Читать книгу: «Записки о ньюменах. Неприятности в анклаве Сагуаро», страница 6

Праведник приветствовал жестом каждого, приглашал присоединиться и не уставал повторять: «И ты, и даже ты – тот, кому предначертано быть избранным пред лицом новой Эры!». Харизма главы Церкви обескураживала всех, кто считал его проповеди наглой ложью. Было в Праведнике что-то, что заставляло людей бросать все свои дела, чтобы встать на путь истинный.

Когда народу на площади стало слишком много, Праведника окружила небольшая цепочка последователей. Он встал на помост так, чтобы его было всем видно.

– Друзья мои! Многие из вас не понимают, почему мы все сегодня собрались. Я отвечу так – никогда не поздно дать отпор тем представителям общества, которые поглотили нас, отняли у нас возможность вести мир к счастливому будущему. Этот мир – наш! Эта земля – наша! Мы хотим получить равные права граждан земли и нести Свет в великое будущее нашего Царства, не боясь осуждения и тотального контроля. Мир, достигший своего величия, свернул не в том направлении. Тропа, по которой его направили люди, стоящие выше нас, ведет к очередному упадку. Источник силы, повелевающий нашим разумом, опутал нас своими сетями. Мы привыкли к нему, а он с каждым днем поглощает нас все больше! Мы не можем жить без установившейся системы, выкачивающей из нас деньги ежедневно за то, что и так должно принадлежать нам. И почему мы должны обращаться к силе Сети, если она инородна и не принадлежит нам? Она искусственна и противоречит самой природе! Вы помните, как наши предки зависели от электроэнергии? Это была сила, уничтожившая их цивилизацию. Вы хотите, чтобы нас постигла та же судьба?

Лаура обернулась на прихвостня правительства, Джерманотто. Тот стоял с открытым ртом, пытаясь переварить сказанное Праведником. Стэн рядом с ним выглядел не менее удивленным. Да уж! Одно дело – заманивать в Церковь своей ересью, другое – открыто выступать против правительства. Лаура поискала взглядом псов. Их становилось все больше. Кажется, забастовка для Праведника могла плохо кончиться.

– И это, друзья мои, промах не наш с вами. Нет. Это промах правительства. Возможно, у наших мудрецов были наидобрейшие намерения, но всеми людьми, занимающими посты, которых они не достойны, рано или поздно одолевает жадность и жажда еще большей власти. Величайшее заблуждение думать, что нами должен кто-то руководить. В новом Царстве нужен лишь духовный проводник, который укажет путь. И он будет бесполезен, так как мы все достигнем пика своего могущества, мы все познаем истину. Вы хотите спасти свой Мир, друзья мои?

Толпа оживленно загудела.

– Все мы возвысились. Всем нам не поздно стать проводниками! Но!

Праведник замолчал, добиваясь тишины. Все смотрели на него. Псы окружили площадь.

– Я возвращаюсь к той самой проблеме, омерзительной и извращенной, созданной руками нашего правительства. Ньюмены.

Салли О’Коннор напряглась, а Колдер недовольно засопел.

– Друзья мои, я думаю, не стоит объяснять вам, почему наше Царство не приемлет появления ньюменов. Сложно разделить правление с теми, кто был подослан уничтожить наш мир, кто противен самой природе. Мы, владыки, являемся последней преградой на пути к Концу Света! Скажете, я неправ?! Но благодаря мне вы знаете о многочисленных случаях убийств, которые так тщательно скрывает наше доброе правительство! Ньюмены убивают нас, один за другим. Они уже начали войну, в которой одерживают победы. Их имена – позор всему человечеству! Чейз, Вольтер, Жаклин, Хантер, Таня, Ларри…

Лаура тряхнула головой. Она ослышалась? Или он перечислял среди прочих имена их клиентов? Лаура встретилась взглядом с Ив, потом с Колдером и Салли О’Коннор. Все они выглядели не менее озадаченными. Случай с Таней был засекречен, скрыт от любопытных глаз, так же, как дело по самоубийству Рони.

– Откуда он… – Ив не договорила.

