Читать книгу: «Первая жена»
Глава 1. Просьба
Майя
Чем пахнут макушки маленьких детей?
Не знаю, как у других, а макушка моей дочки пахнет счастьем. Эдакая смесь ванили, молока, шампуня с запахом карамели.
Обожаю ее нежные, шелковистые русые волосы. Они такие мягкие, что их невозможно нормально собрать в косичку. Но какие же они бесподобные!
Моя трехлетняя Полинка – ангелочек, особенно когда спит.
Бывает, уложу ее и любуюсь, потому что взгляда невозможно оторвать и потому что знаю, если не случится чудо, ее скоро не станет.
Чудом я называю ту экспериментальную операцию, которая необходима для того, чтобы ребенок мог жить нормальной жизнью. Иначе ей будет все хуже и хуже, и в итоге она зачахнет, ее сердце прекратит биться. Оно и сейчас нормально не бьется, с самого рождения было слабым.
Я плачу внутри от всего того, что вывалили на меня врачи. Если с ней что-то случится, я просто умру… От собственного бессилия хочется лезть на стену.
Я так сильно люблю дочку, что ради нее готова на все. Абсолютно на все. Даже просить денег на операцию у бывшего мужа, с которым расстались врагами.
Осторожно прикрываю дверь, на цыпочках выхожу из спальни.
В гостиной меня поджидает сестра.
Мне двадцать четыре, она всего-то на четыре года старше, но у нее на лбу уже наметились морщинки. В остальном мы с ней довольно похожи – обе голубоглазые блондинки, худые, невысокие.
– Майя, мне на тебя смотреть больно, – тянет сестра, с сожалением меня оглядывая. – Выглядишь буквально как пугало…
Тут она перебарщивает, конечно. Но синяки под глазами от недосыпа у меня весьма приличные.
– Пожалуйста, звони мне, если что. Я надеюсь, не слишком задержусь. Еще раз спасибо, что согласилась последить за Полей, Лена.
– Ты всерьез решила к нему идти? – поджимает губы сестра. – Он же не даст тебе ничего! Только посмеется, он…
Ленке мой крестовый поход за деньгами к бывшему мужу кажется бредом. Оно и неудивительно, учитывая, как он с нами поступил три года назад. Выпер меня с грудной Полькой из дома, сунув под нос тест ДНК, якобы доказывающий, что она – не его дочка.
Обвинил в измене, плюнул в душу…
Я тогда в полном шоке была.
Как последняя идиотка, разобиделась до конца жизни, собрала вещи и съехала в собственную крохотную однушку, которую как сирота получила от государства.
А надо было судиться с ним до последнего! И доказывать, что дочка его. Тогда не посмел бы нас, как грязь, выкинуть на улицу.
– Он даст денег, – упрямо твержу.
Потому что если нет, то это положит конец моим мечтам вырастить Полю.
Он не может не дать! У него есть, у него намного больше есть.
Артем Булатов, мой бывший муж, всегда был при деньгах, а теперь так тем более. Даже когда мы с ним только встречались, я понимала – он далеко пойдет. Амбициозный дальше некуда, а еще работоспособный, не в меру предприимчивый. Волшебное сочетание, которое рано или поздно делает людей богатыми.
Сейчас и торговая фирма у него, и ресторан, и дом загородный. Я прочитала про него все подробности в интернете. Для него это будет даже не какая-то значительная сумма, так, мелочь.
И теперь он от меня так просто не отмашется, как три года назад, не открестится.
Тогда Полька была красным младенцем с неопределенными чертами лица. Зато теперь это хорошенькая девочка с такими же русыми волосами и ртутного цвета глазами, как и у самого Артема. Как по мне, они одно лицо, не признать этого невозможно.
Я покажу ему фото и спрошу – есть ли у него еще сомнения, чья она дочка?
Неужели даже после такого сердце не екнет? Должно екнуть.
Пусть она ему не нужна триста лет, но не сможет же он хладнокровно дать ей погибнуть, верно? Это будет уже слишком. Это для любого человека слишком. Я бы, например, с таким грехом жить попросту не смогла.
