждаешь, что этого не было. Но тогда ответь мне на вопрос: почему он мне сказал, что заходил к вам, и приносил списки?
– Да я не знаю! – не выдержав, повысил я голос. – Возможно потому, что он пиздабол. Высшее образование это не обязательная ступень, как, например, школа. Да и отчисление – не трагедия. Или, возможно, потому, что никто не приходит в универ узнавать, как дела у их детей. И он не горел желанием с тобой разговаривать, ответил тебе первое, что на ум пришло, и ушел к декану пить чай.
– Не может быть… Так не бывает… он же замдекана. Когда мы учились, такого не было, если он сказал, значит так и есть, – сказала мать, убеждая себя в том, что она права.
– Ты училась там почти сорок лет назад. Это могло быть и в твое время. Но, в любом случае, с тех пор изменилось многое, и не только в стране, но и в мире. А про университет я вообще молчу, – сказал я, надевая кроссовки и выходя из квартиры.
Латынь
На латыни я сидел вместе с Машей. Она уже изучала этот язык на первом курсе и подсказывала мне, когда Зина задавала вопросы. Зинаида Костоломова была преподавателем, как говорят, старой закалки. Ей было за семьдесят.
Я ни черта не знал по самому предмету, но зато у меня был новенький учебник. Правда, купили мне его Люба и Алена…
– Ну что, вы готовы? – ехидно спросила Зина.
– Да, – уверенно ответил я.
– Тогда читайте с начала абзаца.
– Sed iustitae primum – уже не так уверенно начал я.
Когда я прочитал весь абзац и уже думал расслабиться, Зина сказала:
– Хорошо, а теперь переводите.
Маша прикрыла рот рукой и начала нашептывать перевод. Поэтому я с переменным успехом справился и со вторым заданием. Когда я дошел до середины текста, Зина меня прервала:
– А дальше перевод продолжит Миша.
Миша сидел за задней партой в соседнем с нами ряду. Это был парень, ростом около 175 сантиметров, худой, как щепка. Волосы на его макушке были закручены, как будто он использовал бигуди для детских кукол. На лице обильно росла щетина. Одет он был в мешковатую одежду, которая была велика ему на 3—4 размера.
Подвинув очки с кончика носа ближе к глазам, Миша начал переводить:
– Эм, как тут… как же, а вот… или это не то слово… сейчас, я запутался немного.
– Вы готовы Михаил? – спросила его Зина, подняв брови и глядя на него исподлобья.
– Да, готов. То есть не готов. Не очень хорошо готов. Я готов, но можно ответить… ну, как бы, не сейчас.
– Вы хотите ответить на следующей паре, я вас правильно понимаю?
– Да. Вернее, нет. Я готов, но так, готов, как бы сказать, не очень. Отвечать я не готов, но я готов к паре.
– Михаил, так не бывает, вы либо готовы и отвечаете сейчас, либо не готовы, и отвечаете в следующий раз.
– Я, ну да, в следующий раз. Но я готов…
– Я поняла, достаточно, – не дала договорить ему Зина.
Москва-Купавна-Москва
Вечерами я, как правило, провожал Машу до дома. Иногда мы оказывались в одной электричке с Мариной и Ростиславом. После таких проводов мы вместе с ним возвращались в Москву. Однажды, когда мы курили в тамбуре, он решил пооткровенничать:
– Я вот думаю. Нужно же в скором времени с Мариной съезжаться. Квартира у меня есть. Потом она и детей хочет, но еще рано. Нужно сначала пожениться.
– У меня тоже квартира есть, но для начала нужно бы туда самому переехать, а потом уже планы строить, – отшутился я.
Зимой я ходил в черном пальто с капюшоном и карманами на уровне груди. Когда я ехал домой один, я садился к окну и включал музыку в наушниках. Надевал капюшон, руки засовывал в нагрудные карманы и через пару минут вырубался. На конечной остановке меня обязательно кто-нибудь будил: «Приехали, Курский».
Как-то раз я проводил Машу, зашел в вагон и уже собирался устроиться около окна, как вдруг мне навстречу из противоположного тамбура вышел Македонский, держа две бутылки пива за горлышко в одной руке. Паша встречался с одногруппницей нашей одноклассницы Вики. Она жила на соседней ж/д станции с Машей. Я увидел его, он меня. Мы оба рассмеялись. Я незамедлительно пожал ему руку, а из другой взял одну бутылку пива.
