Читать книгу: «Ласточка на запястье», страница 5

Глава 5

Михаил Васильевич, преклонных лет мужчина, работающий охранником в Гуманитарном колледже, уже как лет десять сидел за своим рабочим местом и встречал каждого студента, входящего в обитель образования, своими шуточками. Его потускневшие синие глаза смеялись и по-доброму смотрели на каждого. Старческие морщины не портили, а только украшали лицо этого радушного старика, что пользовался уважением не только у преподавателей, но и у студентов.

– Кошелькова! Что, всё-таки решила продолжить учёбу? Не нашла жениха, так решила образование получить? О, Попов! Восходящая звезда! В этом году ваше великолепие опять не соизволило носить с собой пропуск? Знаю, что должен знать вас в лицо, но память уже старая, иногда подводит!

Студенты проходили мимо, улыбались, кивали головой в знак приветствия и, не сдерживая смех, проходили в гардеробную. Никто не обижался на Михаила Васильевича. Он всегда ко всем относился сердечно, мог дать совет и поддерживал, когда наступало время сессии. Его юмор никого не задевал, наоборот, поднимал настроение и будил сонных студентов, настраивая их на долгие часы за деревянными партами. К нему относились, как комику, и между собой называли вторым Павлом Волей.

– Опять грязи натащили! – бурчала гардеробщица Лидия Ивановна, вешая мокрые ветровки и кожанки на крючки. – Для кого тряпка возле двери лежит? Вытереть сложно?

– Дождь же, Лидия Ивановна! – продолжая улыбаться, выкрикивал со своего места охранник, подмигивая студентам. – Тряпка одна, а студентов много. Вымоет потом пол уборщица. Не душните!

Лидия нахмурила свои тонкие, криво выщипанные брови.

– А вы, Михаил Васильевич, я смотрю, своим стали? – едко выдавила она. – Слово новое выучили… Душнить…

Раздалась противная трель звонка, и оставшиеся в фойе студенты бросились в рассыпную. Когда из ребят никого не осталось, женщина выдохнула и, скользнув взглядом по грязному полу, покачала головой. Михаил взял со стола пёстрый журнал и раскрыл его на заложенной странице. Лидия, отдёрнув чёрную, покрытую блестками кофту, схватилась за деревянную ручку швабры.

– Не спешите, дорогая, – охранник вытащил из ящика стола новый, хорошо заточенный карандаш. – Фомин ещё не пришёл.

– А откуда вам знать, что он вообще придёт? – фыркнула Лидия. – Может, опять на соревнования уехал.

Мужчина глянул на монитор, после чего ответил:

– Так вот он бежит, торопится. Да оставьте свою швабру! Ей-богу! В конце дня придёт Максимовна и всё уберёт!

Лидия Ивановна смерила охранника сердитым взглядом, после чего всё-таки отложила швабру. Скрипнул хиленький деревянный стул. Раздалось тихое шуршание полиэтиленового пакета. Женщина вытащила два сваренных яйца и, ударив одно об угол стола, принялась аккуратно очищать его от скорлупы. Тем временем тяжёлая деревянная дверь громко хлопнула и раздались торопливые шаги.

– Доброе утро. – спешно поздоровался с Михаилом Антон, вытаскивая из кармана чёрной кожанки пропуск и прикладывая его к турникету.

– Что, решил с утра пробежку себе устроить? Все твои вот давно уже пришли.

Турникет пискнул. На дисплее высветилась зелёная стрелка и парень, отодвигая массивные железные палки, вошёл внутрь.

– Конец лета праздновал. – быстро бросил охраннику Антон, и даже не посмотрев в сторону гардероба, бросился дальше.

– Такой на вид презентабельный, а ведёт себя, как незнамо кто! – заворчала Лидия, разрезая почищенное яйцо. – Вроде отец такой видный. Адвокат. Сын, видимо, не в него пошёл.

Охранник тяжело вздохнул, после чего принялся за разгадывание нового кроссворда, старательно игнорируя начавшуюся о правильном воспитании речь Лидии. Женщиной она была, конечно, хорошей, видной. Для своих лет неплохо сохранившейся. Одно плохо – по характеру склочная, ко всему придраться любит. Всё ей было не так.

– Вот хорошо, что у нас Егор Александрович появился! – продолжала свою тираду гардеробщица.

Охранник отложил журнал, заинтересованно уставившись на знакомую. Чтоб Лидия Ивановна, и кого-то кроме директора хвалила? Мир ещё не сошёл с ума?

