Читать книгу: «Джай Форс и коридор жизней. Часть 1», страница 2
За рассказом пошли вопросы, не увлёкся ли я грибами, не переусердствовал ли с лекарствами, не взрывался ли рядом какой-нибудь химический завод.
«Ну что за идиоты?» – мысленно негодовал я после очередной шутки о том, не пил ли я из странных бутылок с малознакомыми людьми.
В иной раз я бы от души похохотал, как здорово фантазируют студенты о причинах помутнения сознания, но только не сейчас.
«Что им мешает сначала проверить, а уже потом посмеяться?»
– Джай, меня слышно? – вклинился в шуточки серьёзный голос.
Я увидел, как с экрана ноутбука один из двадцати пяти маленьких силуэтов машет рукой, чтобы усмирить остряков. Узнал Хуана. Он жил на юге Испании недалеко от Картахены. Полтора месяца назад мы довольно много переписывались лично, поэтому познакомились ближе, чем с остальными участниками проекта.
Шутники затихли, освобождая эфир. Я развернул видеоокно с Хуаном на всю ширину экрана.
– Да, Хуан, слышу тебя хорошо.
«Похоже, он ещё не ложился», – подумал я, глядя на сонное загорелое лицо.
– Такое дело… – замешкался он. – У меня тоже есть что рассказать. Только ответь сначала, какой толщины были хлысты, про которые ты рассказывал?
По мне пробежали мурашки, и ладони неожиданно запылали невидимым огнём.
– Примерно такие, – показал я перед камерой пальцы, расставленные на три сантиметра.
– Покажи на ладони, – попросил Хуан. – Так непонятно.
Я поднёс к объективу ладонь и на ней очертил пальцем место, откуда истекал поток энергии. Кожа вибрировала и гудела. Хуан взбудораженно закивал головой и тоже поднял руку, чтобы все хорошо её рассмотрели.
– Видно линию?
Я пригляделся и заметил тонкую синюю окружность на его ладони.
– Нарисовал сегодня ночью, – пояснил Хуан, не дожидаясь ответа. – После того как получил твоё письмо, захотел лишний раз повторить упражнения. У меня тоже десятиминутный комплекс. Начал делать – в центре ладони зазудело так, будто ледышку приложил. Вот и обвёл ручкой место, чтобы не забыть. Потом кино смотрел – отвлёкся, ничего не чувствовал. А тут и конференция началась: ты только заговорил – сразу ощущения вернулись. Это точно не совпадение.
Настроение беседы изменилось.
Ребята наконец-то начали задавать интересные вопросы, подстёгивающие мою память.
Я вспоминал подробности нападения чёрных пятен и предлагал варианты дальнейших исследований. Через несколько минут все уже радовались моему открытию, признав его самым значимым событием проекта. Решили модернизировать тренировки: теперь участники эксперимента делают по два комплекса упражнений, один физический, другой в уме.
Коллективно постановили, что надо созвать ещё одну конференцию в ближайшие дни: сегодня нас было маловато для такого поворота в исследованиях. Выбрали пятницу. На том и закончили внеплановую встречу.
Довольный и удовлетворённый признанием, я уже собрался выключить компьютер, как получил запрос на видеосвязь.
«Роберт Шарп», – высветилось на экране.
Я вдруг вспомнил, что за всю конференцию глава проекта не проронил ни слова, кроме приветствия в начале беседы. До сих пор я не придавал этому значения.
Только нажал «принять звонок», как раздался голос:
– Не хотел спрашивать в общем разговоре, но как ты смог понять, что именно они тебе говорят?
Меня настолько ошеломили его слова, что я рефлекторно задал встречный вопрос, хотя и так знал, о чём шла речь:
– Эти пятна?
– Да. Сколько раз я ни попадал в тот мир, всё не мог понять, можно ли с ними как-нибудь общаться.
Роберт говорил так естественно и непринуждённо, что я насторожился: не разыгрывает ли он меня?
– Ты тоже их видел? – задал я ещё один ненужный вопрос.
– Да, несколько раз. Только они не очень-то любят гостей: либо прячутся, либо как в твоём случае.