– Лен, хватит каркать, – я осаживаю сестру. – Я все ему по-человечески объясню. Не зверь же… Ну почти. Тем более что я прошу только половину суммы.
– Чего? – охает она. – И где ж ты наскребла три миллиона? Почку продала? Так вроде все при тебе…
– Не почку, – качаю головой. – Квартиру.
Лицо Ленки вытягивается.
– Ты ебнулась, что ли? – Она аж бледнеет от новой информации. – Ты где жить-то потом будешь после этой операции? С Полькой…
– Снимать будем, прорвемся, – пожимаю плечами.
Если бы была возможность хапнуть какой-то кредит на оставшуюся сумму, я бы и вовсе к бывшему мужу ни ногой.
Но моя скромная трудовая деятельность самозанятой не позволяет такой роскоши. Я – редактор, копирайтер на вольных хлебах, таким больших кредитов не выдают. И сестра мне помочь не может, сама с мужем снимает жилье. А больше никого из родных у меня и нет.
– Богатая, что ли? – фыркает Ленка. – Квартиры снимать – это дорого, Майя…
– Заработаю, – отмахиваюсь от нее. – Сейчас главное – чтобы Булатов помог хоть как-то…
– Да не поможет он тебе, – стоит на своем сестра.
– Полька – копия он. Он не может ее не признать!
Смешно, но в тот момент я вправду верила в то, что говорила.
От отчаяния верила, потому что не знала, где еще раздобыть оставшуюся сумму, и умирала от страха за дочку.
* * *
Артем
Я лениво провожу пальцем по крышке ноутбука, захлопываю его и откидываюсь на спинку рабочего кресла.
Прижимаю телефон к уху, но не особенно вслушиваюсь в бубнеж жены, который льется из динамика. А она продолжает трещать, да с таким воодушевлением, будто вправду верит, что мне интересно.
– Я выгляжу в этой шубе, как будто с картинки. Белый мутон, стильная… Я видела такую на фото той блогерши, ну, помнишь, я тебе рассказывала…
Мне прям любопытно, почему я должен помнить какую-то там блогершу.
– Зачем тебе шуба в марте? – спрашиваю с ленивым смешком.
Она и зимой-то в Краснодаре не особенно нужна, у нас снег бывает два раза в год, и то не каждый.
Но Инесса продолжает упорно рассказывать мне про шубу:
– Представь меня в этой роскоши, надетой на голое тело… Я приду к тебе такая в кабинет…
О, сейчас станет просить денег.
Я уже давно научился определять такие моменты.
И она не разочаровывает:
– Всего миллион. Один маленький миллиончик…
Один. Маленький. Действительно, какие мелочи.
– Ну Артемчик, милый… – начинает канючить она.
Сука, год женаты, а она до сих пор не может запомнить, что я, на хрен, никакой не Артемчик! Вообще терпеть не могу всевозможные уменьшительно-ласкательные прозвища. Я дите, что ли, чтобы на подобное отзываться? Я взрослый, состоявшийся мужик.
Со мной даже в детстве практически никто не сюсюкал.
Лицемерные дряни-воспитательницы из детдома не в счет, а больше и некому было…
Мать сдала меня в детдом еще грудным младенцем, а желающих усыновить шкодливого пацана, который вечно влипал в неприятности, ни у кого не нашлось.
Оно и правильно с какой-то стороны. Ведь я мастерски порчу жизнь всем, кто задерживается рядом.
К слову, пора немного попортить жизнь и собственной жене.
– Нет, – отвечаю ей с нажимом.
– Почему нет? – Инесса искренне удивляется. – Но Артемчик, я…
– Еще раз назовешь меня Артемчиком, я обнулю твой счет. Тогда не только новой шубы не увидишь, но и на всякие спа не будет денег. Я ясно выражаюсь?
– Фу, Артем, ну зачем ты так груб? Я ведь не много прошу, всего лишь…
– Ага, я помню, один миллион.
Для нее не много.
Вот так бездарно я разбаловал девку, которой раньше и штука баксов казалась небом в алмазах. Ладно бы по делу разбаловал, так нет. Ни детей не родила, ни еще какого прибытка не принесла. Впрочем, сам виноват, не хрен жениться на тупых официантках, которые к тому же давно пренебрегают своими супружескими обязанностями. А если по-русски – у меня в последнее время глобальный недотрах, потому что кое-кто слишком занят своими соляриями, шопингом и прочей херней.