– Видел, видел, – задумчиво ответил ей Михаил. – Фамилия у него Крылов. Насколько знаю, из Питера приехал.

– Да, да, – закивала головой Лидия, обрадованная тем, что смогла зацепить внимание. – Как он выглядит! Такой элегантный! Такой вежливый! И такой серьёзный! Есть какая-то своя красота в его хмурости. Сразу видно – образованный человек!

Надо бы отметить, что Егор Крылов редко когда работал с обычными детьми. На его прошлой работе были разные студенты, как трудные, так и лёгкие для разговора, но всех их объединяло одно – невероятная страсть к обучению. Родители их заносили кругленькую сумму, и золотые чада изо всех сил ловили и пожирали каждое выпущенное преподавателем слово. Не было тех, кто по собственной воле пропускал занятия, не было тех, кто не интересовался дополнительными семинарами или лекциями. Все знания записывались или распечатывались, после бережно хранились, словно нечто ценное и до жути дорогое. Неуспевающие валялись в ногах, выпрашивая поддержку. А Крылов, будучи ценителем упорства и желания, всегда был готов им бесплатно помочь, объяснив тот или иной материал.

У самого Егора отношение к деньгам было специфическим. Он, как и любой человек, любил наблюдать кругленькую сумму на своей карточке, но, когда дело касалось литературы, всё это просто теряло своё значение. Если студент искренне интересовался его предметом, то он был готов до посинения, до самой глубокой ночи сидеть с ним, объясняя смысл того или иного произведения, объяснять тот или иной литературный приём. Зачастую такие благородные порывы студенты воспринимали, как особо ценный подарок, пусть даже и бесплатный. Поддавшись своему благородному порыву преподавать литературу на должном уровне обычным студентам, Егор искренне верил в то, что студенты воспримут его лекции с тем же рвением и благодарностью.

Каким оглушительным было его разочарование, когда, вытащив из портфеля бланки, он окинул группу изучающим взглядом и нашёл только пару лиц, с интересом смотревших на него. Остальные либо сонно кивали головой, то и дело собираясь отдаться Морфею, либо сидели в телефонах, не очень умело скрывая их за обшарпанными пеналами. Полные восхищения и некого томительного ожидания взоры из его представлений об этом дне нигде не наблюдалось. Правда, были среди студентов и те, кто отвечал надуманным требованиям нового преподавателя. Уже знакомый ему Олег, чей взгляд был скорее полон усталости и ожидания конца, чем интереса, его товарищи, ну и дочка старого друга, Ангелина, что как раз-таки смотрела на него с привычным ей восхищением и радостью.

– Дорогие студенты! Рад встрече с вами. Меня зовут Егор Александрович. Приехал к вам из Санкт Петербурга. Буду работать преподавателем литературы. – внутренне подбодрив себя, начал Егор.

Молчание. Был слышен лишь шелест листаемой кем-то тетради, дробь дождевых капель по оконному стеклу, вибрация чьего-то телефона. Полное безразличие ко всему происходящему. Студентка, что так и не назвала ему своего имени, украдкой зевнула, после чего упёрлась подбородком о кулак, подняв на преподавателя меланхоличный взгляд. Крылов почувствовал, как в его душе начинает расти неприязнь к этой особе. Этот скромный зевок и полное равнодушие в глазах больно ударили по его самолюбию.

– В этом году я бы хотел отойти от поставленного плана обучения и предоставить свой, усовершенствованный и одобренный профессором культуры и образования Леоном Семёновичем. – нервно откашливаясь, продолжил Крылов. – Увлекательные статьи, написанные лично мной! Дополнения знаменитых профессоров! Профессиональный взгляд на русскую и зарубежную литературу! Психологический разбор героев!

Мужчина говорил громко, подобно настоящему оратору, что благодаря своей манере речи и навыкам общения вовлекает народ в волнующую его тему. Крылов оживленно жестикулировал, поднимая вверх руки, обозначая огромный по своей величине и ширине масштаб значимости значения литературы, чуть ли не скакал на одной ноге, чуть ли не превратился из оратора в шута, развлекающего народ, а из шута – в молящего об интересе нищего. Всё тщетно. Как был он и его идеи безразличны слушателям, так всё и осталось.