Он рассмеялся, а я даже не улыбнулся.
Час назад я думал, что открывал людям невероятный новый мир, а теперь оказалось, что мир уже давно открыт, и для этого парня, ухмыляющегося с экрана, прыжок в другое измерение так же прост, как поход в булочную!
Видя моё замешательство, Роберт сказал уже серьёзно:
– Пусть всё, о чём мы сейчас говорим, пока останется между нами, хорошо?
Я кивнул, и он продолжил:
– Существ, которых ты увидел, я обнаружил около месяца назад. Помнишь, когда я рассказал про движения животных из книги? Нарисовал ещё странные картинки и вам показал.
Я кивнул.
– Я их придумал через пару дней после того, как познакомился с этими чёрными пятнами. А ещё месяцем раньше я увидел такое же поле, которое ты назвал капсулой. Кстати, «капсула» – отличное слово! Спасибо за подсказку. Буду теперь его использовать.
– Что-то не пойму, – нахмурился я. – Хочешь сказать, что ты всё знал заранее, и упражнения – ненужная ерунда?
– Нужная! Что ты! – поспешил успокоить Роберт. – Не делал бы ты их – не получил бы такого быстрого эффекта.
– Ты же сам говоришь, что во всём давно разобрался безо всяких упражнений.
Роберт рассмеялся.
– Разобрался? Да я только больше запутался, и без тебя и других ребят мне не выбраться из этой мути. У меня одни догадки и никаких фактов. Я просто однажды читал книгу, и меня так накрыло, что я подумал: «Схожу с ума».
Он окинул взглядом мою недоверчивую мину и заговорил понятнее:
– Представь, сидишь ты с книжкой в руках, рассматриваешь картинки, разбираешь санскрит, в котором у каждого слова столько значений, что одну фразу можно перевести двадцатью разными способами. И вдруг у тебя начинают жужжать руки. Вроде и звука нет, но они будто бы звенят. Потом жужжание превращается в онемение и распространяется выше, до груди. Так у меня было. Я думал – всё, конец: паралич пробирает. Смотрю на руки в шоке, и тут ещё один приход: вижу, как неоновые спагетти зажигаются сначала в руках, затем во всём теле, а затем и вокруг тела. И через несколько секунд я уже сижу, как пухлая светящаяся куколка шелкопряда, да ещё и ни рук, ни ног не чувствую. Но тогда я переместился совсем в другой мир, не такой, в какой попал ты. Будешь ржать, но я штаны обмочил от страха.
К такой откровенности я был не готов, и рот приоткрылся сам собой. Роберт это заметил и улыбнулся:
– Ну, вот это уж точно не надо никому рассказывать. А то хорошая реклама исследований получится: «Изучай книгу – и начнёшь мочиться в штаны!»
Я прыснул смехом и расслабился. Роберт порадовался, что сумел сбить с меня недоумение и негодование, и продолжил:
– Книга, которую мы уже столько времени мусолим, – не просто талмуд с неизвестными науке явлениями. В ней нет ни слова правды с точки зрения нашего мира. Зато полно описаний других пространств и дорог к ним. Это своего рода карта с чьими-то путевыми заметками.
Год назад на такой рассказ я бы отреагировал вопросами: «Ты больной? Голову давно проверял?» Месяц назад я бы сказал: «Бред». Неделю назад я бы прокомментировал: «Неубедительно». Но за последние несколько часов со мной случилось столько неубедительного бреда человека с больной головой, что я начал допускать вообще любые возможности.
– А что ты столько времени молчал-то? – вызывающе спросил я.
– Ты это серьёзно? – скривил гримасу удивления Роберт. – Уже забыл, как сегодня встретили твой рассказ? Месяц назад я поделился впечатлениями со своей девушкой – заметь, не абы с кем, а с человеком, с которым мы делили вместе постель, – и она сказала, что я помешался на книге и брежу. Представляешь? У меня было намного меньше объяснений, чем у тебя. Я даже привязать ощущения ни к чему не мог: просто читал книгу, и всё само закрутилось. Да и нужно было время, чтобы повторить достигнутое.
– Ты про штаны? – не удержался я.
