Читать книгу: «9-й день недели», страница 2
Глава 4
Сдавленный звук old phone накрытого подушкой телефона раз за разом, всё глубже и глубже, пробивает сознание. Не сводя взгляда со странных предметов на прикроватном столике, Колганов нащупал айфон и выудил из плена. Даже не видя экрана, безоговорочно уверен, что знает, кто звонит. В такую рань, а время 8.50, может звонить только Валя. Вернее, Валентина Кузьминична.
Чуть за сорок, ростом лишь немногим меньше, чем колгановские сто восемьдесят пять, она досталась, так сказать, в наследство от предыдущего главреда Бергера. Скоропостижно скончавшийся в результате несчастного случая, Михаил Борисович Бергер назвал своё детище «Восьмой день недели» и никогда не расставался с верной помощницей. Колганов же, вступив на должность главреда, не только сменил название журнала на «Девятый день недели», но и собирался избавиться от прошлого в лице Валентины Кузьминичны. Но в последний момент передумал. Почему? Он и сам не знал ответа. Прежде чем ответить на вызов, прокашлялся.
– Егор Анатольевич, доброе утро. – Колганов всегда поражался её тону, одновременно вежливому и не терпящему возражений. Не дожидаясь ответа, продолжила: мягко и безапелляционно. – Хотела бы напомнить вам о предстоящей встрече, запланированной на десять утра.
Молодой человек прекрасно ощущал немой укор в том, что время почти девять, а его, главреда и владельца издания, нет на рабочем месте. Сквозь тон секретарши так и сквозит: «Михаил Борисович никогда себе такое не позволял!». Однако спорить или как-то ставить её на место желания нет. Во-первых, рука… то есть язык не поднимается; ведь, в свою очередь, Валентина Кузьминична никогда не преступала грань дозволенного в отношениях «начальник – подчинённый»; во-вторых, настолько профессионально справляется со своими обязанностями, что только это и позволяет ему, непутёвому, просыпать начало рабочего дня и вставать с опухшей головой; в-третьих, да, если захотеть, можно ещё найти кучу причин.
При этом Колганов никак не может вспомнить, что за встречу накануне запланировал. Спросить Валентину? Глупо, потому что она подумает, что я снова бухал. Хотя это и не так. Впрочем, она же знает его как облупленного. Видит насквозь. Наверняка считает, что двадцатишестилетнему второсортному журналюге занимать пост главреда ещё рано. Но есть весомый аргумент «за» него: Михаил Борисович придерживался другого мнения, раз незадолго до смерти завещал «Восьмой день недели», абсолютно и полностью ему, юнцу, едва проработавшему в издании пару лет. Так с кем же я должен встретиться? А, чёрт, разберёмся на месте.
Меж тем странные предметы на столике будоражат мозг и разгоняют головную боль похлеще лекарств. Несмотря на то, что телефон находится прямо перед ухом, голос секретарши льётся откуда-то издалека, словно окутанный звуковым туманом. Колганов закрыл глаза, чтобы не видеть странные предметы, невесть каким образом оказавшиеся в квартире, и набрал в лёгкие воздух.
– Доброе утро, Валентина Кузьминична. Я уже почти оделся. Заканчиваю марафет и убегаю. Кому ты врёшь, придурок? Но всё равно большое спасибо за звонок.
Закончив разговор, Колганов ещё немного помедлил и протянул руку. Неведомый предмет оказался изящным золотым кулоном в виде змеи, держащей в широко раскрытой пасти солнце. Несмотря на кажущуюся хрупкость и изящество, от украшения исходит непонятное, зловещее ощущение. Молодого человека пробил озноб. На ум пришли странные ассоциации: Хэллоуин, ряженые люди, пляски и огонь. Люди танцуют, пьют и веселятся. Тело незаметно наполнилось ватой. Он закрыл глаза и устало откинулся на кровать. Пространство комнаты наполнилось жаром и коктейлем из запаха свечей, свежей краски, пота, конопли и ещё бог весть чего. Если приглядеться внимательнее, можно узреть ряженых подростков. Что за хрень со мной происходит?
