Читать книгу: «Медиум для банкира», страница 7
Глава 8. Случайность восьмая – предсказание попугая
Под итальянское кафе выстроили отдельное здание в центре городского парка. Вечером его освещали гирлянды фонарей на аллеях, обступали со всех сторон высокие ели, а днем с открытой террасы на третьем этаже можно было услышать музыкантов. Они съезжались сюда из разных концов города и терзали струны скрипок, отстукивали что-то задумчивое на барабанах. Сегодня же большой зеленый попугай крутил клювом колесо шарманки. Его хозяин стоял чуть в стороне со стаканчиком для мелочи и предлагал за сотку погадать на судьбу. Гадал, конечно, попугай. По знаку хозяина он бросал шарманку и летел к широкому ведру со скрученными в трубочку бумажками. Доставал оттуда ту, что приглянется, и отдавал тебе. Забавно, наверное, узнать будущее от птицы, но у меня никогда не было слишком много денег, чтобы тешить свое любопытство.
– Можем погулять по парку, если хотите, – предложил Конт, захлопнув за мной дверь такси. – Погода чудесная.
И попасться на глаза паре тройке знакомых? Как назло именно сегодня моя группа решит отметить в парке почти закрытую сессию или коллеги из банка будут проходить мимо по своим делам. А потом судачить у меня за спиной и приставать с расспросами. Не хочу. Патриций имел право гулять в любой компании. Он – мужчина. А на меня бы сразу навесили кучу ярлыков. Самые приличные из которых – любовница и содержанка.
– Нет, спасибо, пойдемте лучше в кафе, – пробормотала я, – мне еще домой возвращаться и к завтрашнему экзамену готовиться.
– Тогда, прошу.
Конт отступил на шаг, пропуская меня на узкую тропинку к кафе, и пошел рядом. Следующие несколько минут я смущалась до ступора, пока Сергей Геннадьевич открывал передо мной двери, любезничал с хостес, рассказывая про заказанный столик на фамилию Конт, а она так широко мне улыбнулась, что чуть не ляпнула: «совет вам да любовь». По крайней мере, мне так показалось.
Дизайнеры Перчинни постарались. Здесь, наверное, можно было захлебнуться слюной, еще не дождавшись заказа. Зал делился на зоны высокими стеллажами, где на полках стояли стеклянные банки с безумными макаронами в форме гнезд или огромных трубок, бутылки оливкового масла, консервные банки с томатной пастой, белые шарики моцареллы в вакуумной упаковке, острый соус, какие-то соленья в маринаде, снова макароны ракушками и бантиками.
Со стороны открытой кухни доносились безумные ароматы, официанты носили по залу пиццу на подносах и лазанью в квадратных тарелках. А в телевизорах под потолком непрерывно показывали, как все это жарят, варят, запекают и красиво украшают к подаче. Изысканное издевательство над пустым желудком, ничего не скажешь.
На мое счастье возле нашего столика стояли не стулья, а широкие диваны. На один из которых я плюхнулась, довольная, что не придется страдать, пока Конт, согласно этикету подвинет мне стул под пятую точку. Грациозно усесться я ни за что бы не смогла. И так чувствовала себя деревенской клушей в приличном обществе.
– Добрый вечер, меня зовут Анастасия, сегодня я буду вашим официантом, – представилась девушка в черной форме и красном фартуке длиной почти до туфлей. – Салаты будут через пару минут, когда подавать напитки и горячее?
Меню нам девушка не предложила, хотя я уже настроилась листать шедевр полиграфии и считать в уме цены. Странно. Патриций все заказал заранее? Когда успел?
– Можно все сразу, – кивнул Конт и, когда официантка убежала, обернулся ко мне. – Как видите, Наталья Игоревна, я действительно ждал Франко, а не обманом затащил вас в кафе. Обед давно оплачен, поэтому нет нужды просить раздельный счет. Мы все же не в Европе. Дома я еще могу угостить девушку, не опасаясь нарваться на обвинения в домогательстве. Или нет?
