Читать книгу: «Нежеланная мечта. Том 1», страница 2
2
Уснуть мне не удалось. Не так уж удобно спать на повозке, запряженной лошадью. Она дико тряслась на каждой неровности, а на просёлочной дороге вообще не было ни одного ровного участка. А порой мне вообще казалось, что колёса отвалятся от телеги. Но зато, пока я лежал там, то сумел поразмыслить над тем, чтобы разговорить сумасшедшего водителя, узнать в каком времени застряло его сознание, как он живёт и чем занимается. Это должно стать хорошим опытом для меня. Прежде я ни разу не общался с полными психами, даже тогда, когда лежал в психушке, откашивая от армии.
Так я провалялся примерно час, рассуждая над тем, какие вопросы следует задавать и как лучше себя вести, дабы не вызвать подозрения и не разозлить человека. Я поднялся и сел рядом со своим новым неадекватным знакомым.
– Чейго-то ты совсем не отдохнул, тебе б поспать подольше, – начал он всё тем же дружелюбным голосом.
– Да как-то не спится мне на такой дороге, и телега жутко трясётся.
– Эх, изнеженный ты кой-то для странника. Тут ещё дождя давненько не было, а то б с тобой на каждой версте б телегу из грязи то вытаскивали б.
– Да, что-то я заметно утомился за долгое путешествие и совсем всё путать начал.
– Ну так это ж и не удивительно, семь то тыщ вёрст преодолеть дело не лёгкое.
– А не подскажите ль какой год то сейчас, а то я что-то совсем всё путать стал.
Водитель на меня посмотрел сочувствующим, но понимающим взглядом и сказал:
– Так пятьдесят третий уж на дворе.
– Пятьдесят третий? – Удивился я.
– Ну так, да. Одна тысячно восемьсот пятьдесят третий. А ты ль в каком году то выехал из дома?
Итак, значит его сознание застряло в середине 19 века, а это значит, что тогда и правда ещё не было машин и он не знает про быстрые способы передвижения. Да, в таком случае я должен был бы путешествовать пешком, или на лошадях. Чёрт, какая у них скорость?
– Так в пятидесятом я из дому то вышел, да и отправился в путь, – решил я предположить, что время будет самым подходящим.
Но незаметно для себя, я стал копировать манеру речи своего спутника.
– А, ну так и не удивительно. А куда путь до держишь хоть?
Очередной сложный вопрос. Но с такими я уже более-менее свыкся.
– Да по миру странствую, надоело знаете ль сидеть всё у себя дома то. Вот и отправился куда глаза глядят. Вот и Европу хочу посмотреть. А сейчас пока до Бреста еду, там друг у меня есть, во Владимире в прошлом году познакомились. А вы куда путь держите и откуда?
Путешественник, странствующий по миру, всегда прокатывал этот ответ водителям. А тут близость Европы, а раз уж мой спутник считает, что сейчас девятнадцатый век, то границ быть не должно и шинген мне не нужен, чтобы туда отправиться.
– Эх, что ж там делать то в этой Европе. Вся Европа опиумом накуривается, да бунтует повсюду, так что опасно там. Ещё и британцы эти с французами щас на нас пошли подле чёрного моря, так что завидят только русича, да и прикончат наспех не розабравшися то. Сам то я с Кобрина буду, извозчиком при винодельне работаю, да вино наше по уезду развожу, ну и в Брест тоже, но уж по Брестскому уезду я не катаюсь, так что наше есть только в городе. Так что считай, что так же, как и ты странник я, да только не сильно далёко от дома ездию. Сам то небось уж отведал винца то нашего знатного кобринского?
Каждый водитель, что работает на машине, считает, что он путешествует, вот только это абсолютная неправда. Как правило ездят они только по одним и тем же дорогам и нечего не видят. Да и общаются с людьми и узнают что-то интересное они тоже весьма редко, только тогда, когда подбирают кого-то. Но за то, им почему-то нравится считать, что они много чего повидали, много где были и всё знают. Хотя придорожные кафе, дороги и проститутки – это далеко не всё, что есть в этом мире.
