Читать книгу: «Макария», страница 7
Френсис говорил, сцепив руки в замок, которые лежали на столе прямо перед ним. В голосе его чувствовалась усталость. Он часто вздыхал, будто ему было тяжело говорить. Я бы мог подумать, что он, как обычно, просто потерял интерес к этому делу и теперь это всё ему в тягость, но что-то в его взгляде настораживало меня. Я заметил, что он рассматривал меня. Значит, подозрения всё-таки докатились и до меня. Я сразу понял, куда повернёт этот разговор.
Я уже наивно стал полагать, что это дело будет касаться меня только как сопереживающего знакомого, который просто поддерживает сына пропавшей подруги. Стоило мне расслабиться, как реальность стукнула меня ладошкой прямо по затылку, буркнув при этом: «Идиот!»
– Знаешь, вчера я встречался с Милтоном, – неожиданно переменил он тему.
Странно, но парень ничего не сказал мне про это, когда я разговаривал вчера с ним по телефону.
Я сделал заинтересованное лицо и стал сосредоточенно слушать его. Френсис смотрел на меня тяжёлым взглядом. Положение рук его постоянно менялось. Он то скрещивал их на груди, то бил пальцами о стол, то вертел ручку в руке. Видимо, не только я нервничал.
– Он сказал, что ты менял чехол на переднем сиденье, – наконец-то произнёс он, – у тебя что-то случилось со старым?
Вот оно что! Он и это приметил. Не ожидал от него такой проницательности. Всё же я не зря перестраховался, убив ту собаку. В душе у меня что-то ёкнуло при воспоминании об этом.
– Да. Я ездил на озеро, чтобы порыбачить с другом, и по дороге нечаянно сбил собаку. Мне стало совестно оставлять её на обочине. Я взял её с собой, чтобы похоронить. Лопата у меня была только в домике на том самом озере, куда я ехал. Я положил собаку на переднее сиденье. Сиденье, к сожалению, перепачкалось кровью. Мне пришлось заказывать новое.
– А куда ты дел старый чехол? – незамедлительно спросил он.
– Для растопки пригодилось. Я бросил его в печку, чтобы легче было разжечь огонь. Я подумал, что его всё равно только выкидывать, – небрежно сказал я.
– И в какой же день ты сбил эту собаку?
Я сделал вид, что вспоминаю что-то. Несколько секунд я сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел поверх его головы.
– Так вроде на следующий день, как я встречался с Хлоей. Я всегда выезжаю рано утром, чтобы больше времени оставалось на отдых. Поэтому когда я выехал, было ещё темно.
Он с прищуром посмотрел на меня. Это выглядело бы комично, если бы я не находился в такой ситуации. Глубоко вздохнув в очередной раз, он спокойно, но очень серьёзно заговорил.
– Артур, я надеюсь, ты понимаешь, в каком положении находишься.
Я в упор посмотрел на него. Стараясь не терять свою безмятежность, я приложил все свои усилия и волю, чтобы сдержать волнение. Но я всё равно чувствовал, как ком подкатывает к горлу, а паника лёгкими отголосками напоминает о себе.
– Значит, главный подозреваемый отсеялся, и следующий, на кого ты можешь подумать, это я. Я не думал, что так похож на преступника, – усмехнулся я. И добавил: – каковы твои действия дальше, Шерлок?
– Не паясничай, Артур, – огрызнулся он.
– Нет, я тебя прекрасно понимаю, Френсис. Просто делай свою работу, – я уставился на него, ожидая вердикта.
– Теперь тебе придётся рассказать мне весь последующий твой день, после того как ты виделся с Хлоей Грин. И ты дашь мне данные, по которым я смогу связаться с твоим другом, с которым ты рыбачил.
– Само собой разумеется. И это было не свиданием. Я сотню раз тебе это говорил.
В течение нескольких часов я описывал ему в деталях тот злополучный день. Я успешно, как я думал, справился с воссозданием моей легенды и не сильно переживал о несоответствии с реальным положением дел. Френсис даже звонил при мне Дэнису, вкратце опросив его. Он договорился с ним о встрече, чтобы лично расспросить его обо всех деталях. Он хотел найти несоответствия в наших рассказах.
Френсис досконально конспектировал мои показания, поэтому мой допрос занял много времени. На его месте я бы просто подметил все детали, которые могут быть связаны с исчезновением Хлои.
