Читать книгу: «Поздно, встретились с тобой мы поздно», страница 3

Я разглядывала его, стараясь хоть как-нибудь найти хоть какое-нибудь желание. Волнистые густые темные волосы, большие глаза какого-то непонятного сине бирюзового цвета в темных ресницах. Открытый взгляд, прямой нос, пухлые губы. Что мне из этого не нравится? Да все идеально! Я опустила взгляд ниже. Крепкая шея, прямые плечи. И грудь. Волосатая грудь. Всегда мне нравились мужики с повышенной волосатостью. А у меня все были лысые! Нет, он не был покрыт волосами от шеи до пояса, но то, что было, то мне нравилось. А еще были крепкие мускулистые руки, которые обнимали меня.

– Все рассмотрела? Что-то не так?

– Дима, ну ты же знаешь, что ты красавчик! Все так, все как на картине!

– Но нога все равно напрягает? Не можешь ее забыть. Вот не вовремя ты оглянулась!

– И что, потом бы ее маскировал под одеялом и в темноте? И раз, в самый интересный момент я ее неожиданно увидела? Представляешь последствия?

– А сейчас не последствия? Не смеши меня! Может если бы успели что-то изобразить до ноги, уже бы и нога значения не имела?

– Ну а кто тебе мешал соображать? Я же никаких транспарантов вроде не вывешивала?

– Это самое, и мешало. А ты красивая девочка, откуда у тебя этот шрам под губой?

– Оттуда. От любви. Хорошая пара у нас, красивый мальчик с костяной ногой и красивая девочка без ноги! Что дальше то делать будем? У тебя то тоже хоча пропала, я что-то не чувствую твердости духа!

– Ну ты зря обо мне так плохо думаешь. Не могу я ничего не хотеть, когда рядом лежит девочка почти без одежды.

Он слегка развернулся, и я почувствовала его орудие, готовое к бою. И тут же почувствовала, как соскучилась по всему этому. Тельце мое напряглось, прижалось к Диме, насколько это было возможно, мои руки обвили его шею, а его губы стали осторожно целовать мои. Я чувствовала, как он боялся отказа. А еще я прямо нутром чувствовала, как эта нога будет трогать меня в самый интересный момент, будет ко мне прикасаться, тьфу, зараза!

Я лежала, уткнувшись Димке в грудь, а он целовал меня в макушку. И я очень отчетливо понимала, что я тормоз этого предприятия. Уже давно все могло начаться и закончится, а мне запала в голову эта нога, и все, зациклило меня на этом. А ведь рядом со мной лежит красавчик и умница. Да, алкаш. Но осознанный алкаш. В отличие от моего Витюшки процесс регулирует. Опять же, пока я не видела этой ноги, я готова была дать ему прямо на балконе. Я же видела, что он хромает? Могла предположить, что травма. Да и предполагала конечно. Но не думала, что может быть так страшно, хотя видела в этой жизни много.

Но я не собиралась сдаваться! Я реально думала о том, что случится, если я сейчас откинусь на спину и потяну его на себя. Что страшного то случится? Я даже не буду видеть, где в этот момент его нога. И если реально посмотреть на ситуацию, то я уверена, что Дима сделает все, чтобы эта нога никак меня не задела. Потому что мне кажется, что он в нашей близости заинтересован больше, чем я. Да и вообще, самое главное, пережить первый раз, и осознать на что способен этот товарищ. Что умеет, что не умеет, как я отреагирую на его знания и умения. Ведь вот сейчас, прижавшись к нему, я не испытываю отвращения? Потому что как-то я уже все себе объяснила, и первое отвращение ушло.

Первое, резкое, это когда притронешься к человеку и омерзительно до тошноты. Хочется плеваться, отмыться и забыть контакт. Так было в первый момент, когда я увидела его палку. А сейчас же я лежу, прижавшись к нему всем телом, и ничего. Ну да, на мне тонкий халат, он предохраняет, но моя нога точно касается его здоровой ноги, а кто сказал, что я не прикасаюсь к его костяшке? Но я же этого не вижу, и мне вроде как спокойно. Может не усложнять жизнь? Не зажигать свет? Не развратничать? Просто доверится мужику, и принять его ужасную ногу? Ведь это сильно украсит наше прибывание в этом доме, каждая ночь будет радостной. Если совпадем конечно. Ну и чего я жду? Утра?