– Да не довелось как-то. Дело в том, что Кобрин я быстро проехал и не задерживался в городе. Был поглощён желанием, как можно скорее добраться до друга.
– Эх, да, понимаю, друзья это ж святое. Ну не печалься, щас, ещё вёрст пять, семь лошадка протопает, пока не устанет, да и устроимся на привал и одну бочку откупорим.
– А можно разве? – Удивился я. Я уж привык к тому, что водители грузовых машин не имею право даже открывать кузов, не говоря о перевозимом грузе.
– А чего ж нельзя то? Литром больше, литром меньше, так что никто и не заметит пропажи то, вот в чём прелесть этой работы. Катаешься себе, винишко попиваешь. Люблю я это. Главное только, чтобы телега в порядке была, да погодка хорошая. А то бывают деньки, когда всю недельку дождь льёт как из ведра, а ты ездиешь под ним, в каждой яме колёса застревают, приходится вытаскивать телегу самому, а то лошадке сил то и не хватает. Эта кстати, одна из лучших моих, Мартой зовут, по прошлогодней весне родилась. Да резвая и сильная кобылка то, а тебя как будут звать?
Вот мне и вспомнилась старая добрая Белорусская манера общения, много говорят и мало слушают.
– Меня Дэном зовут, – ответил я, забыв, что такое имя прежде известно не было.
– Эх, ну и странные ж у вас имена на этом вашем Байкале. Я меня Михайло звать будут, приятно познакомиться, – он протянул мне руку, и мы обменялись рукопожатиями.
Дальше он мне ещё много чего рассказывал, о достоинствах Кобрина, которые я не оценил, о Кобринском уезде, о своей жизни, о том, что он родился во время отечественной войны и теперь ненавидит французов, о многочисленных девушках, что он использовал в своих поездках и о том, что чуть ли не в каждой волости его ждут дамы. Рассказал о том, что у него хорошее общение, как с дворянами, так и с крестьянами и особой разницы в сословиях он не видел. Тут я вспомнил, что действительно, если он считает, что сейчас 53 год, то крепостное право отменят лишь через восемь лет, а это значит, что меня спокойно могут заклеймить крестьянским клеймом при каком-нибудь дворянине и я буду обязан ещё восемь лет работать на него. Фак, он так убедительно всё это рассказывал, что я уже начал и сам верить в то, что сейчас середина девятнадцатого века. Его рассказы и правда были поражающими. Скорей всего, до того, как он свихнулся, у него была научная степень по истории Белоруссии девятнадцатого века.
По крайне мере, мне и правда было интересно всё это слушать. И я даже не замечал отсутствия каких-либо признаков цивилизации, до того, как мы не остановились у реки, для отдыха. Хотя, на протяжении трёх-четырёх часов мы ехали на юго-запад, точно в ту сторону, где должен был находиться Брест. Всё что нам попадалось, так это ответвления с нашей дороги и таблички на непонятном мне языке, но Михайло озвучивал их и говорил, что это съезды в волости и у него обязательно находился какой-нибудь знакомый крестьянин в этих волостях, о которых он что-нибудь рассказывал.
Мы остановились для отдыха. Я принялся разжигать костёр, по поручению Михайло, пока он распрягал лошадь. Тут, в этом перерыве от разговоров я и задумался о том, что всё это полный бред сумасшедшего, а я ведусь на эту чушь, как трёхлетний ребёнок. Когда костёр был готов, то Михайло достал мешок из телеги, вынул оттуда штук десять картофелин и кинул в костёр. Я же решил пока искупаться. Вода была чистой и тёплой. Было приятно немного поплескаться и освежиться после всей этой тонны новой информации и ужасной дороги.
Выйдя из реки, я решил покурить и, как и полагается, спросил у Михайло:
– Вы курите?
– Чейго? – Удивился он, явно расслышав вопрос.
– Ну, сигареты, – показал я ему одну штуку, что достал для себя. Но он продолжал смотреть на меня непонимающе. – Сигара, папироса, табак?
– Ах, табак, да конечно. А у тебя есть?
Я достал сигарету из пачки и протянул ему, но он лишь принялся непонимающе крутить её у себя в руках. Странно, ведь он сказал, что курит, но не знает, как ей пользоваться.
