Читать книгу: «Рагна-Рейская исповедь», страница 4
Младшего сына короля ожидала карьера дипломата, поэтому многих удивил выбор в пользу не самой популярной смежной специальности. Однако Терри Уоррингер не стал запрещать изучение ненавистной магии сыну. Приезд королевского отпрыска вызвал небывалый переполох в Академии. За неделю до прибытия кортежа пожаловал штат прислуги и тут же занял покои для именитых гостей в корпусе «Шталь», легко узнаваемом, благодаря устремлявшимся высоко вверх позолоченным шпилям. Лишь однажды там остановился фёр Генри Пауль, который пробыл в корпусе несколько месяцев, посвятив время изучению трудов Ортока Мармелосского, любезно предоставленных из архивов самим ректором.
К приезду принца всё было готово. Старая служанка Луиза, заглянувшая туда накануне, рассказала Эдме, что всё в покоях блестит и сверкает, что аж глаза болят! По её словам, с принцем должна была приехать и дочь Йорка Терренса, наместника Стрэнда – земель, расположенных далеко на западе Дориэндуна. Они вместе с принцем обучались в Дармогском университете, и девушка последовала вслед за ним в Академию.
На улицы высыпало немало народу. Многие притворно вздыхали, зевали и делали вид, что ничего примечательного в данном событии нет. На деле же любопытство съедало многих зрителей на площади перед Академией. Эдма, к сожалению, могла довольствоваться лишь обрывочными сведениями от своих прилипал. Но и тем мало что было известно. Эдма же радовалась прибытию принца и по другой причине. Ей дали передышку, и никто пока не приглашал её на очередные болезненные процедуры, к которым она хоть и привыкла, но по-прежнему испытывала отвращение.
Сидеть и прокручивать в уме прослушанные накануне лекции оказалось куда веселее. Эдма любила размышлять над услышанным. Ей тоже хотелось однажды войти в историю, чтобы её имя повторяли студенты перед экзаменами и вспоминали как героиню, которая прошла длинный путь, чтобы попасть на страницы учебников.
Принца она увидела только спустя две недели, когда молва о нём стихла. Эдма сидела на другой стороне амфитеатра, когда он вошёл в лекторий. Слухи оказались правдивы. Его окружала толпа молодых людей, сам он постоянно улыбался, говорил мало, держал голову высоко поднятой и вёл себя, в целом, надменно, чем, вопреки логике, притягивал к себе всё больше и больше последователей. Его свита состояла из сплошь смазливых лиц праздно шатающихся по Академии студентов, и Эдма удивлялась выбору такой отборной компании. Девушка всегда ценила более ум, нежели внешность, потому принц показался ей самодовольным болваном, неспособным понять, кому в этом мире доверять не следует.
Совсем другое дело – витэрия Ардана. Взгляд её зелёных глаз был холоден, особенно на фоне бледной кожи и тёмных, как смоль, аккуратно уложенных длинных волос. Витэрия Ардана часто беседовала с лекторами, мало времени уделяла компании принца и часами сидела в Большой библиотеке, изучая магические формулы. Она не обладала магией, но тяга к научному подходу в её изучении давалась ей легко. Лекторы часто улыбались новой студентке, задавали ей вопросы и, получив исчерпывающие ответы, энергично кивали, одаривая её своим вниманием. Дочь наместника казалась Эдме идеальной во всём. Иногда девушка представляла себя на месте её подруги. Как это было бы прекрасно – подружиться с такой одарённой и влиятельной витэрией! Как-то раз, во время лекции, ей даже показалось, что витэрия Ардана смотрит в её сторону, изучая, будто диковинку. Но, стоило им встретиться глазами, как она тут же отвела взгляд, и сложно было сказать, показалось это Эдме или нет.
Ночь перед шутливым праздником Эляляйн, посвящённым легендарному шуту Эляляйну, ставшему однажды королём, выдалась на редкость холодной. Беспрерывно шёл дождь, за окном свистел ветер, Эдма совсем бы продрогла, если бы не груда тёплых одеял, принесённая ей Нэей. Женщина не любила болтать попусту, если и заглядывала, то только по делу, справиться о здоровье своей бывшей подопечной, но Эдма ценила и такую заботу.
