Читать книгу: «Наука и христианство: история взаимоотношений», страница 14

Галилей о толковании Священного Писания

В письме к Кастелли (1613 год) Галилей сформулировал, как, по его мнению, следует относиться к использованию Священного Писания. Вот его основные тезисы⁴⁵⁶:

Священное Писание, безусловно, не содержит в себе ошибок или лжи, но вполне могут ошибаться его толкователи. Писание не всегда необходимо толковать буквально, поскольку в этом случае «пришлось бы наделить Бога ногами, руками, глазами, телесными и человеческими эмоциями – такими, как гнев, раскаяние, ненависть»

Библия обращается к простым людям, понятными им словами, а вовсе не стремиться раскрыть внутреннее механическое устройство мира.

Сотворенный Богом мир сам открывает нам премудрость Творца через чувственный опыт.

Если две истины: Откровение и опыт начинают противоречить друг другу в области «естественных явлений», то богословам следует приложить усилия для правильного истолкования Писания, дабы найти согласие между истинами. «Я не считаю необходимым верить в то, что сам Бог, который дал нам чувства, понимание и разум, хотел, чтобы мы искали научные истины только в тексте Писания» ⁴⁵⁷

Наука является одним из инструментов интерпретации Священного Писания. Действительно, «уверившись в некоторых суждениях, мы должны воспользоваться ими как удобнейшим средством для истинного истолкования Писания».

Писание не могут толковать не сведущие в науке люди. Наука идет вперед и поэтому опасно навязывать Священному Писанию идеи (например, Птолемея), которые впоследствии могут быть опровергнуты.

Изложив собственные взгляды, Галилей приводит свое толкование отрывка из книги Иисуса Навина,⁴⁵⁸ указывая, что оно значительно более соответствует системе Коперника. Ведь гораздо проще остановить движение одной Земли, нежели остановить весь грандиозный согласованный механизм Аристотеля-Птолемея.

В письме к Кастелли мы видим, что Галилей не считает веру и разум противоречащими друг другу. Две истины происходят из одного источника и дополняют одна другую. Но вместе с этим, Галилей делает радикальный вывод, делая естественные науки критерием толкования Священного Писания. Такая позиция не могла не вызвать беспокойство, тем более сам Галилей отмечал постоянную изменчивость научных взглядов. Недопустимо было ставить смысл Откровения в зависимость от постоянно меняющегося уровня научного развития. Предложенное мирянином Галилеем новое толкование Священного Писания лишь усиливало опасения церковной иерархии.

Богословы «за» и «против» Коперника

21 декабря 1614 года доминиканец Томмазо Каччини произнес проповедь начинавшуюся словами «Мужи Галилейские! Что вы стоите смотрите на небо?» (Деян 1. 11). В ней он утверждал, что математика есть дьявольская наука и что математики как распространители ереси должны быть изгнаны из всех государств. В качестве оружия нападения Каччини выбрал отрывок из книги Иисуса Навина, послуживший темой для проповеди. Многие собратья по ордену осудили этот выпад Каччини против Галилея, но полемика набирала обороты. 7 февраля 1615 года другой доминиканец Лорини от лица доминиканцев монастыря св. Марка отправил церковным властям копию письма Галилея к Кастелли. Он напоминил о недопустимости мирянину заниматься толкованием Библейских текстов и поставил под сомнение предлагаемый в письме способ толкования.

Известный богослов, монах ордена кармелитов, Антонио Фоскарини выступил в защиту учения Коперника. В своем письме он подчеркивал неадекватность системы Птолемея и склонялся к гелиоцентрической системе мира. Поскольку истины Писания и науки не могут противоречить друг другу, Фоскарини предложил свой способ согласования Священного Писания и системы Коперника. Копию своего письма Фоскарини отправил кардиналу Беллармину, крупнейшему богослову, имевшему огромный авторитет в Церкви. Кардинал Беллармин, участвовавший в составлении приговора Джордано Бруно, пристально следил за развитием ситуации вокруг учения Коперника. Его ответ Фоскарини носит продуманный и последовательный характер.

