Читать книгу: «Нижнебург. Облачная Фабрика», страница 4
Майя уцепилась руками за голову одной из нимф, чьё имя, если верить табличке было Орхидея, и вскарабкалась ей на сложенные на груди руки. Она уселась и как можно выше подтянула свои ноги. Ладонями Майя изо всех сил вцепилась в шею нимфы.
Свора церберьеров не смогла преодолеть дверь, та с силой хлопнула, прищемив им носы. Трехголовые псы ворвались в сад только после того, как Селеста распахнула дверь ногой. Церберьеры бросились к статуям, тщетно прыгая и пытаясь укусить Майю.
Селеста цинично смотрела на то, как Майя перелезала с одной статуи на другую.
– Ты что белка?
Доберманы лязгали зубами и пытались допрыгнуть до свисавших пяток девочки, но Майя была слишком высоко, чтобы ее мог хоть кто-нибудь достать.
Селеста обиженно надула губки, будто Майя испортила единственное, что приносило ей радость.
– Селеста, что ты творишь? – властный женский голос прокатился по саду.
Глава 9:
Зодчая
Рядом с Принцессой Фламинго возникла важная дама, одетая в обтягивающий жокейский костюм, вся в алом, включая сдвинутую набок шляпку-таблетку с вуалью. Ее каштановые волосы были идеально выпрямлены и кончались точно на линии плеч, будто женщине отсекли их мечом со всего размаху. Ни один каштановый волос не выбивался из прически.
– Простите, – хихикнула Селеста, спрятав носик в пышном жабо блузки – заигралась.
Она виновато улыбнулась, наклонив голову вбок, откинула розовые волосы и простодушно посмотрела ясными голубыми глазами.
– Я не выношу, когда эти твари гуляют по дому, – в голосе дамы в алом послышались нотки металла, – отзови свору и верни в овчарню.
– Госпожа Л’Калинова, это всего лишь собаки, – расплылась она в улыбке.
Но госпожа Л’Калинова была непреклонна. Селеста удалилась, зазывая церберьеров за собой.
– Повезло же тебе, – зло прошипела Селеста Майе.
Л’Калинова подошла к статуям, собираясь подать Майе руку. Рука Л’Калиновой в красной перчатке замерла в воздухе, рот приоткрылся от увиденного. Она пристально вглядывалась в лицо Майи, пытаясь вспомнить отчего каждая черта её лица ей знакома.
– Что ТЫ здесь забыла! – Прошипела она, глядя в упор на Майю.
Майя не могла понять, что происходит и почему женщина в жокейском костюме обращается к ней как к старой знакомой, которую совсем не рада видеть.
Дверь позади Л’Калиновой открылась настежь и в сад ворвались все обитатели дома, включая Катрину, родителей Л’Горностаевых, Никиту, его друга Аскольда, десяток слуг. Худой как щепка старый зубочист Кондрат Л’Тетерев крепко сжимал плечо сопротивляющейся Селесты. К облегчению Майи розоволосая вернулась уже без собак.
– Зря я отозвала Селесту с её сворой, – зыркнула Л’Калинова на Майю, вскинула волосы и направилась прочь из сада. Все присутствующие мигом расступились, пропуская её, словно она была здесь королевой.
– Майя, – Катрина первая бросилась к статуям, – ты в порядке?!
– Да, – пискнула Майя, все еще вжимаясь в статую Орхидеи, – всё нормально.
Майя пристально посмотрела на Селесту.
– Отпусти меня, чертов слуга. Ты не имеешь права ко мне и пальцем прикасаться.
– Селеста, прекрати вопить и дергаться! – строго сказал Димитрий.
Только теперь Селеста поняла, что с ней не шутят и все серьезнее.
– Руся известна всему Нижнебургу и Подземельному миру, как один из самых гостеприимных особняков. Мы веками поддерживали этот образ. Предоставляя всем, кто переступит порог нашего дома комфорт, уют и теплый приём. Эта девочка, кем бы она не была, как бы сюда не попала, – гостья. Ты считала себя членом нашей семьи, и мы с радостью готовы были принять тебя в семью… Это не вредило нашей репутации, а было только в плюс. Но то, как ты поступила, противоречит всему во что веками верили наши предки. Ты считаешь, что расправа с девочкой улучшит нас в глазах других?!
