Читать книгу: «Выпуск», страница 3

Неожиданно кто-то хватает меня за локоть, заставив вздрогнуть, и с силой сжимает его, пока я не осознаю, что это Юля. Ее глаза расширены от ужаса, волосы находятся в беспорядке, а красная помада смазана до подбородка. Коньярская тяжело дышит, стараясь что-то сказать, но выдавливает лишь сдавленное:

– Он тут.

– Похоже, Колян выиграл, – весело улыбается Вова, тоже поглядывая на Юлю, и все еще не убирая рук с моей талии.

– Ага, теперь мы все должны ему по сотке. И ты, подружка, в том числе.

– Чего? – Юля непонимающе сдвигает брови к переносице, косясь на Вову, а потом, словно очнувшись, быстро моргает и усиливает хватку на моем локте, заставляя немного поморщиться. – Ты не поняла, – говорит она тише. – Он тут!

– О чем ты, Юльк? – спрашивает у нее Степанов, напрягаясь.

Рядом с нами оказывается Славик, его грудь также тяжело поднимается, дыхание сбито, а сам он кажется растерянным. Усов внимательно осматривает актовый зал, словно кого-то ищет, а потом переводит взгляд на Юлю и качает головой.

Я вижу, как рубашка Славы застегнута через пуговицу, а на воротнике красуется ярко красный отпечаток от губной помады. Мы с Вовой красноречиво переглядываемся и вмиг догадываемся, кто его оставил. Не скрывая насмешки, я начинаю с наигранным подозрением смотреть то на Усова, то на Коньярскую, уже заранее зная, как весь оставшийся вечер буду смеяться над этими двумя.

Как вдруг все вокруг замолкают и смотрят туда, где находится выход.

– Рин, давай уйдем отсюда, – говорит Юля и тянет меня в сторону двери, из которой пятнадцать минут назад вышли Коля с Ксюшей.

– Почему? Что случилось?

– Потом расскажу. Просто пойдем, хорошо?

Но не успеваю я снова спросить, что происходит, как в актовый зал заходит мужчина в дорогом костюме. И я замираю на месте.

– Власов, – доносятся удивленные голоса позади нас со Славиком, Вовой и Юлей.

– Это что, Димка? – шепотом спрашивает Олеся, останавливаясь рядом с нами. – Он же, вроде, на войне погиб.

Следующее, что я помню: темнота, звонкий крик Юли и темно-карие глаза, смотрящие на меня в вечер встречи выпускников.

Горькая правда

Вечер. Наступают сумерки, и маленькую белую комнату освещают лишь несколько отблесков уличных фонарей. На втором этаже безостановочно гремят басы, и я, сидя на шаткой кушетке, ощущаю их сильную вибрацию. Играет какая-то заводная песня группы «Руки вверх!», но я никак не могу разобрать слов. В голове лишь звон, неприятно сливающийся со стучащим в ушах пульсом. Кажется, еще немного, и я снова потеряю сознание.

Перед глазами белая пелена, я никак не могу сконцентрироваться на том, что меня окружает. Колени дрожат, в груди ощущается тяжесть, пальцы потряхивает, но я изо всех сил стараюсь удержать ясность сознания. Не хочется вновь провалиться в ту темному, откуда меня вытащили ребята, поэтому слегка прикрываю веки и делаю глубокий вдох.

Вожу белым ватным комочком перед носом и дышу, чтобы нашатырь сделал свое дело: привел меня в чувство. А уже через секунду ощущаю, как по щекам бегут слезы. Однако все равно не отвожу ватку от носа: позволяю резкому запаху прогнать наступающий обморок.

– Так, все, хорош. – Юля забирает из моих рук вату и с отвращением выкидывает ее в мусорное ведро. – Еще не хватало, чтобы ты надышалась этой дрянью.

Покорно киваю, запрещая себе думать о том, что это все какой-то искаженный сон. Потому что не может быть такого, что на вечере выпускников я не танцую со своими бывшими одноклассниками, а сижу в кабинете школьной медсестры и пытаюсь собрать мысли в кучу.