– М-да, лучше б про них не рассказывал, – усмехнулся Роберт. – Вообще-то это было только один раз. Но даже если бы всегда приходилось мочиться в штаны при переходе в другое измерение, я бы не остановился. Ну а что, космонавтов постоянно тошнит, а в невесомости это вообще превращается в испытание, и ничего: летали, летают и будут летать. А у нас была бы своя фишка: без подгузника за дело не браться.
Мы от души посмеялись и вернулись к теме.
– Я пока не научился попадать по желанию в какой-то конкретный мир, – продолжал Роберт. – Упражнения мы не просто так придумали: я потому и рассказал про движения, чтобы люди перестали искать смысл на страницах и начали искать отклик в теле. Мы хотели дойти до сути книги умом, а оказалось, надо доходить телом. И, судя по тебе и другим ребятам, это неплохо получается.
– Значит, и Хуан близок к цели?
– Да. И ещё несколько человек. Замечал, когда некоторые говорят, ты физически ощущаешь всё, что они описывают?
– Было дело. Я думал, это мои фантазии.
– Это не фантазии, – покачал головой Роберт, а потом вдруг вспомнил, ради чего мне позвонил. – Но это сейчас неважно. Ты так и не ответил, как разобрал, что тебе говорят те существа.
Я о многом хотел спросить Роберта, но он так настойчиво буравил меня взглядом, что я отложил вопросы на потом и стал снова вспоминать ночной опыт:
– Я их не то чтобы понимал, – неловко ответил я. – Просто знал, что они мне говорят. А услышанные звуки – это, скорее, интерпретация того, что они транслировали.
Повисла тишина. Через несколько секунд Роберт откинулся назад на спинку стула, и я только тогда понял, в каком напряжённом ожидании он меня слушал. Теперь он расслабился и улыбнулся:
– Надо будет их как-то назвать, а то обсуждать неудобно.
Мне показалось, Роберт хочет что-то сказать, но по каким-то причинам не может. И вдруг он задал совершенно неожиданный вопрос:
– У тебя есть на примете место, где я могу пожить несколько дней, когда приеду?
Я даже не понял, что он имеет в виду:
– Куда приедешь?
– К тебе в гости, – непринуждённо ответил он.
– Э-э-э… – не ожидал я. – А когда ты собираешься?
Роберт отвёл глаза от камеры, что-то прикинул в уме и выдал:
– Сегодня уже не успею, значит, завтра или послезавтра. Посмотрим, как получится с билетом.
С огромным усилием я сдержал удивление, скрыв его за напускным панибратством:
– Ну и правильно! Что тянуть? Приезжай, поживёшь у меня.
– Хорошо, – поблагодарил Роберт. – Как куплю билет, сообщу тебе.
Мы обменялись телефонами и адресами, которые могли понадобиться, чтобы друг с другом встретиться, и попрощались.
– Сюрприз, – сказал я, присвистнув, когда закрыл ноутбук.
Я не из тех, кто с лёгкостью пускает в свой дом хипстеров-пилигримов, но Роберт – особенный незнакомец.
Ещё в тот вечер, когда я впервые увидел видеоролик про сумасшедшего студента со странной книгой, я понял, что у этого парня есть чему поучиться. Мне даже польстила неожиданная возможность принять такого гостя. Хотя, что удивляться внезапности? За три месяца он выходил на связь с трёх разных континентов. Пора бы привыкнуть к его подвижности.
О Роберте я знал только то, что прочитал в его биографии на сайте исследовательского проекта. К своим двадцати пяти годам он уже побывал в тридцати странах, выучил три языка без учёта родного английского и опубликовал несколько больших статей о путешествиях. Этого скупого описания мне хватило, чтобы причислить Роберта к людям, с которыми нужно общаться и у которых нужно перенимать лучшие черты.
Мне тоже хотелось с лёгкостью срываться с места и колесить по всему миру, но я так не делал: вместо того, чтобы предвкушать новые впечатления, я упорно представлял трудности с деньгами, транспортом, проживанием. Когда привык к своему маленькому миру, сложно делать шаги за его границы.