Было поздно, когда она услышала громкий разговор за дверью и, отбросив в сторону учебники, на цыпочках подобралась к ней. Голос был Эдме незнаком, но парень не скрывал своего присутствия. Он обращался к её прилипалам с долей презрения, не забывая напоминать им о своём положении. Это, несомненно, был принц. Он пришёл не с инспекцией продвигавшегося ремонта, его главной целью было выяснить, кого так бдительно охраняет стража Академии. Прилипалы отвечали на каждый вопрос принца и, судя по тому, что услышала Эдма, их волнение достигло своего предела. Они подчинялись ректору, но ректор, назначенный королём, подчинялся, в свою очередь, исключительно королевской семье, а потому принц имел полное право задавать вопросы, даже те, которые касались дел его отца, если на то не было запрета.
Многие ответы прилипал его не устроили, и принц, замечая очередную попытку уклониться от темы, тут же менялся в голосе, демонстрируя властность и нежелание мириться с такой позицией. Один лишь раз он намекнул на то, что способен вышвырнуть обоих из Академии, и прилипал как ветром сдуло! Эдма удивлённо отпрянула от двери, когда услышала уверенный стук ночного гостя.
Девушка не знала, как ей следует поступить, но принц обратился к ней мягко, не настаивая на разрешении войти, чем разогнал тучи над взволнованной Эдмой. Она всё-таки решилась и, как выяснилось позже, впустила его не только в свою комнату, но и в свой мир. Та встреча стала поистине судьбоносной.
Они говорили мало, принц внимательно рассматривал небольшую обитель Эдмы и задавал вопросы о том, кто она и почему её держат, словно пленницу в Академии. Эдма отвечала честно и впервые встретила понимание в словах другого человека. Он слушал её и соглашался с каждым сказанным словом. Что-то интересовало его больше, что-то – меньше. Принц, Эдма была уверена, посмотрел на неё лишь один раз и то, мельком. Казалось, его больше беспокоят стены маленького помещения и побрякушки, украшающие его.
Их встреча длилась минут десять, если не меньше. Принц пожелал Эдме спокойной ночи, покрутил в руках учебники и, не обнаружив больше ничего, что было бы достойно его внимания, удалился по дорожке, ведущей к главному зданию. Таисий и Явель вернулись хмурые и даже прикрикнули на Эдму, провожавшую взглядом принца. Их лица, серые и зловещие, напугали её, и она предпочла поскорее закрыть дверь и забыться беспокойным сном под шум дождя, барабанившего по магическому куполу.
После неожиданного ночного визита ничего не изменилось. Где-то в глубине души Эдме хотелось, чтобы ей позволили жить своей жизнью, принимать собственные решения, чтобы ректор больше никогда не велел своим помощникам вести её в комнату, пропахшую сваренными зельями и неудачными магическими формулами – для Эдмы это был запах отчаяния, безнадёги и смерти.
Прошло несколько недель, прежде чем ей снова удалось встретиться с принцем. Он был всё так же приветлив, но, в то же время, привычно сдержан. Зато его спутница, витэрия Ардана, моментально окутала Эдму теплом и добротой. Весь день она посвятила общению с пленницей Академии. Эдма была на седьмом небе от счастья! Ей казалось, что все её желания начинают сбываться. Витэрия Ардана говорила с девушкой просто, беззаботно и постоянно держала за руку, как лучшую подругу, в то время как сын короля Терри Уоррингера шёл так близко к ним, что Эдма могла уловить исходивший от него пряный аромат вурриска, частенько добавляемого в напитки для охлаждения. Эдма пыталась поймать взгляд его удивительно выразительных глаз, но тот, будто намеренно, избегал её внимания. В какой-то момент Эдма бросила свои попытки и полностью отдалась общению с новой знакомой.
