Читать книгу: «Рок», страница 4

Глава 4

Квартира Мэтью и Кэтрин располагалась недалеко от центрального парка. Конечно, аренда ощутимо отражалась на семейном бюджете, однако гонораров с продажи книг хватало. В течение 2016 года Майерс выпустил два романа. До него доходили слухи о возможной экранизации произведений. Это не могло не радовать. Однако коммерческий успех не был основной целью.

Мэту очень нравился сам процесс работы над книгой. Гончар из куска глины делает вазу. Художник создаёт невообразимой красоты пейзаж на белоснежном холсте. Скульптор превращает бесформенный булыжник в прекрасную богиню. И только писатель может творить из воздуха – он берёт мысль из призрачного и неосязаемого эфира и облекает в плоть. Бумага и ручка, клавиатура и экран – лишь инструменты. Конечное произведение много раз меняет формат из электронного в бумажный и обратно перед тем, как попасть на прилавок. Постепенно подбирая слова, он изливал свои мысли на бумагу, иногда подолгу раздумывая над одной фразой, чтобы превратить её в идеальную словоформу.

Успех кружил голову только в самом начале. А затем парень стал принимать всё как должное. Филологическое образование помогло ему превратить скучные истории в по-настоящему захватывающие вещи. Мелкие детали и отсылки, удачно подобранные слова и стилистические фишки вместе гарантировали успех. Естественно, даже самое острое и отлично написанное произведение не могло стать хитом, если его родил на свет бездарный автор. Однако в Мэтью было что-то уникальное. Тот самый писательский чертёнок, прячущийся внутри, и делал его неплохим романистом.

А ещё писательство было намного лучше просиживания штанов в офисе, в мучительном ожидании конца рабочего дня. В таком деле, как сочинение историй, чем больше времени можешь посвятить работе, тем лучше и интереснее.

Кэтрин за последние годы успела перепробовать множество профессий. Она подрабатывала в кафе, посещала кулинарные курсы, пробовала себя в музыке, но в итоге вспомнила об изобразительном искусстве. Девушка знала, что когда-то в детстве Мэт отлично рисовал, но менять специальность естественно не требовала. Однако попросила преподать ей пару уроков. Понятное дело, он не мог дать знаний профессионального уровня, потому как попросту не владел ими. Но элементарные базовые вещи всё же получилось донести.

В то время она готовила серию картин для выставки в одной из галерей города. Владельцем выставочного зала был знакомый Майерса, который оценил работы мисс Суон достаточно высоко.

В конце августа Мэта пригласили на переговоры по поводу экранизации его романа. То были долгие переговоры. Адаптация книги под сценарий оказалась крайне сложным моментом. Дело в том, что у режиссера и продюсера были свои сценаристы. Мэтью же виделось, будто они перевернули историю таким образом, что суть, закладываемая изначально, совершенно потерялась. Более того, были вырезаны важные моменты, а добавлена – кромешная чушь. Он хотел сам адаптировать книгу. Сошлись на том, что он предложит свой вариант, стороны ознакомятся и, в случае положительной оценки, примут именно его. Мэту было совсем не страшно упустить подобную возможность. Он считал, что если даже эти люди и откажутся от сделки, когда-нибудь найдутся иные, кто захочет снять качественный фильм, полностью отражая все нюансы рукописи.

В тот вечер уставший Мэтью Майерс вернулся домой раньше обычного. Дом окутывала непроницаемая тишина.

Кэтти не было.

Может, вышла в магазин, может, уехала по работе, Мэт не знал.

На смс она не отвечала. Бездушный голос в телефонной трубке твердил единственную фразу: «Аппарат абонента выключен или временно не доступен».

Сутки спустя Мэт написал заявление о пропаже девушки в полицию. После обращался к частным детективам. Никто не мог ему помочь.

Она просто испарилась.

Все деньги с её счёта были сняты, а значит, покупки оплачивались наличными. Если она вообще что-то покупала.

В их жизни всё было хорошо, они искренне любили друг друга, и Мэт не мог допустить мысли, что его Кей сбежала.