Только оказавшись в ином измерении, я со стороны посмотрел на действительность, в которой жил. Как же она мала! А ведь я считал себя человеком, который постоянно развивается и совершенствуется.
В приезде Роберта я увидел шанс изменить жизнь, но я и представить не мог, как сильно она перевернётся.
Глава 4. Первое свидание
«Через сутки-двое прилетит Роберт, – свыкался я с новостью, пока собирался в университет. – С чего это он сорвался в гости?»
Догадки не хотели укладываться в голове, и я бросил бесполезные рассуждения. Приедет – узнаю. В конце концов, мне предстояло куда более важное дело, чем встреча приятеля из-за океана: нужно поговорить с Кариной!
От этой мысли тело пробрал озноб.
Вчерашний мимолётный диалог оказался фитилём, который медленно горел целые сутки и только сейчас довёл искру до заряда. «Джай, у тебя ручка есть?» – вспоминал я слова Карины, и меня вновь окатывала волна любви, заполняя грудь неизвестным жгучим чувством.
По расписанию сегодня были две лекции. На первую – культурологию – собирались студенты со всего курса. Значит, надо приехать заранее, чтобы подловить Карину перед парой.
Быстрые сборы, завтрак на ходу, автобус – и вот я в университете.
Прошло только полтора часа после разговора с Робертом, а я уже напрочь о нём забыл. Опершись о подоконник перед входом в большую аудиторию, я поджидал Карину. Тут не до параллельных измерений: в своём бы не опозориться! Внешне спокойный и уверенный, внутри я трясся: казалось, с каждым ударом сердца организм впрыскивал в кровь дополнительную порцию волнения, как будто бы я замыслил что-то противозаконное и ужасное.
«Другого выбора нет, – успокаивал я себя. – Ходить вокруг да около – не вариант. Ничем же не рискую. В худшем случае она просто рассмеётся мне в лицо, и всё закончится».
Логика, которой я себя подбадривал, помогала слабо. Чтобы перехватить Карину, я проторчал перед аудиторией минут тридцать, но текли они так долго, что могли сойти за два часа. Чем дольше ждёшь, тем страшнее становится.
Мимо проходили студенты, одни приветственно кивали, другие здоровались, протягивая руку, и я с трудом сдерживался, чтобы не выдать дрожь в рукопожатии. Некоторые одногруппники подходили и интересовались, как я себя чувствую, – позавчера я охотно всем рассказывал, что пятничное таскание парт дорогого стоило. О быстром исцелении я, конечно же, умолчал, чтобы не скрашивать тяжёлую студенческую ношу.
«Что ж вы вчера не спрашивали, когда у меня было море времени для болтовни?» – недовольно думал я, вежливо спроваживая незваных собеседников.
А один вообще остановился и заговорил о погоде. О погоде!
«Да что с вами?» – свирепел я, как вдруг увидел вдалеке Карину, идущую в компании двух подруг.
– Слушай, я тут кое-кого поджидаю, поэтому давай на паре поговорим, – сказал я навязчивому приятелю, не отводя взгляда от приближающихся девушек.
Тот хотел развернуться, чтобы увидеть, кого я жду, но я аккуратно придержал его за плечи и лёгким толчком направил в сторону аудитории, похлопав по спине:
– Займи мне место, я скоро подойду! – кинул я вслед, хотя через секунду уже забыл лицо этого любителя природы.
Карина заметила меня издалека и, пока приближалась, не сводила с меня глаз, хоть и продолжала беседовать с подругами. Как будто почувствовала что-то неладное.
– Привет! – сказала она, поравнявшись со мной.
В ту секунду я был готов поклясться, что узнал, как звучит сама нежность. Её «привет!» разнёсся по моей груди и одним щелчком изгнал всякий страх.
– Привет, – ответил я. – Помнишь, ты вчера у меня брала ручку? Я хотел об этом поговорить.
Если она сейчас влепит мне пощёчину, я ей только спасибо скажу: за такое тупое начало разговора надо жестоко наказывать. Увы, ничего вразумительнее я сформулировать не смог. Мысли попрятались по углам головы, оставив меня наедине с бессловесными чувствами и вчерашними воспоминаниями.