Мне оставалось только удивляться, насколько он был упрямым в этом деле. На него это было совсем не похоже.
После всех этих манипуляций было решено, что сегодня же нужно ехать на озеро и осмотреть всю местность. С нами поехали ещё двое полицейских. В первой машине сидел я. Я ехал с совсем молодым парнем, указывая ему дорогу. Во второй машине сидел Френсис со вторым полицейским, который следовал за нашим автомобилем.
Засмотревшись на мелькающие деревья, которые, размываясь, становились единым бело-серым пятном, я вспоминал о мёртвых глазах Хлои. Чем ближе мы приближались к озеру, тем ярче всплывали воспоминания о том дне. Переведя взгляд с размытого фона на отражение своего лица в окне автомобиля, я удивился тому, насколько мои глаза стали выглядеть беспомощно и испуганно. Я попытался стряхнуть с себя этот непривычный для меня образ, строя своему отражению разнообразные гримасы, пока не заметил отражение, которое находилось за моей головой. Полицейский, который вёл машину, стал странно поглядывать на меня. Я чувствовал своим затылком его неприязнь ко мне. Пытаясь выбросить из головы все мысли, я снова перевёл взгляд на проплывающие мимо деревья.
Был полдень, когда мы наконец добрались туда. Погода стояла на удивление тёплая, хоть землю до сих пор и покрывал снег.
Я открыл им домик и показал всё, с чем я контактировал в тот день. Осмотр дома занял примерно час времени.
Комнату, где лежали все принадлежности для рыбалки, Френсис почему-то решил не разгребать полностью. Увидев, что там полно пыли, он, должно быть, сделал вывод, что отсюда давно ничего не доставали. Два полицейских, которые помогали ему, осмотрели всё поверхностно и только то, на чём не было слишком толстого слоя пыли.
В лодку же, которую я использовал как сани, для того чтобы отнести тело подальше от дома, я предусмотрительно кинул старую палатку. Она была вся грязная и пыльная, поэтому не вызвала особых подозрений. Полицейский, который ехал в одной машине с Френсисом, оказался более внимательным, но, по-видимому, очень ленивым. Он слегка приподнял палатку, чтобы убедиться, что там ничего нет. На этом все поиски в доме закончились. И началась самая затруднительная часть расследования. Нам предстояло найти могилу той самой собаки, которую я закопал над могилой Хлои.
У меня не вызвало особого затруднения вспомнить, в какую сторону я шёл тогда. Это место было как раз в проплешине леса, которая находилась прямо напротив заднего окна домика. Деревья там как будто расступались, образовывая проход вглубь леса. Но вот дальше я не имел никакого понятия, куда шёл в тот злополучный день. Тогда я плёлся уставший, таща импровизированные сани и упираясь глазами в снег перед ногами. В тот день я думал, что шёл прямо по направлению от дома. Но нужно понимать, насколько легко заблудиться в лесу и ходить кругами, в то время как находишься в полной уверенности, что идёшь прямым путём. Обратно же я шёл настолько измождённым, что мне было плевать, где я нахожусь. Я добрался до дома, уставившись на снег. Тогда я следовал своим же следам.
Нам пришлось долго блуждать по лесу, перед тем как мы нашли то место, где я потерял свою человечность окончательно. Мы даже возвращались обратно к дому, чтобы начать заново наши поиски. Продвигаясь по лесу, мы старались не натыкаться на прошлые свои следы. И наконец-то мы нашли его.
То место, которое нам было нужно, выделялось разбросанной кучей земли на снегу. Я заметил, что после того убийства снега здесь не очень много выпало. В связи с этим мы сразу заметили клочки тёмных пятен на возвышении, на котором они находились.
С этого момента по всему моему телу пробегала мелкая дрожь. Хоть я и был почти на сто процентов уверен в своём проекте по сокрытию тела, но оставался малюсенький шанс, что меня могут раскрыть. Труп был так близко, и только я об этом знал.
Полицейские начали рыть землю предварительно прихваченными с собой лопатами.
С каждой отброшенной кучей земли я ощущал наступление новых приступов паники и ужаса. Шум падающей почвы был похож на тиканье вековых часов, с каждой секундой приближающих моё разоблачение. В ушах стояла гробовая тишина. Только звук вонзающейся лопаты в землю и хруст снега от падающей почвы доносились до меня громким эхом, создавая тот же ужасающий эффект на мою психику, что и стук молотка, забивающего гвозди в гроб, на человека, которого замуровали живым в этом самом гробу.
