Читать книгу: «Сорока», страница 2
5
– Ромка-то похоже втюрился… – после продолжительного молчания вдруг произнёс Аркаша. Катька обрадовалась, что брат хоть что-то сказал. Они уже прошли полпути, и он с самого начала был где-то далеко в дебрях мыслей.
– Ромка? В кого? В Ленку что ли? – спросила скороговоркой Катька.
– Ну да… в неё.
– С чего вдруг решил?.. Хотя, глядя на неё, ничего удивительного. Бьюсь об заклад, не он первый…
– Это точно. С такой внешностью у неё отбоя нет. Чую, не к добру.
– Что «не к добру»? Почему?
– Когда сейчас прощались, знаешь, что он под нос пробормотал? «Слава Богу!», мол, наконец-то мы сваливаем! То есть я…
– Ромка так сказал? Вот сволочь! А я ничего не слышала.
– Ну, куда уж тебе. Ты сегодня, кроме Макса, вообще никого не слышала и не видела. Колись: когда свадьба?
– Чего-о!?
– Чего, чего. Ослеп что ли я? Давай рассказывай.
– А чего рассказывать… болтали просто. Он о своей жизни, я – о своей. Про армию рассказывал, приколы армейские… Аркаша, он такой классный! – Катька закатила глаза и, обхватив себя руками, заурчала, как кошка.
– А он как, в любви уже признался или ещё духу не хватило?
– Что ты несёшь!
– А что? Нормально… Кать, да глядя на него, можно сказать, втюрился по самые помидоры.
– Иди ты!
– Вот те крест во все пузо.
– Правда, да? – сестра заглянула в глаза брата. – Не шутишь?
– Сестрёнка, такими вещами не шутят, – он потрепал её за нос, а она бросилась ему на шею и чмокнула в щеку.
Они дружно рассмеялись и зашли в подъезд.
Неприятный осадок, оставленный Ромкой, забылся.
Но не исчез.
6
Он летел. Летел, как булгаковская Маргарита. Его ни что не держало, и он летел, купаясь в солнечных лучах, обдуваемый горячим южным ветром, треплющим одежду, как парус и путающимся в волосах. Он летел на встречу. Навстречу чему-то волшебному. Он не знал, что это, но знал, что это есть, и он непременно долетит.
Внизу под ним колыхались бесчисленные акры лесов, блестели, как зеркала на солнце озёра, серебрились ленты рек и мишура речек. Восхитительно. Он летел в состоянии эйфории. Он счастлив, ощущая свободу и чувствуя… о, да, уже чувствуя аромат! Аромат духов. Её духов. Духов, пропитавших весь воздух так, что даже ветру не под силу разогнать чарующий аромат. Уже близко. Уже скоро. Сомнений нет – он знает куда летит. Он знает, кто его ждёт. Его ждёт она – девушка мечты… И вот она! Сидит, словно Алёнушка у пруда. Ждёт его. Он знает, что его. Ведь по-другому и быть не может. Он спустился, чувствуя себя почти ангелом. И сел рядышком с ней. Она посмотрела на него чистым взором своих голубых и глубоких глаз, улыбнулась. Они потянулись друг к другу и…
ЗВОН.
Аркаша вздрогнул телом и проснулся. Выключил будильник. Пора на работу, но он ещё не отошёл от сна: на лице застыла блаженная улыбка, а эйфория полёта блуждала негой по всему телу. Он знал примету: если летаешь во сне – знать ждёт что-то хорошее в скором будущем. И это хорошее должно обязательно быть связано с Леной… Стоп!.. Лена?
– Вот ведь засела занозой!
Аркаша вскочил с кровати и стал быстро собираться, отгоняя мысли об этой малолетке, об этой бестолковой говорящей кукле, об этой… Умываясь, он пытался найти ещё какие-нибудь сравнения, хотя понимал, что думает совершенно иное.
– Чёрт! Что за чёрт? Чёрт в юбке… – и подумал, что ещё один «чёрт», и он разразится смехом.