Он сломался. Перестал различать цвета. Начал пить.

Не мог больше писать.

Книгу экранизировали без его участия. Единственным плюсом в том фильме был гонорар. Денег вполне хватало, чтобы вообще не работать. Сутки, недели и месяцы лепились в один горький похмельный ком. Потянулись дни, когда после бессонной ночи, совершенно не видя смысла в жизни, он пил с утра.

Со временем он перестал видеться со знакомыми, появляться на всевозможных литературных мероприятиях. Телефон всё реже звонил.

Примерно через год он полностью принял тот факт, что оставшуюся жизнь проживёт в одиночестве. Мэт стал асоциальным. Кэтрин не возвращалась. В какой-то момент понял, что надо что-то менять.

И просто отпустил. Конечно, забыть было невозможно, однако он начал выбираться в город, перестал пить.

Безусловно, если вдруг когда-то – пусть через год, пусть через десять лет – появился бы какой-нибудь, хоть самый маленький шанс вновь увидеть любимую, он обязательно сделал бы всё, что в его силах, чтобы это случилось. Самое невыносимое в такой ситуации, это чувство неизвестности. Мэт совершенно не понимал и даже не предполагал, что произошло, и почему она пропала. Если бы была записка, в которой Кэтти поясняла, что они расстаются, и она уезжает навсегда, Мэту стало бы намного легче.

Слишком много вопросов, слишком мало ответов.

Так или иначе, ему не удалось вернуться в литературные круги. Боль утраты постепенно уходила на второй план, но всё время оставалась в мыслях. Писать Мэтью так и не начал, лишь продвигал уже написанные произведения. Интерес к его творчеству не угасал среди поклонников, однако Мэт не мог дать ничего нового, и это вызывало негодование.

И так всё тянулось до того самого момента, пока почтальон не позвонил в дверь.

***

Птицы щебечут слишком громко, и Мэт просыпается. Какое-то время он просто лежит и вспоминает. Сравнивает ощущения недельной давности.

Он уже возвёл в мечту то, что когда-нибудь вновь будет просыпаться рядом с Кей.

Из соседней комнаты доносится стук ножа. Видимо, спал он настолько крепко, что даже не слышал, как его возлюбленная покинула постель. Скорее всего, это из-за эмоционального потрясения, от того, что видел минувшим вечером. Единственное объяснение, которое приходит в голову – фокус. Хорошо продуманный и тщательно подготовленный фокус.

«Слишком много загадок, слишком много непонятного»

Сегодня Мэт намеревается получить ответы если не на все, то хотя бы на большую часть интересующих его вопросов.

– Доброе утро! – радостно приветствует Кэтти.

– Угу, доброе.

– Ты не в духе?

– Нет, всё в порядке, просто пока ещё не проснулся.

– Я сделала нам завтрак! – Кей ставит тарелку с нарезанными фруктами на стол.

– Мне кажется, уже тысяча лет прошла с того момента, как ты готовила мне завтрак в последний раз.

Он вдруг чувствует ностальгию, и та отражается лёгкой улыбкой. Ещё понимает, что задавать сейчас вопросы не имеет смысла. Однако Кэтти сама нарушает молчание и поднимает тему:

– К Говарду пойдёшь один.

– Почему?

– Ну, во-первых, мне нечего делать в разговоре двух мужчин. Во-вторых, сегодня я иду на сбор урожая. В-третьих, каждый должен говорить с ним наедине.

– С тобой мне было бы как-то спокойней.

– Ты справишься, не переживай. Говард очень хороший и душевный человек.

– И как долго ты будешь на, э-э, работе?

– Вернусь к вечеру, не поздно. Думаю, мы будем дома примерно в одно время.

Позавтракав, они выходят, держась за руки, и направляются вглубь острова по одной из многочисленных дорожек.

– Почему ты не заперла дверь?

– А зачем?

– Странный вопрос. Ну, вдруг кто залезет?

– Ах-ах-а, у меня и брать-то нечего! Да и кому это надо? Есть же оберег, этого более чем достаточно.