Конт сощурил темные глаза и сложил руки на столе. Больная для него тема, я чувствовала тяжелый взгляд даже на затылке. Но при чем тут я? Мне все равно какая европейская феминистка тратила нервы Сергея Геннадьевича, мы так не договаривались. В любой стране финансовые вопросы нужно обсуждать до совместного похода в кино или ресторан. Теперь я оказалась в неудобном положении и могла просто встать и уйти под радостные вопли Индиса в ушах, но Конт изначально не ждал ответа. Риторический был вопрос, ага.
– Простите, что не предупредил заранее. Честно, сосредоточился на том, чтобы уговорить вас и вылетело из головы, – патриций так плавно сменил гнев на обаяние, что я недоуменно хлопала ресницами, выслушивая извинения. – Надеюсь, хорошая кухня, и атмосфера этого места сгладят неловкость. Мир?
Конт протянул ладонь для рукопожатия. Как мужчине, будто мы, правда, в Европе. Но было в этом жесте что-то из далекого детства, когда мальчики еще дружили с девочками просто так. Протянув ладошку. Зря я, наверное, взъелась. Черт с ним с раздельным счетом. Хочет угостить? Пусть. Я патрицию с самого начала ничего не обещала и не должна чувствовать себя обязанной за потраченные на меня деньги. Не телом же мне рассчитываться за тарелку салата и порцию горячего? Но до мира и взаимопонимания нам все равно далеко. Поэтому я пожала руку Конта и ответила, уточнив ситуацию:
– Перемирие.
От прикосновения к его теплой коже у меня кровь по венам побежала быстрее. Сознание отключилось от музыки в кафе, негромких разговоров других посетителей и звона бокалов из бара. Я словно растворилась в ощущениях и думала только о том, какие у Конта большие и крепкие руки. Как нежно он сжимает мои пальцы. Вокруг уже не осталось ничего, кроме тишины и где-то в другой реальности мой несостоявшийся принц встал с дивана, чтобы поцеловать мне руку.
– Я рад, что мы договорились, – тихо сказал Конт, – а теперь предлагаю отметить знакомство бокалом вина.
Реальность вернулась взмахом руки официантки и бокалом красного. Второй такой же она поставила перед патрицием, а следом яркие салаты в тарелках с такими неправдоподобно широкими краями, что они напоминали перевернутую шляпу.
– Я не буду пить, – сразу предупредила я.
– Мы с вами не за рулем, – мягко возразил Конт, покручивая пальцами тонкую ножку бокала, – а для здоровья несколько глотков вина даже полезны. Оно улучшает кровь. Не бойтесь, Наталья Игоревна, если бы я хотел вас споить, то здесь стояла бы бутылка, а то и две. За знакомство?
«И все-таки он тебя спаивает, – бубнил Индис, – остерегись, Наташа. Ты уже в третий раз соглашаешься и делаешь, что он хочет. В кровать тоже безропотно пойдешь?»
Я еще терпела, но начинала раздражаться.
«Твоя паранойя может подождать один вечер? Я и так вся издергалась, еда в горло не полезет. Что ты заладил: «кровать, кровать?» Он что, по-твоему, прямо здесь меня соблазнять будет? На полу между столиками? Все, дай поесть спокойно!»
Назло духу я решительно взяла бокал и, чокнувшись с Контом, одним глотком чуть ли не половину выпила. Терпкий напиток с кислинкой и ароматом фруктов не обжигал, как крепкий алкоголь, а мягко разносил тепло по телу. Иначе зазвучала музыка. Теплее и уютнее. А глядя на салат снова проснулся зверский аппетит. Ломтики копченого цыпленка с половинками свежих помидоров Черри пошли на ура. Сладкий соус только разжигал интерес, а распробовав оранжевый ломтик, я замерла, прикрыв глаза. По консистенции, как консервированный персик, но вкус совсем другой. Экзотический. Даже сравнить не с чем.
– Что это? – выпалила я вслух, наплевав как глупо буду выглядеть, окажись диковинка грушей из компота.
– Что именно?
Конт уже доел салат и теперь с любопытством смотрел на меня. Не соврал, что голоден.
– Вот, – отыскала я в ворохе листьев салата еще один ломтик и вилкой выдвинула его на край тарелки.