Кто-то блюёт, кто-то занимается сексом, а кто просто лежит в отрубе. Вот Вампир кокетничает с Золушкой. Или наоборот. Она закуривает и предлагает ему. Кровосос сначала мнётся, затем соглашается. У девушки не работает зажигалка, поэтому закуривают от вампиршей. Поодаль, в неестественной позе, прислонившись к дивану и запрокинув голову назад, сидит Элвис Пресли. Меж широко расставленных ног —Светильник Джека. А пытающаяся заниматься сексом парочка при более внимательном рассмотрении оказывается Вурдалаком и Королевой. Гармоничное сочетание, однако.
Громкая музыка становится ещё громче, а зеркальный шар вращается быстрее и быстрее. К прочим запахам подмешался ещё один, самый невыносимый. Скорой неминуемой беды. Журналист вполне осознавал, что находится здесь по своей воле и в любой момент может уйти, но… Как завороженный, смотрит и с замиранием сердца ждёт развязку. Пока ничего необычного не происходит. Пьяная вечеринка мажоров. И совсем неестественно, незваным гостем на этом празднике, смотрится высокая белоснежная статуя. Молодая красивая женщина в старинном, даже древнем, одеянии. По прекрасному лику пробегают отблески света и пламени. Кажется, ещё немного, и незнакомка сойдёт с пьедестала, чтобы величественно покинуть вакханалию, на которой ей не место. Через секунду взгляд улавливает около огромного окна непонятное движение. Мефистофель угрожающе надвигается чёрную кошку. Та, в свою очередь, пятится назад. Лиц подростков практически не видно, но возникает полное ощущение страха девушки. Пока Колганов пытается всмотреться в детали сцены, молодой человек бросается на собеседницу. Та успевает отпрыгнуть, но падает на пол. Только теперь видно её полное ужаса лицо и его… нет, лицом это не было. Во всяком случае, лицом живого человека. Скорее, страшная маска трупа из фильма ужасов. Девушка истошно кричит:
– Влад! Влаад! Влааад! О боже!
Его зовут Влад, машинально отметил журналист. И невольно вздрогнул, когда осознал, что на лице Влада-Мефистофеля не маска, а… Тут время остановилось. Замерло. Как застыли и все находящиеся в гостиной. Наблюдаемое напомнило Колганову музей восковых фигур. Затем, зеркальным шаром над потолком, бешено ускорилось.
Девушка-кошка вскочила и, оставив в руке незадачливого охотника оторвавшийся хвост, бросилась наутёк. Дорогу ей преградил шатающийся, с широко расставленными руками, Элвис. Из-под маски капает что-то зловонное, и не надо обладать широким воображением, чтобы понять, что под ней скрывается. Беглянка увернулась и от него и помчалась дальше. А пространство гостиной наполнили борьба живых с мёртвыми, крики, стоны и кровь. Льющаяся, брызжущая и фонтанирующая. Везде и всюду. И громкая музыка.
Колганов хотел взять пульт и убавить, но начавшийся из-за упавших свеч пожар перегородил дорогу. Инстинктивно молодой человек попятился назад. Пот застит глаза, но можно видеть, что, по мере того, как языки пламени отвоёвывают всё больше места, живых участников празднования остаётся меньше. Рухнувшее с потолка перекрытие снопом искр и кусками огня разметало в стороны остатки интерьера. Надо уходить. Я ничем не могу им помочь. Последнее, на что обратил внимание, была статуя. Только теперь женщина бросила розу, которую прежде держала в правой руке, и в ужасе прижала обе ладони к лицу.