– Недавно произошел еще один инцидент. История, после которой я провел всю ночь в молитвах природе! Я просил прощения за то, что допустил смерть невинного мужчины, нашего согражданина! Девушку, убившую его, звали Рони…

Глаза Лауры сами собой расширились от неожиданности. Она точно не ожидала услышать это имя.

– Очередной ньюмен, вставший на тропу войны! Она совершила ужасное преступление, которое не имеет оправданий! – Толпа зашумела. Лаура хотела закрыть уши, но слова Праведника не позволяли ей это сделать. – Она убила своего больного отца, находившегося в коме, а затем покончила с собой!

– Что за… чушь! – Салли О’Коннор ринулась вперед, но ее тут же оттеснила толпа.

Все вокруг пришло в движение. Псы с энергошокерами в руках принялись усмирять толпу. Праведник, окруженный кольцом самых верных последователей, в красках описывал случаи, которые никак не должны были дойти до его ушей. Люди обезумели. Лаура видела, как они набрасываются на псов, а те, в свою очередь, отбивались с присущей только им яростью.

Лаура пыталась найти рядом кого-то из ребят, но толпа уносила ее к самому центру площади. Слова Праведника звучали все громче.

– Друзья мои! Вы видите? Правительство не желает говорить об этом! Оно считает вас слабыми, не способными справиться с этой проблемой. Правительство хочет «излечить» мертвецов! Но нельзя вернуть к жизни того, кто уже мертв! Это их заблуждение! Это преступление против природы! Я знаю, что делать, следуйте за мной, потому что это наш мир, это наше…

Внезапно Лаура перестала слышать. Она упала и закрыла уши руками.

«Громко. Слишком громко!»

На секунду ей показалось, что голова взорвется от странного звука, который разрывал ее изнутри на части.

«Больно! Мне больно!»

Лаура попыталась встать, но очередная волна опустила ее на землю.

«Больно!»

Так же внезапно звук пропал.

Лаура, тяжело дыша, поднялась на ноги. Из носа сочилась кровь, и девушка спешно отерла ее рукавом.

– Что за?..

У Лауры перехватило дыхание от увиденного. Ее окружали люди, корчившиеся от боли. Похоже, их раздирал тот же звук, что и мгновение назад Лауру. Кто-то царапал ногтями землю, кто-то катался по асфальту, кто-то колотил себя в панике по голове… Все хватались за уши.

Кровь.

Лаура искала глазами знакомые лица. Она крутила головой, срывалась на бег, затем… опять останавливалась.

«Нет. Только не сейчас. Мы не должны потеряться! Мы не должны потеряться!» – Лаура, неуклюже передвигая ноги, старалась не смотреть на людей, бившихся в конвульсиях от боли.

Наконец она остановилась, заметив Салли О’Коннор.

Девушка стояла рядом с Колдером. На ее лице застыл ужас. Ив рядом не было.

Закатив глаза и раскинув руки, парень трясся, испуская волну смерти.

Так странно… Казалось, Лауру должно было обеспокоить состояние лучшего друга, но не это привлекло ее внимание. Рядом с Колдером, в двух шагах от него, лежала женщина. На ее лице застыла знакомая маска. Лаура видела такую много раз. Эта маска принадлежала Смерти.

Женщина, мужчина, еще одна женщина, и еще одна, мужчина, несколько парней… Лаура попала в круговорот смерти, а мир в это мгновение застыл в немом ужасе.

13

Поспешные решения способны уничтожить стены вокруг людей, но кто сказал, что за ними не будет другой преграды?

Порой люди думают: почему все сложилось так, а не иначе? Можно ли было где-то свернуть и пойти другой дорогой? Можно ли было избежать ошибок, не совершив при этом новых?

Иногда в их головах закрадывается мысль, что кто-то уже решил все за них. И в этот момент людьми одолевает желание сделать что-то, что не задумано этим вершителем судеб. Быстро щелкнуть пальцем, поморгать три раза, громко закричать, взмахнуть руками… Но вдруг и это продиктовано разумом, внушающим им, что делать?