– Висюлька защитит от воров?

– От всех недругов, – с поразительной уверенностью следует ответ.

Они доходят до границы, где посёлок переходит в джунгли. Чуть в стороне от всех домов, в глубине леса, еле виднеется высокая хижина. Она отличается от остальных формой и размерами. Пока видно только крышу над деревьями. Либо это огромное строение в несколько этажей, либо там возвышенность.

– Ну, ты понял, куда идти. – Кэтти целует его в уголок губ и скрывается в джунглях, не дожидаясь ответа.

Несколько секунд недоумения, и Мэтью трогается в нужную сторону. Отсюда начинается небольшой подъём, и вдобавок дом стоит не на фундаменте, а на деревянных сваях, установленных по периметру. Таким образом, издалека строение и кажется выше. Скорее всего, так сделали, чтобы животные не смогли проникнуть внутрь. Хотя, кто знает, что в голове у хозяина этого сооружения.

От входа до земли чуть больше двух метров. Деревянная лестница без перил. Мэтью осторожными шагами переступает по ступенькам.

Когда он преодолевает больше половины, дверь резко открывается, и Мэт чуть ли не падает от неожиданности. Сердце стучит быстрее. Он уверен, что не издал ни единого звука. Услышать приближение гостя было просто невозможно!

– Здравствуй, дорогой! Славный день! – Говард широким жестом приглашает его.

Мэт оказывается внутри и застывает в нерешительности. На первый взгляд, здесь нет ничего необычного. Простая мебель, кажется, самодельная. Полки с книгами. Какие-то картины с пейзажами на стенах. Только комнат больше, и каждая за закрытой дверью.

– Как у вас тут всё… просто.

– А ты ожидал чего-то другого?

Переход на «ты» происходит сам по себе совершенно естественно, и Мэтью просто не придаёт этому значения. Говард проходит вперёд, присаживается в кресло и приглашает гостя сделать так же.

Они общаются достаточно долго. Писатель полностью теряет счёт времени. Его интересует всё и сразу: мысли путаются, некоторые вопросы вылетают из головы, потом возвращаются, но уже в новой форме и с другим подтекстом. Всё, так или иначе, сходится в одну точку – туда, где всё началось.

Говард касается ладонью лба Мэтью и…

Первое моё осознанное воспоминание – это грязная улица. И оно самое яркое. Когда вырос, я понял, что так быть не должно. Всё, что мы наблюдаем в кино и читаем в книгах, все яркие картинки довольной сытой и счастливой жизни – всё ложь.

С раннего детства я тянулся к магии и чудесам, жаждал их, чтобы хоть слегка развеять тоску серой жизни в трущобах, где родился. Но затем повзрослел, и иллюзии развеялись. Непосредственный детский ум очерствел, и время было упущено, чтобы идти другой дорогой. И я был очень упрям.

Я посмотрел на себя в зеркало. Уставший взгляд, тёмные круги, впалые щёки.

«Говард Кинг! Единственный избранный иллюзионист современности! Оригинальное шоу прямиком из глубин бессознательного! Спешите увидеть – и никогда не забудете!»

Эти приукрашенные слова собственной афиши я помнил наизусть.

Не хотелось признавать очевидный факт. Для меня шоу всегда было великолепным, и, ни много ни мало, великим. Упёртый характер попросту не позволял мне думать как-то иначе про дело всей жизни.

На самом деле, фокусник я был посредственный. Ни полных залов, ни огромных денег. Мир глянцевых шоу не принимал меня.

В мечтах я видел себя другим. Представлял, как люди смотрят на меня – мага и волшебника, которому по плечу любые трюки. Во снах видел, как цветы устилали сцену, и зал рукоплескал! Поклонницы сходили с ума. Кто-то безумно хотел автограф, другие жаждали лишь прикоснуться к полам плаща. Этого было достаточно для них, для фанатов, чтобы потом рассказывать всем: «Я! Я прикоснулся к Нему!».

Но это били лишь мечты.