Прошёл на кухню, поставил чайник на газ, сел и прислушался к себе. Сердце гулко стучится в грудную клетку, отдаваясь набатом в висках: «Ле-на-ле-на-ле-на-ле-на…» Чувство эйфории сменилось редко посещающей его тоской. Ему расхотелось есть. Он выключил конфорку, выругался про себя трехэтажным матом и пошёл на работу.
7
Катька сидела за столом и делала уроки.
Аркаша пришёл с работы и, не говоря ни слова, сунул ей под нос исписанный листок.
– Что это?
– Читай.
Катька пробежала пару строчек глазами и недоуменно посмотрела на брата:
– Стихи?
– Читай до конца.
Она начала читать.
И дрожь волненья пробегает вновь по телу,
Когда приходит образ твой в ночи;
И я к тебе тянусь, стремлюсь несмело,
Как бабочка на зов ночной свечи.
Твой образ мимолётен, как виденье,
Твой аромат дурманит разум мой.
Душа, как птица в клетке: вся в смятении
И я теряю снова свой покой.
Я чувствую себя рабом богини,
За благосклонность я твою готов отдать
Всё то, чем дорожил и жил доныне,
И милость от тебя, как дара ждать.
Твой образ каждый раз приходит ночью,
И сон мой рушится, как самый хрупкий мир.
Мне не найти покой – я знаю точно.
Богиня ты!
Нежданный мой кумир.
– Красиво. И что? – она посмотрела на брата. – Постой… Ты это сам написал?!
Аркаша кивнул.
– С ума спятил?
– Похоже…
Катька глубоко вздохнула и задумчиво посмотрела на брата. Пожала плечами, возвращая листок.
– Чего-чего, а что стихи будешь писать – не ожидала.
– Сам не ожидал. Во время перекура на работе – бац! и попёрло.
– И что ж делать будем?
– Ничего… переживём, – Аркаша грустно усмехнулся. – Буду вести себя как обычно, а там поглядим.
– Не боишься, что уведут?
– Если не увели до сих пор, потерпим ещё чуть… Между прочим, вдруг у неё друг есть. Как думаешь?
– С трудом верится. Она слишком любит себя. Мне так показалось… А хочешь, я Макса расспрошу?
– Расспроси. Только так, между делом.
– Замётано. Слава Богу, ты серенады не поплёлся петь под окнами.
Аркаша услышал как открылась входная дверь.
– Предки пришли. – Он сложил листок и сунул в карман.
8
Неделя медленно, но шла к концу. Пятница. Аркаша пребывал в прекрасном расположении духа. На работе выдали премию за добросовестный труд, что стало неожиданностью, так как он думал, грамоты, благодарственные письма и премии за добросовестный труд канули в Лету вместе с утопическим светлым будущим коммунизма. Но, похоже, ошибся. И ошибся приятно. Неожиданно приятно.
За работой и домашними хлопотами (они с отцом по вечерам реконструировали подпол – живут на первом этаже) думы о Лене постепенно отодвинулись на второй план. И сейчас, подходя к дому, мысли его были о еде и о Сашке, с которым он хотел, как обычно по пятницам, попить пива. Пора было начинать выходные. Тем более, на носу дискотека.
Дома никого: уходил первым, приходил первым. Стянул кроссовки, прошёл на кухню поставить чайник и…
И тут зазвонил телефон. Кто говорит? Слон.
…встал с чайником в руках, решая: поставить его на газ или же взять трубку.
Так и не решив, он подошёл к телефону с чайником в руках.
– Алло.
– Аркаша, ты?.. Привет. Слушай, Аркаш, можно зайти к тебе? Мне срочно с тобой нужно поговорить, – звонит Ромка.
– Если срочно – говори. Куда спешишь, пожар где?.. Хуже!?.. Ну… Приезжай, раз уж тет-а-тет и хуже пожара… Но ты только слишком не торопись, а то я после работы, голо-о-одный… Через час? О’кей, жду, – Аркаша подержал трубку, слушая гудки, будто те могли что-то добавить, положил и озадаченно хмыкнул. Недобрый червячок шевельнулся в душе. Но тут сильнее зашевелился червячок в желудке, и Аркаша вернулся на кухню. И поставил чайник на газ в тот самый момент, когда пришла с работы мама.