А мысли? Принадлежат ли они людям? Может ли так статься, что они думают о творце своих судеб только потому, что он сам этого хочет? Кто же они тогда? Неужели действительно винтики в огромной системе, созданной высшим разумом? А кто, в таком случае, создал ее? Что есть начало? И есть ли оно вообще?..

Быть может, это замкнутый круг? Люди возвращаются в прошлое, создают человечество, затем мир проживает тысячи своих жизней и вновь возвращается в прошлое?

Лаура сидела в своем кабинете и думала о прошлом. Почему некоторые люди способны его отпустить и двигаться дальше, а другие – держатся за него обеими руками?

Она думала о Стэне и Джефферсоне. Все чаще вспоминала дни, когда их жизни зависели друг от друга. Но свобода в итоге лишила их чего-то, что делало их неделимым целым. Они оставались командой, но не той, что раньше. Последствия масштабных событий меняют людей и их отношения. Кто-то хочет забыть, кто-то – похоронить воспоминания, а кто-то – проглотить их и извлечь для себя хоть какую-то пользу. Лаура относилась к третьему типу. Она твердо решила для себя, что страх – это орудие в руках труса, способное помочь ему выковать из себя храбреца, коего доселе мир еще не видывал. Но не все способны распознать знаки тогда, когда нужно напрячь извилины в мозгу, чтобы их расшифровать. Люди, как правило, не любят думать. Им проще принять информацию от других. Так проще жить.

Лаура думала о Колдере, к которому ее не пускали. К которому никого не пускали. Теперь никто не был застрахован от того, что произошло с парнем во время забастовки. Под ударом оказались все новые ньюмены. Мир… изменился. Только теперь он объединился против тех, кто этого не заслуживал.

На этот раз громкий стук в дверь прозвучал нахально и коротко, Салли О’Коннор не стала дожидаться ответа. Девушка вошла в кабинет и шумно придвинула покосившийся стул к Лауре. Та знала, что останавливать Салли О’Коннор ни в коем случае нельзя, потому решила промолчать и дать высказаться подруге.

Салли О’Коннор села и своими огромными глазами вызывающе уставилась на Лауру. Иссиня-черная челка девушки доходила до глаз, что, вкупе с подводкой, длинными стрелками и темно-зеленой помадой, придавало ей еще более угрожающий вид.

– Какого хрена, Лаура? – спросила она с раздражением. – Почему я вдруг становлюсь первым подозреваемым? Почему допрашивают меня, а не Ивон? Что вообще за хрень творится? Я думала, мы давно уже перешли ту черту, когда еще могли кидаться обвинениями друг в друга!

Лаура вздохнула. Ей самой было неприятно задавать друзьям вопросы, способные подорвать их доверие. Но что ей оставалось?

– Послушай…

– Нет. Лаура, это ты послушай. Я всегда чисто выполняю свою работу! Иначе за нами давно бы уже пришли! Все, что я делаю… черт, да тебе не понять, как вообще это делается! Но я все подчищаю и шифрую данные! Это так не работает, что кто-то вдруг – бац! – взломает меня. Это не долбаная электроника с долбаными компьютерами! Все голографические данные я перевожу в символику. Мою собственную символику! Никто в жизни не расшифрует эти данные! Это как с сетчаткой глаза, – Салли О’Коннор демонстративно ткнула себе пальцем в глаз. – Никто не имеет вторую, идентичную ей. Вот и мои формулы – никто не выведет такие же. Ни-ког-да! – Огромные зеленые глаза девушки распахнулись еще больше, когда она делала акцент на последних словах.

– Я должна была спросить, – Лаура взмахнула руками. – Поверь, мне непросто, но Праведник знает о наших клиентах больше, чем нужно! Тебе не кажется это странным? Твои версии?

Салли О’Коннор поджала губы и наклонила голову.

– Вот и у меня они закончились. Если никто не взломал твой голограф, – Салли О’Коннор вновь раздраженно посмотрела на Лауру, – значит, дело в чем-то другом.

– Или ком-то другом, – подчеркнула девушка. – Но я бы не стала обвинять тебя, Коннора и Ивон. Особенно Коннора.

– Тогда кого?

– Не знаю.