– Вот, смотрите, – сказал я ему.
Я положил сигарету в рот, подошёл к костру, взял одну ветку и прикурил, затянувшись дымом, а затем выпустил его через нос. Я протянул ещё горящую ветку Михайло. Он повторил мои действия, но затянулся чересчур сильно, так, как обычно затягиваются раскуривая трубку, и сразу же закашлялся.
– Ох, вот это да, это что ж за табак то такой?
– Кэмл, – спокойно сказал я, куря сигарету.
– А как же это сделано то?
– Табак завёрнут в бумагу, а на конце кусок ваты, чтобы не сильно вредить лёгким, – Попытался я объяснить ему, но он нечего не понял и, даже не став слушать, пошёл откупоривать бочку с вином.
Он налил полную деревянную кружку вина и протянул мне. Я опустошил её и вернул.
– Ну как? – Спросил он меня.
– Отличное вино, прежде никогда не пробовал настолько вкусного. Сейчас дам свою кружку.
Вино действительно было превосходного качества, раньше я травился дешёвкой и даже не представлял, что вино может быть на столько вкусным. Я достал из рюкзака свою термокружку и протянул её Михайло, чтобы он её наполнил, и мы могли выпить вместе.
Мы сидели у костра, пили вино и ели картошку в мундире, приготовившуюся на костре. После этого обеда, Михайло лёг в тень у дерева и спустя пару мгновений я услышал его храп.
Я мог бы спокойно сесть на лошадь и уехать, оставив его здесь с телегой, но я не умел ездить на лошади, да и мне был весьма интересен весь этот импровизированный экскурс в историю, потому я решил подождать пробуждения Михайло и отправиться с ним дальше. Во времени у меня не было ограничений. Так что, сев у другого большого дерева, что отбрасывала широкую тень, я принялся читать.
3
Я не ожидал столь скорого пробуждения Михайло, но не успел я прочесть и двадцати страниц, как он проснулся и громко сказал:
– Ну шо, поедем дальше. Нужно бы по вечеру и добраться до Бреста.
Я убрал свою книгу в рюкзак и стал наблюдать как он запрягает Марту. Как только лошадь была готова, мы забрались на телегу и отправились дальше в путь. Михайло стал дальше рассказывать о своей жизни.
Уже ближе к закату, мой спутник сказал, что мы проехали последнюю волость, до Бреста осталось не более 4 вёрст и что в течении часа мы будем на месте.
– А твой друже то хоть адрес тебе свой оставил? – Неожиданно поинтересовался Михайло у меня.
Тут я вспомнил, что о существовании телефонов вряд ли знает этот человек. И только сейчас я вспомнил, что и сам за весь день забыл про телефон и не пользовался им. А значит он сейчас должен лежать в кармане куртки, которая в рюкзаке.
– Нет, адреса к сожалению, не знаю, но я в городе поспрашиваю, глядишь кто его знает и подскажет куда идти.
– А как звать то его? Глядишь и я знаю.
– Павел Шевель, – уверенно назвал я имя друга.
– Эх нет, ни разу я о таком не слышал, а он кем приходится то? Ах, да чего ж. Явно дворянином, коль вы в Москве то познакомились, ну а раз дворянин он, то советую тебе поспрашивать в кабаке при постоялом дворе Попова, там знать обычно время проводит. Ой, да чего я тебе толкую, ведь ты Бреста то и не знаешь. В общем, разгрузим бочки при крепости, потом поедем на табачную фабрику, прикупим там табаку, да и отвезу я тебя туды.
– Буду признателен, – непонимающе ответил я.
Какие ещё крепости, кабаки, дворы, табачные фабрики. Но делать было нечего, хоть покатаюсь подольше на телеге, будет что рассказать по возвращению домой.