9
В ожидании Ромки Аркаша разглядывал фотоальбом, вспоминая, при каких обстоятельствах и по какому случаю были сделаны фотографии. Аркаша обожал фотографироваться, особенно с друзьями, поэтому чаще всего это происходило спонтанно и без особых случаев. Просто весёлое времяпровождение. Из воспоминаний Аркашу вырвал звонок в дверь. Открыл отец, Аркаша услышал голос Ромки и взглянул на часы. «На двадцать минут раньше. Великий, видать, пожар», – подумал он.
Ромка вошёл в комнату, когда Аркаша убирал альбом в стол.
– Здорово, пожарный. – Аркаша выпрямился, протягивая руку.
– Привет. Почему пожарный?
– Так ведь пожар у тебя. Весь в пене, смотрю.
– А-а… извини, не усидел. – И уселся на Аркашину кровать.
– Рассказывай, что за переполох в доме Облонских.
– «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…»
– И кто же гений чистой красоты? – до неприличия догадливый червячок снова зашевелился в Аркашиной душе. – Хотя, постой. Угадаю. Лена?
Ромка удивленно посмотрел на друга выпученными глазами.
– Тебе кто сказал?
– Говорю же – угадал. Иногда нужно заставлять работать серые клеточки, как говорил Пуаро.
– Тебе точно никто не говорил?
– Кто бы мне мог сказать, интересно?
– Ну… Макс, например…
– Он мне даже не звонил. Давай, не томи. Выкладывай уже.
– Ладно, держи. – Ромка взял зачем-то в руки пустой подкассетник с обложкой «The Prodigy», которого слушала Катька на своем плеере, прокашлялся и начал:
– Я ведь к ней всю неделю ходил… Ну, типа к Максу, но ради неё. Макс – классный пацан! Помнишь, когда они пришли вдвоём на КВН? Я тогда так сразу в осадок выпал, веришь? – Аркаша повел бровями, мол, нашёл чем удивить, и снова вспомнил строчку из какого-то стиха: «Не только ты, мой друг, не ты один…»
Ромку удовлетворило выражение его лица, и он продолжил:
– Хм-м… Она такая прикольная, весёлая… но, знаешь, ведёт себя, как кошка… играет что ли.
– Во что играет? Ром, давай конкретно, не мути воду. – Аркаша, кажется, начал понимать к чему клонит друг, и ощущение было, будто кто-то невидимой рукой давит на диафрагму.
– Конкретно, говоришь? Ладно… Короче, ситуация такая: я влюбился в Лену, она ко мне пока (он сделал ударение на «пока») равнодушна, но я собираюсь добиться её благосклонности. Друга у неё нет, но друзей, просто друзей, хватает. Ей постоянно звонят, в гости приходят, но я так понял, они не помеха…
– Это всё хорошо. А я причём? – становилось тошно.
– А при том! Я пришёл просить тебя, чтобы ты не мешал мне. – Аркашино сердечко ёкнуло, он настороженно спросил:
– Странная просьба. К чему бы?
– К тому, что она о тебе расспрашивала.
– Да-а!? – Аркаша не смог скрыть волнения, сердце зашлось. – И о чём расспрашивала?
Ромка подозрительно зыркнул на друга, но продолжил. Оставалось сказать самое главное, то, за чем пришёл.
– Ну, есть ли у тебя подруга, чем занимаешься, куришь ли… о многом. Больше всего она удивилась (он не стал говорить, что обрадовалась), что у тебя нет подруги… Короче, я хочу тебя попросить: завтра на дискотеке не приглашай её на «медляки», ладно? Пожалуйста.
Аркаша заставил себя усмехнуться в своей обычной манере.
– Ладно, друган, какие проблемы! Замётано. Желаю удачи и предлагаю чаю. Будешь?
– Не-е! Через час с Леной встречаюсь. Уговорил, что погуляем вдвоем. – Ромка заулыбался. В отличие от Аркаши, он был весьма доволен разговором и засчитал очко в свою пользу.