Селеста молчала. Майя знала, что она не ответит.
– Ты задавалась вопросом, почему Руся трижды отказывалась принять тебя к нам.
Селеста опустила глаза и крепко сжала кулаки.
– Теперь ты понимаешь? Отныне тебе больше не рады в нашем доме.
– Ч-т-о?! – Селеста задохнулась от возмущения.
Она в надежде повернула голову в сторону Никиты, но тот лишь молчал, не собираясь оправдывать свою девушку.
– Вы не имеете права меня выгонять! – Селеста зло посмотрела на Димитрия.
– Имею. Ты забываешься, девочка, что я – хозяин этого дома. Моя семья – одна из главных семей Подземельного мира. Я имею все права выставить тебя отсюда – убирайся!
Селеса развернулась под взглядами всех присутствующих, отпихнула зубочиста Л’Тетерева и направилась к выходу из сада. Не дойдя шага до двери, она остановилась и свирепо обвела взглядом всех присутствующих:
– Да пошли вы все к чертям и в царство Плутона!
Конец фразы заглушил хлопок стеклянной дверью.
– Расходитесь, – скомандовал Димитрий, – представление окончено.
Слуги возвращались обратно в дом, Клара направилась через сад в библиотеку, Никита стремительно бросился за Димитрием в дом, лишь Катрина осталась в саду, ожидая Майю.
Майя перевела дух и только сейчас почувствовала, на шеи нимфы Орхидеи какую-то резьбу. Резьба на ощупь казалась чужеродной. Будто бы её нацарапали гвоздем.
Внутри у Майи что-то ёкнуло, она перекинула голову через плечо Орхидеи и прочла надпись корявыми неровными буквами.
– Медея…
Майя чуть не рухнула со статуи. Имя матери преследовало её в этом доме на каждом шагу. Мама была везде. Маму тщательно скрывали.
– Я пыталась избавиться от Принцессы Фламинго долгие три года, – радовалась Катрина, – тебе же понадобился для этого меньше суток.
В портретной галереи Майя с Катриной успели застать конец разговора Димитрия и Никиты.
– Матвей, я не меняю своего решения! Ещё одно слово и отправишься вслед за своей подружкой.
– Моё имя Никита, – фыркнул парень.
Димитрий и ухом не повёл.
Майя опустила глаза, ей хотелось исчезнуть, чтобы не быть свидетелем разговора. Однако в глубине души она ликовала.
Селеста, которая секунду назад кричала на весь дом о своих правах члена семьи, лишилась права даже переступать порог дома. В глубине души Майя облегченно улыбнулась, наглость Селесты взбесила её.
Димитрий быстрым шагом направился в свой кабинет. Будто почувствовав, что на неё пристально смотрят, Майя осторожно подняла глаза на Никиту – парень сверлил её недобрым взглядов.
Майя тяжело вздохнула – врагов в её жизни не убавилось.
Весь вечер Никита ходил по своей комнате туда-сюда, как разъяренный тигр, пиная кресла, подушки, стены – всё что имело несчастье попасть под его горячую руку. Его лучший друг Аскольд Л’Воробъёв со скуки играл в шахматы сам с собой, сидя на «своей» кровати. Он так много времени проводил у Л’Горностаевых, что практически тут поселился. Порой доходило до такого абсурда, что Димитрий, которого не особо интересовало количество собственных детей, принимал его за своего сына.
Аскольд Л’Воробъёв был до тошноты правильным: переходил дорогу только по взмаху неоновой палочки Стража мрака, уступал место старшим и всегда прочитывал руководство по использованию, прежде чем приступить к чему бы то ни было. У него были маленькие, но острые уши и мощный квадратный подбородок. Одетый в темно-синий костюм-тройку с ровными стрелками на брюках, в жилете без единой пылинки, с белоснежным треугольным платочком в нагрудном кармане пиджака он смотрелся весьма странно и прилизано на фоне Никиты.
– Я её придушу – прошипел Никита сквозь зубы.
– Конституция Нижнебурга, III раздел, правка 18: – процитировал Аскольд, – покушение на жизнь подопечного Нижнебурга считается преступлением, карается по закону Судом Серебряных Лун: изгнанием или алмазкой, в зависимости от тяжести преступления.