– Галь, может снимешь халат? Хочется чувствовать тепло твоей кожи, а не ворс ткани.

– Дима, мне лень шевелится, я так классно лежу.

– Давай помогу.

– Помогать мне не надо, если хочешь, сам снимай.

– Мне придется тебя крутить и переворачивать.

– Крути, я разрешаю, только не заставляй меня ничего делать.

– Хорошо. Но зря старался.

– Почему? Ты же хотел прижаться? Прижимайся. Я уже согласна.

– Я еще посмотреть на тебя хотел. Но с этими шторками здесь ничего не увидишь.

– Нам сначала как-то надо принять нашу красоту, а потом уж свет включим.

– Я в своей короткой жизни ампутировал ноги раза три. Поэтому про твою красоту я все знаю.

– У меня еще есть шрам от кесарева. От паха до паха.

– Ты забыла шрам на лице.

– Я его не вижу, значит никто не видит.

– Двигайся ближе. Обещаю, что не буду прикасаться тем ужасом, который у меня есть.

– В темноте все равно не видно.

– Ты согласна что ли?

– Дима, ты же меня раздел? Что за вопросы!

– Но я еще не все с тебя снял, самое главное на месте.

– Ну если тебе хочется поговорить, то расскажи, что ты со мной будешь делать?

– Я бы сделал все сразу, и прямо сейчас.

– А все сразу, это что?

– Галь, ты же замужем, ты должна об этом знать.

– У меня муж, который мне не то что все сразу не предлагает, он не предлагает вообще ничего. Так что давай, рассказывай про все сразу

– Рассказываю. Сначала бы я зацеловал тебя до обморока, потом бы вывернул тебя на левую сторону, а потом бы закинул ноги себе на плечи и нежненько бы достал тебя там, где надо.

– А что ты думаешь, что поцелуи бы не сработали?

– Ну три же раза лучше, чем один?

– У тебя плановое хозяйство?

– Нет, я просто хочу, чтобы ты после первого раза мне не отказывала.

Он реально заводил меня своими словами, как когда-то Сашка однокурсник. Я уже в принципе готова была сама стянуть свои трикотажные трусишки. Но нет, так было неправильно. Я же ему отказала минут сорок назад, и вдруг раз, и ноги раздвинула! Пусть уговаривает, хотя, если прислушаться к себе никого не надо было уже уговаривать. Вот что за натура мерзкая, устроила незнамо что!

А Димулька боялся чего-то. Он уже снял все и с меня, и с себя, уже провел все тесты на готовность, но все никак не мог решиться. Губы мои были зацелованы, все мои шрамы и трещинки гладили, меня обнимали. Я не выражала никакого сопротивления. А зачем сопротивляться? С собой я договорилась. Поняла, что Дмитрий мужчина ласковый и нежный, и может сильно скрасить мое пребывание в этом доме, поэтому я тихо и покорно обнимала его там, где мне было удобно. А он мне подставлял необъятые до сего момента места. Наши предварительные ласки как-то сильно затянулись. Но как стимульнуть этого товарища на сам процесс, я не знала. Я не могла понять зачем он растягивает удовольствие.

– Дим, делай уже что-нибудь.

– Так ты же не сказала мне что с тобой делать.

– А что я должна выбрать? Понятнее обьясни.

– Язык, пальцы , или главное

– Это вот ты что сейчас делаешь? Сорок минут ты меня уговаривал, сорок минут ты меня зацеловывал, а сейчас спрашиваешь, что со мной делать? А по-простому можно? Я на спине, ты сверху?

– Конечно можно. Так я начинаю.

– Дима редиска, еще пару слов, и я пойду в свою палату. Четыре часа утра по моим подсчетам, а ты способ выясняешь.