В начале, кардинал отмечает, что и Фоскарини и Галилей поступают осмотрительно, говоря об учении Коперника лишь как об удобной математической модели. В такой форме учение Коперника не имеет никакой опасности, поскольку остается лишь удобной формулой, точно описывающей явления. Таким образом, влиятельный кардинал занимает позицию, которой придерживалось большинство астрономов того времени. Также, он предостерегает, что утверждение действительной неподвижности является опасным, как с философской, так и с богословской точки зрения. Попытка согласовать это учение с буквой Священного Писания приведет к серьезным затруднениям. Хотя вопрос движения Земли не является формально вопросом веры по своему содержанию, но он, по мнению Беллармина, является вопросом веры автору этих слов, т.е. Святому Духу говорившему устами пророков и апостолов. Теоретически кардинал допускает, что если будет возможным неоспоримое доказательство неподвижности Солнца – то тогда будет необходимо объяснять слова Священного Писания «считая, что, скорее всего, мы не понимаем смысла слов, чем то, что доказательства являются ложными».⁴⁵⁹ Но сам он не верит в возможность подобного доказательства.

Кардинал Беллармин был опытным богословом, участвовал во множестве дискуссий с протестантами. Постоянная полемика привела самого кардинала к тому, что он начал чрезмерно широко толковать область «веры и нравственности». Для Тридентского собора авторитет Писания и святых отцов не распространялся на естественнонаучные вопросы. Занятая кардиналом радикальная позиция фактически обрывала возможности для дискуссии.

После открытий Галилея ошибочность системы Птолемея стала очевидной. Но и представить безусловные доказательства истинности системы Коперника Галилей также не мог. Такое доказательство гораздо позднее будет получено Фуко с помощью его знаменитого маятника. Все чего просил Галилей от Церкви, это возможности вести свободную научную дискуссию по вопросам движения Земли.

1616 год: Осуждение книги Коперника

В марте 1615 года уже известный нам Томмазо Каччини обвинил Галилея перед комиссаром инквизиции. Предметом обвинения стала приверженность Галилея системе Коперника, которая «глубоко противоречит Священному Писанию, истолкованному нам святыми отцами».⁴⁶⁰ Расследование Инквизиции шло почти год. Заседания комиссии проходили тайно и не касались лично Галилея. Речь шла о выработке отношения Церкви к учению Коперника.

Галилей и его друзья не знали о происходящем расследовании, тем не менее, все чувствовали, что обстановка накаляется. В декабре 1615 года Галилей прибывает в Рим для защиты собственного учения. А. Фантоли так описывает ситуацию сложившуюся в ходе публичных диспутов: «Легко представить себе, как бурная активность ученого и нелепые нападки его противников, способствовали обострению противостояния. Несостоятельные в научном плане, эти критики стали распространять злобные клеветнические измышления против Галилея».⁴⁶¹

19 февраля эксперты Инквизиции получили для изучения два положения:

1. Солнце является центром мироздания и, следовательно, неподвижно

2. Земля … движется как целостное (тело) и к тому же совершает суточное обращение.

Богословы, исследовавшие эти положения, были компетентны в своей области, как и в области философии, но отнюдь не в области естественных наук. И тем более странным выглядит тот факт, что менее чем через четыре дня они, не смутившись, предоставили свой ответ. А. Фантоли так комментирует их скорополительное решение: «Очевидно, пребывая в твердой уверенности касательно правоты своих философских и богословских представлений, эксперты сочли излишним потратить на изучение проблемы больше времени, чтобы вынести приговор утверждениям, казавшимся им заведомо ложными и абсурдными». 24 февраля 1615 года ими было вынесено роковое решение по этим двум положениям:

Все считают, что это заявление неверное и абсурдное с философской точки зрения, и кроме того формально еретическое, так как выражения его во многом противоречат Священному Писанию, согласно буквальному смыслу слов, а также обычному толкованию и пониманию отцов Церкви и учителей богословия.