– Плевать я хотел на твою Конституцию!
Резко Никита остановился как молнией пораженный:
– Повтори что ты сказал.
– III раздел, правка 18?
– Нет, другое.
– Карается по закону Судом Серебряных Лун: изгнанием или алмазкой…
– Но изгнание и алмазку можно применить только по отношению к подопечным Подземельного мира или жителям. А если мы говорим про нашу Русю… Она живая, но дома не способны к разумной самостоятельной жизни. Эта правка не касается всех предметников.
Никита улыбнулся собственным мыслям, в его голове уже нарисовалось множество способов мести.
– Зверушку Катрины может случайно раздавить Русина рука, или Руся может её крепко сжать в своём кулаке. Зверушку может насквозь пронзить Русин клык, внезапно выросший из подвального пола… Нет, надо что-то другое, чтобы на сто процентов от неё избавиться.
– Никита, не надо… – Аскольд начал серьёзно опасаться за жизнь Майи.
– Нет, ты только подумай. Глупая Зверушка Катрины, ну совершенно случайно, сунула нос туда, куда её не просили. Нужно лишь правильно рассчитать время… ежедневно в 12:00 слуги кормят Русю. Если в это же время Зверушка окажется в желудке дома, то перевариться за каких-то десять минут. Ни крови, ни улик… Аскольд, ты гений!
Довольный гениальным планом Никита выскочил из комнаты. Аскольд стукнул ладонью себе по лбу и громко выругался, что позволял себе крайне редко.
Глава 10:
Дрессировщицы пыли
Майя проснулась рано утром, за окном от какого-то жужжания. В доме Л’Горностаевых не переставая жужжали кофеварки. Их было слышно в любой комнате Руси в любое время суток. Майя кофе не любила. Во-первых, она презирала его как напиток взрослых. Во-вторых, он был для неё кислым, горьким, противным – каким угодно, но только не вкусным. В Подземельном мире его пили все. Везде и в невероятных количествах. Русю заполняли чашки с недопитым кофе, которые пирамидами высились по углам.
Майю поселили в спальном крыле в гостевых комнатах по соседству с Катриной, Никитой, бабушкой Владленой и крылом, отведенном той самой загадочной Л’Калиновой в красном.
Комната Майи ничем не уступала комнате Катрины. Небольшой камин, по форме напоминающий ракушку, удобная кровать, дубовый гардероб с зеркальными дверцами, мягкий ковёр под ногами. Стены были обиты синим бархатом и панелями красного дерева, а под потолком висело множество плафоном, расписанных вручную. Каждый плафон будто рассказывал свою историю – там летали с цветка на цветок золотистые пчелы, бегали по лесам бронзовые лани, гордо вышагивали по озерной местности розовые фламинго.
Майя сняла с себя сиреневую ночнушку, которую ей дала поносить Катрина, переоделась в свою одежду и снова плюхнулась на кровать-облако. Лежать было неудобно, что-то маленькое и острое упиралось ей в поясницу. Девочка поднялась и ощупала одеяло – пусто. Она снова улеглась и снова какой-то предмет впился ей в спину. Майя вскочила на ноги, уже намереваясь обыскать всю кровать, как услышала лёгкий звон металла о камень. Этот звук шёл откуда-то из кармана её ветровки. Девочка сунула руки в карманы, и в левом пальцы нащупали рваную дырку от разошедшегося шва. В подкладке Майя нащупала помятый лист бумаги и некий предмет, чью форму на ощупь понять было сложно, кроме того, что он большой и угловатый.
Майя вспомнила письмо Агнии Францевны, которое в спешке не дочитала. Девочка села на кровать, раскрыла конверт и вытряхнула его содержимое на колени.
Это был крупный граненый изумруд на цепочке. Свет ламп отражался в его острых гранях, освещая всю комнату зеленым светом. У основания виднелись, будто корни, куски серого камня. Помятая записка гласила: «Никогда не снимай и оберегай. Не говори о нём никому, особенно взрослым…» – дальше записка прерывалась, в спешке бабушка не успела её закончить.