Лаура громко втянула носом воздух и сложила руки на груди. Она пыталась понять, где они оплошали, но ничего дельного в голову не лезло. Салли О’Коннор молча смотрела на нее и тоже молчала. Кажется, детективное агентство зашло в тупик и само остро нуждалось в чьей-то помощи. Вот только обратиться ему было не к кому.

В комнату без стука вошла Ив.

– Блин! Я все понимаю, но стучать разве не нужно? – возмутилась Лаура.

Ив смущенно опустила глаза.

– Я просто подумала, что такие вопросы стоит решать всем вместе, – произнесла она, становясь позади Салли О’Коннор.

– О. Спасибо. Но мне помощь не нужна, – нахмурилась та. – Кажется, мы уже выяснили, что я тут ни при чем.

Лаура кивнула.

– Мы должны понять, как информация могла просочиться за стены нашей конторы, – Ив выглядела расстроенной, произнося эти слова. – Никто из нас не мог рассказать о…

– Но рассказал.

– Да что с тобой не так, Лаура? – повысила голос Салли О’Коннор. – Ты серьезно считаешь, что та, кто вытащила твою задницу из еще большей задницы, каким-то образом подставила тебя? Нас всех? Это просто жесть какая-то! Ты себя со стороны видела?! Кидаешься обвинениями, словно это мелочь какая-то! Или, может, ты думаешь, это я такая дурочка, что умудрилась слить инфу в Сеть? Или… обвинишь Колдера? Конечно, он же не может сейчас постоять за себя!

– Салли О’Коннор! – оборвала ее Ив. – Перестань! Перестаньте обе! Самое последнее, что мы должны делать, – это кидаться друг в друга обвинениями! Успокойтесь!

Лаура закрыла глаза руками. Она уже не знала, чему верить. Правды нет, но иногда есть совершенно очевидные вещи. Девушка чувствовала, что ее друзья никоим образом не связаны с произошедшим. Но как можно верить кому-то в мире, где возможно все? Нет предела фантазии сценаристов. Или… у кого-то просто воспалились мозги от перенапряжения.

Лаура хотела извиниться, но во входную дверь вновь постучали. Сначала тихо, потом – чуть громче.

– Я открою, – вызвалась Ив. Она вышла из кабинета, прихлопнув дверь один раз, затем, еще раз, уже сильнее, ногой.

– Когда-нибудь я заменю эту дверь! – не выдержала Лаура.

Салли О’Коннор встала и вышла из кабинета, предварительно показав Лауре средний палец. Та лишь еще раз вздохнула. Она не так часто, как Колдер, извинялась, но в данный момент чувствовала себя так плохо, что готова была на все, лишь бы Ивон не выглядела больше такой расстроенной, лишь бы Салли О’Коннор не смотрела на нее с такой ненавистью!

Но извинения вновь повисли в воздухе.

Этот день закончился так, как никто не мог себе представить.

Иногда дерьмо случается. Это факт. Белая полоса не может длиться слишком долго, удача не может постоянно сопутствовать человеку, а сюрпризы не всегда приятны. Все всегда заканчивается. Даже самые обычные дни однажды превращаются в чей-то кошмар.

Четырнадцатого апреля три тысячи восемьдесят восьмого года агентство № 557/8Б прекратило свое существование.

Июнь, 3088 год

14

Одни люди стремятся к одиночеству, другие – боятся его. Лаура всегда думала, что в одиночестве нет ничего плохого, что быть одиночкой – высшее наслаждение. Люди часто ошибаются. Лаура Браун познала много видов боли, но каждая из них казалась ничтожной по сравнению с установившейся в ее жизни разобщенностью. Единое целое раскололось, и мир из яркого превратился в его блеклое подобие. Девушку изнутри раздирала вина за произошедшее. Раскол не должен был наступить по ее вине, но именно она стояла у его истоков.

Лаура задумывалась над значением слова «одиночество». Что же это значит? Быть одной и скучать по людям? Жить среди людей, которые тебя не понимают? Или находиться в гармонии лишь с собственной персоной?

Девушка давно разучилась плакать, однако спазмы душили ее, выбивали воздух из легких, скручивали внутренности так, что она едва держалась на ногах.