Было темно. И я просто почувствовала тяжесть его тела. Он замолчал и больше не произнес ни звука. Он придавил меня к постели, захватил мои губы своими, развел ноги в стороны, и ни разу не заблудившись, вошел. Мамочки, я уже и забыла, как это делается. Я просто осознавала, что внутри меня мужчина, и даже от этого осознания мне было классно. Размер у него был чудесный, не выпирал за мои границы, и нигде не было больно. Он просто там был, и я его чувствовала. Конечно, с двух движений я еще не поняла, как вести себя мне, но я еще успею. Я просто обняла его за шею и притянула к себе. А он все делал как я любила. Захватил меня ладонями за ягодицы и прижал к себе.

Ноги распахнулись так, что шире уже было нельзя. Моя активность была ограничена его телом сверху и его ладонями снизу. Я могла только лежать, обняв его за шею, и отвечать на его поцелуи. А я привыкла быть активной, потому что мне не нравилась близость без результата. И мой опыт мне показывал, что просто лежа, ничего не получится.

– Дим, я даже пошевелиться не могу.

– Тебе и не надо шевелиться.

– У нас так ничего не получится.

–Гал, если я не справлюсь со своей задачей, я дам тебе свободу. А пока просто лежи, и доверься мне.

Мне ничего не оставалось делать, как доверится. Хотя я на сто процентов была уверена в том, что кроме контакта ничего не случится. Простые движения, они и есть простые движения. Тем более в первый раз. Если бы у нас уже был контакт, я бы знала хоть как лечь, и как ноги раздвинуть, замедлить его или ускорить. А то просто лежала и ждала, когда все это закончится. Одно хорошо было в этом процессе, поцелуи, целовался Димка классно. Я переключилась на тактильные ощущения и попыталась погрузится в них. Целовалась я в этот момент можно сказать яростно. Ну а Димке ничего не оставалось, только отвечать мне взаимностью и совершать простые движения.

И вот в самый разгар простых движений, когда я почувствовала, что Димкиного задора хватит еще толчка на три, ну в лучшем случае на четыре, внизу живота в районе копчика вздыбилась знакомая волна, и по позвоночнику, с огромной скоростью понеслась к голове. В голове эта волна разбилась на звезды, и огромной теплой волной растеклась по телу. А я растеклась по кровати. А Димка работал. Но я чувствовала по его дыханию, что это последний рывок. Он опять тыкнул меня и напрягся перед взрывом. И тут вторая волна рванула по позвоночнику в голову, а когда он взорвался, побежала третья. Я от неожиданности даже не произнесла ни одного звука. Хотя поорать под мужиком для меня, это святое.

Все закончилось, у меня даже не было сил, чтобы столкнуть его с себя. Да и зачем? Я не чувствовала его веса на себе. Да даже если бы чувствовала, не стала бы его тревожить. Ну, потому что он заслужил покой. Так мы и заснули. Вот это да.

Проснулась я неожиданно от движения. На третьей секунде стало понятно, что уже идет процесс.

– Дима, отпусти меня, мне в палату надо. Сейчас придут сестры дежурные и мне кранты

– Гал, давай ты не будешь истерить, просто маленько полежишь, доверившись мне, и я провожу тебя до места

– Дим, зачем мне проводы? Я просто тихо пройду по пустому коридору и все будет в норме

– Галя, замолчи, рано еще. Я же не дурак затевать это в пересменок, так что все хорошо, лежи молча

– Это ты говоришь, что хорошо, а я не вижу через эти шторы насколько хорошо это хорошо

Этот упорный мальчик, не останавливаясь, показал мне часы. Шесть часов, восемнадцать минут. Замечательное время, до сестер еще больше часа. Я закрыла глаза, перестала упираться в Димкину грудь руками, и просто лежала. Все началось также неожиданно, как вчера. Волна, прорвавшаяся от копчика к позвоночнику, потом пробежавшая по нему и рассыпавшаяся в мозге на миллион звездочек. Одна, вторая, третья. Господи, я даже не знала что так бывает. Просто лежишь, просто ждешь, и оно приходит. И не надо для этого выгибаться, закидывать куда-то ноги, выворачиваться наизнанку.