– Тогда беги, пожарный… да за брандспойтом следи.
Через минуту Ромка вприпрыжку бежал по направлению к остановке, в полной уверенности, что будет единственным Ленкиным кавалером на дискотеке. «И после неё тоже!» – была его заключительная мысль.
– Аркадий, а что Рома быстро ушёл?
– На свидание торопится.
– На свидание? С кем?
– С девушкой, мама, с девушкой. – Аркаша чмокнул маму в лоб и прошёл в комнату. Всё настроение отправилось к чёрту и не обещало скоро вернуться. К Сашке идти расхотелось.
– Хорошо живёт на свете только Винни Пух. – Он плюхнулся на кровать, закинул руки за голову и уставился в потолок.
Время сделало незаметный прыжок в полтора часа, заблаговременно распахнув перед Аркашей двери вселенской меланхолии. И вдруг эти двери резко захлопнулись, когда Катька с разбегу свалилась на его кровать и толкнула обеими руками в грудь.
– Ты чего валяешься? Пошли гулять!
Аркаша взвизгнул (в его-то голове те пресловутые двери хлопнули).
– До инфаркта доведёшь ведь! – выкрикнул он, а когда проморгался и глянул на сестру, лучащуюся счастьем, спросил: чагой-то она такая счастливая? Но вопрос отпал сам собой, в дверном проёме появилось такое же счастливое лицо Макса. Всё ясно. Хотя нет, не всё. Появился один вопросик, который непременно должен будет задаться. Но не сейчас, нет, потом… но обязательно сегодня.
Друзья поздоровались, перекинувшись парой безобидных шуточек. И Аркаша, глядя на этот «Твикс» – сладкую парочку, запихнул куда подальше мысли о Ромке и разговоре с ним; лицо просветлело.
– Мам, мы гулять, – спустя пять минут оповестила предков Катька.
– Не нагулялись ещё? – спросил отец.
– Ладно, дочь, только не долго. Аркаша?
– О’кей, мам.
И это «не долго» продлилось до самого темна…
– Кать, домой пора, а то мать потом тебя не пустит.
– Пошли, – Катя вздохнула и прижалась к руке Макса.
– Да не вздыхай ты так! Завтра вся дискотряска в вашем распоряжении.
– Точно. Ещё и надоесть друг другу успеем, – сказал Макс.
– Чего? Ах, значит, я тебе надоела, да? Не успел познакомиться, и уже надоела! – она оттолкнула Макса, приняв позу разъяренной тигрицы, готовой за любое неверное слово выцарапать глаза.
Аркаша рассмеялся, а Макс, само покаяние, протянул руки к Кате.
– О, свет моих очей, как ты могла только подумать такое!
– Так-то! Знай наших, – она для проформы погрозила пальчиком и дала себя обнять.
Они подошли к дому.
– Макс, я тебя провожу немного… Если не против?
– Конечно. Разве я могу быть против…
– Ты смотри, не отбей у меня его, красавчик! – сказала Катька, упрев кулак в Аркашину грудь.
Аркаша, изображая гея, почти пропел:
– Ну… я даже не знаю… ради тебя разве что…
Макс с Катькой прыснули.
…Уже включились фонари. Тускло мерцают недавно проснувшиеся звёзды, а бледная луна висит потерянная среди потемневшего «купола неба», будто боясь, что он возьмёт-таки и покачнётся. Прохладный ветерок гоняет по улицам всевозможные городские запахи и запашки. И вот сейчас двум друзьям, идущим сквозь дворы, в нос ударил характерный запашок прогнивших отбросов из находящегося неподалеку переполненного контейнера. Друзья, сморщив носы, не сговариваясь, повернули в сторону центральной городской дороги, продолжая разговор.
– Как же вы сегодня с Катькой встретились?
– А я её с учёбы встретил и погулять предложил.
– Я так и подумал… Только ждал этого пораньше.
– Пораньше?