Журналист резко очнулся и вскочил с кровати, жадно глотая воздух. Кулон отлетел куда-то в сторону. На непослушных, негнущихся ногах медленно подошёл к окну и… на мгновение ощутил острый порыв выброситься. Ну а как ещё избавиться от этого кошмара? К ужасу и непониманию, тело покрылось множеством мелких ожогов и волдырей. Что за чертовщина происходит? Надо срочно принять душ и…
На прикроватном столике оставался нетронутым второй странный предмет. Впрочем, со стороны выглядевший вполне буднично: свежая, будто только что срезанная, берёзовая ветвь. Молодой человек наполнил водой вазу и взял ветку…
…Уставшее от истязания огнём тело наполнилось негой. Кисть самопроизвольно сжала стебель сильнее, а глаза закрылись. Он покачнулся. На секунду прошила мысль о том, что сейчас упадёт, но также исчезла, растворившись в глубинах сознания. Теперь окружают не жар и зловоние, а приятная прохлада и запах травы. И темнота, разбавляемая далёкими звёздами над головой. Упругие порывы ветра пробирают насквозь. Вдали призывно мерцает огонёк. Колганов берёт курс на него. Чтобы не замёрзнуть, прибавляет ход. Ноги босы, а брючины насквозь мокрые от росы, но это нисколечко не волнует. Изредка раздаётся шуршание убегающих прочь ночных обитателей поля. Но Колганов, как завороженный, видит пред собой лишь одну цель, расплывающуюся световым пятном. Не считает ни времени, ни пройденных шагов. Это бессмысленно. Ведь начни – обязательно собьёшься со счёта. Потому что разум застыл, словно законсервировался. Сердце колотится как исступлённое, а ноздри вдыхают доселе неведомый, волшебный аромат. Подобно мотыльку, журналист упрямо стремится к своему источнику света.
Неопознанный светящийся объект растёт в размерах и постепенно превращается в огромный костёр. Мерцание же оказалось обязанным хороводу танцующих вокруг него людей. Немного позже выяснилось, что последние – облачённые в светлые полупрозрачные одеяния девушки. То взявшись за руки, то отпустив, они невесомо, почти порхая, двигаются вокруг вздымающегося в небо огня. Ритмика гибких тел невероятным образом совпадает с движениями языков пламени, и непонятно, то ли девушки вторят огню, или же он сам всецело в их власти. Колганов даже не помнил, как подошёл к огню и замер как вкопанный.
Меж тем, девушки легко сбросили едва прикрывающие тела одеяния и закружили пуще прежнего. Костёр отвечал огромными снопами искр, выбрасываемыми в небо и освещающими всё вокруг. Невероятная красота видимого настолько ошеломила молодого человека, что ему хотелось наблюдать за этим зрелищем вечно. Неожиданно танцовщицы склонились к подножию костра и замерли. И огонь, словно распускающийся цветок, медленно обнажил середину… незваный гость оказался не в силах устоять на ногах…
Надо поставить ветвь в воду и срочно собираться на встречу. Стоя в душе, чистя зубы и облачаясь в костюм, Колганов никак не мог выбросить из головы увиденное. Точнее, померещившееся. Даже другое видение, кровавого Хэллоуина и живых мертвецов, не в силах его затмить. Из-за этого по дороге в редакцию он пару раз едва не стал виновником ДТП. И, лишь войдя в кабинет и оглядев привычную рабочую обстановку, невероятным усилием вернулся в реальность. Доброе утро, Валентина Кузьминична.
Разум и сознание отказываются это принять. Это кажется сном, преследующим наяву… Прекрасная девушка и змея, свисающая чёрными кольцами с её левой руки. Правой она держит гада под широко раскрытой пастью.
Глава 5
– Доброе утро. Старший лейтенант Николаев. Как самочувствие?
Ещё до того, как ДПСник взмахнул полосатым жезлом, приглашая остановиться, мужчина в белой бейсболке и светло-жёлтой футболке почуял неладное. Из всего разношёрстного потока полицейский выбрал самую неприметную машину, которых пруд пруди – его серебристый «Солярис». Мужчина включил поворотник, свернул на обочину и плавно нажал на тормоз. До цели оставалось каких-то двадцать-тридцать минут езды плюс поправка на пробки.
Страх вернулся. Незваным гостем распахнул дверь сознания. Ладони вспотели и предательски дрожат. В зеркале заднего вида видно, как неспешно приближается страж порядка. Первый порыв – не дожидаясь подхода полицейского, выйти из машины с документами. Через секунду идея оказалась отвергнутой, поскольку такое поведение наверняка покажется подозрительным. Остаётся ждать. Достать документы и страховку, и ждать.