Но сейчас я решила не сдерживать свои эмоции. Хотя я же понимала, что это не дом свиданий, а раннее утро в больнице. Поэтому обхватила Димульку за шею, и шептала ему в ухо самые ласковые слова, какие только знала. И в итоге не знаю от чего он завершил процесс, от моих слов, или все-таки от своих движений. Он опять замер на мне. Но где то шестым чувством я понимала, что если я сейчас не сбегу, то последует повторение банкета. Нет. Теперь, я конечно, ничего не имею против близости с этим товарищем, но не сейчас. Сейчас надо вылезти из-под него, натянуть на себя протез, и бежать в палату, по пути завернув в душ, чтобы смыть себя остатки любовей. Я стала делать попытки столкнуть его с себя.

– И что? Ты точно решила сбежать? Может все-таки еще разик?

– Дим, ты меня правильно пойми. Мне еще помыться надо, и тихонько лечь в койку, нет у меня времени на этот разик!

– Да я тебя просто облизать могу, и не надо будет мыться, уже чистенькая в палату придешь.

– Ты же знаешь, чем это закончится, да? Поэтому давай, освободи меня, я пойду.

– Да конечно, я встану и помогу тебе, только мне кажется, что ты больше сюда не придешь.

– Дима, давай по-взрослому. Сейчас я уйду, а потом будем думать, что дальше делать.

– Ну вот ты и ответила на мой вопрос. Спасибо, что честно.

Он встал и зажёг свет. Я, конечно, боялась того, что опять увижу его ногу. Но он тоже этого боялся, поэтому натянул штаны еще до того, как включил свет. Как же он был хорош. Вот прямо глаз не оторвать. На Генку он, конечно, ни грамма не походил, но смотреть на него было так же приятно, как на того подлеца. Красивое тело, красивое лицо, тонкие пальцы, руки хирурга. Он помог мне одеться, попутно ощупывая мои выпуклости, а потом усадил на постель.

– Давай посидим на дорожку, вдруг ты к вечеру раздумаешь со мной общаться

– Вот откуда ты это берешь? Ты совсем людям не веришь?

– Людям верю, женщинам нет. Я забыл, когда я лежал рядом с женщиной. Сегодня была лучшая ночь за последние годы. Я хочу, чтобы это повторилось. Я знаю, что веду себя, как дурак. Просто ты запомни, что я говорю

–Хорошо, Дима, я все запомню, и мне с тобой было хорошо, но я ничего не поняла, и мне хотелось бы это выяснить. Поэтому я вернусь. А теперь мне пора.

Он выглянул в коридор. Отделение ещё спало, всех же глушили таблетками. Я сделала шаг в коридор и пошла по ковровой дорожке к ванной. В конце коридора я оглянулась. Димка так же стоял в проеме двери и смотрел мне вслед. Я махнула ему рукой и закрыла за собой дверь.

Душ был рядом с нашей палатой, поэтому после водных процедур я просто накинула халат, кое-как примостила протез и потихоньку проникла в эту палату. Все спали. Или делали вид, что спят. Но никто даже не шелохнулся. Поэтому я быстренько разделась, надела ночнушку и нырнула под одеяло. Как же я хотела спать! Ну и заснула я мгновенно. Будить меня не стали, здесь было не принято будить. Подошла Маринка и шепотом спросила :"На завтрак пойдешь?", не увидев реакции с моей стороны, она тихо удалилась из палаты и прикрыла за собой дверь. А я наслаждалась сном и покоем.

Наслаждалась до тех пор, пока в палату не пришел Сергей Иванович. А он бы не пришел, если бы у меня в анамнезе не было суицида. Поэтому он, скорее всего пришел проверять, а не наглоталась ли я таблеток по старой схеме. Он ответственно разбудил меня, проверил рефлексы и язык и удалился. Молодец. А я уже решила, что надо вставать, потому что приближался обед. А после обеда обычно приходила мама, и я очень хотела узнать все новости. Так же сегодня припрется Витька, но к нему я не пойду. Что-то противно на него смотреть после Димасика. Я наконец то пришла в себя, привела себя в порядок и пошла на обед.