– Ну да. Картина Ренина «Влюблённый по уши»… – Аркаша осёкся, вспомнив почти те же слова из уст Ромки, а противный голосок в голове проскрипел: «Ты провожаешь её брата, а он – его сестру». Осечка была мимолетной, Макс не успел ничего заметить, и Аркаша продолжил, словно и не прерывался:
– Но вот скажи мне, Макс, как ты решился? Ведь ты писал мне, что ни за что не будешь связываться с малолетками. И мы с тобой решили…
– Знаю, Аркаш. Я поэтому не приходил и не звонил всю неделю. Все думал, думал… Но сколько не раскидывал мозгами, всё одно: засела твоя сестрёнка, крепко засела и не желает выпроваживаться. Как про Шурика: «Я с именем этим ложусь, я с именем этим встаю…» Короче, понял, что поиски подруги для меня закончились, не начавшись. И вот решился сегодня: была не была, выясню, получится у нас что-нибудь или нет… А что малолетка, так ты и сам-то…
– Чего сам? – встрепенулся Аркаша.
– Я ведь тоже не слепой! Помню, как ты в лице изменился, когда Ленку увидел.
– Неужели заметно было? – Аркаша покраснел.
– Да нет. Если бы я не смотрел на тебя в тот момент, то и не знал бы. Ты умеешь быстро остужать эмоции.
– Значит, и она могла видеть… – задумчиво пробормотал Аркаша.
– Ленка? Не знаю. Возможно.
– Но я-то не собираюсь завязывать какие-то отношения. Чисто дружеские только.
– Ой, не зарекайся!
– Почему так говоришь?
– Почему-почему! Просто… время покажет, кто есть who… – Макса так и подмывало сказать: « У Ленки свои мысли на этот счёт!», но сдержался и решил соскочить со скользкой темы. – Так, где завтра встречаемся?
– Встречаемся?.. А-а… на крыльце… нет, лучше возле кассы, сразу очередь занять.
– Лады.
Домой Аркаша возвращался на троллейбусе. В голове сплошной тарарам. Он смотрел в окно, но не видел ничего. «Смотрю в книгу – вижу фигу», – говорила мама ему в детстве. Сейчас перед его мысленным взором появлялись, сменяя друг друга, то Ромка: «Я влюбился по уши! И ты мне не мешай… пожалуйста», то Макс: «Я ведь тоже не слепой… просто время покажет…», то Катька: «Смотри не отбей у меня его (её?), красавчик!», потом опять Макс: «Поиски подруги для меня закончились, не начавшись», снова Ромка: «Она расспрашивала…»
– Зачем? – он не заметил, что сказал вслух.
– Как зачем!? А ну-ка плати за проезд или выходи! – Аркаша оглянулся и увидел толстую с бородавкой на носу и лицом неандертальца кондукторшу, ярящуюся от наглого игнорирования ее особы. Немногие пассажиры с сонными лицами наблюдали эту сцену. Аркаша предъявил проездной. Кондукторша надулась и пошла прочь, бросив на прощание: «сволось!».
Аркаша вышел на следующей остановке, решив пройтись.
– Время покажет, кто есть who… – повторил он слова Макса и прибавил шагу.
10
Аркаша с Катей как всегда пришли раньше всех, но времени ломать голову над тем, когда же придут остальные, нет. Аркаша в толпе, которая даже отдаленно не напоминает очередь. Она билась о стенку с окошком кассы, как прибой о скалистый утёс. Аркаша стоит где-то в середине, стараясь помаленьку, по чуть-чуть продвигаться к заветному окошечку с объявлением:
касса работает за час до начала всех мероприятий
На вывеску эту всем чхать. Здесь и сейчас была одна цель: пробиться, урвать билет и рвать когти.
– Ты, сука, ты чо толкаешься?!
– Что-о-о, ты кого сукой назвал, козёл?! – неизбежность любой толпы. Два чисто-конкретных пацана сцепились; в результате – заминка и на какую-то пару секунд появилась прореха, в которую и сунулся крепким телосложением Аркаша, выйдя на финишную прямую.
Он выбрался из толпы, чудом не порвав ничего из одежды.