Настоящий Говард Кинг вот, сидит и топит тоску в алкоголе. Я потерял все надежды, а мечты рассыпались пеплом.

Я попал в неприятности, занял очень хорошую сумму у очень влиятельных людей. История хоть и банальна, зато правдива. Тёмные люди пришли за своими деньгами, а у меня их не было. Всё было кончено.

Человеческая натура и инстинкт самосохранения не позволили сдаться так просто. Я сбежал. Скрывался в мрачных городишках, на узких улочках, где обитали только отбросы общества. Кто-то помогал, кто-то прогонял. И так я скитался долгие два года, пытаясь спрятаться как можно дальше от родного дома.

А затем в одном из баров где-то в Гондурасе мне повстречался человек, который перевернул мою жизнь. Я поделился своей историей, и он предложил выход.

Я узнал про остров. Малонаселённый, без даров цивилизации, куда практически никто не приезжает и не уезжает. Там никто никогда не должен был меня найти. И в тот момент, уставший от гнусной и грязной жизни, поставив всё на кон, я отправился на тот позабытый клочок земли.

О, какое было время!

Я влюбился в это место сразу. Неописуемая красота тропиков и гостеприимство местных жителей покорили меня, и я остался. Обжился. И спустя несколько беспечных месяцев проживания где-то в глубине леса я встретился с Всевышним!

Устроил ночлег на берегу небольшого озера, потому что сказочная идиллия буквально просила меня сделать это. И я услышал и увидел кого-то, кто гораздо могущественней человека. И Он отвечал мне!

Я узнал многое. Получил чёткие указания, что и как нужно сделать, чтобы овладеть всеми силами. Я переродился!

Мне была дарована неимоверная сила!

Я увидел мир по-новому. И решил остаться. И пошёл показать свою мощь людям, которые нуждались в ней, ведь они так устали от грязи этого мира и ужасов, что творит человечество. Я верю, что скоро смогу вылечить весь мир.

…Мэтью покидает хижину, когда солнце уже клонится к закату. Писатель потерянно бредёт по недолгой тропе в посёлок и пытается осмыслить всё, что Говард сказал и показал ему. А тот не скрывал ничего.

Слова для Мэта всегда были рабочим инструментом. Просто словам он бы ни за что не поверил. Тогда Говард предложил ему проверку.

На его ладони загорелся небольшой огонёк. Самое настоящее обжигающее пламя! И в следующую секунду рукотворный огонь перестал жечь по воле владельца. Мэтью пробовал пальцем и убеждался сам. И при всех этих действиях с губ старосты не сходила добрая отеческая улыбка.

Каждый, кто попадает на остров, имеет жизненную цель, которая, в конце концов, должна привести к всеобщему изменению мира в лучшую сторону.

Лишь на один вопрос писатель не получил ответ – как сюда попала Кэтти. Говард поклялся, что скоро расскажет, надо просто немного подождать, когда наступит подходящее время.

Сейчас поражённый до глубины души Мэт – современный писатель Мэтью Майерс со сломанным вконец скепсисом и раздавленным чувством реальности – окончательно осознаёт, что не помнит деталей разговора. Нет, он припоминает, что, вроде, говорил сам. И что, кажется, отвечал Говард. Общая суть, отдельные фразы. Он понимает теперь концепцию жизни их маленькой общины, основные правила поведения. То, что они считают верованием. Сила Острова. Дух Острова. Именно с большой буквы, да.

Он не помнит, после каких именно изречений принял решение. Но чётко слышит свои собственные слова: «Я остаюсь у вас пока что. Не хочу покидать Кэтти. Я люблю её». И Говард с широкой улыбкой, которая, кажется, никогда не покидает его лица, просто положительно кивает в ответ.

«Ты не пожалеешь, Мэтью»

«Тебе ещё столько нужно узнать и понять»

«Скоро ты ощутишь, что тоже проникся любовью к Острову»

«Ты тоже станешь частью Острова»

Эти фразы остаются в его голове. Он боится и, вместе с тем, ликует. Обескуражен и возвышен. Сломан и собран заново.

