Читать книгу: «Сорока», страница 3
11
«Я мыслю, следовательно, не могу уснуть».
Переиначенное изречение Декарта висит над душой Аркаши, как первомайский транспарант. Шёл третий час ночи… и третий час ночи не шёл сон. Мысли носились, как торнадо, закручивая и перекручивая память и воспоминания, словно взбесившийся кинематографист кинопленку. «Встрял! Влип, как очкарик!» Он сел на кровати, обхватил голову руками и начал раскачиваться взад-вперёд. Замычал, словно спать мешали не мысли, а нестерпимая зубная боль. Выглянул в окно. Улица пуста. И только тени деревьев напоминают бесшумным качанием, что мир не умер, а просто уснул.
Туда-сюда, туда-сюда… Аркаша стал раскачиваться в такт теням, это слегка успокоило и упорядочило вихрь мыслей. Пришло понимание кретинизма положения. Он посмотрел на спящую сестру на соседней кровати и представил яркой картинкой, как сейчас на другом конце города сладко сопит, обняв подушку, Лена. «Она малолетка… ну и что с того? Почему она не подходит под твою планку? С чего ты это взял, вообще? Ведь ты никогда даже не рассматривал этот вариант, как реальную возможность… На кого ты сейчас смотришь, а? Разуй-ка глаза! Ты смотришь на такую же малолетку! И она твоя сестра, которую ты знаешь, как облупленную! А теперь вспомни, придурок, как она радовалась, да и сейчас радуется, Максу. Вспомнил? Она влюблена!.. А Максу, кстати, её возраст не помеха. Может, и тебе уже хватит нудить, и ты ляжешь, наконец, спать, а? Сделай одолжение…» – Аркаша давно перестал качаться в такт теням на окне. Он застыл с открытым ртом в полном шоке от этого незнакомого и пугающего голоса в мозгу. Откуда вдруг?
Аркаша вскочил с кровати и босиком помчался в ванную, не думая больше ни о чём, тем паче о том, что может разбудить родителей. Включил воду и сунул голову под ледяную струю. Охладило, отпустило. Поднял глаза к зеркалу и начал всматриваться в них в надежде не увидеть в их глубине нечто шизофреническое. Слава Богу, глаза как глаза! Никакого изменения радужной оболочки, как это случалось с людьми, в которых вселялся Роланд из мира, «сдвинувшегося с места», мира Стивена Кинга. Он фыркнул, смахивая холодные капли и снова ополоснулся.
– Завтра тебе нужно поговорить с Санькой, – объявил он своему отражению и чихнул. – Точно!.. А теперь, Аркаша, спать! – Его передёрнуло от последней фразы, такой похожей с тем голосом. Он вытерся, сходил на кухню попить и лёг в кровать, долго боясь сомкнуть глаза.
Но сон сжалился.
12
Если бы Аркаша знал, что не сопит сейчас, обняв подушку, Лена, а так же сидит у окна. Если бы он знал, возможно, и не испугал бы себя этим неожиданным голосом – здравым, но уставшим голосом рассудка – и не охлаждал бы голову под ледяной водой, а сам бы сопел и видел десятый сон! Если бы он знал, что Лена в свете неизменного и бессменного фонаря – Луны – сейчас выводит мечтательно на бумаге его имя в центре большого сердца, пронзённого стрелой, а с наконечника стекает капелька крови – её крови! Если бы он это знал, то наверняка не стал бы делать объявления своему отражению о необходимости завтрашней встречи с братом.
Если бы знал, то спал спокойно.
13
– Алло! Сашка?.. Здорово… Какие планы? Никаких… отлично! Тогда принимай предложение: берём пивка и в парк!.. О чём речь, я угощаю! Ага… Через полчаса у главного входа… Да-да… Отбой. – Аркаша положил трубку, проверил на месте ли ключи и захлопнул входную дверь.
По пути заскочил в магазин.
Спустя двадцать минут братья шли по аллее парка, такого спокойного и тихого в этот час; редко нарушали тишину крики ребятишек, гуляющих с мамашами-папашами. Они свернули с главной аллеи на тропку. Аркаша вдохнул полной грудью запах дубов и спросил:
– Ну что, куда пойдём?
– Пошли к Волге.
– Пошли. Хочешь свежий анекдот?