Полицейский, на вид которому лет двадцать пять, бегло пошарил глазами в салоне, благо отсутствие тонировки позволяет это сделать. Вместо ответа мужчина протянул документы. Пока ДПСник внимательно их изучал, мужчина внимательно рассматривал самого стража порядка: рослого, широкоплечего и всего в веснушках.
– Валентин Павлович, ничего не употребляли накануне?
От волнения мужчина сглотнул. Размеренное повествование жизни в потоке оказалось грубо прервано человеком в форме. Рыжий веснушчатый юнец с полосатым жезлом и ощущением собственного всевластия наглым образом вторгся в его личное пространство. И не просто вторгся, а прошёлся с грязными ногами и развалился на любимом диване. К страху, сначала неуверенно и неловко, затем громче и напористее, подмешалось ещё одно чувство: желание убить наглеца. Мужчина в светло-жёлтой футболке может это сделать по счёту раз. Голыми руками. Он вообще может сделать с этим зарвавшимся юнцом всё, что угодно. Но нельзя, нельзя. Пойти на поводу у внезапно возникшего желания означает подвергнуть опасности осуществление миссии. А миссия, цель – превыше всего. Поэтому важно собрать волю в кулак и не позволить открыть багажник. Мужчина ответил, насколько возможно, спокойно и уверенно:
– У меня язва желудка, молодой человек. Мне вообще пить нельзя.
Старший лейтенант Николаев на мгновение сощурился, оценивая услышанное. Распрямился и постучал «правами» по ладони.
– Сожалею, Валентин Павлович. – Он улыбнулся. – Вот муж моей сестры тоже мучился язвой. Так ведь и не пил отродясь. А здоровье вона как повернулось. Кто-то цистернами глушит, и хоть бы хны. А другой трезвенник, да занедужит.
– Жизнь – несправедливая штука. – Философски изрёк мужчина и сразу же об этом пожалел, поскольку ДПСник оказался настроен поговорить.
– Вы правда так считаете? – И, не дожидаясь ответа, продолжил. – Вот муж моей сестры, царство ему небесное, частенько её поколачивал зазря. И ведь не пил, не курил и вообще вёл здоровый образ жизни. Просто дури в нём водилось в избытке. И ведь не скажешь слова поперёк. Был такой детина, что лучше сделать вид, что не расслышал. На этом скверном характере, видать, язву и нажил. Уж не представляю, как сестрица моя с ним дальше бы жила, да помер он от остановки сердца. Просто так, неожиданно. Ходит-ходит, потом остановился и каак рухнет. Не помогли ни здоровый образ жизни, ни приехавшая «скорая». Сестра вздохнула свободно. Я очень рад. А вы, Валентин Павлович, говорите жизнь несправедлива. – И, вздохнув, вернул документы.
Мужчина даже предположить не мог, что полицейский окажется настолько болтливым и надоедливым. Во всяком случае, лучше пусть трындит, чем шмонает машину. Неторопливо, нарочито спокойно убрал документы в бардачок. Следующую фразу, произнесённую полицейским, прекрасно расслышал, но изо всех сил захотел, чтобы она лишь послышалась. Что?
– Валентин Павлович, а давайте посмотрим багажник. – Безмятежно изрёк полицейский и, не дожидаясь реакции водителя, направился к багажнику. Человек в светло-жёлтой футболке прекрасно знает, что следовать букве закона – значит составить протокол и пригласить свидетелей. Что не только займёт время обоих, но и гарантированно осложнит выполнение задачи. Если не воспрепятствует вообще. А это неприемлемо.
Мужчина внутренне сжался и… страх растаял. По венам растекалось умиротворяющее тепло, руки теперь не дрожали. Ловким движением вытащил из-под водительского сиденья охотничий нож… и спрятал обратно. Надо всегда оставлять себе шанс. Неизвестно, как сложатся события. С ножом удобнее и быстрее, но он не оставляет обратной дороги.
– Еду на дачу. – Мужчина кивнул на аккуратно разостланную спецовку цвета хаки, армейские ботинки и надёжно прикреплённую к боковине бутыль с прозрачной, чуть желтоватой жидкостью.