Все считают, что это положение заслуживает такой же философской цензуры; с точки зрения богословской истины, оно, по крайней мере, ошибочно.

Таким образом, эксперты в первую очередь исходят из философских взглядов, и только потом переходят к богословским аргументам. Это еще раз подчеркивает, что дело Галилея было не столько конфликтом между Церковью и наукой, сколько конфликтом двух научных школ. Основная ошибка католической Церкви состоит в том, что она в этом научном споре опрометчиво встала на сторону Аристотеля, применив карательные меры против последователей Коперника. Основная гроза разразится над учением Галилея позднее, в 1633 году. Но истоки ее лежат именно здесь.

Процесс 1616 года не касался лично Галилея.⁴⁶² 26 февраля Галилей был вызван в дворец кардинала Беллармина, где он был уведомлен «об ошибочности его отдельных воззрений».⁴⁶³ Что касается трудов польского ученого, то было принято решение внести в список запрещенных книг его книгу «Об обращениях небесных сфер» «до исправления». Также запрещалась к распространению книга кармелита Фоскарини.⁴⁶⁴ Отметим, что критерием, на основании которого принималось решение о запрете книги, являлось наличие толкования Священного Писания согласно с системой Коперника. Математические аспекты теории запрету не подвергались.⁴⁶⁵ Исправления книги Коперника, касающиеся отношения теории к Священному Писанию были сделаны и в 1620 году было принято решение ее напечатать.⁴⁶⁶

Решение Инквизиции не устроило ни одну из сторон. Галилею так и не удалось отстоять автономию научных исследований от богословских взглядов. С другой стороны, его оппонентам не удалось расправиться с гениальным ученым руками инквизиции. Тем не менее, противниками Галилея была одержана важная тактическая победа. Решения суда 1616 года станут тем фундаментом, на котором вырастет приговор 1633 года.

Было бы неверным думать, что Церковь была единодушна в осуждении Коперника. Как мы уже говорили, математики из Римского Колледжа с большой симпатией относились к Галилею и Копернику. Более того, на стороне Галилея было несколько могущественных кардиналов, в том числе Маффео Барберини, будущий папа Урбан VIII. Включению труда Коперника в Индекс Запрещенных книг предшествовала горячая дискуссия в которой сторонники открытого научного исследования потерпели поражение.⁴⁶⁷

Слухи об отречении Галилея на встрече с кардиналом Беллармино, распространились по всему Риму. Дабы пресечь их Галилей попросил у кардинала официальную справку о произошедшем. 26 мая 1616 года кардинал ответил ему следующим заявлением: «… заявляем, что вышеназванный Галилей не отрекался от своих взглядов… а также не подвергался он никаким наказаниям. До его сведения было лишь доведено распоряжение Святейшего Отца, выраженное декретом Конгрегации Индекса, в котором говорилось, что приписываемое Копернику учение о движении Земли вокруг Солнца… противоречит Священному Писанию, и поэтому его нельзя ни придерживаться ни защищать».⁴⁶⁸ Таким образом, официальные распоряжения полученные Галилеем оставляли возможность для обсуждения гипотезы Коперника, или ограничиваясь ей лишь как гипотезой, или критикуя ее. Другой возможностью было принятие системы Тихо Браге, но для Галилея был слишком очевиден искусственный, компромиссный, характер этой системы.

Подготовка Галилеем «Диалога о двух главнейших системах мира»

Обладая оптимистическим характером, Галилей не унывал. В истории случалось, что после смерти римского папы его приемники снимали предыдущие цензурные ограничения.⁴⁶⁹ Галилею оставалось выжидать удобного момента, улучшая свою аргументацию в пользу системы Коперника. Значительным астрономическим событием было наблюдение трех комет в конце 1618 года. Обсуждая проблему комет, Галилей вступил в резкую полемику с иезуитом Грасси, приверженцем системы Тихо Браге. Несмотря на уважительный тон Грасси, Галилей начал открыто высмеивать систему Браге, взгляды Грасси, математиков Римского Колледжа. Такое поведение Галилея было тем более неожиданно, поскольку математики из ордена иезуитов относились к нему с большим почтением. Невежливость Галилея послужила причиной охлаждению отношения членов ордена к нему. Полемика со Штейнером касательно приоритета открытия солнечных пятен окончательно испортила отношения Галилея с некогда дружественным ему влиятельным монашеским орденом.