– Не насосала ты на новую шубу, милая, – говорю прямым текстом. – Хреново себя ведешь, не заслужила подарков.
– Ах, ну если дело в этом… – жеманно тянет она. – Так я с удовольствием встану на колени и…
Где у этой женщины мозг?
Ей что, вправду кажется, что мне доставит удовольствие, если она удовлетворит меня за шубу?
Оно как-то по-другому должно быть между мужем и женой. Не так откровенно товарно-денежно, что ли. Я ведь не страшный даже, чтобы мне сосали только для того, чтобы что-то получить. И ростом не обижен, и фигура в порядке, слежу за собой. Даже на лицо – и то не урод. Широкие скулы, прямой нос, серые глаза и русые волосы, даже бородка имеется, чтоб ее…
Смотрю на часы – скоро надо спускаться в зал ресторана.
Там сегодня грандиозный банкет по самому стремному поводу в мире. Мне исполняется тридцатник.
Я не хотел отмечать. В самом деле, кто отмечает тридцатник? Так себе повод, чтобы напоить и накормить кучу гостей. Я вообще дни рождения терпеть не могу.
Но моя новая жена отчего-то решила преподнести мне такой подарок.
Подарок за мой счет.
Все-таки нет у этой женщины мозга. От природы нет.
– Ты, кстати, на праздник являться думаешь, или плотно засела в бутиках? – спрашиваю ее.
– А сколько времени? – охает она. – Ой, я несусь, милый…
На этом она отключается.
Несется она. Пронесло бы ее в свое время мимо, что ли?
Я массирую виски, пытаюсь переключиться на работу, ведь, как обычно, навалилось. Хорошо бы немного разгрести почту до вечеринки. Для меня, само собой, день рождения – не повод брать выходной.
Погружаюсь в рабочие моменты и выныриваю, только когда секретарь сообщает по внутренней связи:
– Артем Владимирович, к вам жена.
Видимо, моя вторая половина всерьез восприняла претензии и пришла сосать. Так сильно хочет шубу?
– Точнее, бывшая жена, – вдруг огорошивает меня секретарь. – Майя Острова, вы ее примете?
Застываю с вытянутым лицом.
Чего угодно ожидал, но не этого.
Я в таком ахере, что она заявилась, что сам встаю с места, выскакиваю в приемную, дабы убедиться своими глазами в том, что это она.
И вправду Майя…
Сердце привычно долбит грудную клетку. Всегда я так – стоит ее увидеть, и понеслась тахикардия во всей красе.
Три года прошло. Три, мать их так, года…
А я все еще реагирую на нее, как юнец, которому ни от кого еще не перепало.
Делаю максимально бесстрастное лицо, спрашиваю:
– Зачем явилась?
– Артем, нам необходимо поговорить, – лепечет она и смотрит на меня с надеждой.
О как. Необходимо ей. А мне на хрен не упало с ней разговаривать! Через три года после развода. Какой смысл?
Послать бы ее подальше, но…
– Проходи, – приглашаю в свое логово.
И она идет.
Не знает, дрянь такая, что там ее по умолчанию не ждет ничего хорошего.
Глава 2. Откровения бывшей
Артем
Майя аккуратно садится на предложенное мной место – диван, что располагается у окна.
Ничего не могу с собой поделать, жадно ее разглядываю.
На ней свободное черное платье до колена. Как на похороны собралась, ей-богу. Видно, не посчитала нужным приодеться для визита ко мне, хотя выглядит…
Да обалденно она выглядит! Даже в черном рубище.
По-прежнему стройная как тростинка. По-прежнему лицо у нее кукольно-красивое, хотя взгляд стал глубже, что ли? Более взрослым. Раньше-то она смотрела на меня, как девочка-ромашка, наивность в глазах зашкаливала. Зато теперь – женщина. Умудренная опытом. Светлые волосы безжалостно стянуты в хвост, а она ведь знает, как мне нравились ее распущенные локоны. Я любил их трогать, ерошить, вдыхать их аромат.