Девочка пожала плечами и повесила себе на шею, это был самый надежный способ не потерять его. На всякий случай Майя спрятала изумруд под футболку. По-видимому, из-за этой побрякушки Гадюка и разгромила дом на Иллюзорной 8. Майя повертела в руках камень, пытаясь понять, почему его нельзя снимать и необходимо оберегать, но так и не поняла, в чём его ценность. Не мог же быть он просто драгоценным камнем.
Тут в дверь её комнаты постучали и вошла зевающая Катрина в зеленой шелковой пижаме. Майя судорожно спрятала изумруд под ночнушку и уселась на кровати сложив ноги по-турецки.
– У тебя всё в порядке?
– Да, – пожала плечами Майя, пытаясь вспомнить, хорошо ли спала ночью.
– Ты кричала во сне.
Майя такого не помнила.
– Дома я, бывало, разговаривала во сне, когда очень перевозбуждалась, но, чтобы кричать? – нет. Кто была эта женщина в красном, там в саду вчера?
– Это Эле́н Л’Калинова – зодчая.
Катрина прошла в комнату и уселась на кровать.
– Кто? Она чего… пагоды строит? – вспомнила Майя старинные японские домики.
– Нет, она заботиться о Русе, дрессирует её и следит за погодой в доме. У вас на земле уборкой дома занимаются горничные с пылесосами и половыми тряпками. У нас под землёй эту функцию выполняют домашние вихри и тучи. Они хранятся в кладовках в кабинете зодчей. Она выпускает их по ночам и во время отъездов хозяев. Под землёй зодчая – самая главная фигура в доме, даже выше хозяев. Если она прикажет Русе – она что угодно сделает… А ты знакома с Эле́н?
«Нет, но похоже, что она знакома со мной, – вздохнула Майя про себя»
– Если это так, то лучше тебе ее не злить… О ней много темных слухов ходит.
– Например?
«Вот же влипла»
– Платина её побери, правдивы они или нет. Я много слышала о ней. Чего стоит одно её прозвище в народе, Киноваровая Вдова. Она трижды была замужем. По её уверениям, трижды счастлива. И трижды пережила своих мужей. Говорят, она виртуозно разбирается в ядах.
«Хорошо, что она зодчая, а не кухарка»
Катрина хмыкнула.
– Это да. Она н-ное время назад находилась под Судом Серебряных Лун, её подозревали в связи с… – Катрина перешла на шепот, – ядоязыкими.
«Тааааак. Вот же вляпалась. Если ядоязыкие охотились за моим изумрудом, то и Л’Калинова захочет его заполучить»
– Полуночник не хочет принимать всерьёз то, что ядоязыкие на самом деле существует. Думаю, в глубине души он сам боится их. А о каком изумруде идёт речь? – не поняла Катрина.
– Ни о каком – соврала Майя.
«Чёрт, как она узнала»
– Узнала о чём?
«Ты меня слышишь?»
– Слышу и очень отчетливо. Как ты это делаешь, говоришь с закрытым ртом?
«Подземельцы так не умеют – услышала в своей голове Майя голос Катрины»
– Люди тоже так не умеют.
«Стоп, ты тоже меня слышишь? – в голове Майи вновь раздался голос Катрины»
После нескольких десятков фраз и экспериментов до девочек дошло – они научились слышать мысли друг друга.
– Трёхвалентный плутоний, видимо это последствие сросшихся тел, о котором говорили на Облачной Фабрике.
Катрина перегнулась через спинку кровати и достала горсть черно-красных заостренных кристаллов, каждый не больше монетки.
– Это что?
– У тебя хотела спросить, – растерянно пробормотала Катрина.
Майя заглянула под кровать, обошла её полукругом и поняла, что эти странные кристаллы рассыпаны будто вокруг её кровати, словно оберег или магический круг.
– Это не я.
– Очень странно – Катрина стряхнула с руки кристаллы обратно за кровать, – ну, ладно, вихрь-уборщик всё уберёт. Увидимся в столовой за завтраком.
Катрина отправилась к себе переодеваться.
– Я зайду за тобой, и мы пойдём завтракать, – опять слова Катрины звучали тоном приказа.
Майя долго сидела и пялилась на кристаллы. Она готова была поклясться, что ещё вечером их здесь не было. Её мысли прервал какой-то писк.