Лаура хотела повернуть время вспять, чтобы исправить свои ошибки, предотвратить беду, но ни у одного человека не было такой возможности. Если бы кто-то намекнул, что это реально, она не задумываясь сделала бы все что нужно, чтобы добиться желаемого.

Но что так терзало девушку? Она продолжала делить крышу с друзьями, которых звала семьей, что же изменилось? Друзья жили вместе, но в то же время находились далеко друг от друга. Между ними словно возвели невидимые стены, которые приглушали звуки и обрывали былую связь, позволявшую им понимать друг друга с полуслова.

Видеть человека, разговаривать с ним, но при этом чувствовать себя неловко и стремиться как можно быстрее завершить диалог… вряд ли все это можно отнести к признакам нормального поведения близких любящих друг друга людей. Что самое ужасное, Лаура не могла вспомнить, как они вели себя раньше, что отличало их былые беседы от бесед нынешних. Люди не помнят мелкие детали, но все моменты прошлого, даже такие незначительные, на первый взгляд, и объединяют осколки людских жизней в единое целое. Ключ к памяти находится в руках самого человека. Осталось только понять, почему его так просто потерять и так трудно найти.

Лаура загрузила последний ящик и отряхнула форму.

Жидкие аплодисменты раздались у нее за спиной, и девушка усмехнулась.

– Очередная переработка, мисс Браун. Я за это не доплачиваю.

– Я в курсе, Гриф, – Лаура сняла перчатки и закинула их в мусорное ведро.

– Тогда зачем торчишь здесь? Ожидаешь от меня похвалы?

Лаура подошла к умывальнику. Она несколько раз зачерпнула ледяную воду и сбрызнула ею лицо.

– Ну, так я тебе скажу, – наблюдая за ней, продолжил Гриф, – что это пустая трата времени.

– Ты прекрасно знаешь, почему, – ответила Лаура, вытираясь одноразовым полотенцем. – Ты единственный, кто взял меня на работу.

– Тю! – Гриф облокотился о перила. – И это повод сидеть на этой прекрасной многообещающей работе дольше обычного?

– Это мой способ сказать спасибо.

– Дерьмовый способ.

Лаура прижала палец к ручке шкафчика, но определитель снова замигал красным. Сработало токовое предупреждение, и девушка быстро отдернула руку. Следующая же неудачная попытка закончилась более мощным разрядом. Лаура выругалась.

– Дай-ка сюда! – Гриф отодвинул девушку в сторону и открыл дверцу шкафчика. – Та-дам!

– Спасибо.

– Скажи мне, Лаура, насколько человек может быть гордым? – вдруг спросил Гриф.

– Не знаю, а что?

– Ну, если б меня спросили, насколько ты гордая, я бы ответил, что процентов на сто. Но разве это предел?

Лаура пожала плечами.

– Я видел, как вчера ты уходила с работы, – продолжил он. – Здорово, наверное, мокнуть под дождем в одной майке?

Лаура вздохнула. Да. Она должна была после смены зайти к Грифу и попросить его открыть шкафчик. Куртка в непогоду пришлась бы очень кстати, и к тому же Лауре не пришлось бы обращаться к Ивон за помощью, когда у нее заболело горло.

– Я просто…

– Это был Чак? Это он вчера задирал тебя? А с ним кто? Эд? Жан-Поль? Лорна? – перечислял Гриф, его голос звучал угрожающе под куполом огромного склада, Лаура поежилась.

– Дай угадаю. Тебе доложили? – предположила она.

– Преимущества босса.

– И что ты хочешь от меня услышать?

– Что-то близкое к правде.

– А потом что?

– А потом я их вышвырну за пределы своего района.

Лаура закрыла шкафчик и устало закуталась в куртку. Это лето было слишком холодным для нее.

– Гриф, мне не нужны неприятности. На прошлой неделе самосуд решил судьбу парня, который не желал никому смерти. Ты знаешь, я ничем от него не отличаюсь.

– Ты поэтому отправила мне это? – Гриф провел пальцем по яркому дисплею, и в воздухе повисло заявление об уходе.