– Так дачи в другой стороне, – паренёк покачал головой, показывая жезлом в обратном направлении.
– Сначала надо забрать сестру с племянником. – Не моргнув глазом, нашёлся мужчина. – Попросили вытащить их на природу.
– Аа, понимаю. – Сначала протянул веснушчатый, затем недоверчиво покосился на бутыль с бензином. – А сивуха зачем? Говорили же, что не пьёте.
– Так это мужикам. – Мужчина пожал плечами. – Как ни крути, верно говорят, что самогон – это жидкая валюта.
– Каким мужикам? – ДПСник положил лапищу на пробку бутыли и так внимательно её осматривал, словно видит впервые.
Мужчина сжал кулаки и стиснул челюсти. Подобного придурка вижу впервые. И где таких набирают? Стоя за спиной полицейского, мысленно представил, как бьёт по почкам и, стянув бедолагу на асфальт, одним движением сворачивает толстую веснушчатую шею. Несмотря на дикое желание атаковать, прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что это самое глупое и бессмысленное, что сейчас можно сделать. Пожалуй, хуже только получить пулю. Остаётся только следить за ситуацией и надеяться на лучшее. Это самое сложное, поскольку он привык не ждать, а действовать.
Пытаясь хоть немного расслабиться, мужчина поправил бейсболку и огляделся. Транспортный поток неторопливо плывёт мимо них. Водители и пассажиры с ленивым любопытством взирают на серебристый «Солярис» с открытым багажником и деловито копошащимся в нём полицейским. А водитель, крепкий мужчина в шортах, футболке и бейсболке, стоит рядом и хмуро смотрит вдаль. Вот полицейский, высокий рыжий здоровяк, вылез из багажника и обратился к мужчине. А тот, кажется, совсем его не замечает.
– Что, простите? – Мужчина задумался и не расслышал обращения.
– Я говорю, что за мужики, которым вы везёте сивуху? – Повторил паренёк.
– Строители. – Мужчина снял бейсболку и сощурился от солнца. Ощущение теряемого времени выжигает изнутри. – У меня на даче работает бригада строителей. Возводят дом. Здоровенные такие деревенские мужики. Хорошо работают и уважают хороший отдых после работы.
Паренёк на несколько секунд задумался, затем глубокомысленно изрёк:
– Получается, это уже реализация самогона.
– Ну что вы, что вы. – Мужчина почувствовал, как холодная капля пота потекла между лопаток. – Просто застолье, не более того.
ДПСник, кажется устал. То ли от солнца, то ли от затянувшегося общения.
– Счастливого пути.
Видимо, хотел сказать что-то ещё, но передумал и махнул рукой.
– И тебе не хворать. – Даже глядя на широкую удаляющуюся спину в форме, мужчина никак не мог избавиться от ощущения тяжести.
Как в глубоком сне, захлопнул багажник, завёл мотор и влился в поток. Через час серебристый «Солярис» замер на парковке перед деловым центром, а мужчина долго смотрел на аккуратную вывеску «9-й день недели. Журнал». Наконец, решительно выдохнул и похрустел костяшками пальцев. Время действовать. Неторопливо вышел, открыл багажник и взвалил на плечо бутыль с жидкостью. Обычный офисный центр, обычная машина, обычный разносчик воды. Направляясь ко входу, не переставал думать о том, как же хорошо, что ДПСник сразу повёлся на бутыль с «самогоном», и не догадался заглянуть под разостланную спецовку. Ведь под ней чехол со снайперской винтовкой ВСК-94.
Глава 6
Прежде чем Колганов вошёл в переговорную, Валентина Кузьминична смерила его полным укора взглядом и напомнила, как зовут посетителя. Даже протянула для ознакомления визитку. «Ян Григорьевич Лазаревский». Дальше, информацию мелким шрифтом, Колганов читать не стал. Прежде чем пожать протянутую руку, успел хорошо рассмотреть гостя. Последняя оказалось странно холодной, а человека, невысокого сухощавого мужчину лет шестидесяти, вспомнить так и не смог. Странно. Хоть убей, ничего не помню. Впервые договариваюсь и начисто об этом забываю.