Сероглазая, как окрестил незнакомую студентку Егор, смогла его удивить. Внести свою некую яркую лепту в это общество серого безразличия. Девушка так внимательно слушала его речь, что даже убрала с парты локоть и села прямо, уверенно. Лёгкая улыбка, которую Крылову удалось застать в момент её проявления, имела оттенок какой-то задумчивости. Глаза так и сверкали воодушевлением, давая подпитку для его самолюбия. В аудитории было примерно ещё человек пять, что тоже заинтересовались его страдальческой идеей, но из всех них отчего-то именно её глаза врезались в самое нутро. А странная улыбка вообще наделила студентку некой загадочностью.

И всё же марево успеха растворилось, когда, закончив пламенную речь, Егор, окрылённый хоть маленьким, но достижением, спросил:

– Может, вы хотите рассказать о какой-нибудь своей любимой книге?

Спросил всех, а смотрел на неё, ожидая какой-нибудь ответной реакций. Сероглазая задумалась. Глаза её стали туманны. Возможно, Зоя бы и хотела что-то ответить, встать, начать свои размышления. Только вот от одной мысли, что ей придётся открываться перед Ангелиной и её друзьями, начинало мутить. Тошнота стала чем-то привычным, когда дело касалось Дорофеевой. Грише же просто было не до этого. Он лениво ковырял карандашом дырку на парте, рассуждая, как бы ему успеть поесть перед своей сменой.

– Ну, хорошо. – разочарованно выдохнул мужчина, направляясь к столу. – Тогда придумаем вот что. На следующих парах, в начале, каждый из студентов представит небольшой доклад о своей любимой книге, расскажет о том, что в этой книге он нашёл близкого для себя. Но, думаю, будет ещё лучше, если работать вы будете парами и представлять, разумеется, тоже. Вас слишком много, да и так вы сможете получше узнать друг друга. Нет ничего более сближающего, чем общая книга. После общей беды, конечно. – Егор слегка улыбнулся краешком губ. – Все мы знаем, что книги отражают нашу реальность. В персонажах мы видим свои черты, а в некоторых действиях…

Олег зевнул, после чего, подперев подбородок рукой, взглянул в сторону своей сестры. Она сидела, словно кукла, с широко раскрытыми глазами и слегка приоткрытым ртом. Дорофеева вообще не была мастером в сокрытии своих эмоций. Всегда как открытая книга. Дешевая книга с очень предсказуемым концом. Её любовь и безмерное уважение к Егору Александровичу было настолько очевидны, что Олег всё никак не мог поверить в то, что ни отец, ни сам преподаватель так и не догадались о чувствах Ангелины. В какой-то мере ему было даже её жаль. Чисто по-человечески. Но не более.

– Рот закрой. – насмешливо шепнул брат сестре, слегка хлопая её по макушке.

Девушка послушно закрыла рот, нахмурилась, потирая ушибленное место, после чего, почувствовав на себе чужой взгляд, резко обернулась. Там, за последней партой, рядом с Зоей сидел Гриша. Сидел и, нахмурившись, смотрел на неё осуждающим взглядом. От этого взгляда ей стало неловко. Лебедев знал, что произошло между ней и её братом. Знал и осуждал её стыдливое молчание.

Когда-то они были друзьями. Он шутил в моменты с их с Зоей ссор, говоря, что «такие подруги, как вы, просто не могут ссориться по-настоящему». Удивительно, но он даже не поверил, когда узнал, что они больше не общаются. Гриша даже долгое время не обращал на это внимание. Они жили в одном городе, но у них не было даже возможности поговорить. А нужно ли было? После того случая он явно дал ей понять, что не желает иметь ничего общего с ней. Ссора с Зоей только больше отдалила их. Правда, Ангелина до последнего надеялась, что он встанет на её сторону. Что не станет осуждать. Что прекратит общаться с Зоей так же, как и все. Смотреть на него сейчас было невыносимо. Впрочем, как и на Зою в момент её лютой ярости.

– Хватит на неё смотреть! – Зоя легонько стукнула друга по руке. – Не мешай слушать лекцию её обожаемого преподавателя.

– Заботишься о ней? – Лебедев усмехнулся.

– Только в другой жизни. – девушка закатила глаза, после чего ткнула пальцем в разложенную на её коленках книгу. – Посмотри лучше сюда!