Карина повернулась к подругам:
– Займите мне место, я сейчас подойду, – попросила она.
Те смерили меня взглядом, расплылись в улыбке, покровительственно кивнули и удалились.
Потом она повернулась ко мне, усмехнулась и, понизив голос, спародировала мафиозного босса из прошлого века:
– Ты у меня брала ручку, – причмокнула она. – За это нужно ответить!
Мы рассмеялись, и она продолжила:
– Что ж, давай, выкладывай. От ручки теперь духами несёт, и я должна тебе новую?
Её ирония нещадно испытывала мою решительность, но я не сбился с курса:
– Пока не нюхал, но теперь обязательно это сделаю, – ответил я. – С этого дня в мире станет больше на одного извращенца, нюхающего ручки.
Карина хихикнула, а я быстро продолжил, чтобы не терять динамику:
– Но поговорить хотел не об этом. Просто вчера было странно: ты вроде всего лишь просила ручку, а сказала гораздо больше, и я потом весь день только об этом и думал. Понимаешь, о чём я?
Фраза получилась кривой и прямой одновременно. Слова шли не из головы, а из глубины тела, рождаясь где-то внизу живота, и, как по столбу, поднимались до кончика языка. Как извергающийся поток лавы, звуки вырывались из горла и жгли стереотипы общения. Карина не ожидала подобного и несколько секунд молчала, не находя что ответить.
Справившись с замешательством, она вернула прежнюю уверенность и иронично спросила:
– И что же я тебе такого наговорила?
Что-то горячее разлилось в моей груди. Встречный вопрос оказался откровеннее любого ответа. Теперь я точно знал, что ручка была лишь поводом. Девушки и правда умнее парней: если бы мне хватило мозгов, я бы уже давно проделал с Кариной точно такой же трюк вместо того, чтобы просто на неё смотреть и думать, как она хороша.
Я ощутил себя настолько свободно, что захотелось унестись с Кариной в небо.
– Я ещё не всё расшифровал, – деловито начал я, – но, по-моему, ты вчера хотела сказать, что не прочь сегодня прогулять культурологию и вместо неё сходить в парк.
– Ого! – не сдержалась Карина от удивления. – Вот это заявление!
Она издала смешок из разряда «ну и наглец же ты!». Улыбаясь, внимательно смотрела на меня, делая вид, что размышляет, но я понимал: она прислушивается к своим чувствам, проникая ими сквозь меня.
Доверится или отступит?
Как ни странно, в это мгновение мне было всё равно: я совершил действие, непродуманное, но уверенное, и дальше будет что будет.
– Я что, ошибся в расшифровке? – усилил я напор.
Не спеша с ответом, она расплылась в довольной улыбке:
– Не ошибся.
Затем она вдруг оживилась, быстро посмотрела по сторонам на убывающий поток студентов и, поманив меня к выходу, заговорщически сказала:
– Тогда нужно отсюда выбираться, пока культуролог не пришёл.
– В парк! – шепнул я для усугубления запретности, хотя мог бы и крикнуть, и всем вокруг было бы всё равно.
– В парк! – тоже шёпотом подтвердила Карина.
Добавив наигранной скрытности походкам, мы пошли к выходу в университетский сад, чтобы через него пройти в городской парк.
За первым же углом мы чуть не столкнулись с профессором культурологии. К счастью, тот увлечённо смотрел в свой телефон и нас не заметил. Подождав, пока он скроется из виду, мы разразились хохотом, собрав много недоумённых взглядов опаздывающих на лекции студентов. Ещё минута быстрого шага – и яркое солнце подхватило наш смех: мы оказались в саду, примыкающем к большому городскому парку.
Одной лекцией не обошлось: в жертву принесли и вторую. Гуляли часа три, и за это время я окончательно сроднился с местными аллеями, тропинками, скамейками, мостиками и смотровыми площадками – парк всегда мне нравился, но эта его часть раньше не казалась настолько уютной. Может, я просто не бывал здесь в правильной компании.
Мы с упоением разговаривали обо всем, и та искренность, с которой начали беседу, быстро научила нас чувствовать друг друга. Не было привычной в таких случаях игры: мы не создавали себе образы, а открыто говорили о том, что ощущали и переживали, не пытаясь скрасить свои черты и взгляды.