Дальше Михайло принялся мне рассказывать о Брест-Литовской крепости, о том, как при ней французы воевали с русскими и как захватили её. Всё это он сам знал из рассказав. Затем рассказал мне обо всех постоялых дворах, харчевнях, кабаках и прочем. А также он поведал мне, что его работа заключается не только в развозке вина, но и в том, чтобы обратно, на вырученные деньги, привозить другие товары. Так из волостей он обычно привозил пшено, картофель, овощи, древесину и прочее что находилось там. А из Бреста он привозил полную телегу табака, который в миг разлетался по той причине, что в Кобрине не было ни одной табачной фабрики. А сам он продавал табак знакомым, пока не довезет его до хозяйского склада, тем самым он получал по пять-десять рублей к своему скромному жалованию сверху. Но его хозяин был добрым человеком и потому всегда спускал с рук Михайло такие выходки, хотя и замечал недостачи табака в своих мешках.
И вот я увидел издали город. Но на город это похоже совершенно не было. В центре большая крепость, а вокруг маленькие деревянные дома. Крепость была, наверное, высотой всего в 3-4 этажа. А дома, так и вообще были самое большее в 2 этажа. Я не поверил в то, что это Брест. Я вообще прежде никогда не видел таких городом и деревень. Это было похоже на какой-то замок из фильмов. Ни тебе бетона, ни кирпича, ничего, что действительно бы напоминало о современности. В таком месте даже вряд ли связь то была, так как вокруг не было ни одной сотовой вышки.
Я серьёзно испугался, посчитав, что, наслушавшись историй сумасшедшего знакомого и выпив какого-то странного вина у меня начались галлюцинации. Но затем я понял, скорей всего это было что-то вроде реконструкции, где-то в лесу, в нескольких километрах от цивилизации, не иначе. Но вот только оставался вопрос, как же я-то тогда попал в подобное место. Ведь я ехал по дороге на Брест. Своего спутника я уже и перестал слушать, погруженный в свои мысли.
И тут вдруг толкнул меня в плечо и громко сказал, или повторил:
– Ну вот мы в Брест-Литовск приехали, говорю! – Он указал на вывеску, на которой большими, вырезанными вручную и закрашенными, буквами было написано «Брестъ-Литовскъ».
Твёрдый знак в конце явно давал понять, что это был язык, использовавшийся в Российской империи.
Мы заехали в этот город, и я был жутко поражен увиденным. Дорога разошлась на две полосы. Вдоль дороги стояли деревянные дома, сначала лишь одноэтажные, но достаточно большие, дальше начались двухэтажные. Несмотря на то, что начинало темнеть, лишь в немногих окнах горел тусклый свет, словно от свечей. Никаких фонарей вдоль дорог не было, вот почему, Михайло хотел разобраться со всеми делами до темноты. Изредка, на встречу нам проезжали всадники, или повозки. В основном люди здесь ходили пешком. И одежда на них была согласно 19 веку. Никакой синтетической ткани. Девушки были в двух вариантах одежды, либо те, кто шёл в роскошных платьях с невероятно широким и пышным низом, ужасающе узкой талией и с закрытыми рукавами, такие платья были достаточно ярких цветов, и конечно же в роскошных шляпах, но таких особ было мало. Да и честно признаться, я был удивлён, как они так ходят, ведь несмотря на вечер, на улице было достаточно жарко и я же был, лишь в майке и бриджах. Либо же те, кто был в скромных свободных платьях, серо-белых цветов, которые полностью скрывали женскую фигуру, но за то рукава были лишь по локоть и не было шляп. Мужчины же тоже были в двух вариантах одежды. Либо длинные панталоны, сразу же вспомнил это название, увидев эти штаны, хотя может они называются не так, рубашка, жилет, костюм сверху и шляпы на головах, которые они часто дёргали туда-сюда, завидев знакомых. Как правило такая одежда была разных цветов, но преобладали тёмные и белые. На вторых же были свободные подвёрнутые штаны и длинные свободные рубахи, подвязанные пояса, в отличии от первых у них не было обуви, а если и была, то разве что какое-то подобие сандаль из веток. Но я скорей бы предпочёл ходить босиком, чем в такой обуви.
Так я понял, сколь видимы здесь различия между крестьянами и дворянами. И дабы мне не выделяться и не стать рабом, то мне необходимо было бы обзавестись тупой, неудобной и пафосной одеждой, пока я не выберусь. Хотя вряд ли в реконструкции меня бы сделали рабом. Но почему-то практически все крестьяне здесь были злыми, недовольными, замученными. Какой идиот мог добровольно согласиться на такие условия.