Гриша, в последний раз взглянув на Гелю, наконец, обратил своё внимание на Зою. Он даже не заметил, как она посреди пары вытащила найденную книгу и положила её на свои коленки. В прошлом Зоя часто умело списывала контрольные. Видимо, прятать под партой вещи – это её особый, приобретённый в школьные года навык, что, судя по всему, со временем никуда от неё не делся. Её пальчик с аккуратным розовым ногтем указывал на едва различимый рисунок, сделанный карандашом. Парень нагнулся ближе, силясь рассмотреть его получше. Зоя, желая ему помочь, слегка подняла книгу, выгибая страницу так, чтоб солнце хорошо освещало её. Только тогда мутные очертания рисунка превратились в весьма ясный и чёткий символ. Щит с мечом, на фоне которого красовалась лента с надписью «МГБ».

– Это же герб нашего шуточного клуба защиты школьного порядка! – удивлённо прошептал Гриша.

Однажды в школе, где учились ребята, появился загадочный ученик, что постоянно рисовал пугающие граффити в туалетах. Вычислить нарушителя не удалось даже при помощи камер. В тот год Василий, молодой завуч, создал липовый клуб школьных защитников. Даже герб нарисовал для поднятия духа. Пока он пил чай на посту охраны, ученики, распираемые собственной важностью, сидели в туалетах каждую перемену, пытаясь поймать нарушителя. Про эту историю знали все в их школе. Знали и посмеивались, понимая, что всё это не больше и не меньше развод, ибо сам Василий решать эту проблему не хотел. Не до этого было.

– Данил разве учился с нами в одной школе? – Зоя задумчиво потёрла подбородок, пытаясь вспомнить что-нибудь про умершего.

– Не знаю, скорее всего, нет. Да и что в этом такого? – Гриша осторожно прикоснулся рукой к глянцевым страницам. – Может, рассказал кто?

– Зачем тогда рисовать это? – удивилась Зоя. —Слушай, я ещё кое-что тут нашла. Вот, посмотри сюда!

Гриша скептически поднял бровь. Зоя перевернула страницу. На следующем развороте всё было исписано странными надписями. Они были сделаны карандашом, поэтому заметить их при беглом просмотре было сложно. Буквы были размашистыми, вдавленными в несчастные листы. Человек, писавший их, явно делал это в порыве гнева или находясь в состоянии истерии. От одного только взгляда на это на спине появлялся холодный пот.

«Я не я»

«Он в моей голове»

«Спасите, спасите, спасите!»

Лебедев осторожно посмотрел на Зою. Та была явно возбуждена и даже не собиралась пугаться из-за найденных ею надписей. Орлова всегда любила фильмы о загадочных смертях, мечтая когда-нибудь расследовать своё дело. Гриша был почти уверен в том, что вся эта ситуация её больше вдохновляла, чем пугала. Сам же Лебедев ничего, кроме страха, не ощущал. Одно дело фильмы, где вся ситуация – постанова, а убитые всего-навсего актёры. Другое – когда ты сам лицом к лицу сталкиваешься с трупом, а затем находишь что-то подобное, не зная, как это воспринимать. Смерти в реальной жизни – это всегда трагедия, а не незабываемое приключение.

– Возможно, он знал, что за ним следят, поэтому и делал эти записи в книге, в надежде, что их прочитают. – выдвинула предположение Зоя.

Тут Лебедев невольно вспомнил вчерашнюю ночь, когда он во время поедания заваренной лапши быстрого приготовления смотрел посты в городской группе. Сначала читал новости, оставлял свои комментарии, следил за изменениями в расписании автобусов. Потом так, из интереса, дошёл до новостных сводок, где местный журналист выложил пост с предположением о наличии в городе маньяка.

«Столько смертей одним и тем же образом просто невозможны!» – гласил пост. – «Хоть раз были такие случаи в нашем городе? Группы смерти были давно повержены, а наша охрана порядка уверенно заявила, что ничего общего между жертвами нет! Но разве такое возможно? Разве столько самоубийц не кажутся вам странным явлением?»

«Может, за ним и правда кто-то следил? Но почему он не попытался рассказать обо всём родным или полиции? Разве это не надёжнее оставленных карандашом надписей? Шанс, что кто-то их найдёт невероятно мал. Он просто не мог помочь себе этим.»

– Что там было про остальных? Двое же с нашей школы были, верно? – Гриша ближе подсел к Зое, внимательно изучая надписи.

– Верно, но остальные? Из других школ тоже были, да из универа даже один. Только из Казани, вроде как. Нет, школа определённо не связывает их всех. – с сомнением в голосе ответила ему подруга.