На полу рядом с кроватью стоял красный квадратный ящичек со скошенными углами, покрытый глазурью. Его ручка серебрилась на фоне гладкой поверхности. Ящичек напоминал старый холодильник 60-х годов 20-го века, только игрушечных размеров. Майя дернула ручку вниз, холодильник открылся. В комнату повалили клубы холодного пара. Содержимое холодильника было пустым: ни коробок с печеньем, ни молока, ни фруктов. Внутри только лежал какой-то свиток, Майя осторожно взяла его и раскрыло. Это было письмо:
«Майя,
Мы с тобой не поладили с самого начала. То, что ты никому не доверяешь – правильно делаешь. Я догадываюсь, зачем ты у нас и что ты ищешь. В этом доме никто тебе ничего не расскажет о предмете твоего поиска, но я могу тебе помочь. Не говори про это никому, особенно моей сестре, у меня и так проблемы из-за вашей стычки с Селестой.
Я не жду, что ты согласишься, но, если тебе будет интересно – приходи в 11:50 в гостиную Ликов. За одним из трёх золотых лиц, за лицом радости находится дверь, ведущая в одну секретную комнату. Там нас никто не подслушает. Плотно закрой за собой дверь и жди меня.
Никита»
Майя несколько раз перечитала письмо. Никита Л’Горностаев предлагал ей помощь. Майе не хотелось её принимать, но в этом доме было столько тайн, которые сводились к её матери, что отказаться она не могла.
– Ну что, – Катрина вновь нарисовалась в дверном проёме.
– Я не голодная, – ответила Майя, – иди без меня.
– Я-то без тебя пойду, а вот ты без меня не сможешь. С тобой может что-то приключиться! Обязательно приключиться! Идём!
Забота Катрины медленно перерастала в удушье. Кое-как Майя отвязалась о назойливой подруге, и та ушла завтракать с явным недовольством.
До встречи оставалось еще достаточно времени – часы на стене показывали девять. Майя решила не завтракать. Она намеревалась отыскать дрессировщицу пыли, которую заметила под потолком в столовой.
Майя прокралась мимо суровых портретов Л’Горностаевых в портретной галерее Уральский хребет и свернула в маленький коридор с множеством дверей. Дрессировщицы пыли во всю носились туда-сюда, каждая занятая своим делом.
– Крис шрёдер Шуруп, где ведро с водой и мелом? Опять ты его убрала! Мне крыльцо нужно идти натирать, – возмущалась одна из девушек.
– Ты плохо вымыла окна на той недели. Они опять в пыли! Мне их за тебя перемывать, Злата шрёдер Шпуль?!
Майя застыла на пороге, понимая, что не сможет спокойно разгуливать здесь, оставаясь незамеченной. Она юркнула в платяной шкаф и утонула в горе черных платьев, передников и чепчиков, висевших на вешалках. Это была идея – Майя сменила свою обычную одежду на комплект дрессировщицы пыли и выбралась обратно.
Из прачечной доносились какие-то голоса – там во всю шла стирка и сортировка белья. Здесь все девушки были будто собраны из винтиков, болтиков и металлических плит. Видимо, это и были те самые керамики, о которых говорила Катрина.
Две дрессировщицы пыли сидя на полу сортировали бельё по степени загрязненности и цвету, раскладывая по плетеным корзинкам. Другая замачивала одежду в уксусе, щелочи и отрубях, чтобы та не теряла свой цвет. Третья кипятила. Четвертая отскабливала грязь на специальной стиральной доске. Затем вся одежда отправлялась в большую лохань, где с помощью специальной палки её крутили, как в центрифуге. После одежду прокручивали между двумя валиками, крутя тяжелую ручку.
– Что стоишь без дела?! – над Майей возвышалась суровая тучная дама в накрахмаленном чепце, Наталья шмидт Болгар, главная над всеми дрессировщицами.
– Я тут на секунду всего лишь…
– Иди и стирай! Тебе не за стояние столбом платят!
Майя схватила первое попавшиеся темно-синее платье и начала тереть его о стиральную доску, всматриваясь в лица дрессировщиц пыли, но ни одна из них не напоминала ей о ту, которую она искала, коротко-стриженную, похожую на эльфа.
– Что ты здесь забыла?! – сзади Майю за плечо схватила та самая дрессировщица пыли. Лицо её было суровее, чем в прошлый раз, брови нахмурены.