Первое, что я увидела в столовой, это испуганные глаза Димы. Они прямо уперлись в меня, и требовали ответов на все вопросы. Дима, я никак не буду реагировать на твой взгляд, потому что не хочу запалиться. Это твоя мама заведующая наркологией, а я пришла сюда за нужным диагнозом, поэтому реклама мне вообще не нужна. Как-нибудь доживешь до ужина. Потому что до ужина я буду очень занята, и даже знаю чем. Сначала придет мама, потом будет тихий час, а потом мне придется наверстать всякие процедуры, которые проспала. Бегать я не умею, поэтому все делаю медленно. Подождешь. Все равно я ночью приду к тебе.

Мама меня с одной стороны обрадовала, потому что железная дорога собралась писать мне гарантийное письмо на получение квартиры. Конечно, это будет не завтра. Но процесс идет и это хорошо. А вот с Ирой наоборот, все плохо, потому что маме не разрешают с ней даже погулять. Она, конечно, носит ей передачки, но пускать ее к моей дочери перестали, и она теперь только через окно с ней разговаривает. И ей кажется, что Ирка ее с каждым разом меньше и меньше узнает. А сейчас она спросила у Сергея Ивановича сколько мне лежать до постановки диагноза, он сказал, что не меньше трех недель. Матери, лежащей в психушке, ребенка не отдадут.

С Ольгой все хорошо. Сейчас она сидит с соседкой, у нее тоже дочь, Ольгина ровесница, так что в общем то все более менее. Правда Витя стал таким идеальным и так заслуживает ее благосклонности, что она и не знает, какими путями ходить домой, чтобы его не видеть. Но не скандалит, не пьет, дверь не выламывает и это хорошо. Мама попрощалась со мной и пошла. С соседкой она договорилась на определенное время. А я пошла поддерживать тихий час, потому что с этим было строго. Ровно час все должны были лежать в кроватях и релаксировать. А в коридоре дежурил Дима. Потому что для него не было правил.

– Гал, ты что, меня видеть не хочешь?

– Ну зачем придумывать то?

– А что ты бегаешь от меня?

– Дима, я живу так же, как жила вчера

– На завтрак не пришла, с обеда убежала

– Утром я спала, потому что не выспалась, а с обеда ушла к маме

– Гал, правда все хорошо?

– Да, Дима, все хорошо

– На балкон придешь после ужина?

– Хорошо, Дима, приду

–Галь, я тебе верю

– Дима, отстань, я тебя не обманывала!

И я удалилась в палату, иначе было никак.

Димка на ужин не пришел, он сразу ушел на балкон. Но это ему не помогло, после ужина там собралась целая толпа, курить. Я тоже пришла, но взглядом ему показала, чтобы он не дергался. Димуля загрустил, пристроился в уголке, и слушал музыку. А я потихоньку вышла в коридор оценила обстановку, и потихоньку просочилась в его палату. Все, можно расслабится, прилечь и даже заснуть. Когда он обнаружит мою пропажу и придет сюда? Не известно.

То ли Дима не мог понять куда я делась, то ли обездвижел от страху за то, что я исчезла, но следом за мной он не пришел. Но я-то на эту тему сильно не расстраивалась. Я-то была в его палате, рано или поздно все равно явится. Кроме того, я догадывалась, чем мы будем заниматься после того, как он явится, поэтому сняла протез и в халатике забралась под одеяло. Все-таки на двухспальной кровати спать лучше чем на односпальной, да и подушки у Димки были классные, что то догадываюсь я, что подушки были из дома. В общем я устроилась в кроватке, и уснула. Ну правильно, так и надо делать в ожидании любовника.

Когда я открыла глаза, за окном уже были сумерки, а Димки до сих пор не было. Я проспала около двух часов, он что ни разу не зашел в номер? Удивительно? Или как? Я откинула одеяло, села, встала. И прыгнула на одной ножке к балкону. Больничный двор был пуст, горели фонари. Что делать то? Собираться и выметаться отсюда? Я отдохнула, выспалась, где хозяин палаты не известно. Сама я прописана совсем в другой палате, и здесь мне делать нечего. Конечно хотелось провести эту ночь в Диминых объятиях, но плакать из-за того, что ни фига не получилось, не собираюсь. Надо одеваться и прибиваться к родному берегу.