– Я хотела, чтобы ты увидел его завтра, – расстроенно сказала Лаура.

«Заработалась и забыла указать время отправления, класс!» – подумала она, мысленно ругая себя за этот промах.

– Считаешь данное решение лучшим выходом из ситуации? – спросил Гриф.

– Да. С одной стороны, я не хочу быть красной тряпкой и подвергать себя опасности, с другой – подвергать опасности тебя и твоих людей.

– Ну, ты прям умняшка! – наигранно протянул Гриф. – Насколько я знаю, твое агентство закрыто. Так что там во второй части плана? Потому что я не забуду отключить вам энергопоток в следующем месяце, если не дождусь своевременной оплаты.

– Прости, Гриф, но это уже не твое дело. Я очень благодарна тебе за то, что ты терпел меня здесь все это время. Поверь, я знаю, что это было нелегко. Но теперь наши пути разойдутся. Это мое окончательное решение.

– Дело твое, – Гриф пожал плечами. – Но ты не запретишь мне накинуть тебе в кошелек пару лишних монет за переработку.

– Ты же сказал…

– Я сам себе босс, Лаура. Я сам себе босс.

Лаура возвращалась домой новым путем. Каждый день ей приходилось менять маршрут в целях безопасности. Гнильцы стали опасным местом даже для нее. Когда на Ивон напали посреди бела дня, как и предполагал Стэн в свое время, им пришлось составить карту самых безопасных путей для ньюменов. Для себя.

Мир вышел на охоту. Люди сошли с ума. Правительство пошло на поводу у Церкви и окончательно прекратило выступления в защиту ньюменов. Это было похоже на конец неудачной сказки.

Каждый день Джерманотто приглашал Стэна и других членов Церкви Нового Дня, чтобы подискутировать на тему того, как отвратительны и опасны ньюмены. Лаура не могла понять, как Стэн стал лицом Церкви и всеобщим любимцем. Те слова, что он говорил в их адрес, выводили девушку из себя. То, как он произносил их, как смотрел, как держался при этом… Все выглядело слишком правдоподобно.

После того как Колдера забрали, Стэн исчез. Буквально исчез из их жизни. Лаура видела его лицо каждый день, но при этом не чувствовала его больше на их стороне. Это было даже хуже, чем с подругами. Те хотя бы были рядом и, хоть и молчали все время, готовы были глотки перегрызть друг за друга в случае опасности. Стэн же стал… слишком чужим. Он не пытался связаться с ними, чтобы объясниться, чтобы рассказать, что им двигало и чем он теперь жил. Лауре хотелось верить, что мужчина ведет свою игру, которая нужна им всем, но с каждым новым выпуском передачи Джерманотто надеяться на это было все сложнее.

Она потеряла связь с реальным миром. Иногда Лауре казалось, что все бессмысленно. Церковь завладела умами людей, и ее последователи взмахнули рукой с топором, символизировавшим реальную войну. Вжик-вжик – голова с плеч. До свидания, товарищ. Покойся с миром, который завтра не вспомнит твое имя.

Ньюмены стали бояться выходить из дома. На улицах города повисла тяжелая гнетущая тишина, кричавшая о наступающей резне. Люди перестали бояться. Однажды нанеся человеку удар, сложно остановиться. Совесть постепенно уступает место жажде крови.

Казалось бы, что способно превратить тихоню в борца за мнимую справедливость? Ответ прост – что угодно. Что угодно может повлиять на безумие, пожирающее разум, сеющее смуту и застилающее глаза пеплом с могил павших воинов. Безумцем может стать каждый. Это не сумасшествие, а помешательство. Навязчивая идея и стремление достичь финала, выйти победителем и взять свой приз.

Человека так просто подтолкнуть к безумию! Слово, действие – не важно. Все имеет смысл. Дай только топор в руки и скажи, что убивать этих людей – благо. Он что, уже бежит? Но почему? А вот он уже тянет за волосы голову убитого и улыбается! Он так счастлив поступить «правильно»! Он выполнил свою миссию и может быть свободен. Это финал его сказки? Или нет?