– Почему ты за мной шпионила в столовой?
– Не здесь! – прошипела дрессировщица пыли, – потом с тобой поговорим.
– Откуда у тебя бабушкина пуговица?
– Это опознавательный знак. Мы с Агнией переписывались по почтовому холодильнику… У нас был четкий план, согласно которому вы должны были появиться в Нижнебурге… но… она видимо не добралась, оставив мне тебя. А я понятия не имею, что мне теперь делать! Ни Полуночник, ни Агния не готовили меня к тому, чтобы стать главной…
– То есть ты не настоящая дрессировщица пыли?
– Пффф… нет, конечно, я – 8-ой агент Полуночника и студентка последнего курса Академии Теней. У меня мозгов хватает на большее, нежели полы драить. Обыно таких как я в дрессировщицы пыли не берут.
– Каких таких?
– Ты меня видела? – выгнула бровь дрессировщица, показывая на свой мощный спортивный торс, – у меня плечи как у маньяка-убийцы. В дрессировщицы пыли берут тонких и хрупких, чтоб везде пролезали со швабрами. Но тонких и хрупких не берут в шпионы. Меня, кстати, Сонечка зовут – она протянула руку.
Майя взглянула на красные усеянные цыпками от постоянного контакта с щелочью руки Сонечки.
– Издержки прикрытия, – хмыкнула она и спрятала руки в карманы передника.
– Вот возьми, – Майя порылась в карманах и выудила золотую пилюлю, которую не съела за ужином, – Катрина говорила, что они какие-то целебные, может поможет?
Сонечка удивленно взяла пилюлю и уставилась на Майю.
– Откуда у тебя это? Их сейчас нигде не найти в Подземельном мире. Только если… только если они доставлены нелегально.
Майя хотела ответить, что такие же видела у Полуночника, но не успела.
Сонечка не стала глотать пилюлю, а сунула её себе в карман.
– Это улика против Димитрия. Полуночник считает, что у него тайные связи с Полозом Сильвер-Голдом.
Сонечка, казалось, засветилась от счастья при виде улики. Майе даже показалось, что её бледные щеки озарились румянцем. Сонечка и сама это почувствовала. Она приложила руки к щекам, достала из передника маленькую пудреницу и принялась пудрить румяна, пока лицо вновь не побелело как мел.
Затем она приложила руку к тому месту, где у неё было сердце и поморщилась:
– Давай же. Замедляйся. Теневикам нельзя испытывать эмоции, слышишь! – она обращалась к сердцу, будто то могло её услышать.
Тут позади них раздалось требовательное покашливание. Это была та самая главная суровая тучная дама Наталья шмидт Болгар. Она сверлила глазами темно-синее платье, которое Майя яростно натирала на стиральной доске.
– Идиотка, от шёлкового платья хозяйки ничего не осталось.
Майя посмотрела в таз с платьем и ойкнула. Вся ткань была усеяна дырами и зацепками. Она с ужасом подняла глаза на тучную даму, ожидая бури гнева.
– Это не она, – вступилась за Майю Сонечка, – это моя работа.
Наталья шмидт Болгар со всей силы отвесила Сонечки пощёчину, так что дрессировщица пыли упала на пол.
– Уходи отсюда живо! – прошипела Сонечка, схватив Майю за руку, – не высовывайся без моей команды. И опасайся Л’Калинову.
Глава 11:
Пещера
Селеста Л’Норкина болтала со скуки ногами сидя на синей бархатной кушетки в холле Руси и нервно теребила подол нежно-розового платья. Она и правда думала, что никогда не вернётся сюда. Особенно так скоро. Каково же было её удивление, когда ей на следующий день назначили встречу за чашкой кофе. Но назначил не хозяин дома. Это была Л’Калинова.
О цели встречи Селеста понятия не имела. Она никогда не общалась с зодчей, даже когда была желанным гостем в этом доме.
Часы пробили десять. Зубочист-щепка Кондрат Л’Тетерев неслышно показался на пороге, недовольно косился на Селесту и молча кивнул следовать за ним. Селеста показала ему язык. Пройдя через гостиную Ликов, преодолев спальное крыло, Селеста оказалась в той части особняка, которой располагала зодчая.