Апогеем полемики с Грасси стал труд «Пробирщик» написанный в 1623 году. В этой книге Галилей практически не касается учения Коперника, помня о запрете 1616 года. Но главное – в ней содержится описание методологии новой науки, которая более подробно будет разработана Декартом и Ньютоном.⁴⁷⁰

В 1623 году ситуация начала складываться как нельзя лучше для Галилея. На римский престол под именем Урбана VIII взошел Маффео Барберини. Человек большого ума и высокой культуры, талантливый дипломат, он являлся идеальным главой Церкви в ту тяжелую эпоху. Кроме того, новый папа, как мы помним, был противником запрещения учения Коперника, хотя и считал, что любая астрономическая теория есть не более чем удобная гипотеза. Вместе с тем Урбан VIII не раз высказывал свое личное почтение и восхищение по отношению к Галилею. Галилей, в свою очередь, посвятил ему своего «Пробирщика».

После решений 1616 года у Галилея оставалась возможность говорить о гипотезе Коперника, как наилучшим образом описывающей действительность и потому наиболее вероятной. В целом, все шло по намеченной Галилеем программе – он планировал устранить все научные возражения против теории Коперника, оставляя читателям возможность самим преодолеть со временем возражения философские и богословские. Кроме того, Галилей хотел показать пользу своих исследований для Церкви. Он желал доказать протестантам, что неприятие системы Коперника католической Церковью объяснялось не невежеством католиков в научных вопросах, а в осознанном следовании авторитету святых отцов.⁴⁷¹

Галилей, как он думал, нашел требуемое «физическое» доказательство движения Земли. Это доказательство он видел в существовании приливов и отливов.⁴⁷² Но, приводя свое «неопровержимое доказательство», Галилей становился на опасный путь. Теперь ученый явно выходил из области математиков-астрономов в область физиков. Такое доказательство могло бы подтвердить действительную, а не гипотетическую истинность учения Коперника. Этим формально нарушалось предписание 1616 года, чем не преминули воспользоваться противники Галилея, всю жизнь преподававшие Аристотеля с университетских кафедр.

Небольшой труд Галилея «Беседы о морских приливах и отливах» вырос в «Диалоги о двух главнейших системах мира»,⁴⁷³ ставшие подлинным шедевром в истории научной мысли. После того как книга была написана, Галилею предстояло добиться разрешения на ее издание, стараясь соблюсти букву предписания кардинала Беллармина (нарушение духа предписания было очевидно).

Ситуация, казалось, складывалась как нельзя лучше: в июне 1629 года на должность управляющего Папским дворцом вступил давний друг Галилея – отец Никколо Риккарди. В мае 1630 года Галилей прибывает в Рим и уже в пятый раз имеет аудиенцию у папы Урбана VIII. Хотя отношение папы к системе Коперника не изменилось, все же он был не против публикации книги. Однако, восемь лет правления папы прошли не лучшим образом. Уже двенадцать лет шла тяжелейшая Тридцатилетняя война в Германии⁴⁷⁴, захлестнувшая всю Европу. Отношения папы с Францией были весьма сложны из-за несговорчивости кардинала Ришелье. Урбан VIII уже познал горечь поражений, что сделало его более подозрительным, раздражительным и нетерпящим возражений.