Вот мы и подъехали к крепости, как я узнал, мы ехали по главной улице, потому мы видели так много дворян, на остальных же улицах их редко увидишь. Михайло поговорил со сторожем крепости и тот пропустил нас. Мы заехали во двор. Там Михайло остановил телегу и принялся распрягать лошадь, чтобы она отдохнула.
Из крепости выбежал парень и крикнул:
– Давай сюда вино!
– Не видишь, что ль?! Лошадь распрягу, да понесу! – Крикнул ему в ответ Михайло.
– Я пока разгружу, что смогу, – вызвался помочь я.
Бочки были по десять литров каждая, так что я клал по одной штуке на каждой плечо и нёс их в погреб, на который указал юноша, что встречал нас. Пока Михайло распрягал, кормил и поил лошадь в крепости, я разгрузил почти всю телегу. Когда же он пришёл, оставалось всего четыре бочки и он, хлопнув меня по плечу, сказал:
– А по тебе ж и не скажешь сколь силушки то таится в тебе.
Моё спортивное прошлое давало о себе знать. Как только мы унесли бочки, то Михайло сказал мне, чтоб я лошадь привёл и запряг, а сам он за расчётом пошёл.
Я даже не знал, как подойти к этой лошади, но вроде бы, я видел, как это делал мой спутник и потому решил, что и у меня получится. Лошадь стояла возле телеги, я взял её за поводья и повёл к месту где было необходимо запрячь её в телегу. Лошадь к счастью была воспитанная и скорей сама меня подвела, встала и принялась спокойно стоять и ждать. Для начала, я обвязал какую-то штуку вокруг живота и спины. Затем на шею надел ещё какую-то штуку. Затем я поднял одну палку от телеги, обмотал её тряпкой от предыдущей штуки и как-то засунул во всё это дугу, чтобы она не вылетела. Затем я тоже самое вроде как проделал со второй палкой. Дальше Михайло вроде что-то делал с той фигнёй, что болтается на шеи, но я не помню, что. В конце, я связал две палки от телеги верёвкой. Лошадь же просто молча и смирно стояло.
Михайло был явно любителем поговорить, так что мне пришлось его ждать ещё минут десять, за которые я успел выкурить сигарету. Всё это время, присутствующие люди смотрели на меня невероятно странно, как будто бы они ни разу не видели цивильного человека. Михайло так ни разу на меня не смотрел и не спрашивал ничего про мои вещи.
Когда он пришёл, то закричал:
– Ты что ж сделал то! Я т чейго думал то! Коль в силушке тебе много, так ты ж из наших из крестьян бушь то! А ты!
И он принялся распрягать лошадь. К тому моменту как он всё снял, он вновь подобрел и принялся рассказывать мне, как и что нужно делать. Седёлка – та вещь, что надевается на верх спины, её нужно крепко затягивать. Хомут одевается на шею. При помощи гужей и дуги прикрепляют оглобли (палки от телеги) к упряжи. Затем необходимо супонью стянуть хомут, чтобы его клещи сошлись. Затем ещё одним ремнём необходимо связать оглобли, вокруг седёлки и подпруг. И напоследок необходимо вожжи прицепить к удилам и протянуть между дугой и хомутом.
Короче, всё это слишком сложно и совершенно не легко, как мне показалось на первый взгляд. Но если вдруг мне придётся ещё когда-нибудь запрягать лошадь, то, пожалуй, я буду знать, что делать, ну или просто забуду.
Мы забрались в телегу и отправились на север, где должна была быть табачная фабрика. Там уже Михайло не стал распрягать лошадь, и мы вчетвером, вместе с двумя рабочими с фабрики, за десять минут, закидали телегу мешками с табаком.
После этого, мы двинулись на юго-запад. Оказалось, что Михайло специально повёз меня до кабака, хотя ему нужно было двигаться обратно на восток. Там было продолжение главной улицы, уводящей на дорогу в Варшаву.
