Читать книгу: «Радость жизни с каждым вдохом. От рождения до совершеннолетия», страница 6
27
Одним зимним, морозным утром я бегал по заснеженной улице возле своего дома. На балконе нашей квартиры стояла мама и присматривала за мной. По улице шла моя учительница под ручку со своим мужем. От меня до них было метров сорок, и я со всего разгону кинулся к ней на встречу с улыбкой до ушей. Не добежав до них метров шесть, я поскользнулся и упал лицом вниз. Я начал подниматься весь в снегу и огорченный таким развитием событий, учительница также не ожидала такого восторга с моей стороны и последующего падения. Она с мужем подошла ко мне, смущенно уточнила все ли со мной в порядке и они пошли дальше. Я был очень сильно сконфужен. Со мной подобный конфуз уже как то происходил и сейчас он для меня повторился как страшный сон.
Мой первый учебный год подошел к концу, наступило лето и конечное летние каникулы. Летом все в нашем городке шли купаться на водохранилище. Как у нас говорили: «Пошли на речку». На пляже люди могли провести целый день. Мне нравилось купаться, хотя плавать я еще не умел. Купался я с отцом.
Однажды мы выходили из речки, мне вода была по грудь. Отец уже вывел меня из глубины и шел впереди меня. И вдруг моя нога не нащупала дна, и я ушел под воду с головой. Дальше помню, как я уже лежал на пляже. Моя нога попала в ямку и я, не успев сориентироваться, чуть не утонул. Мама была на берегу, и все видела. Когда я нырнул, то она начала кричать отцу. Отец обернулся, а меня уже не видно. Вода на речке было мутная, дно глинистое. Отец кинулся к тому месту, откуда расходились по воде круги и начал руками шарить по дну. Он нащупал меня на дне и вынес из воды на берег, где я через некоторое время пришел в себя. Мне тогда было лет шесть. Так что Бог миловал, и семейство в тот день благополучно ушло домой в полном составе.
28
Лето, после окончания первого класса, стало для меня особенным, потому что в июне у меня родился брат. Весной того года показывали фильм «Долгая дорога в дюнах». Главных героев звали Артур и Марта. Я говорил родителям, давайте назовем ребенка Артуром, если будет мальчик или Мартой, если будет девочка. Родители вроде были не против.
У отца был двоюродный брат, и у него жена тоже ждала ребенка. У них родился сын раньше, и они назвали его Артуром. Мой брат родился неделею позже и его назвали другим именем.
Мама, когда была беременной, часто лежала в больнице, поэтому летом я жил у бабушки Нины. Меня это устраивало, так как я жил в своем старом дворе и общался со своим старым другом, правда у него уже были и другие друзья, но все равно мы были рады видеть друг друга.
У моего друга в квартире, на кухне, висели часы с кукушкой. Часы заводились, перетягиваем висевшей цепочки. Еще у Саши дома всегда была кошка, и он к тому времени научился ездить на большом велосипеде. Садится на велосипед сверху, он не мог, так как ему не хватало роста, поэтому он просовывал одну ногу под раму велосипеда и так ездил по двору. Я, в отличие от него, ездить на взрослом велосипеде не мог. Большого велосипеда у нас не было, а на маленьком детском ездить было уже стыдно. Когда мне Саша предлагал попробовать проехаться на его велосипеде, то у меня, к сожалению, не получалось.
Одним вечером дедушка Вася приехал домой как обычно на мопеде, и сообщил нам, что у меня родился брат, а у него внук. Я тогда не почувствовал ни радости, ни досады. Просто мне, казалось, что произошло нечто, что не укладывалось в моей голове. Помню, мы ходили к родильному дому, и мама, выглянув в окошко, на третьем этаже показала нам запеленатого братишку. Я тогда был с глуповатым выражением лица, так как не знал как мне нужно себя вести. Отец во дворе нашего дома угощал всех мужиков, на радостях, что у него родился сын.