– Давай! – Сашка любил анекдоты, особенно когда их рассказывал брат, всегда комично изображающий действующих лиц, превращая анекдот в озвученную пантомиму.
– Встречаются два друга…
…Минут через пятнадцать они вышли к берёзовой посадке и волжскому простору. Аркаша, кого-то изображал, а Сашка шёл следом, держась за живот и, время от времени, издавая звук, больше похожий на кудахтанье курицы-несушки, чем на человеческий смех; из глаз слезы.
– А вот ещё … – Сашка поднял руку в знак протеста, но Аркаша неумолим. – Идёт старушка по тротуару – старая такая, дряхлая старушка – идёт, значит, а перед ней открытый люк… А новый русский стоит так конкретно, видит куда бабуська-то прёт и хочет предупредить… – тут Аркаша сделал пальцы веером – «Типа, типа, типа… Опа!» – После «опа!» Сашка согнулся пополам и рухнул на колени.
Аркаша стоял над ним и с улыбкой ждал, когда закончится истерика. Его всегда удивляла забавная особенность брата так реагировать на анекдоты.
– Хорош-хорош, хватит! А то, глядишь разошёлся… На-ка лучше пиво открывай. – Аркаша уселся рядышком и достал пиво, рыбу. Посмотрел на брата. И реакция последовала.
– О-о! Позаботился… По какому случаю банкет? За что пьём?
– За любовь всеобъемлющую и всепоглощающую разум человеческий!
Сашка удивленно вскинул брови.
– Что, не частый тост? – спросил Аркаша.
– Умеешь удивить. Колись.
Они чокнулись бутылками.
– Расколоться ещё успею. Ты мне вот лучше ответь… – Аркаша посмотрел на брата. – Ты веришь в любовь с первого взгляда?
Сашка засмеялся, но осекся: лицо Аркаши осталось серьёзным.
– Не знаю, не очень-то. Со мной не случалась… А ты куда клонишь? – И тут его глаза засветились догадкой. – Кто?
– Раз уж такой догадливый – догадайся с одной попытки.
– Ты что – совсем того?! Она ж малолетка!
– Что с ума спятил, мне Катька уже сказала, а насчёт малолетки – не в том проблема.
– Ах, теперь это не проблема?!
– Теперь – да, – Аркаша поморщился.
– Ну-ну…
– Не понукай – не лошадь. Послушай лучше, – он посмотрел на Волгу, на лес за ней, что уходил к горизонту, на баржу, везущую через ГЭС насыпи гравия, и снова на брата:
– Колюсь и каюсь. Я, как и ты не верил в эту чушь про любовь с первого взгляда… Да что я тебе говорю – сам же в курсе! – Брат кивнул. – Тем более в малолетку… Однако… Помнишь, у ДК Лена с Максом шла?
Сашка кивнул.
– Она произвела на тебя впечатление тогда?
– Не скрою, – снова кивнул брат.
– А у меня было ощущение, будто током пробило, еле сдержался… А сейчас кажется, это и есть та самая любовь первоглазая.
– Тебе кажется или уверен?
– Уверен, – после недолгого раздумья сказал Аркаша.
– Тогда, Сорока, ты прилетел!.. В этом проблема?
– Не знаю… запутался я…
Они выпили уже по бутылке. Аркаша чуть захмелел.
– Понятно… что ни хрена не понятно. А нашумевший поцелуй?
– То-то и оно! Не знаю я, насколько он был для неё серьёзен.
– Если судить, как вы стояли на остановке…
– Если бы да кабы – на носу росли б грибы! Что у неё вот тут, – Аркаша постучал по лбу, – ты знаешь? Ты можешь сказать с уверенностью, что это для неё не просто мимолетное увлечение и что она не поиграет, как выразился Ромка, и не бросит, как надоевшую игрушку?.. Она же малолетка, серьёзность чувств бывает редко у девушек в пятнадцать лет… Чёрт, стихами заговорил!
– Тут ты, конечно, прав. На самом деле – фиг знает, что у неё на уме.
– Быть себе на уме не каждому уму по уму, – попробовал пошутить Аркаша, но перл не прошёл.