Мы подъехали к большому дому, сверху над которым было написано «Кабакъ». Напротив, стоял большой двухэтажный дом со двором внутри, Михайло сказал, что это и есть постоялый двор Попова и что если вдруг я не найду друга, то могу остановиться там.
– Ну, что, глядишь свидемся ещё с тобой. А ты коль в Кобрине будешь вновь, то сходи к винодельне, да спроси там Михайло. Меня там все знают, – и он пожал мне руку и обнял меня, словно мы с ним за этот день успели подружиться. – Ну счастливо.
Я достал рюкзак из телеги и спрыгнул.
– Благодарю за всё, – сказал я на прощание.
Михайло уже стукнул лошадь вожжами и отъехал, но тут вдруг резко остановился и крикнул:
– Стой! У тебя хоть деньги, то есть?
– Нету, – ответил я. По крайне мере это было правдой, то, что у меня не было местных денег. А уж тем более местных денег 19 века.
Михайло спрыгнул с телеги, подошёл ко мне. Достал из кошелька, висевшего на поясе, две серебряные монеты и вновь пожимая мне руку передал их.
Благодарю, – вновь ответил я.
– Да не за что. Считай заработал. Давай, удачи.
И теперь уже Михайло запрыгнул на телегу и точно уехал.
4
Когда я разжал кулак, то увидел в нём две серебренные монеты, на которых было написано «МОНЕТА РУБЛЬ», но в тот момент я еще не понимал, как много значат эти монеты. Но так, или иначе, я убрал их в карман.
Осознавая, что на улице уже изрядно похолодело, а никто из окружающих людей не оголяется так же сильно, как и я, то мной было решено хоть немного им соответствовать. Я достал из рюкзака спортивные штаны, кроссовки, кофту и куртку и надел их. Во время привала у реки я переоделся в тапки и бриджи. Сейчас же я вновь выглядел как гопник, если бы только у меня не было рюкзака, бороды и длинных волос. Я поставил рюкзак к стене кабака и сел на него.
Для начала я решил проверить, быть может всё же здесь есть связь, а где-нибудь в крепости стоит вышка. Но включив телефон, я сразу же понял, что ошибался в своих намерениях, ни малейшего намёка на связь не было. Но зато я пофотографировал то, что увидел.
Отчаявшись, я выкурил ещё сигарету.
Затем я зашёл всё-таки в этот кабак. Контингент там и правда был дворянский. Все в пафосных одеждах. Преимущественно мужчины, но были и настолько разукрашенные дамы, что бросало в дрожь. К счастью, здесь были и официантки, при чём достаточно милые и не такие расфуфыренные, как светские леди. Я подошёл к барной стойки и сказал бармену:
– Вечер добрый, мне пол литра водки.
– Чего изволите, простите?
Тут я вспомнил, что это ведь игра в 19 век, а там всё исчислялось как-то иначе.
– Бутылка, кувшин, в чём вы её тут подаёте и рюмку.
– Сейчас будет исполнено, с вас шестьдесят копеек.
– Булку хлеба ещё, – добавил я, вспомнив, что необходимо закусить.
Спустя пару минут бармен принёс мне бутылку водки, вынул пробку и поставил рядом со мной. Так же он подал мне стакан, обусловив это тем, что рюмок у них нет, как и ни у кого, кроме дворян. И он велел одной из официанток принести мне булку хлеба. В ответ на это, я протянул ему одну серебряную монету. Он же в свою очередь осмотрел её со всех сторон, явно не доверяя мне, а затем кинул её к себе в кошелёк, что висел у него на поясе и протянул мне три монеты. Я их тоже осмотрел. Одна серебряная с цифрой 25, две другие медные 10 и 1 копейка.
Так я постепенно стал разбираться в том, какие примерно здесь деньги и в примерных ценах.
Я налил себе в стакан водки, примерно грамм 50 и опустошил их, не закусывая. И тут я решил осмотреться. В кабаке было столиков десять, за каждым по 4 стула. Всё из дерева. Стены были украшены несколькими шкурами и парой картин. Так же на стенах висели подсвечники с горящими свечами, поэтому здесь было такое тусклое освещение. Как я и сказал прежде, все гости были из дворян. Было две супружеские пары, что просто ужинали. Так же была одна шумная компания из семи человек. А может и не одна, просто они завсегдатаи и хорошо общаются между собой, занимали же они три близлежащие столика. Тут же была и барная стойка с несколькими стульями. Хотя вряд ли это была барная стойка, возможно это было что-то вроде прилавка, так как бутылки за ним не стояли.