Через несколько дней, мы забирали маму с братом из больницы домой. Все вышли на крыльцо родильного отделения, туда подошли все родственники по отцовской линии. Мне мама дала подержать братика. Он оказался совсем не тяжелый. Затем была общая фотография. Фотографировались на ступеньках крыльца родильного отделения.
К моим обязанностям добавилось ходить на молочную кухню, где готовили специально молоко для грудных детей.
Кровать братику поставили в маминой спальне, так что я спал спокойно. Родители купили коляску, правда с рук, но маме коляска очень нравилась. Коляски были дефицитным товаром, а импортную коляску достать было очень сложно. Можно было только купить б. у. и то если повезет. Такой товар забирали с руками.
Этим же летом решили крестить моего братика. Крестной мама выбрала женщину-врача со своей работы. Однако так как она была членом КПСС, то ей нельзя было принимать участие в религиозных мероприятиях, поэтому в церкви должна была присутствовать вместо нее другая женщина. Этой женщиной стала родная тетка моего отчима, к тому же она ходила в церковь.
Крестным отец выбрал своего друга из нашего дома. Я его тоже знал. Его дети были старшими ребятами в нашей дворовой компании.
Воскресным утром группа родных отправилась в городской храм крестить моего брата. Мама в храм не пошла и хлопотала по дому, готовя праздничный стол для всех гостей.
Основная часть нашего городка была застроена пятиэтажными жилыми домами. Вокруг многоэтажной городской застройки располагались одноэтажные частные дома. В гуще одноэтажной застройки, в одном из частных домов располагался небольшой храм. Именно тогда я в первый раз увидел церковь и даже побывал внутри. Церковный домик имел низкие потолки и все помещения, стены и потолки были разрисованы красивыми цветными картинами. Я с удивлением рассматривал картины на потолке и на стенах.
Мы вернулись из храма в середине дня и сели за стол обедать. После застолья я пошел гулять на улицу, а дома продолжалось застолье и веселье. Гулял я до позднего вечера. Когда стемнело и мы всей нашей компанией сидели на лавочке у подъезда, один из старших ребят спросил своего друга, ну что, мол, пойдем домой. На что он грустно ответил, что его родители в гостях, и он с сестрой должен их ждать. Тот спросил, куда они пошли, и он указал на меня пальцем и сказал: «У него». Мне подобное обращение не доставило восторга и я сделал вид, что ничего не услышал.
Скоро гости начали расходиться, и я пошел домой. Дома во всех комнатах горел свет, из магнитофона лилась музыка, двери на балкон были открыты, в зале стоял не убранный еще стол, мама с другими женщинами убирали со стола и мыли грязную посуду. По всему было видно, что застолье удалось, все были уставшие и довольные. Меня провели в мою комнату, уложили спать и прикрыли двери, чтобы не мешать мне заснуть. Уставший за день я быстро заснул.
29
В это лето я никуда не ездил, и все лето провел во дворе с моими новыми друзьями. Мне исполнилось девять лет. Во дворе я играл с мальчиками на год – два младше меня. Во дворе у нас были дети на пару лет старше меня. Они звали нас поиграть с ними, когда для игры нужно было побольше народу. Всего нас собиралось человек двенадцать. Детей во дворе конечное было больше, но не все выходили поиграть во дворе, поэтому именно мы были представителями нашего двора.
Наша компания в полном составе собиралась не каждый день, и в основном это происходило в послеобеденное время. Тогда мы все вместе играли в прядки или в пекаря. Когда становилось темно, мы выбирали во дворе свободную лавочку и оккупировав её рассказывали всякие страшилки. Иногда так запугивали друг друга, что было страшно идти домой.
Обычно с утра, часиков в девять, мы, младшие представители нашего двора, выходили на улицу и играли на лавочке в карты в «Подкидного дурака», «Пьяницу» или «Ведьму». Так время пролетало до обеда. Около двенадцати часов, мы расходились по домам обедать. После обеда мало кто выходил во двор. После пяти часов вечера двор оживал. Взрослые выходили посидеть и пообщаться на лавочках возле подъездов, а мы искали, где могли для себя приключений.