Смахнув влагу с глаз, смотрю на Юлю, которая стоит напротив и внимательно наблюдает за мной. От ее веселья не осталось и следа, отчего я чувствую себя виноватой. Неестественная бледность, стертая с лица помада и беспокойство в глазах добавляют Коньярской взволнованный вид. Словно и не было никаких страстных зажиманий с Усовым в темных коридорах, которые, уверена, Юле не хотелось прерывать.

Никто бы и не подумал, что сегодняшний вечер может испортить какая-то глупая потеря сознания. Думаю, ни я, ни подруга не ожидали такой реакции моего организма на появление призрака прошлого.

– Ты как? – Вопрос Юли вырывает меня из раздумий, и я замечаю на себе ее взгляд, полный тревоги.

– Вроде нормально. – Морщусь от накатившей усталости и слегка шлепаю себя по щекам и лбу. Как бы мне ни хотелось узнать все грязные подробности их со Славиком исчезновения, сил на это я, как ни пытаюсь, найти не могу. – Голова слегка кружится, но все в порядке.

– Впервые вижу, чтобы ты теряла сознание. Перепугала нас всех до чертиков. – Подруга присаживается передо мной на корточки и нежно поглаживает мои все еще подрагивающие колени, мягко растирая их. – Славка с Вовкой чуть не поседели, пока тащили тебя сюда.

– А как вы открыли кабинет?

– Никак. Усов выломал дверь ногой.

Я удивленно вскидываю брови, а когда вижу, как Юлька расплывается в улыбке, непроизвольно вторю ее настроению.

– Директриса нас убьет.

– Не переживай. Вова сказал, что договорится с Галиной Ивановной. Он ведь всегда был ее любимчиком. – Коньярская весело подмигивает мне, поднимаясь на ноги, затем переводит взгляд на покосившуюся дверь и тяжело вдыхает, словно хочет что-то сказать, но боится.

И я тут же догадываюсь, о чем она хочет предупредить меня. Неприятные мурашки бегут по телу от предстоящей встречи, холодный пот скапливается на затылке. Но другого выбора нет. Мне нужно выйти и посмотреть в эти темно-карие глаза.

– Он там, да? – задаю я глупый вопрос.

– Стоит за дверью с тех пор, как ребята тебя сюда принесли.

Кивнув, я поднимаюсь с кушетки, поправляю волосы, застегиваю пиджак и виновато смотрю на подругу.

– Оставишь нас?

– Ты уверена? Я могу проводить тебя до класса, куда перебрались ребята, а потом вытолкать Власова за шкирку из школы. Только скажи, и Славка надает ему по шее!

Тихо смеюсь, прекрасно зная, что Юля будет защищать меня перед Димой до конца, даже если придется прибегнуть к помощи Усова, которого она публично послала в жопу. Но все же мысленно выбираю остаться с моим призраком прошлого наедине. Пора встретиться с тем, кто бросил меня и разбил сердце, забрав всю мою любовь с собой на фронт.

– Иди. – Слегка подталкиваю ее в спину. – Я разберусь, не волнуйся.

Юля недовольно поджимает губы, однако выходит из кабинета, и я следую за ней, до боли сжав кулаки.

Прикрыв за собой дверь, поворачиваю налево и делаю несколько шагов, чтобы остановиться, ведь тут же забываю, как дышать.

Дима стоит у окна и курит в приоткрытую форточку, засунув свободную руку в карман классических черных брюк. Его короткие волосы слегка взлохмачены, словно он постоянно проводит по ним ладонью, а напряженное выражение на лице напоминает о том, что он все такой же красивый.

Будто услышав, что я подошла, Дима резко поворачивается и тут же замирает, так и не поднеся сигарету к пухлым губам.

В груди что-то взрывается от новых воспоминаний, и я ненароком поддаюсь им, пытаясь твердо устоять на ногах.

С Димой Власовым мы познакомились, когда были еще детьми. Он помог мне вытащить котенка из мусорного бака, потому что я, шестилетняя, не доставала до грязной тяжелой крышки. Тогда он появился из ниоткуда, без слов подсадил меня и помог бедному животному спастись от неминуемой гибели. С тех пор мы стали неразлучны: прятали несколько недель бедного рыжего Ваську в сарае, получали люлей от дедушки за то, что не рассказали про котенка раньше, и сами мастерили ему игрушки, чтобы порадовать нашего мелкого спасеныша.