Я ее любил…
– Чем обязан?
Усаживаюсь на диван, чуть поодаль, всматриваюсь в ее лицо.
Майя мнется, прижимает к груди какой-то белый пакет. Видно, что ей неловко. И, черт подери, я не собираюсь облегчать ей задачу. Придаю себе максимум безразличия, чтобы видела, насколько мне все равно на то, что она может сказать.
И все-таки, когда слышу ее просьбу, меня пробирает до самых кишок.
– Спаси нашу дочку! – просит она жалобно.
При этом смотрит на меня с такой мольбой, что меня всего вымораживает.
Спаси нашу дочку…
Нашу, блядь!
Не дочку, которую она нагуляла, пока я пахал за троих, чтобы заработать побольше денег.
Не дочку, которую она наглым образом пыталась выдать за мою, хотя я совал ей в лицо ДНК-тест.
А, сука, нашу!
Очень хочу заорать: «С хрена ли она наша? С каких пор ею стала?»
Один бог знает, чего мне стоит сейчас сдержаться.
Вместо того чтобы схватить Майю за плечо и вытолкать отсюда к чертовой матери, ограничиваюсь коротким:
– Майя, загляни в ее свидетельство о рождении. Там есть мое имя?
Она вздрагивает от моих слов, морщится, снова просит:
– Артем, я бы не просила, не будь ситуация так серьезна. Я бы не…
– А у меня сегодня день рождения, – напоминаю ей.
Мая вдруг выдает:
– Я не забыла, помню. Поздравляю тебя. Я просто не думала, что тебе нужны мои поздравления, поэтому начала не с того…
– А ты вообще, я смотрю, не думаешь, прежде чем что-то делать. – Эти резкие слова вырываются из меня, хотя я всеми силами стараюсь сдержаться.
– Пожалуйста, послушай! – просит она. – Ты же человек! По-человечески послушай…
О, сколько пафоса в голосе, аж пиздец.
Ну да, ну да, эта песня мне знакома. Артем послушай, Артем будь человеком…
Я долго ее слушал в свое время. Заебался снимать с ушей лапшу.
Впрочем, становится любопытно, что она хочет сказать мне в этот раз.
– Хорошо, я слушаю, – киваю.
Вижу, как на ее лице мелькает облегчение. Она радуется, мать вашу!
– Вот! – говорит Майя и достает из белого пакета, что прижимала к груди, какие-то документы, протягивает мне.
– Что это?
Я даже не трачу время на прочтение шапок документов. Их тут куча, какие-то кардиографии и прочая ересь. Делаю вид, что просматриваю, хотя у самого перед глазами все мельтешит от переизбытка эмоций.
– Выписки из больницы, рекомендации врачей и прочее, – тараторит она. – Здесь все, ты можешь посмотреть, убедиться. Посмотри внимательно, пожалуйста! Это жизненно важно…
Четко чувствую – сейчас будет просить денег.
И она не разочаровывает:
– Не хватает всего трех миллионов…
О как.
Одной миллион на шубу, другой три на нагулянную дочку.
Я им что, банкомат? Как же они меня задолбали.
– Майя, объясни мне по-человечески, почему ты решила попросить денег у меня?
А она вдруг достает фото.
Обычная такая фотография десять на пятнадцать с изображением маленькой русоволосой девчонки, дующей мыльные пузыри. Девочка сама по себе ничего, симпатичная, худая только.
– Ну и? – я вопросительно смотрю на Майю. – Я умилиться сейчас должен? Или что?
А она вдруг говорит:
– Ты разве не видишь, что она – копия ты? Она твоя дочь!
С каким пафосом Майя бросает мне в лицо слова про то, что она растит мою дочку, это надо слышать.
При этом ярко пылает праведным гневом!
Еще бы…
Какой нехороший перед ней сидит мужик. Дите признать не хочет, а она такая умница, даже фото мне принесла в доказательство. Правда, непонятно, что кому доказывает, но это, видно, незначительные детали.
– Майя, я, по-твоему, дурак? – спрашиваю с деланым спокойствием.
Ведь как раз его-то, треклятого спокойствия, во мне в принципе нет и в помине, стоит ей оказаться рядом. Тем более его не может быть, когда поднята такая тема.