– Тебе нужен совет, верно? – сказал Сашка. – Так вот, слушай сюда. Не предпринимай никаких попыток, не бегай за ней…
– А я не…
– Тихо! Не сейчас, так через неделю побежишь – помяни слово! Ты-то влюбился, говоришь, и тебе будет невтерпёж увидеться, а ей может действительно наплевать на тебя, и будешь выглядеть очередной легкой добычей, отстоем в отстойнике… Итак, если у неё по-серьёзке, то сама пусть сделает ещё один первый шаг, для верности. А чтобы процесс ускорить – тебя успокоить и нас не томить – я вот сейчас что придумал… – он сделал паузу, которую запил нехилой дозой пива.
– Выкладывай! Не тяни.
– Так вот, надо устроить общую сходку. Собрать всех и, знаешь куда пойти? В «Сладкую планету».
– Куда?!
– Кафетерий. Помнишь, открылся почти напротив «Прибоя»?
– Туда? Смеёшься?
– Тебе любовь твоя вообще все мозги запудрила? Чем в наше распутное время можно удивить девчонку? Ну, не тупи! Куда обычно ведут парни девчонок?
– В бар, типа «Прибоя» нашего.
– Лёд тронулся! В бар, да. Ты же хочешь произвести впечатление и поэтому мы, то есть ты, предложишь ей пойти…
– В кафетерий! – закончил Аркаша.
– Умница! Ну что, логично объясняю действие?
– Технично. Ты гений!
– Я не гений. Хотя приятно. Просто ты тормоз. Вы же должны созвониться, как я понял?
– Да. Сегодня вечером.
– Вот и не тупи.
14
Аркаша наводил ревизию в столе, когда зазвонил телефон. Мурлыкая что-то под нос, он снял трубку:
– Небесная канцелярия слушает.
– Ой! Кто это?
– Олух Царя Небесного Аркадий. Привет, Лена!
– Привет! Я уж грешным делом подумала, не туда попала.
– С грешными делами сюда не дозвониться. Знать, безгрешна ты, а?
– Не знаю… – с того конца трубки раздался смешок.
– Расслабься. У меня сегодня шутки дурацкие.
– Да нет, всё нормально. Просто как-то неожиданно про Небесную канцелярию…
– А-а! Это батькины приколы. Яблоко от яблони, знаешь ли…
– Интересно было бы с ним пообщаться… Что делаешь?
– Веду целенаправленную и конструктивную разборку всякого барахла.
– А теперь по-русски и помедленней.
– В столе убираюсь и собираюсь выбросить кучу хлама.
– И старых позвать друзей?
– О! Кстати о птичках! Как ты смотришь на то, чтобы снова всем вместе собраться где-нибудь?
– Я с удовольствием! А когда?
– Когда скажешь?.. Как у тебя там с контрольными?
– Сегодня целый день корпела… – она запнулась, и это не осталось не замеченным Аркашей. – На неделе не знаю.
– Тогда давай снова в выходные. В субботу?
– В субботу – отлично! Хотя… как у тебя дела с Ромкой?
– Я его ещё не видел.
– Ты поговори с ним, а то я себя чёрной кошкой, между вами пробежавшей, чувствую.
«…она ведёт себя, как кошка… играет что ли…»
– Не переживай! Всё улажу… – он вытащил изо рта зубочистку и бросил на стол. – Лена, извини за назойливость, у тебя всё хорошо?
– А почему у меня должно быть не всё хорошо?
– Не знаю… Интуиция… она у меня обострённая временами… Но ты не думай, в душу не лезу, не имею привычки и…
– Сорока… Просто ко мне подруга приходила… У неё проблемы. Проблема с другом. Связалась с каким-то бандитом – говорит, типа, новый смотрящий по городу.
– Ого, подружки у тебя!
– Это только одна такая, мы с ней с детства. Остальные нормальные!
– Ну-ну. Так что друг?
– Избил её.
– Вот зараза! Так бежала бы от него. Такие – это же выродки.
– Любит, говорит…
– М-да, любовь зла…
– Козёл ещё тот! Жалко её… И не сделаешь ничего.
– Поговорить?
– Уже не раз переговорено! Всё понимает, но, походу, живёт по принципу: бьёт – значит любит.
– Понятно. Сменим тему?
– Сменим.