Я удивлялся, насколько мои прошлые представления об общении мужчины и женщины были отравлены социальными стереотипами. Кому нужны эти шаблоны «подкатил-позаигрывал» с кучей рассуждений, когда можно вот так просто обмениваться внутренними состояниями?
Даже когда мы молчали, глядя на купающихся в озере уток, мы внимательно слушали друг друга. Всем телом я ощущал наше незримое взаимодействие, как будто волны всецелого принятия размеренно качались между нами из стороны в сторону. Я не разделял нас на мужчину и женщину, не отождествлял Карину с её внешностью или словами: я восторгался самим фактом её существования и возможностью чувствовать с ней единение.
Случайно вспомнил, как смотрел на неё до этой прогулки: каким же я был пошляком! Ноги, грудь, лицо, весёлая, добрая, умная – мне нравилась не Карина, а общепринятый шаблон привлекательности, который я на неё наложил.
«Умная и красивая» – дурацкая внешняя оболочка, поклонение которой пропагандируется в социуме. А тут передо мной настоящая Карина, прекрасная и живая, без сравнительных характеристик, изначально великолепная во всём.
– Ты считаешь себя красивой? – спрашивал я, пока мы сидели на скамейке, смотря на озеро.
– Конечно, – ответила она. – Это тебя утки на вопрос натолкнули? Если что, у них всё наоборот: самцы – яркие разноцветные пижоны, а самки – неприметные коричневые тихони.
– А почему «наоборот»? – уцепился я за аналогию. – Нас, самцов, хлебом не корми – дай повыпендриваться. Хочешь сказать, ты тоже пижонка?
– Да, наверно, – улыбнулась она. – Я люблю внимание, но только если я на коне. Если лажаю, сгораю от стыда, когда меня кто-то видит.
– И когда ты так последний раз лажала?
Карина немного призадумалась и воскликнула:
– Да вчера на семинаре! Препод спросил, кто может сходить на кафедру за раздаточными материалами. Я сразу вызвалась – люблю всё, что делает пары поживее.
Она посмотрела вдаль на уток и улыбнулась, как мошенница после удачной аферы:
– Меня в нашей группе считают фифой-отличницей, потому что я часто вписываюсь в подобную фигню: сделать доклад, поучаствовать в конференции, помочь преподавателю. Я активно поддерживаю такую репутацию: пусть думают обо мне всё что угодно, лишь бы не хватали первыми интересные задания от преподов, иначе учёба превратится в скукотищу. А так теперь, когда нам что-то предлагают, народ сначала ждёт, вызовусь ли я, – очень удобно. Люди не понимают, что смысл университета не в лекциях, а в том, чтобы научиться общаться на разные темы с разными людьми. Дополнительные задания для того и нужны: перед одними людьми выступишь, с другими поспоришь, а с третьими просто познакомишься и поболтаешь.
Я тоже всегда отсиживался, считая себя самым хитрым. Думал: «Пусть на лишнюю работу кидаются заучки, у которых нет личной жизни». Мне и в голову не приходило, что задания помогают упражняться в деловом общении и заводить полезные знакомства.
– В общем, пошла я на кафедру, – продолжила Карина историю своего фиаско. – Там две лаборантки. Я говорю: «Дайте материалы для такого-то преподавателя», – и называю фамилию. У них там есть ячейки, куда преподаватели скидывают раздатку и проверенные работы, чтобы через лаборантов передавать студентам. Девчонки смотрят – в ячейке раздаточных материалов нет. Поискали рядом на столах – тоже ничего. Я вернулась в аудиторию уточнить у семинариста, где именно лежат материалы. Он говорит: «Должны быть в ячейке. Я вчера их передавал лаборантке». Я снова пошла на кафедру, закошмарила там девочек, но они так и не смогли ничего найти. Вернулась в аудиторию с пустыми руками и сказала, что лаборантки глупые, поэтому ничего мне не дали. Преподаватель удивился, пошёл сам и возвратился с раздаткой и вопросом: «А вы точно на моей кафедре были? Девушки сказали, к ним никто не заходил». Оказалось, что я, такая деловая, завалилась не на ту кафедру, где есть преподаватель с такой же фамилией. Я даже предмет не назвала – а ведь тогда было бы сразу понятно, что пришла не туда. Зато права качала, как заправская адвокатша. Мы на семинаре, конечно, посмеялись, но мне было реально стыдно.