Вижу, как Майе хочется ответить на мой вопрос: «Да». Ее выражение лица прямо кричит о желании назвать меня распоследним идиотом на земле.
Дайте деве разойтись, и станет костерить меня последними словами, как не раз делала в прошлом. Но у нее хватает ума не делать этого сейчас, хотя я без труда читаю такое желание на ее лице.
Эх, хотел бы я быть в этой ситуации дураком, который просто сглупил, что-то там перепутал, сам себе придумал…
Да только я – не дурак, вопреки всему, что Майя обо мне думает. И три года назад я им также не был.
Я ведь не с бухты барахты решился в свое время сделать ДНК-тест. Сомнение закралось, когда я понял, что малышка и близко на меня не похожа. Поначалу списывал это на возраст, генетику. В конце концов, не все дочери похожи на своих отцов. Есть черты Майи, и этого мне было достаточно.
А потом случился тот самый переломный момент, когда Майя сделала малышке тест и узнала ее группу крови, которая ничего общего с моей не имеет. И с ее группой крови – тоже.
Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, где собака порылась.
Я сделал гребаный тест.
Охренел от результатов, повторил его.
Будь у меня хоть малейший повод усомниться…
Будь это хоть кому-то выгодно – выставить мою дочку нагулянной, я бы, может, так себя не повел. Я бы смог на этом съехать, как-то убедить себя, что бумажки – это просто бумажки, забить. Но… Но я детдомовец. На тот момент у меня никого, ближе Майи, не было. У нее та же история… И богат я тогда близко не был. Имел кое-что за душой, да, но не более.
Никому, сука, не было выгодно выставлять мою дочку нагулышем, а жену – блядью. Потому-то я и пошел совать результаты тестов ей в нос и требовать объяснений…
Как вспомню, так вздрогну.
Мне было так невероятно хреново, что не хотелось жить. Я в тот момент всякую веру в людей потерял, в женщин в частности. Потому что так врать, как делала это Майя… Для этого природный талант нужен.
– В этой девочке нет ничего на меня похожего, – максимально четко проговариваю каждый звук.
Вроде бы по-русски все сказал. По-человечески даже! Не орал, не долбился в стену лбом и даже кулаком ни разу ничего не треснул. Сдержался.
А Майя нет чтобы оценить мой спокойный тон, наоборот – взрывается как хлопушка:
– Ты только посмотри! Пожалуйста… Хоть раз, внимательно…
Она издевается надо мной. На что там смотреть? Да, у девчонки волосы такого же цвета, глаза, допустим, тоже, хотя на снимке четко не видно. Но мало ли на свете русоволосых и сероглазых людей? Их большинство, сука! Ладно, про большинство загнул, но только в России их точно не один миллион. И что, все мои родственники? Или я части из них прихожусь отцом? Ни хрена подобного. Нет в этой сраной стране у меня родственников. Впрочем, и в других тоже. Нигде нет.
– Майя, – начинаю хрипло.
Уже готовлюсь послать ее с этим фото куда подальше, но не успеваю, потому что она вторую фотку достает.
А фото-то козырное дальше некуда. Минимум туз… а впрочем, даже джокер.
На фото я, трехлетний.
Помню вечер, в который Майя нашла это фото среди моего барахла, еще когда встречались. Завизжала от восторга, выпросила его у меня. Типа ей прикольно иметь фото меня маленького. Мне от этого фото было ни холодно ни жарко. В отличие от некоторых, я не испытываю ненужных сантиментов к куску картона.
Но вот тот факт, что она его сохранила… На хрена, спрашивается?
– И что? – прищуриваюсь, строго на нее смотрю.
– Ты слепой, похоже! – она почти кричит. – Посмотри, сравни! Возьми в руки…
Майя вкладывает столько чувств в последние слова, что невольно тянусь. Беру старое фото из девяностых и новое, современное, принадлежащее ее дочке. Сравниваю.
Но все равно никакой схожести не вижу.
Потому что ее там нет! А то, что мы губы складываем одинаково и смотрим в камеру, будто синхронно приподняв брови, так тому есть вполне логичное объяснение. На фото мы оба – трехлетние дети. Отсюда и схожесть мимики.