– Манго, – кивнул Конт и у него глаза заблестели. От выпитого вина, а может от воспоминаний о стране на побережье средиземного моря, – очень спелый, кстати. В магазинах такого почти не найти. Чтобы фрукт не испортился в дороге, его срывают зеленым. Дорогой он спеет, но медленно. Снаружи оранжевый, а внутри еще твердый, как мыло. И безвкусный. Я пару раз уже обманулся.
Мне обманываться не светило. Представить страшно, сколько манго стоил в магазине и где его вообще искать? Хотя можно с девчонками взять одну штуку на новый год. Копченый цыпленок – не проблема, остальное тоже. Замутим в общаге настоящий итальянский салат.
Пока я мечтала, пустую тарелку забрали, и поставили передо мной карбонару, обещанную Контом. Широкая лапша в сливочном соусе с ломтиками жареного бекона и копчеными колбасками, украшенная зеленью. Только что приготовленная. Невероятно сочная и тающая во рту.
– Паста, – мурлыкнула я и снова покраснела, поймав довольный взгляд Конта. – Макароны ведь с мясом, а вкусно.
Патриций деловито накрутил длинную макаронину на вилку и подцепил кусочек бекона. Ел он очень интеллигентно. Наверное, долго учился или смотрел на тех, кто каждый день ходит в роскошные рестораны.
– Я потому и люблю итальянскую кухню, что здесь все просто, – заговорил Конт. – Паста – макароны с мясом, кальцоне – пирожки, равиоли – пельмени или вареники, только квадратные. Видов равиоли существует, наверное, сотни. Я думал, все перепробую, но сдался на третьем десятке. Ходил вечерами из одного кафе в другое. После развода много свободного времени появилось, а дома было сидеть тоскливо.
Буднично ведь сказал, но мне не по себе стало. Грозный патриций, член правления банка и вдруг такая история человеческая. Никогда не думала, что мужчины тоже тяжело переживают развод. Всегда казалось, что максимум раз напьются, а потом с воплем «Свобода!» бросаются к друзьям, клубам, рыбалкам, охотам и другим женщинам.
«Так он и бросился, – встрял Индис. – Нарисовала тут в воображении безутешного страдальца. Как же. Всех баб Италии перепортил, сюда приехал. Думаешь, он случайно про развод ляпнул? Нет, он специально сказал! Мужики так намекают, что свободны и готовы для новых постельных подвигов!»
Я чуть пастой не поперхнулась. Два раза кашлянула и схватилась за бокал с вином. Кто ж так орет под руку?
«Угомонись, пожалуйста, – мысленно простонала я, – Будь у меня призрачная лопата, клянусь, огрела бы тебя по призрачному хребту! Ты хуже чертика из табакерки. Предупреждай в следующий раз хотя бы».
Дух сердито засопел, а я наколола на вилку кругляши копченых колбасок. В разводе, значит, патриций. Ладно, теперь меня хотя бы угрызения совести не будут мучать, что я сижу в кафе с чужим мужем. А еще – пропадала стена, выстроенная на его женатости. Досадно пропадала. Сразу вспоминалось тепло ладоней, целомудренный поцелуй. Черт, надо остановиться. Развод не делал Конта свободным навсегда. И робкая надежда вернуть стену оставалась.
– Стоило жениться во второй раз, Сергей Геннадьевич, – хмуро сказала я, – тогда равиоли вы бы пробовали дома.
– Нет, спасибо, – усмехнулся Конт, – мне и первого раза хватило. Пока больше не хочется.
Патриций выпрямился, будто вместо пасты жердь от забора проглотил. Женитьба – еще один больной мозоль? Нет, скорее развод. У богачей обычно с этим серьезные проблемы. Не однушку в хрущевке делить приходится. Бывшие жены пол бизнеса норовят оттяпать. А я все гадала, какая неведомая сила выгнала его из Италии в наше захолустье? Неужели супруга без штанов оставила? Та блондинка со взглядом хищницы могла. Запросто.
– А какое у вас любимое блюдо? – сменил тему Конт.
– Хм, так сразу и не скажешь.
Я задумалась, перебирая в памяти рецепты. Мама плохо готовила. Для неё борщ и жареная картошка были вершинами кулинарного мастерства. Пельмени сейчас за блюдо не считались, а признаваться Конту, что я последнее время питалась в основном фастфудом, не хотелось.