– Жаль, если бы все жертвы были из одной школы, то символ нашего клуба можно было бы считать знаком. Целая детективная история нарисовалась бы.

– В любом случае, надо передать вещи в полицию. Может, кроме этого, всего там есть что-то ещё что мы не заметили. А они уж как-то сами передадут вещи родственникам.

– Я так понимаю, у вас есть вещи намного интереснее литературы. Что это?

Мужская рука, появившаяся из ниоткуда, грубо выхватила книгу. Ребятам только и оставалось глупо таращиться на неё, не зная, что сказать. Они оба впали в своеобразный ступор и просто не знали, что должны сейчас сделать. Выхватить книгу и сломя голову бежать в полицейский участок? Рассказывать о страшной находке? Или лучше промолчать, ибо теория слабая, больше похожая на бред подростка, думающего, что все против него. Ведь мало ли. Вдруг всё это просто признаки психического расстройства? Только вот найденный стишок, строки из которого были найдены на странице другого погибшего ученика, не казался простым совпадением и делал их теорию более стоящей и ясной.

Зоя думала, что вот сейчас преподаватель найдёт в книге странные надписи, спросит, затем, возможно, сам отнесёт эту книгу куда следует. Ну или хотя бы спросит, что это за бред. Сейчас её не волновало то, что их застукали на уроке за посторонним делом. Её больше волновало то, что она не знает, как им поступить правильно. Стоит ли придавать найденному значение? Возможно, ей просто хотелось услышать от кого-то, что они это надумали? Что всё не так жутко, и это всё были простые самоубийства?

Егор, забрав книгу себе, громко захлопнул её, привлекая к себе внимание аудитории. На его лице застыла маска холодного равнодушия.

– Так как ваше имя? Может, хоть сейчас откроете мне этот секрет? – холодно спросил он, смотря прямо в её напуганные глаза.

Зоя поднялась со своего места, бросая в сторону друга печальный взгляд. Со стороны парты Маши раздались приглушённые смешки.

– Отдайте книгу! – попросила Зоя, протягивая руку вперёд.

Егор Александрович заиграл желваками, но повторил свой вопрос спокойным, совершенно нерассерженным голосом, проигнорировав её жест.

– Как вас зовут?

– Да Зоя! Зоей меня зовут! – всплеснула руками Зоя, сама не понимая, почему так вдруг рассердилась. – Да, мы вас не слушали! Извините нас, пожалуйста! Такого больше не будет! Отдайте, пожалуйста, книгу, она очень важна!

– Могу я узнать, чем сборник страшилок важнее поставленной пары? Может, вы всем расскажете о ценности крип пасты в мировой культуре, Зоя?

– Мы не хотели прерывать вашу пару! – сглотнув комок, уверенно ответила студентка. – Но эта книга была у Данила, и мы должны отдать её как улику в полицию. Пожалуйста, верните. Я уберу её, и вы можете назначить мне любое наказание.

Аудитория затаила дыхание, услышав знакомое имя. Студенты развернулись, смотря то на Зою, то на преподавателя заинтересованными глазами. Зоя ожидала чего угодно. Ругани, насмешек, может, даже просьбу покинуть пару. Только преподаватель будто не воспринял её слова всерьёз. Он молча стоял рядом с ней, что-то ища в её глазах. Его взгляд был таким дотошным, что девушке невольно стало не по себе. Словно ощутить себя полностью обнажённым и абсолютно безоружным перед хищным зверем, раскрывшим свою пасть. Но всё-таки это был не зверь, а самый обычный преподаватель, зачем-то уставившийся на неё.

Егор Александрович снова будто потерялся во времени. Это происходило с ним впервые со времён студенчества. В её глазах будто сидел незримый обычному глазу волшебник, каким-то образом порвавший ткань бытия, отправив его в прошлое. Вернув ему его прошлое сердце, что ещё было молодо и горячо, чувственно и пылко. Он, возможно, даже услышал, как рвётся ткань реальности, услышал, с каким металлическим лязгом замирают шестерёнки времени. Её ответ, как и в прошлый раз, растворился в воздухе, словно не имел никаких оснований быть услышанным.

– Пожалуйста. – снова повторила Зоя, пытаясь вернуть преподавателя в реальность. – Эта книга принадлежала Данилу. Мы нашли её в его рюкзаке. Полиция захо…

– Понял! – грубо ответил преподаватель, без особого интереса рассматривая книгу. – Не думаю, что какая-то книга является важной уликой. Это всего лишь книга, Данил просто слабохарактерный человек, а ты всего лишь студентка, думающая, что может нарушать дисциплину. У его родственников горе, а вы решили воспользоваться случаем и поиграть в детективов? Заберёшь её у директора после всех пар.