Здесь все комнаты заросли густыми кустами обсидиановых магнолий в терракотовых горшках. Этот вид был редкостью даже для Нижнебурга. Темные цветы, цвета нефти практически не были изучены. Но Л’Калинова ими восхищалась, высаживая их там, куда её заносило. Поговаривали что в резиденции Л’Калиновых, сад обсидиановых магнолий достигал нескольких гектаров.
Кабинет зодчей в ротонде №2 был обшит алым бархатом, главное место у окна занимал резной стол из красного дерева. Кресла были обиты вельветом цвета спелых помидоров. Казалось, что даже в стаканчиках для канцелярских принадлежностей ручки были заправлены не чернилами, а кровью.
Директриса в клюквенном костюме-двойке подошла к стеклянному столику, на котором стоял серебряный сервиз и налила себе чаю, такого же алого, как и все вокруг, будто бы пила кровь. Что было вполне возможно, кровавая слава шлейфом волочилась за Л’Калиновой.
Селеста потянулась к стеклянной вазе с кексами, черными как уголь цвета, с вкраплениями шоколада и черными засахаренными лепестками на верхушке, сложенными в виде роз.
– Эм, нет. – Л’Калинова захлопнула крышку, чуть не прищемив розоволосой пальцы – это тебе есть не стоит.
– Почему? – обиделась Селеста.
– Это – Л’Калинова заговорщицки улыбнулась одними кончиками губ – для особых гостей.
– Эй, тётя, я устал там сидеть, – раздался мальчишеский голос.
Л’Калинова фыркнула. Селеста обернулась и увидела на пороге парня. Он был керамиком, но точно не прислугой – доселе розоволосая его ни разу не встречала в доме.
Лицо его было покрыто многолетним слоем золотисто-коричневым загаром цвета гнилого яблока. Русые волосы выгорели до белоснежного блонда. Двух передних коренных зубов не хватало. Он явно потерял их, ввязавшись в драку, и его это не смущало. Он скорее гордился их отсутствием, а самого его распирало от нарциссизма. Самая интересная деталь, если не обращать внимание на драные в районе колен джинсы, был черный пиджак в алых розах, на удивление в приличном состоянии, будто бы только купленный. Парень в буквальном смысле сдувал с него пылинки.
– Прости, Макс, я о тебе забыла, – прощебетала Л’Калинова.
По интонации зодчей Селеста поняла, что забыла она о нём назло.
– Мы с тобой встречались? – спросил Макс у розоволосой.
– Только через мой труп – скривилась та.
– Мне нужно узнать, что Майя Л’Сазонова забыла в Подземельном мире? Кто её привёл? Кто ей помогает? Есть ли в доме агенты губернатора? Я хочу знать о ней всё. Пока вы находитесь под моим покровительством никто не имеет права выставить вас из дома. Так что даю вам полную свободу передвижения.
Селеста самодовольно улыбнулась, понимая, что главная фигура в особняке не рада присутствию Майи. Единственное её смущало:
– Что значит «вам»?
– Вам – значит, что вы с Максом работаете вместе!
– Нет, вы издевайтесь?! – вспылила Селеста, – я не буду, не буду работать в паре с… – она презрительно обвела пальцем Макса, но подходящее слово ей так и не пришло в голову, – ЭТИМ.
– Я оскорблён! – наиграно надулся Макс, – слышь, принцесса, ты хоть в курсе на кого гонишь?
– На отребье из квартала Битого Стекла?
– По своему статусу он выше, милочка, чем ты. Он из главенствующей семьи, а ты всего лишь саламандерс.
– Он же керамик! Все керамики – это рабочие и прислуга.
– А я король рабочих и слуг – самодовольно улыбнулся Макс.
Парень, сложив руки на груди, пристально вглядывался в лицо Селесты.
– Чего смотришь! – ощетинилась та.
– Винт мне в ботинок, теперь я вспомнил, где видал тебя! – Макс хлопнул себя по лбу.
– Ты та самая плясулька, которая…
– Макс, – Л’Калинова требовательно постучала алым маникюром по ручке кресла и покачала головой.
– Оки.