Рассказав историю, Карина тоже поинтересовалась, считаю ли я красивым себя. Я хотел выдать что-то замусоленное, в духе «красота мужчины в его делах», а потом подумал: «Да кого я тут собираюсь обманывать?»
– Да, считаю, – ответил я и усмехнулся. – И даже если кто-то с этим не согласится, мне наплевать. Я-то лучше знаю.
– Замечательно! – воскликнула она. – Ты прошёл испытание и стал полноправным членом клуба зазнаек!
Мы захохотали так, что несколько уток отлетели от нас подальше.
Как же здорово говорить без фальши – из сердца сразу на язык! В груди воспламенилась искренность и быстро растопила толщи интеллектуального льда: когда по-настоящему хочешь узнать другого человека, сразу перестаёшь умничать.
Затем огонь искренности выпарил поверхностные эмоции и показал, с чего начинаются глубокие чувства. Мы не просто перебрасывались фразами: я окутывал своими ощущениями Карину, а она обволакивала своими меня.
Так прошли три фантастических часа, вобравшие в себя годы удовольствия. Я чувствовал каждое мгновение и наслаждался им. Из моей груди истекал поток тепла, заполняя всё вокруг. А когда он встречался с горячими лучами, льющимися из сердца Карины, я заходился в приступе радостного подъёма, резонирующего во всех клетках тела.
Мы попрощались в начале четвёртого. Телефонами обменялись, а договариваться о следующей встрече не стали: зачем торопиться с планами, если прямо сейчас ты счастлив? Мне хотелось прочувствовать текущий момент, а не уводить внимание в ожидание будущего. Думаю, Карине тоже, поэтому, выйдя из парка, мы просто посмотрели друг другу в глаза и, улыбаясь, сказали: «До завтра!»
До дома можно доехать на автобусе, но погода слишком хороша, чтобы не пройтись по мягкому солнышку.
По пути я увидел вывеску овощного магазина и вспомнил, что иду к пустому холодильнику, поэтому зашёл прикупить еды: как раз на днях нашёл несколько рецептов, как готовить кабачки, цветную капусту, тыкву и свёклу.
Стоя перед витриной с продуктами и листая в телефоне заметки с рецептами, я краем глаза увидел голые ноги на высоких каблуках. Вместо того, чтобы перевести взгляд и полюбопытствовать, чьи это ноги, я отвернулся в другую сторону, дабы никто не мешал мне разбираться, какие специи нужны к кабачкам. Через несколько секунд я отвлёкся от экрана и призадумался:
«При выборе „голые ноги – полезные рецепты“ я без колебаний выбрал второе. Какой кошмар! Мне же только двадцать один, а не шестьдесят!»
Я быстро взял себя в руки и заставил посмотреть на девушку: ну да, мини-юбка, обтягивает. Вот только на ней не написано, как запечь тыкву, чтобы она получилась похожей на изумительный торт, так что, юбка, не мешай – я по рецептам.
Я не сомневался, что увлечься готовкой в моём возрасте – признак старения, и всё равно не собирался отказываться от этого преждевременного интереса: пусть он будет моим постыдным удовольствием, которое я сохраню в тайне.
Впрочем, что тут такого? Отношения с едой намного интимнее, чем с девушками. Во-первых, ем я трижды в день, а то и чаще, что уже бьёт мои лучшие рекорды близости. А во-вторых, еда, попадая в организм, перерабатывается и становится мной – такого единения я не испытывал ни с одной девушкой. Разве что на горизонте появилась Карина, которая так прекрасна, что может нарушить гегемонию еды по всем пунктам, но пока это только гипотеза.
До недавнего времени я считал, что тело – лишь оболочка, эдакое хранилище чего-то большего, вроде заряда неизвестной энергии или того, что называют душой. Конечно, я уделял внимание здоровью, избирательно подходил к еде, тренировал мышцы, но делал это без уважения и любви.