– Грибной суп, – наконец, сказала я. – В общаге не до высокой кухни. Пачка замороженных шампиньонов, картошка, лук, морковь и сметану потом в тарелку. Все.
– Сметана. Шампиньоны, – лукаво улыбнулся патриций. – Хорошо нынче живут студенты экономического. Моим любимым блюдом в общаге был суп из-под яиц.
Слова «общага» и «банкир» вообще плохо смотрелись вместе. Я, хоть убивайте, не представляла Конта в трико и майке-алкоголичке на общей кухне, цербером охраняющего кастрюлю с готовящейся едой.
– Суп из яиц? – переспросила я. – Это когда в кипяток разбивают яйцо, быстро перемешивают и получается белая паутинка в бульоне?
– Нет, – окончательно развеселился банкир. – Суп не из яиц, а из-под яиц, Наталья Игоревна. Это когда занимаешь у соседей два яйца, варишь их положенные десять минут, солишь, перчишь. А затем вытаскиваешь яйца, потому что их надо вернуть, а сам быстро выпиваешь воду, пока желудок не догадался, как жестоко его обманули.
Расхохоталась я на все кафе и едва успела закрыться рукой. На нас тотчас обернулись другие гости, но быстро потеряли интерес. А мне уже было легко и здорово.
– Вы сочиняете, Сергей Геннадьевич. Ну, признайтесь!
– Разве что чуть-чуть, – наигранно опустил глаза банкир.
Но мне хотелось правды, хоть и выдумка была хороша.
– Сильно сочиняете, – поправила я, не переставая улыбаться. – Вы – сын богатого и влиятельного отца, я читала в интернете. Вряд ли такой папа разрешил бы своему наследнику голодать в общежитии.
– Вы плохо знаете моего отца, – будто смущаясь, ответил Конт. – Хотя в юности я вел себя не лучше. Проматывал за неделю денежное содержание на месяц, загонял кредитки в неприличный минус, кутил в казино – в общем, ни в чем себе не отказывал. В первый раз, когда я остался на мели, отец сказал: «Сергей, начинай считать, сколько ты тратишь, и докладывай мне». Во второй раз приставил ко мне охранника, менеджера по финансам и адвоката в одном лице. А в третий меня выгнали из ВУЗа и переводом сослали в ваш город. Так что мы с вами, Наталья Игоревна, закончили одно и то же учебное заведение и, возможно, жили на соседних этажах в общаге. Только я на тринадцать лет раньше.
Невероятно. Я от шока запустила пальцы в волосы и долго перебирала пряди на затылке. В голове не укладывались такие совпадения. Чтобы нам с Контом оказаться в одном месте, мне пришлось подняться из глухой деревни, а ему упасть из столицы. Параллельные прямые пересеклись. Забавно и немного дико.
– Радикальные у вашего отца методы воспитания.
– Самые лучшие, как оказалось, – ровно ответил патриций. – Мой бизнес начался отсюда. Я не зависел от капитала отца, но пользовался его связями, тут нужно быть честным. Много добился, но, совершив круг, вернулся обратно. Помню, вышел из метро и крутил головой, как флюгером. За десять лет центр застроили до неузнаваемости. Жаль, я любил его старым, малоэтажным и тихим.
Конт водил пальцами по ножке бокала и смотрел, будто внутрь себя. На тринадцать лет назад, где избалованный мальчик заново учился жить в реальном мире. Не важно, как больно ты падаешь. Главное – подняться на ноги. Неужели сейчас он снова упал? Все-таки развод с женой?
– Да, – ответил каким-то другим мыслям Конт, – раньше любил. Теперь осталось подобрать хвосты, закрыть вопросы и распрощаться насовсем.
– Поэтому Франко здесь? – вдруг догадалась я. – Ваш друг, который курит вишневый табак.
Патриций поджал губы и медленно ответил.
– Браво, Наталья Игоревна. Мне иногда кажется, вам не нужны сверхспособности. Достаточно острого ума, наблюдательности и умения делать верные вывода даже из мелочей. Я пытаюсь продать Франко мой бизнес. Вытащил его из Италии специально, чтобы показать производство. Водил вчера с экскурсией по цехам и, видимо, сильно утомил. Проспал друг обед.