По факту звонка, тону секретарши можно предположить, что сия птица весьма важная. Не решившись начать с конкретики, свежеиспечённый главред зашёл издалека.
– Прошу прощения за опоздание, Ян Григорьевич. – Далее хотел было сослаться на пробку, но передумал. – Кофе, чай?
– Благодарю. Но не стоит беспокоиться. Предпочитаю исключительно грог. – По нейтрально-благодушному тону мужчины непонятно о его настоящих эмоциях. А грога у Колганова отродясь не было. Более того, молодой человек сей напиток никогда не пробовал. – На прошлой неделе, Егор Анатольевич, мой помощник и ваш секретарь договорились о нашей встрече. С нашей подачи, разумеется. – Тут Ян Григорьевич сдержанно улыбнулся. – Речь пойдёт о размещении информационных пакетов организации, которую я имею честь представлять, в вашем уважаемом издании.
Если коротко, то смысл сказанного, несмотря на витиеватость, журналист уяснил. Остаётся неясным, банальная ли вежливость движет мужчиной или же вид его собеседника красноречиво вскрывает провалы в памяти. Рекламодатели с солидными бюджетами – мечта любого издания. А будучи ещё и владельцем «Девятого дня» он, Егор Анатольевич Колганов, так вообще должен быть персонально заинтересованным в людях, подобных Яну Григорьевичу. Собственно, так оно и есть на самом деле.
– Слушаю вас внимательно, Ян Григорьевич. – Колганов нашёл в кресле позу, при которой голова болела меньше, и замер.
Гость, прежде чем заговорить, смахнул со столешницы несуществующую соринку и оглядел обстановку переговорной:
– Как вам известно, не за горами выборы президента. Это самое важное государственное событие. – Он немного помолчал и сдержанно улыбнулся. – Если не брать во внимание приказ на ядерную атаку. Будучи руководителем предвыборного штаба, представляю интересы кандидата в президенты Иванова Владимира Владимировича. Вам знакомо это имя?
– Разумеется. – Подтвердил Колганов. – В прошлом простой сельский учитель. Сейчас преуспевающий бизнесмен, инвестирующий, в том числе, в социальные проекты. Его имидж строится на показной близости к народу, на умении найти подход к каждому.
– Совершенно верно. – Ян Григорьевич, кажется, оказался удовлетворён осведомлённостью собеседника. – Программа Владимира Владимировича пишется нами. А мы прекрасно знаем свою работу.
– Простите, не могли бы вы уточнить, кто это «мы»? – Поинтересовался журналист. Не то, чтобы тема разговора интересна и увлекательна, просто никто не любит недопонимания.
– О, разумеется. – Ян Григорьевич развёл руками. – Мы – это сплочённая команда, сторонники и единомышленники. Люди, неравнодушные к будущему России. Вам, Егор Анатольевич, ведь тоже не всё равно, что именно ждёт впереди всех нас? Вам не безразлично будущее как государства, так и вашего издания?
Колганов невольно задумался о том, как же много людей в костюмах от Brioni, заботящихся о будущем России. Вот они, два человека в комнате. Пожилой мужчина и парень. Один в дорогом классическом костюме, шикарной сорочке и туфлях за тысячу евро. Предпочитает ни разу не русский грог. Второй в потёртых джинсах, дешёвой футболке и кедах. За всё про всё тысяч пять. Ну, максимум, семь. Рублей. Довольствуется космополитным кофе. И при этом один, кто богаче, радеет за Родину, а второй…
А я, типа, нет? Впрочем, Родина ли тебе Россия, господин Лазаревский? Хороший вопрос…
– Тут ответ очевиден. Вы мастерски и довольно быстро объединили две мысли: заботу о родине-журнале и победе Владимира Иванова. Словно одно без другого невозможно. – Резонно заметил журналист. – Загвоздка в том, что я не вхожу в вашу команду и не являюсь, тем более, политтехнологом.
– Политическим консультантом, – поправил мужчина.
– Пусть будет по-вашему. – Колганов не стал спорить. – Но вы ведь не станете возражать против утверждения, что необязательно являться сторонником Владимира Владимировича, будучи патриотом.