Иногда я ходил в мой старый двор к моему другу, но там особенно не поиграешь, потому, что туда нужно было идти через полгорода, а мама была категорически против того, чтобы я бродил один по городу.
Вокруг было много разных мальчишек, которым доставляло удовольствие задевать тех, кто поменьше. Особенно в чужих дворах мальцу вроде меня лучше было лишний раз не мозолить глаза тамошним ребятам. Я старался не ходить дворами и как правило ходил по улице, но и здесь можно было иногда найти себе приключения, особенно ближе к вечеру.
Однажды, когда я все же выбрался к своему старому другу, то со мной там произошла небольшая история. Мы играли в его дворе вдвоем, потом мы присоединились к ребятам постарше, которые играли в карты на лавочке. Они много шутили и нам было просто интересно постоять рядом. Мы стояли и тоже улыбались их шуткам. Среди этих ребят был мальчик, который жил напротив моей старой квартиры и к которому я раньше ходил играть. Я считал его своим другом. Вдруг все ребята начали хохотать, я тоже смеялся с ними, правда, никак не мог понять, что именно было смешное. Затем я обратил внимание, что они все искоса поглядывают на меня. Я обернулся и увидел, что мой бывший сосед стоит за моей спиной и палочкой играется с крупной гусеницей, которая ползает по мне.
Я решил, что он подсадил ее мне на спину специально и продолжает дурачиться с нею, выставляя меня на всеобщее посмешище. Меня это сильно задело, и я просто бросился на него, как кошка бросается на большую собаку. Я вцепился в него и повис на нем, он был на голову выше меня. Он конечное мог просто грубо сбросить меня с себя, что ему и предлагали его товарищи, которые просто катались в истерике от смеха, но он относительно мягко поставил меня на землю, и, отстранившись от меня руками, отошел в сторону. По-видимому, из-за того, что его родители знали меня и моих родителей, ему не хотелось продолжения этой шутки уже у себя дома.
Меня разобрала обида и на него и на моего друга Сашу, который стоял рядом и никак не попытался предупредить меня. Я встал и убежал от них всех за дом, где можно было предаться эмоциям без свидетелей. Через пару минут Саша нашел меня. Я высказал ему свою обиду, а он, выслушав меня, предложил помириться, что мы и сделали.
30
В нашем городе возле многих пятиэтажных домов, которыми был застроен наш городок, были легкие длинные беседки с большим длинным столом и лавочками с двух сторон от стола. В этих беседках жители дома праздновали семейные, торжественные события, такие как свадьба и проводы в армию. Если такой беседки не было, то на дворовой асфальтированной дороге натягивали огромную брезентовую палатку, в которой размещали все необходимое для торжества, вплоть до подведения электричества. Свадьбу праздновали, как правило, два дня и ночь, проводы в армию продолжались одну ночь до раннего утра, когда нужно было уже ехать в военкомат.
В военкомат призывника провожали родные и друзья, как правило, все были в очень хорошем настроении от принятых градусов. Сложно себе представить, что творилось в самом военкомате, где таких призывников было как минимум человек двадцать. И это только в нашем районном военкомате. Призывников заводили на территорию военкомата, огороженную железным забором, а все провожающие в возбужденном состоянии находились снаружи. Призывников усаживали в автобус и выезжали с территории военкомата. Провожающие иногда обступали автобус и начинали его раскачивать. Сопровождающий офицер после этого начинал орать на толпу и после этого кое-как автобус уезжал. Автобус приезжал в областной военкомат, где находились призывники со всех районных военкоматом, что тут творилось уже в двух словах описать просто невозможно. Все это мне доведется увидеть собственными глазами лет через десять, но думаю, что раньше все было также.
31
Мой дом был возле школы, и наш двор граничил, через забор, со школьной территорией. Здесь было и футбольное поле, и турники с брусьями, и небольшой парк, засаженный кустами в виде лабиринта. Вечером в школьном дворе было множество детей, который приходили сюда поиграть со всех окрестных дворов. Играли до тех пор, пока не становилось темно, и только уже тогда мы разбредались группками по своим дворам.