Я опять сиганула к кровати, одела протез, глянула на себя в зеркало, поправила волосы. Самое главное не встретить в коридоре никого из медиков, их я стеснялась больше всего. Коллеги по палатам были продвинутые на всю голову, поэтому лишние вопросы задавали очень редко. У всех лежащих тут было как минимум по тридцать три скелета в шкафу, и они даже не пытались искать соринку в чужом глазу. Постельку я застелила, дверь на балкон прикрыла, оглянулась. Вроде все в порядке, нигде не наследила, нигде не насорила, своих вещей вроде не оставила. Все, можно идти, вечер прошел хорошо, я выспалась, так что жаловаться грех.

Я шагнула к двери, в этот момент дверь открылась и в палату зашел Дима собственной персоной. Первым делом он поцеловал меня до самой глубины души, чтобы я сразу поняла перспективы на будущую ночь. А потом прошел к столу и стал выставлять на стол продукты, которые доставал из большой хозяйственной сумки, которую принес. Яблоки, персиковый компот в банке, конечно, торт, какой-то салат в кастрюле, палочку копчёной колбаски, сыр, конфеты, зефир, запечённая курица. Сумку он убрал под кровать, а все остальное рассортировал. Скоропортящиеся продукты в холодильник, остальное так и осталось стоять на столе. Я стояла и ничего не понимала.

– Куда столько всего? Ты голодный?

– Тебя радовать. Ты же любишь сладкое?

– Тут хватит все отделение порадовать.

– На отделение я не равнялся. Только на тебя

– Да мне всего, что ты принес на две недели хватит.

– Я рассчитывал на три, значит плохо рассчитал

– А почему на три?

–Спросил у Сереги, сколько ты еще здесь, он сказал, что недели три

– У какого Сереги?

– Да у врача твоего лечащего, Сергея Ивановича, он сказал мне

– Ну нормально, еще и Сергей Иванович в курсе, чем мы тут занимаемся

– Галь, не усложняй, он не только врач, но и человек. Он живет в одном доме со мной, и знаем мы друг друга с детства

– Мне то он не друг

– Ну и бог с ним, закрыли тему. Ты лучше мне скажи, что сначала делать будем, есть или спать?

– А как ты думаешь?

– Я бы поспал. Потому что я сильно перетрухал, когда увидел, что ты ушла. Ты представляешь, до меня только минут через сорок дошло, что тебя надо поискать здесь. Прихожу, а ты спишь тут так мирно. Ну я не стал тебя будить и рванул домой за съестными припасами. Потому что с Серегой я еще до обеда разговаривал. Тебе противопоказаны стрессы, и показана хорошая еда, и хороший любовник. Даже Серега так сказал.

Димка посадил меня на кровать, сел сам, притянул меня к себе, и мы провалились друг в друга.

В этот раз я столкнула его с себя сразу после окончания процесса. У меня было к нему много вопросов. А если его не столкнуть, он так и заснет на мне до утра. Он скатился с меня и засмеялся, тихим счастливым смехом. Потом повернулся ко мне, обнял меня, и стал целовать. Я обхватила его за шею, и с удовольствием отвечала на поцелуи, прижалась к его волосатой груди, но нашла время прошептать ему несколько слов " даже не мечтай". А он расхохотался уже во весь голос и спросил :"А что ты сделаешь то? Тебе придется исполнять мои желания". Вот гад самоуверенный. Но, надо отдать ему должное, очень талантливый гад.

– Дим, ты конечно прости меня тупенькую, но я не могу понять, что ты со мной делаешь.

– Галь, тебе не понравилось? На фига тебе не нужная информация?

– Эта информация мне очень нужна, потому что я хочу понимать, что со мной делают.

– А что я не так делаю, как все остальные?

– Вообще не так

– Но ты же сейчас только радовалась подо мной, значит все хорошо? Или все-таки нет?

– Дима, технологию объясни пожалуйста, я хочу понимать, что происходит

– Прямо вот так интересно? Тогда вопрос конкретный задай. Я не понимаю, о чем тебе рассказывать.