Я чувствовал всем нутром, как Френсис время от времени наблюдает за мной. Меня тяготил его взгляд не меньше, чем зловещий шорох лопат.
Я снова слышал такой же крик птицы, что и в тот момент, когда закапывал Хлою. Но сейчас мне явственно виделось, что эта птица хохочет надо мной. Она издевалась над моей беспомощностью. И теперь вдобавок к шуму падающей земли добавился ещё и хохот этой птицы, внимательно следящей за моим вполне возможным разоблачением.
Гудение в моей голове продолжалось до тех пор, пока полицейские не наткнулись на тело собаки. Моё оцепенение резко спало, хоть страх так и не отступил ни на секунду.
Молодой офицер с трудом достал тело, отдалённо напоминающее собаку. Он бросил её на снег рядом с Френсисом. Сам же он выбрался из могилы в полной уверенности, что выполнил свой долг. Френсис смотрел на труп собаки, не скрывая своего отвращения.
Второй же блюститель порядка, отдышавшись, воткнул несколько раз лопату в землю в разных местах ямы, тем самым проверяя на всякий случай, нет ли там ещё чего. После своей неудачи он начал копать вглубь захоронения. Моё сердце замерло. Я не считал, сколько раз он вонзал лопату в землю, но с каждым проникновением металла в чёрную почву я содрогался всем телом. Я думал, что вот именно это движение лопаты раскроет сейчас всю ужасающую правду. Откидывал он её уже не за пределы могилы, а отбрасывал рядом со своими ногами. И когда, наконец-то, он убедился, что там явно ничего нет, успокоился и тоже выбрался из могилы.
В этот момент я был готов поверить во все божества, о которых когда-либо слышал. Я ликовал в душе. Мне даже почудилось, что трупа-то никакого и нет, и это всё моя больная фантазия. Или даже психологическое расстройство, которое мне приписал мистер Брайтон.
Морис вроде бы должен был быть удовлетворён этим обыском. Но по его глазам было видно, что это только запутало его. Второй подозреваемый, на которого он рассчитывал, оказался невиновным. И теперь ему предстояло распутывать ещё одно нераспутываемое дело. А таких дел у него и так было полно.
Но мне было плевать. Я выдержал то самое испытание, которого так сильно боялся. Теперь я мог спокойно дышать, не беспокоясь о том, что меня могут разоблачить в любой момент.
Вернулся я домой как раз к ужину. Я даже успел сходить в душ и смыть с себя весь пот, который вышел из меня за этот мучительный день. Но душ помог мне, скорее, морально, чем физически. Я будто бы смыл с себя груз вины, который так долго лежал у меня на душе. Он словно был тяжёлой глыбой свинца, который находился где-то внутри меня. Он тянул всю мою сущность на дно.
Вышел я из ванной обновлённым и свежим.
Милтон уже был у нас дома. Он сидел на диване в гостиной вместе с Софи. Они играли в какую-то игру на приставке. Мне было приятно видеть, как смеётся моя дочь. Они сидели боком ко мне. Из-за того что парочка так сосредоточенно смотрела в экран телевизора, я остался незамеченным.
Я не стал им мешать и прошёл на кухню. Я слышал, как моя жена хлопотала, звеня тарелками и вилками. Я зашёл туда с лучезарной улыбкой. Настроение у меня было превосходным. После моего освобождения я смотрел на всё другими глазами. Я видел хороший дом, красивую жену, весёлую дочь и вкусный ужин на столе. Сейчас всё казалось идеальным.
Я подошёл к Мари и быстро, но аккуратно развернул её лицом к себе. От неожиданности она выронила полотенце из рук. Она смотрела на меня удивлённо, подняв одну бровь. Я обхватил её за талию одной рукой, а другой – схватил её шею, чтобы притянуть её для поцелуя. Я с восторгом поцеловал её, а позже выпустил из своих объятий.
– Тебе нужна моя помощь?
– Нет. Я уже всё приготовила. А чего это ты такой счастливый? – спросила она, сдерживая улыбку.
Должно быть, моё настроение передалось и ей.