Конт запахнул глубже пиджак и застегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Ждал, пока официантка заберет пустую посуду и спросит, не хотим ли мы десерт. Нет, спасибо, ничего не нужно.
– Теперь вы знаете, зачем мне нужна ваша помощь, – сказал банкир, когда мы снова остались одни. – Никакого криминала, итальянской мафии и разборок кланов. Франко давно дал согласие, но почему-то затягивает процесс. Я хочу узнать причину. Времени у меня мало, обратный билет Франко уже купил. Я еще раз предлагаю вам сотрудничать. Если решитесь – вот мой телефон. Постучитесь в чат мессенджера, назначим встречу, чтобы обговорить детали. А пока я выполню обещание и вызову вам такси. Спасибо, это был чудесный вечер.
Конт положил передо мной визитку и потянулся за телефоном. Попроси он просто, без жестов очень делового и супер занятого мужчины, я бы согласилась. За вечер я поверила в человека-Конта, а сейчас снова видела банкира. И что-то мешало. Будто заноза сидела в колготках и колола ногу. Там, где большие деньги, не бывает без разборок и хитроумных интриг. И если я с помощью Индиса найду нечто подобное, где гарантии, что выскочу сухой из воды? Не было их. Даже за деньги и связи, которые решали много, но не все. Нужно отказаться и говорить «нет» до тех пор, пока Франко не улетит в Италию.
– Я не решусь, Сергей Геннадьевич, – честно ответила я, отодвигая визитку по столу обратно. – Слишком опасно. Я не знаю вас и ваших дел и предпочту тихую жизнь обычной студентки даже самому щедрому вознаграждению. Мне жаль, если вы потеряли время, уговаривая меня.
– Хорошо, – неожиданно спокойно согласился Конт, и мне уже не хватило наблюдательности, чтобы что-то разгадать по выражению его лица. – Я услышал ваш ответ и понимаю, почему он такой. А визитку все же оставьте. Не разбрасывайтесь такими контактами. Я как щука из сказки – еще вам пригожусь. В конце концов, пишите в чат просто поболтать. Не каждый день я встречаю девушку, с которой интересно.
– Спасибо, Сергей Геннадьевич, – ответила я и убрала визитку в сумку. Уговорил. Пусть будет, выбросить всегда успею.
На мониторах под потолком готовили очередную пиццу, пары за столами улыбались и пили вино, а наш вечер закончился смс-кой от диспетчера такси с номером и маркой машины. Конт проводил меня до двери белой иномарки. Сунул водителю деньги, не приняв возражений, и помахал на прощание рукой. Часы едва пробили восемь, карета еще не превратилась в тыкву, а мне уже стало грустно. Избегать проблем – правильно и безопасно, но как же трудно. Может несколько дней рядом с Контом стоили десятка лет тихой жизни? И обошлось бы все и получилось?
«Не надо, – устало попросил Индис, – не включай самбу белого мотылька у открытого огонька. Твои крылья его пламени не выдержат».
Голос разума, да. Его нужно слушать. И не мечтать о несбыточном.
– Подождите, пожалуйста, – попросила я таксиста, пока он не тронулся с места. – Я скоро вернусь. Две минуты.
– Как хотите, – развел мужчина руками, – счетчик включен.
Я выбралась из машины и рванула по аллее парка к далекому звуку шарманки. Можно было доверить судьбу монетке, но попугай мне нравился больше.
– Вот, держите, – сунула я мужчине в клоунском костюме мятую сотку, спрятанную в кошельке на самый черный день, – еще ведь можно, да? Не слишком поздно? Я имею ввиду вечер, темноту. Вы не собираетесь домой?
– Нет, – усмехнулся мужчина и повернулся к попугаю, зацокав и заклекотав по-птичьи. – Каро, вперед!
Пернатый артист мог срывать аплодисменты в цирке, а может и работал там когда-то, пока не списали на пенсию вместе с хозяином. Они оба были словно припорошены сединой, но по-прежнему таили в глубине глаз озорную смешинку.
– Держите, девушка-красавица, – пропел клоун, протягивая мне выбранную попугаем бумажку.
Никаких подстав, видеокамер и пристального внимания службы безопасности. Одна из немногих чистых случайностей за последние несколько дней. Я вздохнула поглубже, и развернула предсказание.