– Так, конкретный. Я не знаю, как это сказать

– Говори, как получится, я постараюсь понять

– Так, хорошо. Дим, ты меня тыкаешь четыре раза и начинается процесс. Начинается внутри, куда ты тыкаешь. Ты меня не лижешь не стимулируешь пальчиками. Я так понимаю, что в нашем случае предварительные ласки вообще не актуальны? Вставил, потыкал маленько, и все, я уже бьюсь в восторге? Так бывает? Если бывает, расскажи мне почему.

– А не боишься во мне разочароваться?

– А что, после того, как ты мне это расскажешь, ты разучишься доводить меня до восторга.

– Да нет, конечно, не разучусь, только навыков никаких особых нет. Ты удивишься, когда я объясню причину эффективного тыканья.

– Ну так давай рассказывай.

– А рассказывать то и нечего, Галюня. Мы просто с тобой идеально подходим друг другу анатомически. Ну вот как шпулька к швейной машинке. Вот и весь секрет.

– А ты то откуда это знаешь?

– Галь, ты не забыла, я медик. Да и женщин я тоже в этой жизни разных видел. И думаю, что такое совпадение, достаточно редкая штука. Потому что люди по строению очень разные. И да, ты права. Нам с тобой не надо никаких прелюдий, достаточно самого процесса. На каком тыке у тебя все начинается? На третьем? Прикинь, как нам повезло. Давай попробуем прямо сейчас, понаблюдаем.

– Дим, я согласна, мы попробуем, понаблюдаем, только попозже. Тебе что, не хватило?

– Ты знаешь, мне всего с тобой хватает. Прямо идеальное совпадение. Но я понимаю, что скоро все это закончится и хочу, как это сказать, натрахаться впрок.

– Открою тебе секрет, Димочка, я много раз в жизни пробовала это сделать. Не получается. Сегодня ты можешь совокупиться девятнадцать раз, но через неделю захочешь снова.

– Ладно, уговорила. Пошли на балкон, посидим, там тепло и небо красивое.

Мы уселись на балконе. Вокруг было темно и тихо. Даже фонари на территории больницы выключили. Больница засыпала. Только на первом этаже светилось два окна. Мы ели торт, один кусок на двоих, и радовались общению, как дети. Димка, наверное, принял меня, как данность на три недели, поэтому в интонации исчез страх, глаза блестели, и он умел говорить стыдные гадости, мне это нравилось. Хотя я медленно понимала, что при таком совпадении, как у нас, не нужны ни слова, ни обьятия, ни поцелуи. Но мы это еще проверим, а сейчас пускай шепчет, может отдамся ему на балконе.

Димка был очень интересным собеседником. Он мог говорить много и на разные темы. К тому же он рассказывал много того, чего я не знала, да и знать не могла. Мне с ним было интересно. А ему видимо нравились мои горящие глаза, когда я слушала его истории из операционных. Я видимо очень прониклась медицинской тематикой, пока лежала в травматологии, поэтому мне были очень интересны его рассказы. А он был полостной хирург, поэтому все его истории были в основном про разорванную печень, про фонтанирующий под рукой аппендицит и про сгнившую поджелудочную, в общем, истории были, само то.

Но как бы он не старался заинтересовать меня, главным для него было совсем не мое медицинское просвещение, а наш близкий контакт. А я что-то так расслабилась на летнем балконе под звездами, что мне вообще не хотелось опускаться до грязного телесного контакта, ведь вокруг была волшебная летняя ночь. Про грязь я написала потому что даже будучи очень продвинутой, и имея в постели с мужчинами все по полной программе, я все равно стыдилась того, что я делаю, и считала себя не очень хорошей женщиной. И хотя я глушила такие мысли, они все равно иногда прорывались. И тогда просто моментально из мухи вырастал слон.

Вот и в ту ночь, я вдруг резко ощутила какие же гадости я творю. Меня зачем сюда поместили, да еще по блату? Диагноз зарабатывать. А я что творю? Сколько я тут лежу? Неделю? А уже почти переехала жить в палату к совершенно постороннему мужчине! Мало того, что почти переехала, так я еще и не разу не стесняюсь! А почему? Да потому что он прямо с одного раза достает меня до того места, где прячется кусочек женского счастья. И мне нравится, как он это счастье трогает и выпускает на волю. А ведь об этом, наверное все отделение знает, если Сергей Иванович в курсе. И меня накрыло, резко и сильно.