– Не знаю, – пожал я плечами, – а не хочешь ли ты выпить сегодня на ужин вина? – спросил я заговорщическим тоном.
Она уже не скрывала улыбку и с сияющими глазами кивнула головой. Я достал бутылку красного полусладкого из верхнего ящика, в то время как Мари поставила два бокала на стол возле наших с ней тарелок.
Я не стал ждать, пока мы все сядем за стол. Откупорив бутылку, я налил нам полные бокалы.
– Давай выпьем, пока детей нет, – шёпотом сказал я.
Я взял бокалы, преподнеся один ей. Она не спускала с меня восторженных глаз, когда пила из своего бокала.
В этот момент вошла Софи, чтобы узнать, пора ли идти есть. Я был приятно удивлён, увидев свою дочь в новом наряде. Это было бежевое хлопковое платье до середины бедра, подпоясанное толстым коричневым ремнём из кожи. Снизу была такая же коричневая бахрома. Оно висело свободно, даже мешковато. А поверх она надела длинную рубашку. Я бы никогда не подумал, что это всё так хорошо сочетается. Видно было, что и Софи было в этом комфортно. Её наряд не был прям-таки девичьим, но и мальчишеское влияние Хезер полностью улетучилось.
Мари сказала Софи, что они могут садиться за стол. Она заметила моё удивление при виде нашей дочери.
– Неплохо, да? – спросила она, лукаво улыбаясь.
– Ты постаралась? – спросил я, восхищённо посмотрев на неё.
– Угу, – довольно ответила она, делая очередной глоток вина.
В этот вечер все оживлённо разговаривали друг с другом. Каждому передалось моё приподнятое настроение. Если честно, на следующий день я и не помнил, о чём мы так оживлённо разговаривали. Но я помню, что все мы смеялись. Мари светилась внутренним светом. Как же давно я не видел её такой живой, не слышал её лучезарный смех. До этого момента мы с ней как будто зависли в каком-то глухом пространстве, где со всех сторон нас окутывала темнота. Мы не могли видеть друг друга через этот мрак, поэтому и в реальной жизни как будто не замечали друг друга. Её смех словно рассеивал густой туман, и я снова увидел её душу. До этого момента только наши оболочки соприкасались друг с другом, делая вид, что общались между собой. Но теперь, наблюдая, как она оживлённо рассказывает что-то смешное нашей дочери, я знал, что передо мной сидит та самая девушка, с которой я постоянно делился своими переживаниями и мечтами.
Милтон, похоже, тоже отвлёкся от своего несчастья. Он даже перекинулся парой фраз с Мари. Но что меня больше всего удивило, так это то, что моя жена добродушно отвечала мальчишке. Он, правда, старался не смотреть на неё. А когда смотрел, то на секунду задумывался. Его лицо в этот момент было нахмуренное и очень серьёзное. Но под общий смех и разговор он сразу же оживлялся и снова вливался в компанию.
Этот день был телевизионной картинкой идеального семейного счастья.
Мы не разговаривали с Милтоном о расследовании. Я не хотел портить всем настроение, рассказывая, как меня допрашивали. Я решил, что расскажу ему всё завтра, если эта старая миссис Марпл в мужском обличии не опередит меня.
Общаясь с Милтоном за ужином, я узнал, что он начал ходить в бассейн с Софи. Моя дочь настолько раскрепостилась под влиянием нашего хорошего настроения, что даже рассказала, что поссорилась с Хезер из-за этого. Хезер стала обижаться и ревновать подругу к парню, в итоге совсем перестала разговаривать с Софи. Наша дочь, судя по всему, не особо переживала по этому поводу. Она отзывалась об этом как о детской глупости. Это явно передалось ей от Милтона. Как-никак он был немного старше её, и она старалась соответствовать его мнению об этой ситуации.
Меня не беспокоило, что они с парнем так сблизились. По Мари тоже было видно, что она была довольна преображением нашей дочери как внешне, так и внутренне.
Разошлись мы довольно поздно. Мы с Мари выпили две бутылки вина за ужином. Весьма пьяные, мы пошли спать, даже не прибравшись на кухне. Точнее, мы было начали убираться, но у нас не особо это получилось. Моя жена сказала, что я не умею мыть посуду. А она сама разбила бокал, когда хотела поставить его на своё место, что побудило прийти Софи на шум. Увидев, что мы хихикаем как малые дети, она, пробурчав что-то под нос, ушла обратно к себе в комнату спать. Но я был уверен, что они с Милтоном ещё долгое время будут переписываться в телефонах. Это свойственно всем влюблённым подросткам.