Летом, как стемнеет, в небе летало много летучих мышей. Забавы ради мы подкидывали что-нибудь вверх и смотрели, как летучие мыши кружатся вокруг этого предмета в воздухе. Мышей мы побаивались, и когда мышь пролетала низко над нашими головами, то уклонялись от них и визжали от страха.
Меня приняли в дворовое сообщество после некоего боевого посвящения. У нас под домом были подвальные помещения. Там были небольшие комнатки, как положено с дверями и с замками, в которых жильцы дома хранили или инструмент, или велосипед или какое-нибудь ненужное в квартире барахло. Солнечный свет туда не проникал, и только кое-где в подвале горела слабенькая лампочка. В нашем доме было четыре подъезда. В подвал вели два входа один возле первого, другой возле последнего, четвертого подъезда.
Посвящение состояло в том, чтобы войти в один вход подвала и выйти в другой. Сделать это самостоятельно, практически в полной темноте и не зная всех поворотов и глухих закутков, было очень трудно. Поэтому, сперва, старшие ребята провели нас по подвалу, а затем запускали нас самих по два человека. Я проходил с мальчиком, которого звали Костей, он учился в параллельном со мною классе. Для него это было уже не в первый раз, и поэтому он был ведущий, а я плелся за ним, шаря руками по стене, и честно говоря, совершенно не ориентируясь, куда нужно идти в темноте. Я шел за ним и слушал, что он мне говорил. В общем, радость была неописуемая, когда впереди забрезжил дневной свет, и мы со всех ног рванули к выходу.
Когда мы выскочили из подвала, то мы оба были в паутине с грязными руками и носами. Мы выскочили из подвала, и тяжело дыша, опершись руками на колени, стояли так, согнувшись, и с уважением смотрели друг на друга, как будто мы совершили нечто значимое. Старшие ребята в это время сидели в сторонке на лавочке и, посмеиваясь, хвалили нас, какие мы мол, все-таки, смельчаки.
С Костей мы сдружились. Он жил с мамой, бабушкой и дедушкой. Моим родителям он не нравился, так как у него была привычка сплевывать на землю. Пока я с ним не подружился, для меня он тоже был неприятен, но когда мы стали друзьями, я уже этого не замечал.
Мы с Костей ходили утром и днем по парку, школьному двору и разным местам и собирали пустые стеклянные бутылки. Целая бутылка стоила двадцать копеек. Тогда для мальчишки это было целое состояние. Стакан кваса из бочки стоил три копейки, мороженное пломбир десять или пятнадцать копеек, пломбир в шоколаде двадцать восемь копеек, сладкий сырок двенадцать, булочка от семи до пятнадцати копеек, пирожное от двенадцати до двадцати двух копеек, стакан ситро десять копеек, стакан сока томатного около десяти копеек, стакан яблочного сока пятнадцать копеек, стакан виноградного сока двадцать копеек. В день можно было запросто каждому найти две – три целые бутылки. Так что на вырученные деньги можно было отлично покушать сладенького. Все деньги я не тратил. Я старался их отложить, чтобы потом купить понравившуюся марку или значок.
Во дворе моего дома жил мужчина, ровесник моего отца. У него не было ноги чуть выше колена, и он не умел говорить. Он только издавал разные звуки, издали напоминающие отдельные слова. Он в молодости попал под поезд и лишился ноги, а также перестал нормально разговаривать. Он жил во втором подъезде нашего дома и часто его можно было видеть сидящим на лавочке возле подъезда. Мой отец дружил с этим человеком еще с детства и относился к нему с уважением. Он играл с ним в шахматы на лавочке возле дома, или в компании других мужиков они в паре играли в карты.