…Они болтали час к ряду обо всём и ни о чём. Потом Аркаша, чувствуя усталость в голосе девушки, пожелал ей спокойной ночи, и они одновременно положили трубки.
– Аркаша, ты с кем так долго трепался? – В комнату вошла мама.
Он улыбнулся и, когда та подошла ближе, обнял.
– Похоже, у меня скоро будет подруга, Анна Михайловна!
Мама встрепенулась, но Аркаша опередил:
– Потом, мама! Сейчас главное: не сглазить!
– Ну, Арка-а-аш! Зачем тогда сказа-ал!? – Анна Михайловна состряпала лицо обиженного ребёнка, что рассмешило сына. – Как хоть зовут, а?
– Зовут – Лена. Она сестрёнка Макса… и я умолкаю!
– Вот дела! Вы что – обменялись?
– Умолкаю! Пошли-ка лучше съедим всё вкусное, пока Катьки нет.
15
Полнедели минуло.
И сегодня Аркаше предстоял ещё один разговор. Разговор с Ромкой. Начиная с понедельника, он откладывал и откладывал. Вот уже четверг – крайний срок улаживания проблемы Ромкиной влюбленности.
Сложно! Но нужно…
Аркаша целый день обыгрывал в уме диалог, но когда, добрался до телефона, минут пять стоял и пыхтел, не решаясь взять трубку. Но малодушием пресытился быстро и, обругав себя, набрал номер.
– Здравствуйте! А Рому можно?
– Можно. Сейчас… – сказал его отец.
– Алло?
– Привет, Ром! Надо поговорить.
– Вот как… Зачем?
– Потому что мы оба чувствуем в этом необходимость.
– Я не чувствую.
– Не ври себе.
Долгое молчание. Вздох.
Аркаша затаил дыхание.
– Ладно…
Аркаша выдохнул.
– Давай, я заеду к тебе, прогуляемся?
– Ладно.
…Они сидели на скамейке детсадовской веранды с обрушенной крышей и молчали. Молчали они и всю дорогу сюда, на их место, место, где они разговаривали по душам, место, где Аркаша впервые протянул Ромке сигарету, место с замечательным видом на главную достопримечательность города – Храм.
Аркаша посмотрел на друга. Тот курил, глядя перед собой.
– Ждёшь извинений? – нарушил молчание Аркаша.
– А ты будешь извиняться?
– Нет.
– Значит, не жду.
– Мне не за что извиняться, Рома.
Ромка в первый раз посмотрел на Аркашу:
– Конечно, ты же всегда прав! Тебе никогда не за что извиняться!
– Ромка…
– Что – Ромка!!! На кой чёрт я тогда к тебе приходил, а? Чтобы ты взял и вот так… тля! – он захлебнулся эмоциями.
– Полегчало?
– Пошёл ты… – прозвучало беззлобно и обречённо.
– Всё должно было произойти, как ты и хотел. Вспомни, я хоть раз пригласил её? Вообще с ней заговаривал… первый?
Молчание.
– Чего молчишь? Скажи, ты это помнишь?!
– Нет… но…
– Какое к чёрту может быть «но»! Ромка, она вас всех – всех! – обломала, не только тебя. Я же вообще у бара был. А потом, это она ко мне подсела, когда я сидел за столом, и она вытащила меня на медляк…
– Она?! Я ви-и-идел, как ты её вёл!
– Но, конечно же, не видел, как она ко мне подошла и потащила меня за руку?!
– Ну…
– Что «ну»? Говорю тебе: я шёл к бару, а она меня перехватила, и чтоб не выглядеть идиотски, я её и повёл…
– А поцелуй! Что тут придумаешь?
Аркаша заговорил голосом самого спокойного в мире удава:
– Лена понравилась всем, и я не исключение, я тоже человек, прикинь. И когда ты пришёл ко мне со своей грёбаной просьбой, Ром, мне очень поплохело. Но я решил, что раз уж лавры первенства твои – ведь ты первый заговорил насчёт неё – то и мешать не буду… Тем более, ты знаешь, как я отношусь к малолеткам… даже таким красивым.
Ромка открыл рот, но Аркаша остановил его взмахом руки.