– Чёртово стадо баранов.
– На всех взял? – подскочила сестра.
– Надо думать…
Катька взяла его под руку:
– Пошли. Все вон, на скамейке ждут.
– А у меня блюдца с голубой каёмочкой нет! – запальчиво ответил он.
– Брати-и-ишка, ну не всем же там толкаться!
– Не бери в голову. Задор толпы…
На скамейке действительно сидели все: Сашка, Ромка (рядом с Леной), Макс и даже близнецы Дим-Вадим.
Аркаша оглядел всех и задержал взгляд на Лене. На секунду! Но ей, как и в прошлый раз, хватило и этого. Она улыбнулась его взъерошенности, а он отметил, что первое впечатление о её красоте не ложно – она так же прекрасна.
– Здорово, братва! – Аркаша пожал всем руки, а когда дошла очередь до Лены, принял вид галантного кавалера. – Мадам, разрешите поцеловать вашу ручку!
– Извольте, сударь!
Друзья принялись улюлюкать, лишь один Ромка метнул пару-тройку молний в направлении Аркаши. Тот же сделал вид, что не заметил.
– Эй, ребя, давайте пойдём, столики пока займём, – предложил Дима, и все дружно встали.
Когда подошли к дверям клуба, к Аркаше подрулил Ромка и полушепотом напомнил:
– Не забывай – Лена моя!
Аркаша побелел от неожиданности и негодования, но сдержался и, улыбнувшись, похлопал его по плечу:
– Не переживай! Замётано же…
…Близнецы успели отхватить два столика. Народу ещё недостаточно, чтобы чувствовать себя сайрой в собственном соку: больше половины продолжало биться прибоем о кассу. На спаренных столах появились пиво, чипсы, сухарики.
Народ постепенно прибавлялся, музыка стала ударней, софиты интенсивнее перемигивались, создавая впечатление хаоса – дискотека набирала обороты.
На сцену выскочил ведущий, стараясь завести толпу, не спешащую на танцпол. Сашка не выдержал, вскочил с места и потащил за руки Аркашу с Вадимом:
– Пошли танцевать!
Следом за братом встал Дима, а за ним – остальные, образовав кружок в центре зала.
Пример подан. И началось…
И продолжалось хаотично-бездумное кривляние тел пока не объявили начало блока медленных композиций. Танцпол опустел наполовину. Из всей компании только Макс с Катькой остались кружиться, обняв друг друга. Остальные расселись по местам. Аркаша прямиком отправился к бару за новой порцией пива.
В полутьме зала никто не заметил, куда он отошёл. Стоя у бара с бутылкой пива, Аркаша со скуки стал наблюдать за друзьями. Он и представить себе не мог, что будет смешно! И пожалел, что стоит один, так как приходилось просто давиться смехом, созерцая сцену из немого кино. За столом четыре парня и девушка, держащаяся не хуже принцессы. Встаёт парень – Ромка – подходит к принцессе – Лене – что-то говорит, протягивая руку, она отвечает, он, хмурясь, делает вид, что не понимает, наклоняется ниже, она отвечает снова, он выпрямляется и садится на место с видом ребёнка, оставшегося без сладкого. Поднимается второй парень – Дима (или Вадим – их днём-то не различишь, а уж что впотьмах…) – подходит к ней, спрашивает, та качает головой, он садиться на место. Та же участь коснулась и второго близнеца, и Сашку.
По лицу Аркаши уже текли слезы.
Сашка заметил его и направился к брату.
– Ты что тут прёшься?.. – Он взял бутылку у брата и сделал глоток.
– Да глядя на вас, Чаплин отдыхает!
– Хм, а ты сам попробуй, пригласи.
– Нет уж, увольте-с. Биться о стенку – не моя психушка. – Настроение Аркаши поднялось. И есть от чего. – Я лучше уж на крайняк вон одну из тех приглашу. – Он махнул в сторону стены, вдоль которой тянулся ряд девчонок, пришедших на дискотеку в девичьих компаниях. А теперь стоящих и ждущих: когда же их пригласит хоть какой-нибудь прыщавый придурок, чтобы для разнообразия хотя бы отказать ему, а потом погордиться собой, что из всего ряда именно на неё обратили внимание (пусть и такой урод). Но таких счастливиц немного: то ли парни слишком дикие, то ли выпивки слишком мало.