Достаточно милая официантка принесла мне булку хлеба, как я успел заметить, их здесь было всего две. Эта была достаточно молодой, лет 15-16, ярко-карие глаза особенно меня впечатлили, но взгляд был уже далеко не целомудренной девушки. Когда она подавала мне хлеб, то оценила меня с ног до головы, нечего не сказала и удалилась.
Я налил ещё грамм пятьдесят, опустошил, отломил кусок хлеба, закусил. Ещё посмотрел по сторонам, посмотрел на шумную компанию и попытался запомнить их манеры поведения и общения. Но они вели себя достаточно прилично, общались тоже, шутки были плоскими, никакой пошлости, разве что они яро обсуждали политику и войну. Мне это наскучило, я ещё выпил пятьдесят грамм, закусил. Я почувствовал расслабление и удовлетворённое состояние, захотел покурить. Я спросил у мужчины за стойкой:
– Здесь курят?
– Если вам будет угодно, – ответил он.
Я достал сигарету, в пачке их оставалось всего три. К счастью на границе я купил две пачки, и они лежали у меня в рюкзаке. Я достал зажигалку и зажёг сигарету. Всё это время мужчина смотрел на меня невероятно странно, так словно он никогда не видел ни сигарет, ни зажигалок. Тут вдруг он решил подойти ко мне поближе.
– А вы откуда будете? Вы явно не из этих мест.
То, что я не принадлежу ко всей этой игре было понятно по моим вещам.
– Я с востока, примерно семь тысяч вёрст отсюда, путешественник, – ответил я.
Было странно, что я ответил именно так, ведь возможно он мог знать о Бурятии, или по крайне мере о Байкале.
– А из какой же это странны то?
– Из России, Сибирь.
– А, вон оно что. А вы ль не каторжник?
– Нет, родился там и вырос. И можешь обращаться ко мне на ты.
– Как будет угодно. А куда путь держите?
Я опустошил ещё один стакан, почувствовал опьянение.
– Я в Брест еду. Слушай, а где тут какой-нибудь признак цивилизации? Интернет, сотовая связь, машины, поезда, самолёты, хоть что-нибудь? – Решил спросить я, в надежде, что он подскажет.
– Так вы ж итак в Брест-Литовске. А что вам надобно?
Тут я понял, сумасшествие не может быть массовым. Значит, либо я сошёл с ума, либо это всё сон. Иного быть не могло. Я налил ещё водки, выпил.
– Понятно, сейчас пятьдесят третий год?
– Да, – с сомнением ответил он.
– Правит Николай первый? – Не особо зная историю, предположил я.
– Да.
– Ущипни меня.
– Что простите? – Отстранившись уставился он на меня.
– Ущипни за руку, да побольнее, – я протянул руку.
Он выполнил поручение, но я так и не проснулся. Никогда не верил в то, что это работает. Значит нужно найти другой способ прервать эту хрень. Ну, или подчиниться ей. Я остановился на последнем варианте, до тех пор, пока не протрезвею по крайне мере.
– А где денег можно взять, – спросил я у своего собеседника.
– Ну можно заработать, коли вы крестьянин. А если вы из дворянского сословия, то тогда можете взять займ в крепости.
– А банки, или что-нибудь подобное?
Если я решил смириться с этим сном, то значит, что мне нужно разжиться деньгами. А наилучший способ – это ограбить какой-нибудь банк. В девятнадцатом веке на меня нет никаких данных, никто меня не знает и уж точно никак не смогут меня найти.
– Банки только в крупных городах есть, а ближайший – это Минск.
– Хорошо, а тогда богатые дворяне, что могут дать займ?
– Ну я таких не знаю, это вам в крепости надобно поспрашивать.
– Понятно.
Я выпил ещё стакан водки и доел последний кусок хлеба. Затем я закрыл бутылку, положил её в рюкзак, это пойло мне пригодится позже, а пока надо подумать.