– Не мешай, итак тошно! Когда мы начали танцевать… Задумайся над этой фразой! Она отказала всем, а мы с ней начали танцевать – по-моему, это уже о чём-то говорит, а? Так вот, когда мы начали танцевать, то оба почувствовали… Нет, я не могу этого объяснить! С тобой она играла, говоришь, а со мной, как… как раскрытая на титульном листе книга, что ли? И я понял, если не переверну сейчас же первую страницу, то буду корить себя до конца дней своих. Понимаешь, Ром?
– И поцелуй – первая страница.
– Верно, но не совсем. Она малолетка – не забывай! И поэтому я не собираюсь предпринимать глобальных шагов. Я хочу проверить её чувства ко мне, если тут вообще речь о чувствах… Так что я тебе не соперник. У тебя есть шансы!
– Нет у меня шансов.
– Что за ерунда?
– Ерунда? Да тебе же по жизни везёт с девчонками! Тобой интересуются, знакомятся… даже на улице с тобой идёшь, и все бабы пялятся, пялятся только на тебя, а я, как мебель, бонус.
– У меня есть предложение. Пойдём в субботу в «Сладкую планету»? Все вместе.
– В «Сладкую планету»?! – Ромка удивился не меньше Аркаши, когда это предложил Сашка.
Аркаша кивнул.
– Не думаю…
– Вот и хорошо. Так держать! – Аркаша помолчал чуть, потом спросил: – Всё злишься?
– Я буду злиться на тебя всегда, Сорока! Потому что у тебя – харизма!
– После катаклизмы… В субботу позвоню, скажу во сколь идём. Ага?
– ах-ха, – Ромка улыбнулся в первый раз за всё это время.
– Мир? – Аркаша протянул руку.
– Мир, – Ромка пожал.
16
Аркашу разбудили в эту субботнюю рань две вещи: зябкий холодок с форточки и неугомонная трескотня птиц – с неё же.
Он закрыл форточку, лёг, зевнул, потянулся. Повалялся ещё минут десять и вскочил. Заправил кровать и, напевая припев Каролины: «Мама, всё окей!», пошёл умываться. Потом пофланировал на кухню, организовал себе завтрак.
Минуты-черепашки ползли исключительно медленно. Время только подбиралось к девяти. Аркаша посидел-подумал и решительно направился в комнату.
Катька спала, но чувствовалось, что не так крепко. И Аркаша, коварно улыбаясь, зажал ей нос, за что в ответ получил лишь неопределённое: «ммммммм…». Он стянул с сестры одеяло под почти несущественный протест.
– Аркашка, ты больной! Ну, спят же ещё все… ну куда… – она схватилась за край одеяла, но брат не дал ей этой радости – укрыться.
– Кто спит? – и, как бы в подтверждение Аркашиных слов, в коридоре послышалось шарканье тапок и щелчок выключателя ванной. – Во, слышишь?
– Ты всё равно больной!
– Больной – не больной, а тебе ещё надо успеть собраться, чтобы круто сходить в кафетерий.
17
Они с трудом оторвались от созерцания друг друга. Ведь надо знать приличия, находясь в обществе. Тем более в обществе его друзей, которым ещё далеко до понимания того, что между ними происходит. Они пока и сами не знали, что происходит. И стремились к познанию. А в этой компании их понять могли лишь Макс и Катька. И они – Лена и Аркаша – это понимали, тем более каждый, независимо друг от друга, решил устроить этим чувствам проверку. Не один Аркаша такой умный. Оказывается.
– Ну что, все готовы отведать восхитительного мороженого? – спросил Сашка.
– Все! – ответила за всех Лена.
– Тогда, дети, кто любит меня – за мной! – провозгласил он, открывая огромную белую дверь «Сладкой планеты».
Один за другим друзья вошли в кафетерий. Здесь собиралось немного народа, по самой банальной причине – отсутствие выпивки. Поэтому тут сидели со стаканами сока и с вазочками мороженого два семейства и влюбленная парочка. И поэтому девушка-бармен со смесью удивления и интереса проследила за компанией молодёжи, дружно прошагавшей к столикам. Посмотрела, как они соединяют столики, и достала дополнительно три папки меню. Компания долго рассаживалась, но вот один парень направился к бару. За ним второй. Барменша сделала чуть тише музыку на караоке-системе. Парни занялись меню, размышляя вслух, что заказать. Но не пришли к общему знаменателю и…
– Можно мы им покажем? – попросил Сашка у барменши, махнув в сторону столиков.