– Вай, вай, вай! А что ж не пригласишь-то?
– А не хачу, однако!.. О, ты смотри, совсем парня расстроили! – Аркаша горлышком бутылки указал брату на Ромку, мрачнее тучи прущего в курилку.
– Да… уж! Девушка – облом…
Аркаша краем глаза засёк движение на сцене и толкнул брата в бок:
– Глянь-ка!
Там, позади ведущего, сообщавшего о новом танцевальном блоке, появились красавицы девчонки-танцовщицы. Мужская аудитория взревела.
Из колонок вырвался голос Андрея Губина с хитом ’98 «Зима-холода».
Аркаша с братом вернулись на танцпол.
Когда на смену танцевальной музыки снова пришли медляки, Аркаша не ушёл к бару, а сел за столик и стал наблюдать за танцующими парами. Он заметил сестру в объятиях Макса и махнул ей. Та махнула в ответ из-за широкой спины друга.
Ребята же, видимо ещё не наученные горьким опытом (исключая Сашку – тот сидел с напускной гордостью и потягивал пиво, разглядывая девчонок, вновь выстроившихся вдоль стены), снова пытались пригласить Ленку, но та опять дала им от ворот. Но сидела, как на иголках и думала об одном: когда же этот болван по кличке Сорока пригласит её! Его явное игнорирование действовало на нервы. И тут она сделала то, чего никак не ожидала: подошла к Аркаше и села рядом, чувствуя себя идиоткой.
– Пива будешь? – спросил Аркаша. И не дождавшись ответа Аркаша посмотрел на девушку.
Ей показалось или в его глазах грусть?
– Чего хмурая? – улыбнулся он и протянул ополовиненную бутылку, и она залпом уменьшила содержимое ещё наполовину. Брови Аркаши невольно поползли вверх. Лена поставила бутылку и придвинулась к нему.
– Скажи, что им всем от меня надо?
– Кому? – не понял Аркаша.
– Ну, им, – она кивнула в сторону его друзей. – Чего они ко мне пристали?
– А-а… Сама не догадываешься?
– Теряюсь… – она испытывающе смотрела ему в глаза, а он, глядя в её, процитировал строчку из ставшей недавно популярной песни:
– «Потому что нельзя быть на свете красивой такой!» – и встал.
– Ты куда? – опешила Лена.
– Природа – мать наша зовёт!
Лена, поджав губы, проводила парня взглядом полным непонимания, пока тот не затерялся среди танцующих парочек. Потом встала и решительно направилась туда же.
– Макс, извини… Кать, можно тебя на минутку? – Лена за локоть потянула её в сторонку. – Слушай, ты не знаешь, что с твоим братом?
– А что с ним?
– Не знаю… Он как будто с прибабахом каким-то. Он, что всегда…
– Ты что, не в курсе?! Ему же Ромка запретил с тобой общаться…
– Что?!
– …сказал что-то вроде: «Не забудь, что Лена со мной», а он ответил, что пусть не беспокоится, всё, типа, замётано.
– Ты серьёзно?.. Вот гадёныш мелкий! Что он о себе возомнил!.. Ладно, Катюш, спасибо… А вон и он!
Она увидела Аркашу, подходящего к бару, и тараном к нему.
– На ловца и зверь бежит! – Лена поймала его руку. – Пойдём, потанцуем!
– Не думаю, что это… – Аркаша подумал о Ромке, и ему пришло в голову, что ведь не он проявляет инициативу и что, если он откажет сейчас, то останется круглым дураком потом и, возможно, навсегда. – Хотя пошли! – И сам повел девушку за собой.