Беседовать с витэрией Арданой было весьма увлекательно. Девушка подхватывала вопросы Эдмы, едва та успевала их закончить, и отвечала на них так ясно, так доходчиво, что Эдма не выдержала и поблагодарила её за интерес к своей скромной персоне. Витэрии Ардане не понравились эти слова. Она тут же остановилась и взяла девушку за руки. Тот разговор Эдма очень хорошо запомнила. Витэрия Ардана призналась, что её беспокоит то, как король поступил с Эдмой. Она обещала помочь ей: стать защитницей и подругой. В доказательство своим словам витэрия Ардана попросила принца отдать приказ перевести Эдму в «Шталь», что было исполнено без промедления. К концу дня слуги витэрии подготовили для Эдмы просторную и богато обставленную комнату с небольшим балкончиком, с которого открывался вид на знаменитые сады Академии. В покоях царила роскошь, и Эдма поначалу ощущала себя не в своей тарелке. Но благодаря витэрии Ардане, мало-помалу она обжилась на новом месте и даже успела украсить их на свой вкус камешками, добытыми у старого скриптория. Витэрия Ардана в первый же день помогла ей перенести учебники и добыла новые, и обе они, до самого утра, не прекращали болтать, лёжа на шёлковых простынях огромной кровати.
С того дня за Эдмой больше не ходили прилипалы. Она постоянно находилась в компании витэрии Арданы, реже – самого принца, а когда оставалась одна, то не прекращала благодарить судьбу за оказанную ей милость. Лишь один момент омрачал жизнь Эдмы. Проводимые над ней опыты в жалких попытках изучить природу магии продолжались, и даже принц не мог пойти против воли отца. Эдма раньше не задумывалась над тем, как жестоко с ней поступают, но возмущённый взгляд зеленоглазой Арданы, которую отныне Эдме можно было называть по имени, огорчал девушку. Она не могла сдержать слёз, когда та плакала, рассматривая шрамы на руках подруги. Однажды Ардана указала на них принцу, и тот был так ошарашен увиденным, что тут же написал матери. Втроём они заперлись в покоях Эдмы и принялись сочинять письмо, взывая к здравому смыслу человека, которому и принц, и Ардана безоговорочно доверяли. В письме сын умолял свою мать повлиять на короля, а если тот не станет слушать, то донести о происходящем своему старшему брату. Принц Рэнт, как наследник и единственный сын первой супруги короля Терри Уоррингера, пользовался особой любовью отца. Он был наследником Дориэндуна и имел куда большее влияние на человека, сидевшего на троне, нежели его младший брат.
Дни ожидания ответа были хоть и томительны, но очень сблизили троицу. Бывшая свита принца отчаялась завладеть его былым вниманием, ведь всё оно доставалось Ардане и таинственной Эдме. Последняя вернула себе статус загадки, которую мечтали разгадать студенты Академии. Ректор Ценгер был недоволен таким поворотом событий, но не осмеливался пойти против сына короля. Эдме даже казалось, что он боится его. Такие мысли появились у неё после того, как она случайно услышала окончание их оживлённого разговора, в котором принц почти в открытую позволил себе недвусмысленно намекнуть ректору на имевшуюся в его распоряжении «вескую причину хорошего поведения Ценгера». Когда Эдма поинтересовалась, что это за причина такая, принц поспешил заверить девушку, что это «лишь его обычная манера поведения» и что он «любит ставить неприятных собеседников на место звучными, но пустыми угрозами». Это была их вторая беседа наедине, и, на удивление, она прошла куда приятнее предыдущей. В своих попытках оправдаться принц пустил в ход всю харизму и обаяние, на какие был способен и перед которыми мало кто мог устоять. Эдма не была исключением. Принц продолжал говорить, а она слушала его и думала лишь о том, как прекрасен его профиль и, несомненно, глаза, обращённые, наконец, только к ней одной.
Эдма не заметила, как они переместились в яблоневый сад. Солнце светило ярко, было очень тепло, высоко в небе, над куполом, пели птицы. Студенты недавно практиковали формулы роста, и спелые яблоки, несмотря на время года, свисали с переполненных веток, приглашая всех желающих вкусить их и насладиться сладостью вкуса. Принц сорвал одно и протянул его Эдме. Девушка поспешно откусила кусочек и улыбнулась. Яблоки оказались кислыми, что не соответствовало их сорту. Принц тут же выплюнул своё. А потом они одновременно рассмеялись. Долго ещё эта сладкая парочка красочно описывала нерадивых студентов! Когда закат оповестил о конце дня, принц замолчал. Печаль от скорого расставания и окончания её собственной сказки обезоружили девушку. Если раньше она чувствовала себя сильной и способной на любую авантюру, то в тот вечер стояла опустошённая и совершенно несчастная. Она не могла даже в самых смелых мечтах представить себе, что принц обернётся и поцелует её в лучах заходящего солнца. Это была настоящая сказка. И она только начиналась.