После продолжительных переговоров заказ сделан.
Друзья галдели, рассказывая что-то и не слушая, что говорят остальные. И вдруг Сашка, перекрикивая всех, обратился к Аркаше:
– Слушай, спой-ка нам что-нибудь! Ты же много песен знаешь.
Аркаша округлил на него глаза, всем видом говоря: что ты несёшь такое? Но внимание уже приковано к Аркаше. Ромка тут же поддержал Сашку:
– Сорока, спой, птичка, не стыдись!
Лена хихикнула, а Ромка растянул физиономию в довольной улыбке.
– Да вы что, у меня ж голоса нет – позорище одно, – отнекивался Аркаша.
– Да брось ты ломаться! Нормальный у тебя голос, – сказал Сашка, подмигивая Аркаше. Аркаша, конфузясь, оглядел друзей и остановился на Лене. А та с хитринкой в глазах проворковала:
– Мы все тебя просим.
– Да! Да, да, да! – загалдели остальные. – Просим!
Аркаша поднял руки.
– Ладно, ладно, ладно! Сами напросились. Но, чур, будет моя любимая песня. Кому не нравится – я не виноват.
Аркаша заказал песню. И когда из колонок полилась музыка, он повернулся к залу, к друзьям.
Оба семейства и влюбленных парочка, как и друзья, смотрели на него. А он смотрел на Лену… и, чуть не пропустив начало текста, запел:
Я мечтаю вернуться с войны,
На которой родился и рос,
На руинах нищей страны
Под дождями из слёз…
Сашка подхватил на припеве. Остальные, кто в лад, кто невпопад тоже стали петь, но, не зная слов, умолкли, давая возможность Аркаше допеть нормально. Когда песня закончилась, раздались аплодисменты, смутившие парня. А барменша за спиной сказала:
– Здорово поёшь!
Аркаша обернулся.
– Спасибо, – потом поднёс микрофон к губам и повторил. – Спасибо!
Аркаша сел на место. Макс с Ромкой похлопали его по плечам, а Сашка, подняв вверх большой палец, прошептал губами: «молодец!». Катька же с Леной синхронно подняли бокалы с соком и сделали по глотку в его честь.
Аркашу переполняло чувство душевного удовлетворения.
Лена же до конца посиделок не спускала с него глаз. Глядя на Аркашу, она чувствовала тепло, оно пробегало по жилам и скапливалось внизу живота. Волнительно и приятно, к другим парням она подобного не чувствовала ни разу. И её посетила ясная до нелепости мысль: «Я хочу этого недоделанного засранца!». И засмеялась.
– Слушай, если ты знаешь этот анекдот, не надо смеяться раньше времени! – упрекнул её рядом сидящий Ромка.
Ленка прыснула пуще, уткнувшись в плечо Катьке.
Макс прервал анекдот, внимательно посмотрев на сестру.
– Что дальше то? – подтолкнул Макса Сашка.
Тот усмехнулся, встретившись взглядом с Аркашей, и вернулся к анекдоту.
Покинули «Сладкую планету» только вечером, где-то в начале восьмого. Никто не ожидал, что идея пойти посидеть и поесть мороженое окажется такой позитивной. Аркаша готов был расцеловать брата и задушить в объятиях.
– Ты классно поёшь, Сорока, – сказала Лена, встав на пути Аркаши и не пуская его дальше.
– Эй, вы чего? – крикнул нарочно Ромка.
– Оставь! Пусть пообщаются, – сказал Макс, потянув того за рукав.
Ромка сжал губы так, что они казались шрамом.
Аркаша же с Леной смотрели друг друга, забыв про всех.
Аркаша мотнул головой, сбрасывая наваждение, и попытался отшутиться, но Лена приложила палец к его губам. Аркаша снова открыл рот. Тогда девушка запечатала его губы поцелуем.
– Будешь спорить?
– Если ты всегда будешь затыкать мне рот таким образом, я готов спорить с тобой всю жизнь, – ответил Аркаша, ошалев от поцелуя.
– Запросто! Я…
– Эй, голубки, довольно уж! Пойдемте! – далекий и раздраженный голос Ромки.
Влюблённые взялись за руки и побежали догонять друзей.