Труд Галилея поставил отца Риккарди его в замешательство – вместо обещанного равнозначного диалога о двух системах, перед Риккарди лежал труд, который однозначно защищал теорию Коперника. При этом Галилей не сказал другу о полученном им в 1616 году предписании не защищать теорию Коперника. Книгу было необходимо значительно доработать, чтобы избавить ученого от проблем с инквизицией. Если бы получение разрешения не проходило бы в такой спешке, и Галилей рассказал бы отцу Риккарди о том предписании, то возможно трагедии удалось избежать. Но Галилею было куда спешить – здоровье пожилого ученого⁴⁷⁵ с каждым годом все ухудшалось.

Папа Урбан VIII благосклонно относился к идее издания книги, но это в большей степени было вызвано его отрывочным представлением о ее содержании. Тем не менее, под давлением влиятельных друзей Галилея, разрешение отца Риккарди на печать было довольно быстро получено. Отцу Риккарди так и не удалось провести необходимую цензуру, дабы обезопасить Галилея от нападок последователей Аристотеля.

В феврале 1632 года «Диалог» был издан. Во вступлении Галилей подчеркивал, что речь идет лишь о гипотезе. Тем не менее, любому прочитавшему книгу становилось ясно – система Коперника обсуждалась в книге вовсе не как гипотеза. Сюжет книги построен в виде диалога трех персонажей: защитника взглядов Коперника – Сальвиати, защитника Аристотеля – Симпличио⁴⁷⁶ и Сагредо – просвещенного любителя, находящегося меду двумя экспертами. Персонажи в течение четырех дней обсуждают различные вопросы, касающиеся выбора между системами Аристотеля и Коперника. Симпличио выражает господствующие в университетах той эпохи взгляды преподавателей философии. Его фигура выглядит комичной, а его доводы в пользу Аристотеля легко разбиваются аргументами Сальвиати.

Четыре дня бесед не оставляют сомнений в превосходстве теории Коперника над Аристотелем. Но Галилей вынужден соблюсти формальности: в конце Сальвиати отказывается признать истинность теории Коперника, называя ее лишь глупой фантазией или «блистательным парадоксом». Такое заявление смотрится крайне непоследовательным. Венчают книгу слова Симпличио «было бы чрезмерной дерзостью желание ограничивать Божественные могущество и премудрость единственным человеческим измышлением»⁴⁷⁷. Это была личная позиция папы Урбана VIII, которую он высказывал своему другу Галилею во время их встреч и просил включить в книгу. Конечно, философская позиция папы не сводилась к одной цитате приведенной Галилеем. Упрощенные и вложенные в уста ретрограда Симпличио, эти слова выглядели крайне неубедительно. Маловероятно, что Галилей умышленно насмехался над папой, но противники Галилея не упустили возможность воспользоваться оплошностью великого ученого.

1633 год: суд над Галилео Галилеем

После выхода «Диалога» обстоятельства начинают складываться для Галилея не лучшим образом. В марте 1632 года отношения между римским папой и испанскими Габсбургами оказываются крайне напряженными. Среди происпански настроенных кардиналов росло недовольство политикой папы. Папу обвиняли в покровительстве своим племянникам и земных амбициях. Все это не лучшим образом влияло на характер Урбана, становившегося все более деспотичным.

Когда папа знакомится с содержанием «Диалога» он начинает понимать, что его друг Галилей обманул его, написав совсем не ту книгу, о которой они так много говорили. Кроме того, вызывали подозрение множество параллелей между книгой Галилея и «Пиром на пепле» Джордано Бруно.⁴⁷⁸ Учение Коперника широко ассоциировалось с революционной политической и религиозной мыслью той эпохи. Для любителей высматривать тайный смысл, открылся простор для толкований книги Галилея.⁴⁷⁹ Все эти причины привели к распоряжению папы приостановить распространение книги до ее исправления. Хотя лично папа продолжал считать Галилея своим другом,⁴⁸⁰ пора было дать всем почувствовать, что Урбан VIII не потерпит прекословий и обмана.