– Ладно, бывай, мне нужно прогуляться, – сказал я мужику и направился в сторону выхода.
Я всецело был погружён в мысли о том, что это какой-то дурацкий сон и чем быстрее он закончится, тем лучше. Но тут вдруг в кабак зашёл какой-то невысокий мужчина и проходя мимо меня он толкнулся плечом.
– Смотри куда прёшь! – Злобно рявкнул он на меня.
Только тут я очнулся от своих размышлений и увидел его морщинистое лицо, злобный замученный вид, чёрные с сединой волосы и короткостриженую бороду.
– Может выйдем на улицу и поговорим? – Сказал я ему угрожающе.
– А давай! – Вновь огрызнулся он на меня.
Никто из посетителей не обращал на нас внимания, так как компания очень шумно о чём-то спорили и все взгляды были прикованы к ним.
Я направился к выходу в след за этим коротышкой, ростом он был метра полтора. Пока мы шли к двери, то из кармана куртки я достал газовый баллончик и приготовился впервые его использовать.
Выйдя из кабака, коротышка не оборачиваясь сказал:
– За мной!
И он отправился за кабак. Пока я шёл за ним, то успел заметить, как он достал с пояса ножа и взял в руку. Я шёл близко к нему. Как только мы зашли за угол, он начал поворачиваться и тут я прыснул ему в лицо газ. Он сразу же схватился за лицо, штык нож был у него в руке. Я понял, что необходимо воспользоваться преимуществом и обезоружить его, пока он меня не зарезал. Я со всей силы ударил его левым кулаком так, что он начал падать прямо на стену кабака и падая ударился головой о бревно. Всё произошло в одно мгновение и вот передо мной лежало безжизненное тело, а рядом с ним валялся нож.
Не знаю почему, но в этот момент я вспомнил про то, что мне нужны деньги. А значит нужно было обыскать этого человека и забрать всё ценное, пока он в отключке. Кошелёк я нашёл, так же, как и у всех остальных, на поясе. Я быстро отвязал его и закинул в карман, не заглядывая внутрь. На поясе же, с другой стороны, я увидел револьвер в кобуре и решил, что он может мне пригодиться. Поэтому я развязал пояс и схватил в руку.
Одежда у этого человека слегка выделялась, а судя по тому, что он спокойно ходит с револьвером на поясе, это был какой-то полицейский, или военный. А значит, укради я ещё и его одежду, я бы привлекал ещё больше внимания чем обычно.
Держа в руке пояс с револьвером и ещё какими-то мешочками, я вышел вновь на главную улицу и стал двигаться вниз по ней. В постоялом дворе я поселиться не мог, я слишком приметный и как только узнают о ограблении, то сразу же меня найдут. Значит, нужно было найти другое место, ну или просто выйти за город и поставить там палатку. Но мне ещё нужно было раздобыть лошадь и местную одежду. Так что сразу покидать город тоже нельзя. Тут мне вспомнились рассказы Михайло, есть заезжий двор у Матвеевны, ближе к окраине Бреста, для тех, кто приезжает из Варшавы. Он для крестьян и прочего сброда, у кого хватает денег там остановится. А значит и я мог бы там спокойно переночевать.
Я пошёл прямо туда, через пятьсот метров я нашёл что-то на подобии одноэтажной усадьбы в виде буквы «С», перед которой стояли лошади. Должно быть то. Я остановился, снял рюкзак, положил туда пояс с револьвером и закрыл. Затем прошёл к главному входу. Дверь была открыта, так что я вошёл внутрь.
Впереди было что-то вроде стойки, как и кабаке, а за ней скрывалась комната. Никого не было, так что я постучал по столу. Из комнаты вышел заспанный мужчина пожилого возраста.
– Могу я здесь переночевать? – Спросил я с ходу.
– Да, конечно, комната двадцать копеек серебром за ночь, – ответил он мне, приходя в себе ото сна.
– Отлично, мне нужна самая дальняя комната и я просыпаюсь не раньше обеда. Дам сверху ещё пятнадцать, если приведёшь мне девушку.