Дима, которому не разрешали заводить домашних животных, стал часто оставаться у нас, чтобы вдоволь наиграться с Васькой и научить меня крутить из фантиков бантики и обвязывать их ниткой.

Так закончилось наше лето. Наступило первое сентября. Начальная школа. Всю линейку Власов крепко держал меня за руку, завороженно слушая речь Галины Ивановны о том, что теперь мы взрослые и школа – наш новый дом. А на классном часу он за шкирку выгнал Вовку Степанова, нагло решившего сесть со мной за одну парту. Власов довольно занял свое законное место, которое до одиннадцатого класса не оставлял ни под каким предлогом.

Потом, правда, Димке пришлось бороться еще и за мою дружбу с Юлей, потому что та с самого детства утверждала, что дружбы между девочкой и мальчиком не существует. Власов же всеми правдами и неправдами начал доказывать, какой он хороший друг. Из-за чего в конечном счете Коньярская сдалась, разрешив ему вступить в наш «женский клуб».

Следом за Димой в него как-то попали Коля Мишин и Вовка Степанов. С последним, кстати, на мое удивление, Дима сдружился больше всех, узнав, что тот тоже, как и он сам, любит видеоигры и машинки на пульте управления. Позже, спустя несколько лет, они вдвоем затянули в нашу компанию Славу, а мы с Юлей – Ксюшу. И с того момента семеро друзей-пятиклашек, которых ничего никогда не связывало, стали самой дружной компанией в школе.

Постепенно дружба с Димой, которую я ценила больше всего на свете, начала перерастать в нечто большее. Сначала, не замечая изменений, я никак не могла понять, что вдруг произошло с Власовым: начал ревновать к Вовке, огрызаться на Славика, когда тот звал меня «крошка-картошка». Даже на новогодней дискотеке в седьмом классе отлупил Колю, услышав, как тот пытается пригласить меня на медленный танец. И только благодаря Коньярской с ее восторженной речью о том, какой Дима романтик, раз яро защищает свою Рину от других мальчишек, я поняла, что происходит с Власовым.

Он был влюблен в меня. И тщательно скрывал это, никак не желая говорить о своих чувствах, – стеснялся.

На четырнадцатое февраля, когда старшеклассники ходили по школе и раздавали всем валентинки, я решила взять все в свои руки. Написав Диме откровенное письмо о своей любви, я стала терпеливо ждать третий урок. Ведь именно тогда, на уроке географии, была наша очередь получать любовные послания.

Дима, который не успел сделать контурные карты, пыхтел с карандашом в руках над домашним заданием и нагло срисовывал все обозначения с учебника. А когда на его парту упала кислотно-розовая валентинка, он отмахнулся от нее, но после, заметив знакомый почерк, напрягся. Несколько долгих минут он не прикасался к сердечку, затем, развернув открытку дрожащими руками, стал быстро бегать глазами по тексту. Я до сих пор помню, как Дима ошарашенно посмотрел на меня и улыбнулся. Криво, глупо и до жути влюбленно. А после уроков чуть ли не в припрыжку шел рядом, чтобы проводить домой и напоследок подарить трепещущий подростковый поцелуй.

Все оставшееся учебное время, до самого выпускного, Дима больше не выпускал мою руку из своей и постоянно находил момент, чтобы быстро чмокнуть в щечку или же крепко-крепко обнять. Вот только никто из нас не знал, чем смогут обернуться эти теплые чувства. После выпуска Дима Власов решил связать свою судьбу с военным делом, которое с тех пор разделило нас на сотни километров.

***

Первым в себя приходит Дима. Он выкидывает окурок в окно, прикрывает форточку и, помахав рукой, чтобы разогнать дым, медленно разворачивается ко мне. Его губы приподнимаются в полуулыбке, и я снова вижу перед собой семнадцатилетнего мальчишку, которого когда-то безумно любила.

– Привет, Дарин.

От его голоса становится больно. Такой родной, низкий и бархатный, что хочется выть белугой от отчаяния. Я не слышала Диму больше пяти лет и думала, что уже давно забыла, как звучит из его уст мое имя, но все это неправда. Сердце предательски стучит о ребра, готовое выпрыгнуть от присутствия Власова. И я делаю над собой невероятное усилие, чтобы сдержаться и не сбежать от предстоящего разговора как можно дальше.