Я в два прыжка оказалась у кровати, за полторы минуты оделась, за тридцать секунд натянула протез и собралась уходить. Срочно, безвозвратно. Потому что стыдно было за себя, стыдно за то, что люди про меня скажут, стыдно за то, чем мы занимаемся. Это же грязь и позор, как я могла это допустить. Было такое ощущение, что все установки, заложенные в мою голову в детстве, в юности и в молодости, вырвались из секретного места и рванулись мне в мозг. В тот момент со мной было бесполезно разговаривать, что-то доказывать, я рвалась к двери.

На моем лице было написано что-то невероятное. Дима просто стоял и наблюдал за тем, как я собираюсь, психую, как по лицу текут слезы, как я ненавижу его. Я собралась, подошла к двери, дернула за ручку. Наивная. В этой палате лежит сын заведующей наркологией. Она закрывается и внутри и снаружи. Что же делать теперь? Мне срочно надо было уйти, совесть бастовала с каждой минутой все больше и больше. А что происходило меня внутри было ни словом сказать, ни пером описать. Меня колбасило, и мы оба не знали, что с этим делать.

Но Димка то хоть догадывался, что я не в себе, а мне то это даже в голову не приходило! Мне просто срочно нужно было выйти и этой палаты, и я рванула через балкон. Он снова пропустил меня. Он же не знал моих намерений. А намерения были серьезные. Я хотела спустится вниз со второго этажа по балконным решеткам. Это какую же фантазию надо иметь, если я решилась на такое на трезвую голову, да еще в психушке! Димка понял куда я собралась в последний момент. Но и тогда, конечно начал действовать, как мог, как умел. А он был просто врач, а не санитар пограничного отделения.

А я была в таком возбуждении, что останавливать меня было бесполезно. Да и как остановить меня, он просто не знал. Поэтому он обхватил меня сзади руками, но это мало помогло. В том смысле, что удержать меня, он конечно мог, он был сильнее. А вот освободить мою голову от мерзких мыслей он не мог, хотя и не знал, какие мысли у меня в голове.

Ограничивал меня Димка в поступательных движениях достаточно долго. Пока черти в моей голове плясали. Вот не знаю, откуда они взялись, те черти. Почему я считаю, что черти? Да потому что своим шестидесятилетним умом и жизненным опытом понимаю, что не было реальной причины у меня отказывать Димке. Что мне плохо с ним было? Замечательно. Я была связана узами брака? Нет. Димка был женат? Тоже свободен. Поэтому я считаю, что у меня на тот момент без всякой причины просто треснул шифер. Ну и плохо эти трещины повлияли на мое поведение. И я вместо того, чтобы с приличным мужиком обниматься, истерики ему закатывала.

Кто-то из вас там предположил, что все равно приходит время, и женщина понимает, что она живет не правильно, поэтому и прекращает внебрачные половые связи, одевает пояс верности, и забывает про любовные утехи. Это вот не про меня совсем. У всех в жизни есть то, что он любит. Кто-то покушать, кто то кошек, кто то читать, кто то с детьми нянькатся. Много занятий есть на свете интересных. И я считаю, что интим тоже очень интересное занятие. По крайней мере для меня. И с каждым годом ощущения все острее. Поэтому не считаю свое тогдашнее поведение неправильным. И сегодня не собираюсь отказываться от этого.

Стыдно мне стало! От чего? Я же не на трассе стояла. Хотя надо было попробовать, я думаю, что у меня бы это получилось. Сейчас идеалисты набегут меня стыдить и эпитеты придумывать. Но давайте будем честными. Мы все продаемся. И замуж тоже. Ну пусть, это не продажа, пусть бартер, суть то от этого не меняется. Жена мужу уют, крепкий тыл и близость, а он ей материальные блага в определенных количествах. А если посмотреть вокруг, то понимаешь, то некоторые вообще продаются по дешевке, или сами за того, кто рядом круто башляют. Прямо переплачивают. Но это мысли престарелой тетки, а тогда я была девочкой, и постоянно переживала внутренний конфликт.