К примеру, с детства я знал: чтобы нравиться девочкам, нужно быть крепким и сильным. Позже, в юности, мне рассказали, что нужно следить за своим здоровьем и одеваться по погоде, чтобы быть модным и современным. И ещё все кругом твердили, что я проживу долго и счастливо, только если буду правильно питаться и избегать вредных привычек. Вот я и выполнял предписания социума, потому что так надо.
Когда я начал изо дня в день повторять упражнения и записывать наблюдения за телом, то посмотрел на свой организм иначе и со временем стал тоньше чувствовать, как он реагирует на еду, эмоции, людей, идеи и решения. Оказалось, у тела на всё есть собственное мнение, порой не совпадающее с моими рассуждениями и уж тем более идущее вразрез с тем, что принято в социуме за среднюю норму.
Тело превращалось в комплексный многоуровневый сенсор, в детектор ложного и истинного. Я увидел своё тело не как что-то отдельно взятое, не имеющее ничего общего с настоящим мной, а как незаменимую и крайне важную часть себя. А когда впервые скакнул сознанием в другое измерение, то важность плоти стала совсем очевидной: я там хоть и не ощущал рук и ног, но видел тело как проводник энергии, поддерживающей жизнь.
Жажда разобраться нарастала.
«Какая связь между переходом в другой мир, упражнениями по книге и чувствами к Карине?» – мысленно спрашивал я то ли себя, то ли овощи, которые рассматривал на полках магазина.
Решил, что вечером отправлюсь за ответом в измерение, где меня так неприветливо приняли. Пока придумывал план, как это сделать, купил продукты и принёс их домой. Идти голодным в гости в другой мир неразумно, поэтому я неспешно приготовил ужин, продолжая размышлять, как пойдёт беседа с чёрными пятнами в этот раз. Еда вышла вкусной: съел огромную тарелку тушёных овощей, изрядно политых маслом и заправленных сметаной.
Объелся. Придётся полежать на левом боку, чтобы быстрее переварить, а потом уж в путь по другим измерениям.
Подумано – сделано. И вот я уже лежу на диване, поглаживая переполненный живот, который перетягивал на себя всё моё внимание.
Прошло немного времени, как вдруг я услышал тихий звук, идущий от входной двери: кто-то снаружи вставлял ключ в замочную скважину!
Родители? Без предупреждения?
Ключ в замке дважды провернулся, и дверь начала открываться. От неожиданности я вскочил на ноги и замер, не в силах ни закричать, ни шелохнуться – только ждал в изумлении и наблюдал.
Дверь распахнулась, и в квартиру вошла… Карина!
Я стоял неподвижно, не понимая, что происходит, но при виде Карины почему-то успокоился.
– Что ты здесь делаешь? – спросил я, внимательно следя за её движениями.
– То же самое хотела спросить тебя, – недовольно ответила она, заметив мой пристальный взгляд.
– Не ожидал увидеть тебя снова, – подозрительно сказал я.
Мой голос был на удивление грубым, как будто сегодня и не было восхитительного свидания.
– Я только возьму что нужно и уйду, – холодно произнесла она.
Теплоты в её словах не чувствовалось. Я тоже не щеголял галантностью и решительно потребовал:
– Собираешься объяснить, что происходит?
Карина посмотрела мне в глаза, и в её взгляде я прочитал глубокую усталость:
– Я тебе уже сто раз объясняла: ты уже не можешь отличить фантазию от реальности. А жизнь проходит, Джай! – она повысила голос. – Ты, как баран, уставился на новые ворота и ничего не делаешь.
От возмущения я набрал побольше воздуха в грудь и сразу начал с крика:
– Да что ты несёшь?!
Собираясь отвесить оскорблений, я вдруг заметил, как вокруг меня и Карины сгустились два роя из тысяч тёмных пятен. Рои кружились вокруг головы, шеи, груди и живота. Прошла секунда – и тысячи свирепых существ бросились в голодной ярости, чтобы растерзать нас в клочья! Я отчаянно замахал руками и в ужасе вскочил с дивана.