«Лучшим подарком для тебя станет спасенная жизнь».
Да уж, Индис. Самое время ворчать: «Я же говорил».
Глава 9. Случайность девятая – широкий угол зрения
Смс-ки от Катьки я так и не дождалась. Всю дорогу до общаги проверяла чат и ничего. Не верилось, что до сих пор носится по знакомым, решая мою проблему. Забыла просто. А я теперь на ночь глядя и не найду никого. Не решусь предлагать дело, грозящее отчислением, всем подряд. Ведь еще нужно, чтобы человек хотя бы минимально знал предмет. За тройку мне стипендию не заплатят, хотя формально экзамен будет сдан и сессия закрыта. Поднимаясь по лестнице до блока, я уже почти решилась сбежать завтра в универ, а потом разруливать скандал с Эльдаром, но Катька оказалась крайне обязательным человеком.
– Загорская! – прокричала она, едва я оказалась на пороге нашей комнаты. – Танцуй! Ты даже не представляешь, сколько бабла я тебе сэкономила. С тебя торт. Два! И шампанское, чтобы отметить.
Я разуться не успела, Елизарова потащила меня прямо в уличных балетках до её кровати и насильно усадила. Сама сбросила комнатные тапочки и забралась с ногами. Румяная такая, веселая. Волосы на затылке в криво закрученном пучке, на майке так и не отстиранное с прошлой недели пятно от кетчупа и её любимые растянутые шорты. Поди даже не выходила из блока. Все вопросы по телефону решала.
– Короче, слушай, – выдохнула Катька и округлила глаза. – Помнишь Тоню Бабаеву, которая академ взяла? Вышла замуж, все честь по чести, и забеременела прямо посреди очередного семестра. Она еще носилась с пузом, пыталась сессию сдать. Рожать летом, думала, переждет бурю, а осенью обратно за учебу, но не тут-то было. Аккурат перед экзом Наливайченко у неё схватки начались. Загремела в роддом и все. Осталась с двойкой.
Конечно, я помнила. Родила Тоня в прошлом году, и я с сентября выслушивала эту историю в разных вариантах. То злыдня Наливайченко её с животом из кабинета выставила и у неё от нервов воды отошли, то не дождалась своей очереди и сама в роддом сбежала. Но её бывшие соседки по общаге говорили, что даже в универ в тот день не пошла. Плохо себя чувствовала. В итоге с ребенком на руках она ни разу не расстроилась за провал экзамена. Оформила академ, переехала в блок для семейных со своим мужем-одногруппником и нянчила дитя.
– Ей три года можно было с ребенком сидеть, – продолжала Катька, – но она не выдержала и вышла раньше. Все предметы ей автоматом перезачли с прошлой сессии и осталась одна Наливайченко. А Тонька в прошлый раз не учила и сейчас не успела. Бутылки, подгузники, прогулки, ну, сама понимаешь. Зато макроэкономика у неё от зубов до сих пор отскакивает. Вот она и предложила махнуться. Она вместо тебя пойдет к Залмановичу, а ты за неё в субботу к Наливайченко. Идеальный вариант! Наташка, надо брать!
Катюха от восторга аж подскочила и вцепилась мне в плечи. Я хотела разделить радость Елизаровой, но не смогла. Конечно, в субботу я официально не работала и была вольна идти куда угодно, не оглядываясь на мнение Эльдара, но я не сдам предмет Наливайченко. Там были семинары с рейтинговой системой, я автомат получила. Посещала все занятия и скучала с умным видом, потому что обычно отвечали другие. В итоге знаний – ноль и перед преподом я примелькалась. Конечно, вряд ли она запомнила имя и фамилию, только лицо, так что подсунуть чужую зачетку можно было, но как сдавать-то? Завтра четверг, экзамен в субботу. А у меня Из-за работы на подготовку только два вечера оставалось. Слишком мало.
– Залманович ни тебя, ни Тоньку весь семестр не видел! – вопила довольная аферой Катька. – Чё там в поточке на лекциях, с карандашом же не отмечал! Стопудово прокатит! Блеск, просто блеск! И денег не нужно. Баш на баш! Дай, я тебя обниму!