Издавая «Диалог» Галилей умолчал о полученном им предписании 1616 года, поскольку все участники тех событий уже отошли в мир иной. Но противникам Галилея удалось найти в архивах инквизиции предписание, причем в строгой форме, которая запрещала в любой форме обсуждать учение Коперника. Ознакомившись с ним, Галилей был вынужден предъявить полученное им более мягкое предписание кардинала Беллармина, запрещающее защищать теорию Коперника. Формально, Галилей нарушил даже это мягкое предписание инквизиции, что квалифицировалось как «инквизиционная» ересь.⁴⁸¹

В октябре Галилей был вызван в Рим для допроса. Галилей охотно подчинился на словах, но неважное здоровье ученого позволяло ему попытаться выиграть время, оттянув поездку. Тем не менее, время шло, а здоровье ученого все более ухудшалось. Попытки влиятельных друзей Галилея умиротворить папу успеха не приносили. Запросы на прибытие в Рим становились все более настойчивыми. В декабре последовал приказ-угроза немедленно приехать в Рим. Галилею ничего не оставалось, кроме как подчинится. В то же время, Галилею гарантировали наиболее комфортные условия во время путешествия и пребывания в Риме. Приехав 13 февраля в Вечный город, ученый разместился в резиденции посла Тосканы.⁴⁸²

12 апреля Галилей предстал перед комиссаром инквизиции. Комиссар принял его по-дружески и предложил разместиться в комнатах судебного обвинителя, а не в положенных по протоколу тюремных камерах. В ходе допросов Галилей пытался утверждать, что его книга имела целью опровергнуть Коперника, но это лишь наводило на ученого подозрения в неискренности. Здоровье ученого ухудшалось – его мучили боли в ногах. Комиссар, навестив ученого, пообещал как можно скорее закончить процесс, дабы дать возможность ученому заняться здоровьем.

Книга Галилея еще раз прошла экспертизу, в ходе которой было установлено: «Диалог», несомненно, преподавал и защищал точку зрения Коперника о вращении Земли. Силы ученого уже были на исходе, и он довольно легко согласился произнести раскаяние перед судом. 30 апреля Галилей возвращается в резиденцию посла Тосканы для ожидания суда.

22 июня 1633 года Галилей был одет в покаянное рубище и приведен в доминиканский монастырь Санта Мария. Там ему было зачитано обвинение: «Вы верили и разделяли ложное и противоречащее Священному Писанию учение – Солнце находится в центре мира и не движется с востока на запад, а Земля не находится в центре мира. И это учение поддерживалось и защищалось (Вами) после того, как оно было признано и провозглашено противоречащим Священному Писанию…Суд приговаривает Вас к условному заключении… и в целях неукоснительного раскаяния предписывает Вам в течение трех лет один раз в неделю повторять семь покаянных псалмов».⁴⁸³ «Диалог» был включен в индекс запрещенных книг. Галилею не оставалось ничего иного, кроме как повиноваться. Стоя на коленях, он прочитал приготовленный для него текст отречения.⁴⁸⁴ На следующий день, местом «условного заключения» стала вилла Медичи, а через неделю Галилей уехал жить в Сиену на виллу своего друга-архиепископа. Тем не менее, до конца жизни, все визиты и переписка ученого находились под контролем.

Вина католической иерархии осуждении Галилея несомненна.⁴⁸⁵ Осуждая авторитаризм средневекового церковного аппарата, А. Фантоли заключает: «трудно определить степень порицания для подобного злоупотребления» церковной властью.⁴⁸⁶ Конечно, Галилей совершил немало тактических ошибок и не вполне правильно вел себя во время суда. Поэтому на него ложится значительная доля ответственности за сам факт приговора. Но ответственность злоупотребление церковной властью, приведшее к суду, лежит, несомненно, на церковной иерархии.

Огромную роль в осуждении сыграли происки научных оппонентов Галилея. Но они бы не принесли результата, если бы папа Урбан VIII лично не был бы уверен в том, что Галилей его обманул, написав вовсе не ту книгу, которую они неоднократно обсуждали. Вместе с тем неверно представлять современное Галилею общество (научное и церковное) монолитно стоявшим на позициях Аристотеля и солидарных с решением 1616 года.⁴⁸⁷