Мы с Мари долго лежали в кровати и разговаривали после бурного проявления нашей вновь вспыхнувшей страсти. Нас не смущало даже то, что Софи могла слышать нас. Мы чувствовали новый прилив нашего влечения друг к другу. Мы вели себя так, будто мы были счастливыми молодожёнами, которые уверены, что их ждёт светлое будущее.
– Как ты думаешь, что происходит с человеком, у которого исполнились все самые сокровенные мечты в жизни? – спросила она.
Мари лежала на боку, подперев голову рукой. Я лежал на спине и смотрел на неё, повернув голову в её сторону. Мне нравилось любоваться её кожей под тусклым светом уличного фонаря. Левую ногу она закинула мне на живот. И я с удовольствием гладил гладкую кожу её бедра.
– Таких людей не существует, – усмехнувшись, сказал я.
– Ну а если существует? Я имею в виду, будет ли счастлив такой человек? Или, может быть, он будет ощущать душевную пустоту?
– Ну, если такой человек существует, то я думаю, что он должен быть совершенно счастливым. Ведь он исполнил всё, что хотел в своей жизни.
Мари задумалась, вглядываясь в окно. Она молчала некоторое время. Но через минуту снова перевела взгляд на меня и продолжила.
– А если его мечты на деле окажутся не такими, как он ожидал? Я говорю про то, что вдруг он поймёт, что в итоге они не доставили ему того наслаждения и счастья, о котором он мечтал.
– Я думаю, что в таком случае он должен чувствовать разочарование. Но никак не пустоту. Мне кажется, что у него просто появится новая мечта. И, скорее всего, она будет кардинально отличаться от старой.
Она внимательно смотрела на меня, пока я говорил это. По её глазам было видно, что она что-то хочет сказать мне, но не решается. Брови её нахмурились, а глаза заблестели от слёз.
Я понял, что это сказывается алкоголь в её крови. Она, должно быть, вспомнила все свои обиды на свою жизнь и на меня. И, как это свойственно подвыпившим людям, начала жалеть себя за свою судьбу.
Я не стал останавливать её. Положив руку ей на щёку, я позволил ей молча выплакать весь груз, что лежал у неё на душе. Она ни слова не произнесла. Уткнувшись в мою грудь, Мари безмолвно плакала.
Успокоившись через пару минут, она отстранилась от меня и легла на подушку. Мари смотрела на меня извиняющимся взглядом.
– Знаешь, я думаю, что любое желание человека способно осуществиться. Пускай даже оно будет самым невозможным, – сказал я, чтобы отвлечь её от самобичевания.
Она ничего не ответила, ожидая продолжения.
– Говорят, что если очень сильно чего-то пожелать, то оно обязательно исполнится, – продолжил я, переведя свой взгляд на потолок, – ты не думала, что именно поэтому мы так быстро стареем?
Она вопросительно посмотрела на меня, не понимая, что я имею в виду.
– Ну, вот смотри. В детстве мы до жути хотим стать взрослыми и самостоятельными. Это, наверное, самое сокровенное желание почти всех детей. А вдруг наша жизнь пролетает так быстро потому, что на исполнение самого сокровенного желания уходит очень много времени. И, когда это детское желание исполняется, мы к тому времени уже и так взрослые люди. Оно не может не осуществиться, ведь мы так сильно хотим этого. Но теперь мы не взрослеем, а стремительно стареем. И мы осознаём, что оно исполнилось слишком поздно, а наша жизнь проносится с прогрессирующей скоростью.
Мари поняла, что я хотел сказать. Она смотрела сквозь меня, обдумывая сказанную мною мысль.
– Мари, если это так, то как это остановить? Очень сильно пожелать стать молодым? Но ведь когда время настанет для исполнения этого желания, я давно уже буду в могиле, – я глубоко вздохнул и, улыбнувшись, добавил: – мне кажется, что людей нужно с детства предупреждать о последствиях таких желаний. Может, в таком случае время не будет столь скоротечно. Может, тогда мы будем меньше жалеть о зря прожитых годах.