– Моя милая Селеста, помнишь свои последние соревнования около полугода назад? Да, такое сложно забыть, не правда ли? Когда твоя соперница, превосходящая тебя, какая-то неизвестная девочка из периферии, падает посреди сцены с окровавленными ногами? Когда только благодаря несчастному случаю ты одерживаешь победу? Когда в течении недели Стражи Мрака исследуют твой дом и театральную гримерную на наличие улик? Тот случай меня очень заинтересовал. Я отправила своего человека, – она кивнула на Макса, – обыскать то, на что у Стражей Мрака не было разрешения.
– Знаешь сколько всего я смог прочекать…
Селеста побледнела.
– Было глупо использовать бокал из редкого голубого стекла из антикварного столового сервиза, чтобы устранить нежеланную соперницу, милочка.
– У вас в сервизе как раз такого и не хватает, – вставил Макс, – я трижды обшарил вашу кухню, а потом нашёл в твоей комнате под кроватью ножку от бокала. Вот же совпадение…
– Селсета, как её звали, не напомнишь?
– Перуетта Л’Альбатрос, – подсказал Макс.
Селеста готова была разрыдаться.
– Кофе? – склонила голову к плечу Л’Калинова, улыбаясь.
– Да пошли вы оба в царство Плутона!
Селеста вскочила с кресла и выбежала вон. Злая, как тигр, она ходила по особняку и пинала подушки с оттоманками. В библиотеке она натолкнулась на Никиту.
– Хм, ты же не читаешь книг? Сам мне об этом вечно твердишь.
– Как ты сюда попала… Рад тебя видеть.
Никита попытался её обнять, но она его грубо отпихнула.
– У кого-то день не задался?
Селеста промолчала.
– Я пытался поговорить с Димитрием, но он не хочет ничего слушать. Может к концу недели он остынет – тогда поговорю. Но ты всё равно будешь обязана извиниться перед ним, и перед Русей…
– Я не стану ни перед кем извиняться, – взвизгнула Селеста, – зря стараешься. Я не собираюсь к тебе возвращаться. Это… Это уже совершенно не важно. Я всё равно собиралась тебя бросить!
– Что, прости?! Сэл, три года. Три года! Ты издеваешься?!
– Не называй меня Сэл!
Селеста махнула своей розовой шевелюрой и направилась обратно в кабинет зодчей – нужно было давать ответ: согласиться или попасть под Суд Серебряных Лун за то, что превратила соперницу в инвалида.
Никита ударил кулаком о стену. Украдкой он взглянул на часы: которые показывали без двух минут двенадцать.
– Майя…
В мгновение ока в голове Никиты Майя перестала быть центром сосредоточения всех его бед.
– Нет, – сказал парень под нос сам себе, – она не могла прийти на встречу со мной. Она же не такая дура.
Никита отправился в коридор, натянул плащ, взял из подставки черный зонт с инкрустированной рубинами ручкой, собираясь прогуляться по городу и проветриться, но Майя никак не выходила у него из головы.
– Глупая Зверушка… Плутон бы тебя побрал!
Никита с размаху швырнул зонт на пол и бросился в гостиную Ликов. Проносясь через портретную галерею Никита краем глаза, взглянул на часы-василёк. У него оставалось меньше минуты прежде, чем Руся начнёт вырабатывать желудочный сок и Майя получит первую порцию ожогов.
Желудок Руси походил на огромную пещеру, усеянную со всех сторон громадными гранеными кристаллами молочного цвета. Кристаллы вырывались из стен, потолка и пола острыми верхушками врезаясь в противоположные концы. Ходить здесь напрямик было невозможно – приходилось карабкаться и перелезать через молочные махины, будто бредя через бурелом после урагана.
Майя спокойно сидела на одном из молочных кристаллов, сложим руки на груди. Она не верила, что письмо было правдивым.
– И что ты хотел мне рассказать о моей матери? – заявила она стоило ей увидеть парня.
– Уходим отсюда! Быстро!
Никита срывался на крик. Он направился к Майе схватил за руку и попытался вытащить из пещеры, но она вырвалась.
– Ты хотел мне что-то сказать – говори здесь!
– Я ничего не хотел тебе сказать! Глупая, это была ловушка!
Никита, крепко держа Майю за руку рванул к двери-лику, но та захлопнулась перед его носом. Раздался громкий щелчок – Руся зафиксировала выход из своего желудка.