– Конечно, конечно. – Ян Григорьевич оказался настроен более чем благодушно. – Все кандидаты достойны, все имеют право продвигать свои программы. – Он замер, поскольку двери распахнулись и в переговорную вплыла Валентина Кузьминична. Поставив чашку чёрного кофе без сахара перед Колгановым, а стеклянный бокал с ручкой с дымящимся золотистым напитком и блюдце с ломтиками лимона перед Яном Григорьевичем, так же молча удалилась. Колганов, в отличие от собеседника, удивился оперативности и находчивости секретарши. Ян Григорьевич же невозмутимо поднял стакан и с видимым наслаждением пригубил напиток.
– Норд-вест, – едва слышно прошептал он.
– Простите, что? – Не расслышал Колганов.
– Норд-вест. – Гость повторил уже громче. – Любимая степень крепости. Британские моряки давным-давно условились, что «норд» станет означать собственно ром, а «вест» – воду. Отсюда «норд-вест», означающее ром и воду в соотношении один к одному.
– Весьма занятно. – Колганов сделал глоток кофе и провёл языком по ноющему зубу. – Будем считать, что я пополнил коллекцию знаний об алкогольных напитках.
Это было сказано обычным тоном, однако собеседник чётко уловил тенденцию.
– Прошу прощения за отход от темы. Разумеется, ценю ваше время так же дорого, как и своё. – Ян Григорьевич поставил бокал на стол и продолжил. – Предлагаю вам размещать нашу информацию, в том числе предвыборного, агитационного характера. С нашей стороны гарантии законности и, конечно же, достойная оплата.
Повисла неожиданная для журналиста пауза: Колганов настроился на достаточно продолжительную речь собеседника. Однако тот обладает даром говорить не только ёмко, но и кратко. За дверью слышался голос разговаривающей по телефону Валентины Кузьминичны. Затем раздался осторожный стук. Секретарь, отвлекаясь на стучавшего, прервала телефонный диалог. Ян Григорьевич аккуратно поднял стакан и отпил грога. Гость не решался нарушить тишину по этическим соображениям, хозяин кабинета же, во-первых, прекрасно знал, к чему заведёт разговор, во-вторых, мучился головной и примкнувшей к ней зубной болью.
– Весьма интересное предложение. – Наконец, решился Колганов. – Но, понимаете, такие решения не принимаются сиюминутно.
– Именно поэтому разрешите представить вам коммерческое предложение. – Ян Григорьевич достал из небольшого чёрного портфеля тонкую папку и положил перед главредом. – Несмотря на то, что это только проект нашего соглашения, мы максимально учли ваши интересы и, как следствие, интересы журнала. Более того, я готов поставить свою подпись немедленно.
Журналист бегло просмотрел документ, и предчувствие его не обмануло: означенная на бумаге сумма оказалась внушительной даже для Москвы.
– Вы сменили старое название «Восьмой день недели» на новое «Девятый день недели», формат и серьёзно перетряхнули коллектив. – Ян Григорьевич демонстрировал неплохую осведомлённость. – Весьма отважное решение в наше нестабильное время. Поэтому наше сотрудничество, а говоря точнее, его финансовая составляющая, придётся вам весьма кстати.
Действительно, Колганов сменил вывеску и не оставил камня на камне от прежнего формата издания. Если прежний «8-й день» специализировался на псевдонаучной фантастике, мистике и эзотерике, то новый, сменивший название, начал развивать тему новых технологий, лайфхаков и острых проблем, интересующих молодёжь. Например, отсутствие социального лифта. У Колганова есть ворох идей, как молодым людям реализоваться, не уезжая за границу. И «9-й день недели» должен стать информационной платформой, посредником между правительством и талантливой молодёжью.
В перспективе Колганов хотел набрать штат молодых коллег-единомышленников и периодически устраивать мозговые штурмы для определения новых векторов развития журнала. Чтобы не замыкаться, не костенеть в рамках одного формата. В результате потерял в старых подписчиках и продажах. От него отвернулись прежние рекламодатели и ряд сотрудников написали заявления на увольнение. Тираж упал более чем вдвое, и финансовой подушки, чтобы пережить время выбирания из ямы, не было. Иногда даже думалось, что такое положение – следствие того, что на раскладке клавиатуры цифра 9 соседствует с обратной круглой скобкой, обозначающей в интернет-общении печаль.