Елизарова не только обняла, но и чуть не задушила в объятиях, а потом резко отпрянула:
– Ты бухая что ли? Перегаром несет.
Я громко икнула от испуга и закрыла рот рукой. Ну, какой там перегар с бокала вина? Неужели, правда, пахло? Попыталась отстраниться, но, Катька, почуяв интересную историю, вцепилась в меня, как клещ.
– Колись, Загорская, где была? – прищурилась соседка. – Ночь на дворе, ты вся такая под шафе и с характерным блеском в глазах. Подцепила кого-то, да? Кто он? Как его зовут? В клуб мотались? Да говори уже!
Она шутливо встряхнула меня и отпустила, а я долго смотрела мимо неё и думала, что сейчас мужчин цепляют, как заразу. Тусуясь в местах большого скопления народа и получая вирус отношений воздушно—капельным или контактным путем через поцелуи. А потом в зависимости от тяжести болезни, отношения переходят в затяжную хроническую форму или заканчиваются полным выздоровлением.
У меня от разговоров с Контом ничего не случилось, зато в сумке лежала его визитка. Прикоснусь снова и точно захочу написать в чат, как предлагал. Что? Да хоть банальное «здравствуйте». И ждать ответа. Мне с ним тоже оказалось интересно.
– Показалось тебе, – попыталась я соврать, – смузи в фастфуде забродил на жаре, вот и пахнет. Я же не явилась домой на бровях, горланя песни. Да и кого мне цеплять? Там такие красавчики в банке работают, что все заняты. Вмиг разбирают. Думаешь я одна такая не сватанная?
– Да уж, – покачала головой Катька, – конкуренция у вас там, поди, как на скачках. Какая кобыла лучше ухожена, та первая до заветного замужества и доберется. Ладно, не бледней, шучу. Не хочешь сейчас говорить – не надо. Позже с тобой бухнем, признаешься. Будешь Тоне звонить? Она ждет.
– Погоди, – поморщилась я, – подумать надо. Полчаса буквально, я конспект свой с лекциями Наливайченко у девчонок из параллельной группы заберу. А то не помню ничего. Я сейчас.
Я схватила из шкафа домашнюю футболку и набросила поверх платья. А то чердак общаги – не самое чистое место, мне еще возвращать арендованный наряд хозяйке. Нет, девчонки жили в обычной комнате, не на чердаке. Туда я собиралась, чтобы переговорить с Индисом наедине. Еще же курсовую делать за платье, мамочки!
Легче было пазл собрать из двух тысяч деталей, чем собственные мысли. Сначала я тупила, стоя у дверей соседней комнаты и из меня практически выдавили, чего я хотела. Потом зачем-то считала ступени до чердака, сбивалась и начинала сначала. Наконец, очнулась на верхней площадке у запертой двери на крышу и с удивлением уставилась на тетрадь в руках.
Наливайченко преподавала философию. Редкий предмет, который не заходил мне в память ни раком, ни боком, ни на пинках. Еще и лекции стояли первой парой в понедельник. Самый сон! Особенно под монотонный бубнеж преподавателя о философских течениях. Я зевала так широко, что рисковала вывихнуть челюсть. Просила Катьку толкать в бок, если захраплю, но Елизарова сама пристраивала голову на сложенные руки и стонала, что до конца пары еще час, полчаса, десять минут. Поэтому лекции я не писала. Возвращалась домой и переписывала конспект у прилежной Машки, своей третьей соседки. Она и сегодня пропадала у соседей, готовясь к экзамену. Классическая ботаничка в очках и с длинной косой, которая постоянно переживала, что недостаточно хороша. Для своей матери, видимо, потому что, вытребовав у дочери золотую медаль за окончание школы, она через день звонила ей и гундела: «Запомни, Маша, главное у тебя сейчас – учеба, а мальчики и подружки подождут». Жизнь тоже подождет, разумеется. Потому что после учебы будет магистратура, аспирантура, кандидатская, докторская. Моргнуть Машка не успеет, а ей уже пятьдесят и она сама преподает студентам экзистенциалистов, нигилистов и нонконформистов. На плечах старенький пуловер, на ногах растоптанные туфли, а в глазах тоска. Интересно, будет ли она потом повторять слова матери: «главное – учеба?» Может и будет, откуда мне знать?