Другой человек, тот, который стоит за безумием, отмахивается от вопросов. Он живет и делает то, что считает нужным. Правосудия для него не существует, так же, как и возмущенных возгласов в его адрес. Ведь всегда найдется тот, кто закроет его от пуль ценой собственной жизни. Еще один безумец.

Лаура вошла в приемную. Салли О’Коннор зависала в голографе, а Ив оттирала с пола что-то скверно пахнущее. Никто из них не обратил на Лауру внимания. Девушка медленно стянула куртку и повесила ее на крючок у двери. Откашлялась. Тишина. Еще раз.

Ив подняла голову и тут же вновь вернулась к пятну на полу.

– Еженедельная доставка от фанатиков, – объяснила она Лауре, яростно орудуя тряпкой. – Все еще хотят выжить нас отсюда.

Лаура хотела что-то сказать, но не подобрала нужных слов. Она осталась стоять у двери, наблюдая за действиями Ивон.

– Я узнавала у Далии о его состоянии, – продолжила как ни в чем ни бывало Ив, стараясь стереть нотки грусти в голосе, – давление скачет вверх-вниз, вверх-вниз, – она выжала тряпку и вернулась к пятну на полу. – А еще он не ест. Не получается. Все выходит обратно.

– Она хочет сказать, что Колдер переводит правительственную еду, – встряла Салли О’Коннор.

– Нет! Я хочу сказать, что Колдеру плохо! – Ив швырнула тряпку в тазик, стоявший за креслом, и встала на ноги. – Они не в состоянии ему помочь! И я совершенно бесполезна! Я… Я могу остановить кровотечение, перевязать рану, вправить кость – что угодно! Но тут… С чем мы имеем дело?

– Ив, ты никак не поможешь ему. Это не твоя вина, что тебя к нему не пускают! Никого не пускают. Но мы что-нибудь придумаем, – попыталась успокоить девушку Лаура.

– Сказала та, которая никому из нас не доверяет, – усмехнулась Салли О’Коннор.

– О да! Давай еще раз это обсудим! – вспылила в ответ Лаура. – По-твоему, я такая безжалостная тварь?

– Ты? Нет, конечно. Этот статус за мной, Лаура. Ты же все испортила, ты заставила нас поверить в то, что кто-то из нас предатель.

– Окей, – Лаура подняла руки, сдаваясь Салли О’Коннор, но та лишь скривилась.

Тишина. Ив промыла тряпку и вновь принялась тереть пол. Салли О’Коннор закинула ногу на ногу и продолжила заниматься своими делами, передвигая голограммы пальцами, отбрасывая ненужные и увеличивая в размерах те, что требовали ее внимания.

Лаура все еще стояла у двери. Она должна была сообщить новость, способную всех выбесить. Можно ли вообще к такому подготовиться?

– Я ушла с работы.

Бам! Удар. Шаг сделан. Кубики брошены – следующий ход.

– Ты… Что сделала? – переспросила Ив, удивленно тряхнув своими прекрасными рыжими волосами.

Салли О’Коннор оторвалась от голографа. Лаура мысленно попрощалась с жизнью.

– Я сегодня отправила Грифу заявление об уходе. Он его подтвердит. Я хочу, чтоб вы знали, это мое…

– Ты долбаная эгоистка, Лаура Браун! – Салли О’Коннор вскочила с дивана, ее переполняла ярость.

Лаура не могла смотреть в ее огромные зеленые глаза. Они метали невидимые молнии, способные нанести удар даже самому близкому человеку.

– Как ты могла? Хочешь скинуть все на мои плечи? Тебе мало того, что Ивон пришлось пожертвовать карьерой и спуститься по карьерной лестнице, чтобы не светиться ради нас? Тебе мало того, что наше агентство закрыли? Ты хочешь, чтобы я пахала за четверых?

– Я не буду сидеть без дела, – возразила Лаура, но Салли было не остановить.

– Правда? Не будешь? И куда ты пойдешь?! Гриф единственный, кто согласился взять тебя к себе! Он исправно платил и мог предложить тебе защиту! Как ты могла подставить нас?!