Вместе с тем, особое желание продолжать общение и, тем паче, вступать в сотрудничество с Яном Григорьевичем, отсутствует. Может, в этом повинен отрешённый стальной, едва покрытый тонкой оболочкой вежливости, взгляд мужчины, или же его необычно холодная рука, навевающая стойкое ощущение рукопожатия с покойником? Кто знает.
Журналист смотрел на собеседника и снова задумался о том, что различий между ними, кроме очевидных, на самом деле гораздо больше. И дело не в одежде и машине, на которой каждый сюда приехал. Различия коренятся гораздо глубже и основательнее. Они смотрят на мир разными глазами и ощущают его не одинаково. Подмечают и акцентируют внимание на вещах, находящихся на разных плоскостях. Да у них вообще разные миры. Кому как не Колганову, набившему руку на придумывании новых миров, об этом знать.
– Ян Григорьевич, меня немного беспокоит размер суммы, которую вы предлагаете. – Молодой человек решил не тянуть кота за хвост. – Мы же оба прекрасно понимаем, что ваши вложения не отобьются. Наш уровень не соответствует вашему предложению. Мы ежемесячно теряем в тираже, от меня уходят старые сотрудники, а новым не могу предложить нормальной оплаты. И неизвестно, протянет ли издание хотя бы полгода.
– Не спешите с выводами, Егор Анатольевич. – Ян Григорьевич говорил спокойно, даже вкрадчиво. Однако Колганову показалось, что тот начинает терять терпение. – Мы очень, и очень хорошо подумали, прежде чем обратиться к вам. Вы повысили планку, а репутация – это всё. Ведь если «Восьмой день недели», да простит меня Михаил Борисович, царство ему небесное, восхвалял и имел единственной темой, скажем так, глупость человеческого ума, то ваш «Девятый день» наоборот, сплачивает вокруг себя креативно мыслящих и настроенных решительно действовать молодых людей, будущее России. – Мужчина прервался на глоток грога, затем продолжил. – У вас появится возможность нанимать новых сотрудников и расширять спектр освещаемых тем. Дальше – увеличение тиража и приглашение вас в качестве эксперта на телевидение. Скажу предельно откровенно: у нас есть такая возможность. Перед вами откроются новые двери, новые горизонты, и вы даже не представляете, что выправить положение дел издания – гораздо проще, чем кажется на первый взгляд. Пусть сейчас нелегко, но подниматься всегда труднее, нежели скатываться. У нас много общего: вы смотрите вперёд, мы тоже заботимся о перспективе.
Колганов взвешивал «за» и «против». Стало очевидно, что Ян Григорьевич намеревался подписать контракт именно сейчас. Более того, он был уверен, что у него это получится. Кто же в здравом уме откажется от подобного предложения? Такое бывает раз в жизни, и то не у всех. Имея на руках такую сумму, можно инвестировать её в развитие журнала, а можно и, дождавшись окончания срока соглашения, просто слить «9-й день» по дешёвке и уехать куда-нить к хорошей жизни. Напрягает же, как ни странно, именно размер предложения. Было бы не удивительно, если за такие деньги Ян Григорьевич захочет чего-то большее, нежели просто присылать материалы для печати или возить своего кандидата на интервью.
– «Восьмой день недели», да и «Девятый» тоже, – начал было Колганов, – никогда не затрагивали тему политики…
– Это не только и не столько политика. – Ян Григорьевич решительно подался вперёд и перебил собеседника. – Это материалы на злобу дня. Самые актуальные вопросы, интересующие большинство простых людей. Увидев номер на прилавке, человек встретит отражение наболевших вопросов и захочет журнал купить. Зайдя на сайт – будет читать и комментировать, ставить лайки и увеличивать статистику посещений. Всё это – не только результат вашей работы, приносящий удовлетворение и профессиональную гордость, но и, в конце концов, деньги.