– Ничего не екает? – спрашивает Майя.
А у меня екает, да.
Вот только не от того, о чем она думает.
Беру свое фото, вглядываюсь в наивные глаза пацана, который там изображен. Его давно нет. Он давно вырос и огрубел. Этот снимок хранит изображение призрака.
Резко дергаю края своего фото в разные стороны. Оно рвется с характерным звуком, а Майя визжит:
– Ты что делаешь? Зачем… Ой, ой…
Она жалобно стонет, будто ей вдруг становится больно оттого, что я отнял у нее что-то по-настоящему ценное.
А мне надоело ее лицемерие.
– Хватит пытаться мной манипулировать, Майя, – строго чеканю. – Ты знаешь, я этого терпеть не могу.
– Какие манипуляции? – охает она. – Я не хотела тобой манипулировать, я хотела, чтобы ты увидел, понял…
Она захлебывается собственными словами.
Уже не сдерживаюсь, начинаю рычать:
– А что это только что было? С этими гребаными фото…
– Я не для этого сюда пришла! – она с силой качает головой. – Я пришла просить тебя о помощи…
– В таком случае ты не с того начала, милая, – тяну с издевкой.
Она замирает, спрашивает с обидой:
– С чего же мне надо было начать?
– С извинений, мать твою! – Грубые слова вырываются из меня, как черт из табакерки.
Будто пружиной вытолкнули.
– Извинений? – она моментально оскорбляется.
Оскорбляется, мать ее так…
Хотя логично. Она тут столько наплела мне на пафосе, а я не повелся, обидно наверное.
Но придется ей съесть ту обиду и закусить собственной гордостью, если хочет, чтобы я хотя бы задумался о том, чтобы ей помочь.
– Извинений, да, – я киваю с апломбом. – Неплохо бы начать с них, несложно же, да? Извини меня, Артем, за то, что я нагуляла нашу дочку…
– Это все, что ты хочешь? – спрашивает она выцветшим голосом. – Чтобы я извинилась? Я извинюсь, если тебе так надо, если тебе от этого жить будет легче. Ради дочери я готова на все… Но разве тебе вправду станет лучше от моих извинений?
От купленных за три миллиона? Пожалуй, что нет.
Мне становится еще более тошно, если это вообще возможно. Она все перекрутила на свой лад. Как только умудрилась?
– Извинишься? – спрашиваю с прищуром.
– Извинюсь, – она смотрит на меня с осуждением, чем выбешивает окончательно.
Это не она должна меня осуждать, все наоборот.
– Хоть и не виновата ни в чем, но извинюсь, раз ты так хочешь…
Слышу это, и меня несет окончательно:
– Ок, детка, давай. Сейчас внизу собирается нехилая такая толпа людей, все про мою честь. Перед ними все скажешь: «Я, блядь, изменявшая своему мужу, нагуляла ребенка. Я прошу прощения за то, что я – лживая сука, предательница…» Там будет видеосъемка, кстати. Заснимут мне на память. Ты ведь не возражаешь, да?
Майя застывает на месте, смотрит на меня с такой обидой, будто я только что отвесил ей пощечину или даже десять.
– Ты серьезно, Артем?
– Еще как, – киваю. – Ну? Да? Нет? А раз нет, тогда пошла вон отсюда. Раз все, что ты в состоянии говорить, – это сплошной пиздеж.
– Я ни в чем тебе не врала! – ее голос дрожит.
– Только что соврала, – спускаю ее с небес на землю. – В том, что ты ради дочки на все готова, только что спиздела. В чем еще?
Я все-таки добиваюсь того, что хочу.
Майя вспыхивает, шипит на меня змеей, а потом вскакивает с места и выбегает из кабинета.
Ну все, ушла.
После такого точно не вернется, триста раз подумает, прежде чем что-то там у меня просить.
Я в очередной раз перегнул палку или даже сломал ее к чертям, что скорей всего.
Добился, чего хотел, задел ее за живое, и она сбежала.
Жаль, я остался…
Когда? Сука, ну когда же у меня из-за нее перестанет так болеть в груди, а?