– Да откуда вам-то знать, кто и… Просто откройте и посмотрите сами!

Он не стал её слушать. Спокойной походкой направился к своему столу, держа в руках злополучную книгу. Зоя от злости до крови закусила нижнюю губу. Руки самопроизвольно сжались в кулаки.

«Вечно от неё проблемы» – грустно усмехнулась Ангелина, снова сталкиваясь со взглядом Гриши. – «Зачем ты вообще с ней снова начал общаться?»

Белые деревянные двери аудитории отворились, и в помещение влетела белокурая Диана Николаевна. Женщина источала такой едкий аромат парфюма, что студенты, сидевшие за первыми партами, невольно задержали дыхание. Этот дешевый запах клубники никто не любил. Дойдя до стола преподавателя, женщина положила перед ним стопку бумаг, после чего, вопросительно подняв брови, взглянула на всё ещё стоявшую Зою.

– Какие-то проблемы? – спросила она, разворачиваясь к Егору.

– Нет, просто подростковое стремление к приключениям.

Орлова от такого высказывания чуть не поперхнулась собственной желчью. Больше всего на свете она не любила, когда кто-то не воспринимал её всерьёз. В данный момент подойти к нему и как следует ударить было единственным желанием.

– Читали вместо того, чтоб слушать? – Диана подняла со стола книжку, с интересом рассматривая её обложку.

– Передам директору. – не сводя глаз с Зои, ответил преподаватель.

Гриша подвинулся ближе к подруге, после чего дёрнул её за рукав кофты. Она послушно села на своё место, продолжая сердитым взглядом смотреть на Егора Александровича. Гриша же только головой покачал да устало выдохнул. Снова его подруга собиралась что-то доказывать тем, кто её и слушать даже не станет. Похоже, это стало её дурной привычкой.

– Я сама могу, всё равно сейчас к нему должна зайти.

Егор хотел было возразить, но его резко прервал взволнованный женский голос:

– Постойте, мне показалось, или там что-то упало?

Диана Николаевна подошла к окну и, оперевшись о подоконник, взглянула куда-то вниз. Оглушительный крик наполнил аудиторию. Студенты позакрывали уши, обеспокоенно вскакивая со своих мест. Гриша тут же сорвался с места и, добравшись до преподавательницы, выглянул на улицу, стараясь увидеть то, что её так напугало.

Это был труп. Бездушное тело, что распласталось на асфальте, раскинув руки в разные стороны. Лужица бордовой крови медленно вытекала из головы. По спине можно было догадаться, что это парень. У него была довольно крупная, накаченная фигура и короткие чёрные волосы. У Гриши тут же пересохло в горле, а по телу пробежалась мелкая дрожь. Егор Александрович со спокойным лицом схватил его за шкирку и оттащил от окна. Все остальные тут же бросились смотреть, что там, но грубый голос преподавателя заставил всех остановиться и снова сесть за свои парты.

– Сели на место! Что, на трупы так интересно смотреть? Психику испортить захотелось?

Диана, бледная, с трясущимися руками, на негнущихся ногах подошла к Егору Александровичу и ухватилась за него, ища опору. Зоя, пропустив слова преподавателя мимо ушей, вскочила со своего места и, подбежав к Грише, выглянула на улицу.

– Не стоит, Зоя! – Лебедев постарался оттащить её от окна, но та лишь крепко вцепилась в подоконник.

Около трупа уже собрался народ. Кто-то фотографировал произошедшее на телефон, кто-то охал, закрывая лицо руками, а кого-то и вовсе стошнило прямо на асфальт. Вскоре к телу подбежал Михаил Васильевич и, вытащив из кармана форменной куртки телефон, принялся вызывать полицию и скорую помощь. Зоя смотрела на это всё из окна. Её начало мутить. Страх железными тисками сжал лёгкие. Стало тяжело дышать. Её ноги подкосились, и Гриша, вовремя заметив её нездоровую бледность, подбежал к ней, дабы предотвратить падение. Кажется, до девушки только сейчас дошло понимание жестокой реальности. Погибшим был не кто иной, как Антон Фомин, их одногруппник.

– Что вообще происходит в этом городе? – не сдержавшись, выругался Лебедев.