– Элли, – тихо сказала Ив, – у нас же совсем нет денег. Почему ты так, а?

Лаура готова была заплакать. Она чувствовала, как боль подкатила к горлу, как сжались легкие, как бешено заколотилось сердце, но… девушка просто стояла и смотрела прямо перед собой. Она ждала, что заплачет. Когда этого не произошло, когда спазм отпустил, Лаура вновь осталась одна. Ее не поняли. Она не могла объяснить, почему так поступила.

– Я не знаю! Это просто… пиздец какой-то! – Салли О’Коннор швырнула голограф на диван и вновь развернулась лицом к Лауре. – Я выполняю все эти чертовы заказы, потому что не хочу видеть, как вы пухнете с голоду! Я делаю все что могу, чтобы добиться оплаты даже у самых сомнительных личностей. Я иду на компромиссы. А ты… просто берешь и уходишь с работы! Тебе не кажется, что между нами пропасть стала такой большой, что скоро мы все в нее упадем, переломаем кости и благополучно сдохнем?

– Я найду деньги. Я… Постой! Помолчи, теперь я говорю! Я ни за что на свете не позволю пострадать человеку, который всегда был добр к нам. Люди, работающие на него… Я слышала, о чем они шепчутся у Грифа за спиной, и я уверена, что ты поступила бы так же, если бы услышала, о чем они говорят.

– Кто-то чешет языком, а ты развесила уши и веришь каждому слову? Браво! Не думала, что твой случай настолько запущен!

– Ив, ты тоже так думаешь? – Лаура с надеждой взглянула в глаза девушки, но наткнулась на ту саму стену, мешавшую им понять друг друга.

– Прости, Лаура, – Ив давно ее так не называла, отчего Лауре стало не по себе. – Я уже не знаю, почему ты поступаешь так, а не иначе.

– Да я…

– Да ты не понимаешь, что мы в полной жопе, дорогая! – крикнула Салли О’Коннор, ударив кулаком по стене. – Мы просто… не протянем!

Этот момент мог спасти лишь один человек. Колдер. Лаура представила, как парень выходит из-за угла и говорит: «Девочки?».

Он бы стоял, закутавшись в плед, а потом, опасно покачнувшись, вызвал бы у всех страх и чрезмерную обеспокоенность. Лаура сделала бы шаг в его сторону, но Ив, конечно же, опередила ее. Она бы подбежала к парню первая и не дала ему упасть.

«Девочки… вы что, ссоритесь?» – услышала она голос Колдера в своих мыслях, увидела, как он усаживается в любимое кресло, образ стоял перед глазами, будто так все и было на самом деле.

Да. Так бы все и было, если не одно «но». Колдера рядом не было. Они не видели его слишком долго. Лаура каждый день, каждый час, каждую минуту, каждую секунду думала о нем. Они забрали его, и теперь девушка ничего не могла сделать. Она бессильна. Она больше не герой. Никогда им не была.

Что дальше? Ссора моментально сошла бы на нет. Ив бы заботливо укрыла парня одеялом, подбодрила его… Все вместе они бы обязательно оттаяли, а потом смеялись бы над чем-то смешным. Колдер умел превратить любую ситуацию в нечто комедийное. По крайней мере, для Лауры.

Колдер мог стать тем человеком, который, на время своего присутствия сумел бы сломать невидимую стену, чтобы возвратить в их мир былую дружбу и сплоченность. Но в тот момент Лаура прошла мимо кричащей Салли О’Коннор в свой кабинет, громко хлопнула дверью и, зажав пальцами уши, села за стол, продолжая игнорировать любые звуки. Вернулась в мир девушка лишь тогда, когда буря стихла. Нет, время взаимопонимания не наступило. Здесь не было фальши, ведь каждый из них помнил, что значит дружить. Забыть о склоках и разногласиях не самое сложное, когда рядом есть те, кто нуждается в заботе. Но когда таковых кандидатов нет, люди готовы продолжать бессмысленную борьбу, целью которой является лишь удовлетворение собственного «я».

Тишина. Лаура убрала руки и уставилась на дверь перед собой. В тот день она не готова была принять удар.

А на следующий… будь что будет.