Отец говорил, что голова у его друга варит очень хорошо. Только у этого человека был построен гараж во дворе нашего дома, и у него был автомобиль «Запорожец» на ручном управлении. Когда нам нужно было куда-то поехать, мы ехали на его машине, а хозяин авто был или за рулем или просто сидел спереди, а автомобиль вел отец.
Человек этот жил сам и ходил на костылях. Одежда у него была не первой свежести, жил то он один. После случившегося несчастья, жена его оставила. Когда мы, дети крутились неподалеку от него, то он смотрел на нас и улыбался, иногда пытался нам что-то сказать и показывал для разъяснения руками, но мы ничего не понимали, и это его особенно не расстраивало, он просто продолжал улыбался. Никто из детей его не дразнил, так как все наши отцы относились к нему с уважением.
Незаметно лето промелькнуло и опять настало первое сентября, и я пошел уже во второй класс.
32
Учеба во втором классе началась, так как будто бы она и не прекращалась. Я учился на хорошо и отлично, поведение было примерное. После школы я шел домой, так как мама с новорожденным братиком были дома. Моя жизнь на стульях в больнице завершилась. Однажды в школе я получил неуд по поведению. На перемене мы с одноклассниками вздумали бросать друг в друга глыбы перекопанной земли со школьного газона через школьный забор. Никто из нас не пострадал, но в школе наш поступок не остался незамеченным, и нас наказали.
В школе во время переменки мы выбегали в школьный двор порезвиться. На одной из таких переменок мы пошли к школьным турникам. Детей здесь собралось много из разных классов. Вдруг, меня кто-то грубо толкнул. Я обернулся и увидел, что это мальчишка из параллельного класса. Он на вид был повыше и коренастее меня. У меня пронеслась мысль, что я же на год его старше, поэтому такую наглость нельзя спускать с рук и кинулся на него. Он же, словно перышко, оттолкнул меня в сторону еще раз. Это был первый случай в моей жизни, когда я столкнулся с превосходящей физической силой возникшей там, где я не ожидал ее встретить. Я был обескуражен, но снова и снова кидался на него. Результат был тот же. В общем, посрамленный, я отправился назад в класс на следующий урок. В моем классе никто не смеялся надо мной, но все смотрели на меня даже с каким-то сочувствием и уважением, что я сцепился с таким великаном, хотя и проиграл.
Однажды зимой мы играли в снежки в школьном дворе. Баррикада, сделанная нами, из снежных комьев была нашей крепостью. На нас налетели со снежками ребята из старшего класса. Моя гордость опять взыграла, ведь это мои одногодки, значит, я им не в чем, не уступаю. Мальчишки из моего класса тоже стояли до конца. Старшие подбежали к нам, и так как мы не отступили, и продолжали отстреливаться снежками, то у нас начался рукопашный бой. Нас просто тыкали лицами в снег. Я возмущенный таким обращением закричал, что есть мочи, и, размахивая руками, и бросая во все стороны снежки кинулся на них. Они были озадачены таким поведением, и убежали. Через год я повторю свой номер в надежде, что раз он уже сработал, значит, сработает вновь, но я сильно ошибусь.
Дело было весной. У нашего класса возникла потасовка со старшеклассниками. Нас разбросали по земле, и я с криками бросился на них. Но почему-то никто не испугался, и когда я подбежал к ним меня просто уронили на землю еще раз или два. На этом все закончилось. Старшеклассники, удовлетворенные избиением младенцев, отправились восвояси. Мы, обтрусив грязь с одежды, и собрав свои вещи, молча, разбрелись по своим домам.
Весной объявили о смерти Брежнева. Это была ранняя весна. В школе, на трибуне, перед главным входом, поставили фотографию Брежнева с черной ленточкой и положили рядом пару красных гвоздик. Девочки в нашем классе, почему-то плакали навзрыд. Я на перемене вышел на улицу, а там была странная погода. Солнца видно не было, было облачно и серо. Дул сильный ветер, и он нес пыль и песок. Ни до, ни после этого дня подобных пылевых ветров я не помню у нас, а в тот день наш город поглотила пылевая буря.