Они танцевали, прижавшись близко, как могли, чувствуя трепет, не испытываемый ими доселе, и это здорово. Необычайно здорово! Они танцевали под песню, нравившуюся обоим:
«Последний раз ты со мной,
Последний раз я твой…»
«Это наша песня!» – одновременно подумали они и заглянули друг другу в глаза. Так близко! Так близко, что… он провёл рукой по её волосам и поцеловал, не думая и тем более не видя отвисших челюстей друзей, забыв про Ромку, зло пихнувшего стул и спешившего к выходу, и не задумываясь, что она может не ответить на поцелуй – такой мысли не было вообще. Она ответила, и сердце Аркаши выбивало азбукой Морзе: люблю!
Музыка кончилась, а они стояли, всё так же обнявшись, боясь разрушить простое чудо. Но прекрасные моменты рано или поздно заканчиваются. И в жизни это происходит чаще рано, чем поздно, и всегда в результате грубого вторжения извне:
– Да, дали вы жару!
Они с трудом оторвались друг от друга, чувствуя смущение.
– Отвали, брат… – Аркаша бледно улыбнулся, смягчая грубое «отвали».
– Понял – не дурак, был бы дурак – не понял, – он озорно подмигнул и отвалил.
– Пойдём к сцене. – Лена боялась взглянуть Аркаше в глаза, боялась, что увидит вдруг там прежнюю насмешку, и потому взгляд её блуждал.
Аркаша, почуяв неладное, нежно приподнял её подбородок.
– Эй, котёнок, всё нормально?
«Котёнок? Он назвал меня котёнком!» Она посмотрела ему в глаза. И у неё сразу отлегло от сердца.
– Всё прекрасно… Сорока! – улыбнулась Лена.
К полуночи дискотека начала сворачиваться.
К тому времени Аркаша знал во всех живописных подробностях об уходе Ромки. Некая смесь язвительного злорадства оттого, что он, сам того не желая, обставил своего друга, и вины, что всё так неожиданно вышло, одолевала Аркашу и не давала насладиться сознанием обретения подруги и, скорее всего, любви. Думать же о предстоящем выяснении отношений с Ромкой не хотелось, тяжело. Он боялся потерять друга.
– Сорока, не грузись. – Аркаша вздрогнул и нахмурился: непривычно, что его часто стали называть по кличке. Но это Лена, а ей нравится, значит, стоит привыкать. – Я поговорю с Ромкой. Он не имел никакого права о чём-то тебя просить, – сказала она.
– Не надо, Лена. Это наш с ним разговор.
– Тогда улыбнись и забудь его хотя бы на время!
– Ты права. – И он улыбнулся.
На остановке стоят брат с сестрой напротив брата с сестрой в ожидании троллейбуса. Близнецы ушли пешком – им недалеко – лишь Сашка рядом, молчит, наблюдая за немой сценой прощания. Его так и подмывало подколоть их как-нибудь, но что-то (может возможное ощущение себя глупым Попкой, выкрикивающим невпопад тупые фразы во время интеллектуального чаепития хозяев в кругу гостей?) мешало открыть рот. И он молчал. И улыбался.
– Вот и карета, – нарушил молчание Макс, увидев троллейбус, медленно поворачивающий по кольцу. Все оглянулись.
– Что ж, тогда пора прощаться, – сказал Аркаша, вновь глядя на Лену.
– Пора… – подтвердила та, но в глазах читалось обратное. Оно читалось в глазах всей четвёрки. Влюбленной четвёрки. Как же им хотелось элементарной вещи – поцеловаться на прощание! Но все правила этикета, вся скромность, предосудительность и обыкновенная боязнь показа на людях своих чувств, всё это и, быть может, ещё множество другого поставило барьер, через который перепрыгнуть вот так сразу… просто страшно.
– Ты завтра как? – спросил Аркаша.
– В понедельник контрольная. Готовиться надо… но я позвоню!
– Вечером. Звони вечером, ладно? Часов в семь.
Лена кивнула.
– Эй, вы идёте? – торопил Сашка, стоя на подножке «рогатого».
Они простились. Троллейбус уехал. Аркаша с Катькой посмотрели друг на друга.
– Ну что, сестрица, теперь можно назвать нас счастливцами?
– На все сто, братец, на все сто!