Я открыла конспект, переписанный у нашей отличницы моим корявым почерком, и тяжело вздохнула. Да я за год не запомню всю эту муть, не то, что за пару дней.
«Индис, ты ведь сидел со мной на всех лекциях, помнишь что-нибудь?»
«Ага, ”щаз”, – возмутился дух, – что я, дурнее тебя? Я тоже спал. Ну, фигурально выражаясь, не как живые спят. Короче, я не слушал. Твои соседи смс-ками переписывались постоянно, я их читал. Там интереснее было. Сериалы и шоу с домами под номерами отдыхали».
Понятно. Развлекался дух, как мог, а мне теперь что делать? Просить Индиса на экзамене читать мне вслух конспект? Как? Смотреть сквозь страницы закрытых тетрадей он не умел. Пробовал – у него не получилось. У меня конспект найдут и отберут, даже если я положу его открытым на колени и буду незаметно листать под партой. Мы уже проверяли всей группой. У Наливайченко был нюх на шпаргалки. Или острый слух на постороннее шуршание бумаги. В любом случае, когда Алла Александровна ловила кого-нибудь за руку, то выводила прочь из аудитории и разрешала вернуться только на пересдачу. Так я Тоне не помогу.
«Значит, пусть кто-то другой листает конспект в соседней аудитории, – подсказал дух».
Хорошая идея. Допустим, я Катьку попрошу. Но как мне ей сообщить тему вопроса? Смс-кой скинуть? Наливайченко не дура, она телефонами пользоваться запрещала. Если находила, то действовала по старой схеме. За руку, за дверь и неуд в табель. Незаметно сунуть записку для Катьки в карман первому, кто сдаст? А вдруг меня первой вызовут отвечать? Нет, не пойдет. В стену отстучать номер билета? Это ж как долбить нужно виртуозно, чтобы в соседнем помещении услышали, а препод, сидя рядом не обратила внимания?
«Если у меня перед глазами будет весь конспект, то помощь с перелистыванием не нужна», – гордо выдал дух совершенно гениальную мысль. Я аж в улыбке расплылась от удовольствия. Отксерить страницы конспекта так, чтобы текст был с одной стороны, разложить по пустым партам и Катюху оставить следить. А то вдруг зайдет кто-нибудь и конспекты выбросит? Индис сам увидит номер вопроса и найдет ответ в лекциях. Потрясающе! Все, я практически сдала! Можно звонить Тоне и договариваться на обмен.
Я достала из кармана телефон, но замерла, так и не коснувшись кнопки вызова. Слишком легко все придумалось и гладко складывалось. Вечно подозрительный и осторожный Индис даже не пикнул, а ведь если Тоня или я попадемся, то обеих отчислят. И не будет у меня высшего образования с первой попытки. Придется, как Конт, ехать в другой город и начинать все заново.
«Не попадаешься, – самоуверенно заявил дух. – Не в первый раз кто-то мухлюет на экзаменах. Если бы всех гарантированно ловили со шпаргалками, до диплома бы никто не добрался».
В чем-то он прав, но закон подлости никто не отменял. Десять студентов передо мной смухлюют без проблем, а именно на мне везение закончится. Это ведь не компьютерная игра, где после фатальной ошибки можно перезагрузиться и попробовать снова. Шанс всего один. Черт, как все усложнилось! Восемь часов назад я была уверена, что сдам макроэкономику, закрою сессию и счастливо выдохну, а теперь ввязалась в аферу с участием потусторонних сил и непредсказуемым результатом. Блин, Эльдар, из-за тебя все! Тиран банковский. Какая муха тебя укусила, начальник! Я теперь сижу и выбираю, что важнее – учеба или работа? Почему нельзя и то и другое? Я сейчас психану и нажалуюсь Конту! Пусть он тебя в угол поставит.
«Не надо! – заорал дух, чуть не взорвав мне голову. – Ты же все хорошо придумала, звонить этой Тоне собралась. Я наизнанку вывернусь, чтобы ты сдала философию. Не нужен нам проклятый Конт! Сами справимся. Пожалуйста, Наташа, ты же умная девушка, не делай глупостей».