Настроение было неопределенное, в горле был комок, было ощущение, что что-то оборвалось как во всем мире, так и внутри меня. Наверное, я не один тогда испытывал нечто подобное.
Когда я на перемене бегал домой обедать, то по телевизору не было никаких передач. По всем каналам показывали концерт симфонического оркестра. Оркестр играл очень трогательную и грустную мелодию. Никто тогда еще и не подозревал, что с его смертью в стране начнутся перемены. Это было началом эры очередных глобальных перемен…
33
Однажды, поздней осенью, в день рождения одного из мальчиков из старого двора, он и еще двое ребят с ним зашли ко мне домой. Мальчик пригласил меня отпраздновать свой день рождения, пойти с ним в кафе, поесть мороженного и сходить в кино. В этой компании был и мой друг Саша, поэтому я с радостью согласился.
Мама дала мне на всякий случай три рубля, если вдруг денег не хватит. Мы вчетвером отправились в городской парк. В парке было кафе. Внутри кафе было разделенное на две части – для взрослых и для детей. Рядом с кафе был и кинотеатр.
Мы посидели в кафе, съели по мороженному, выпили по молочному коктейлю и отправились в кинотеатр. В кинотеатре, почему-то был фильм с дорогими билетами. Если билеты на детские фильмы стоили 10 копеек, то на вечерний сеанс цена билетов доходила до рубля. Так вот, мы пришли в кинотеатр, а билеты на фильм стоили около рубля. У нашего именинника денег после кафе на четыре дорогих билета не хватало. Мы все стояли в некотором замешательстве. Что же делать? Я сказал, что мне мама тоже дала с собой деньги, и их как раз хватит, чтобы мы купили четыре билета.
Что тогда был за фильм, я не помню, но фильм нам понравился, так как из кинотеатра мы выходили очень радостные. Когда я пришел домой, то мама спросила все ли нормально, я сказал что все хорошо и деньги, которые она мне дала очень нас выручили. Прошло, какое-то время, и мама спросила, отдал ли мальчик мне деньги, я сказал что нет. Я даже тогда, – когда предлагал деньги, то делал это бескорыстно, мне было приятно выручить своего друга, но идти и просить у него деньги, нет уж, увольте, на это я не согласен, ни за какие коврижки.
Через неделю, после празднования дня рождения моего знакомого, я с мамой был у бабушки, которая жила в доме с тем мальчиком. Мама решила заодно зайти к родителям мальчика и поговорить с ними о деньгах, она предложила мне пойти с ней, но для меня это был невыносимый позор и я наотрез отказался и чуть ли не закатил истерику прямо на улице, когда она попыталась тянуть меня туда за руку. Она все-таки сходила без меня, что она там говорила, я не знаю, но деньги ей отдали и она довольная, а я опозоренный, с понурой головой пошли домой.
Еще с шести лет я был упрямый и мог упорно стоять на своем, чтобы не произошло, но это было в тех случаях, когда я считал, что сделать то, что от меня просят, было, на мой взгляд, позорным. Состояние неловкости перебивало все мамины логические доводы и угрозы, я просто не мог этого сделать и все здесь.
Однажды мама послала меня за хлебом, в магазин, мне было тогда лет шесть. Я купил буханку хлеба и, откусывая от бочка буханки ароматную хрустящую и все еще теплую корочку, пришел домой. Оказалось, что я купил не белый, а серый хлеб. Мама решила отправить меня назад в магазин, чтобы я поменял хлеб. Для меня это было невыполнимо, к тому же, я откусил пару раз от буханки, и это делало мамино желание для меня вообще неисполнимым. Я готов был терпеть любое наказание, но идти обратно я и не собирался. Я сказал, что сам съем этот хлеб, так как он очень вкусный и начал откусывать от буханки еще и еще. Мама успокоилась, забрала у меня хлеб, сказала, что это в последний раз она спускает мне и пошла на кухню, готовить ужин, а я счастливый пошел играть в свои любимые солдатики.