Не имеют права
На один день были назначены два зачета: по древнему миру и латыни. Оба предмета у нас вела Зина. Зачет по древнему миру я получил автоматом. О чем рассказал дяде Менделю при встрече.
– Надо же, видимо у Зины проснулся материнский, или точнее будет сказать, бабушкинский инстинкт, – пошутил Мендель. – Нам она устраивала разносы по полной программе.
В коридоре я встретил Алену.
– Ну что, лентяй, готов?
– Нет, но думаю, она ко мне нормально относится, так что прокатит.
– Сколько раз ты был на латыни?
– Раза два… может три, кстати, она ничего не сказала, когда после перевода текста я вместе с Машей ушел?
– Нет, Зина только спросила: «А откуда эта девушка?». Ей ответили, что она с 7-го этажа. На что Зина как обычно рассмеялась «Хо-хо-хо», и сказала, что парни с истфака часто общаются с девушками оттуда.
Зачет проходил так: Зина произносила фразу, а студент должен был перевести ее на латынь. Список фраз был известен заранее. Новость о том, что Зина нормально восприняла мой уход по-английски, придала мне бодрости духа. Но, чтобы воспользоваться положением «внука», я решил подождать, пока все сдадут, и зайти в аудиторию последним.
Когда все студенты ломанулись в кабинет, я остался в коридоре и пытался запомнить фразы, которые записал на листке. Каждые 3—4 минуты из аудитории выходил один человек. Спустя полчаса вышла и Зина.
– О, вы тоже пришли, вот так радость, – с сарказмом сказала она.
– Да, а как же не прийти, вот учу.
– Хо-хо-хо. Ну, учите, учите.
Спустя еще минут 30 в кабинете наступила тишина, и студенты перестали выходить. «Ну, пора», – подумал я и зашел в кабинет.
В пустом кабинете за преподавательским столом сидела усталая Зина. В центре кабинета что-то мямлил себе под нос Михан.
– Миша, две фразы… две… а нужно двадцать.
– Ну да, я учил, но там не выучилось. Точнее я выучил, но вот они так забылись, что не вспомню. Но сейчас я их вспомню.
– Михаил, вы понимаете, что вам будет очень тяжело учиться на дневном отделении?
– Нет, мне хорошо, а как мне еще учиться?
– На вечернем, там… скажем так, требования помягче, – Зина вздохнула и пробурчала под нос: – Хотя куда уж мягче.
Потом она перевела взгляд на меня.
– Дмитрий, вы готовы?
– Нет конечно, но отвечать буду, – с улыбкой сказал я.
Зина закатила глаза и начала диктовать фразы. Каким-то чудом я перевел двенадцать из пятнадцати названных ею фраз.
– Ладно, достаточно. Давайте зачетку.
Я протянул ей зачетку и после того, как Зина поставила подпись, решил идти бездельничать дальше.
– Подождите, закроете кабинет и отнесете ключ в деканат. А пока, Михаил наконец ответит фразы, которые он учил, знает, но не может произнести.
– Да, я готов уже сейчас, – с лицом знатока произнес Миша.
Но, он снова смог выдавить из себя только две фразы. Зина явно устала.
– Все, хватит, Миша, пообещайте мне, что если я вам поставлю зачет, то вы переведетесь на заочку.
– Что? Зачем? Я не могу!
– Михаил, послушайте, вам будет там легче. У вас с армией нет проблем?
– Хи. Нет, я же это, ну у меня здоровье там, проблемы, после смога, когда леса горели. Ну, вы помните да, когда смог был в городе. Это летом был…
– Достаточно Миша, я вам ставлю, а вы переводитесь, хорошо?
– Эм… ну нет, то есть да, ставьте, но я не могу перевестись, то есть переведусь, да.
Зина расписалась у Михана в зачетке, отдала мне ключ и поспешила к выходу.
Я же ждал, пока Миша соберет свои шмотки. Это длилось достаточно долго. В процессе сборов он прерывался, чтобы покрутить свои волосы на макушке и заткнуть себе уши.
– Жаль, Михан, что не будем мы теперь с тобой вместе учиться? – подшутил я, закрывая кабинет.
– Нет, я переводиться не могу. Она не имеет права. У меня мама в отделе кадров работает. И бабушка есть.
– А-а-а.., ну тогда понятно, – протянул я, не особо понимая, что он несет.