Голова идёт кругом, и Мэт опирается о дерево. Закрывает глаза. Переводит дыхание.

В сумерках добирается до дома Кэтти. Она уже готовит ужин, мурлыча какую-то мелодию под нос. Он слышит её через распахнутое окно. И тоже улыбается.

В этот момент его уже не тревожит тот факт, что жители Острова не имеют в домах ни ламп, ни светильников. Есть только свечи, которые они делают сами, но из-за ограниченного количества просто так использовать их нельзя. Во всём посёлке есть фонари, но на улице. Потому с наступлением ночи все без исключения жилища погружаются во мрак. И это правильно. Ночь дана для отдыха, а светлый день для работы.

У него в голове остаётся лишь образ Говарда в ореоле силы и голубого свечения, его тепло и доброжелательность. И слова.

Сила Острова.

Дух Острова.

Глава 5

В голове Мэтью мысли превращаются в клубок ниток, который он пытается распутать до того момента, как они оба ложатся в постель. После долгих раздумий, наконец, засыпает.

Посреди ночи его мучает жажда. Во рту так сухо, что язык трёт нёбо. Он в полудрёме идёт на кухню и залпом выпивает половину глиняного графина с родниковой водой. Возвращается в комнату.

Кэтти нет на месте.

Лёгкая паника царапает стенки сознания. Сдерживается. Наверное, он остаётся таким спокойным, потому что понимает – с Острова просто так никуда не деться. А может, неосознанно подавляет мысль, что Кей могла исчезнуть вновь.

Он не находит её ни на заднем дворе, ни перед домом. Насколько всё было бы легче, будь у девушки мобильник. Возвращается в дом, внимательно осматривается. Никаких следов, все вещи на месте. Делает вывод, что она ушла по собственной воле. Вопрос в том – куда?

Естественно, уснуть уже никак не получится, потому Мэт берёт свой блокнот и фонарик. На веранде он находит умиротворение. Отвлекается от лишних мыслей. От океана веет вдохновением, и Мэтью принимается писать. Фиксирует всё, что происходило с момента последней записи.

В этот раз получаются не просто заметки. Текст уже больше похож на художественное повествование. Писательское мастерство плавно возвращается в голову и руки. Неожиданный прилив вдохновения уносит так далеко в недра сознания, что он просто забывает обо всём. Полнейшая концентрация над изложением не позволяет даже заметить, что небо вальяжно градирует от тёмно-синего к блекло-голубому, и вот-вот светило выйдет на новый круг.

– Я думала, ты ещё спишь, – неожиданно голос Кэтрин вырывает Мэтью из писательского транса.

– Где ты была? – Он сердит, но старается сдерживаться и говорить твёрдо и размеренно.

Аккуратно откладывает блокнот. Кладёт рядом ручку. Поправляет.

– Только не нервничай, – просит она, нежно раскрывая объятия, чтобы успокоить его.

– Когда мне говорят «не нервничай», я только сильнее начинаю нервничать! – Мэтью слегка повышает тон.

– Я не могу пока сказать, – сдаётся она, опуская голову. – И никто не скажет. Потому не спрашивай.

– Да что опять за тайны?! – Вскакивает. – Меня это по-настоящему бесит! Прошло целых три года. Не я виноват в этом. Но я приехал к тебе! Нахожусь от дома в четырёх тысячах километров. Без связи с внешним миром. У чёрта на рогах. А ты делаешь вид, будто ничего и не было! И опять мне говоришь, что ничего не расскажешь. – Переводит дыхание. – Что я должен сделать, чтобы стать частью вашей «семьи»? – Его голос держится на самой грани нервного крика.

– Милый, прошу тебя… Не ругайся. Я правда не могу. – Кей тянется к нему. – Обещаю, ты узнаешь всё совсем скоро! Но не сейчас. Ты ещё не готов.

– Так, может, поможешь мне подготовиться, чтобы как-то ускорить этот процесс?

– Прости… – Не дожидаясь ответа, она берёт обеими ладонями его голову и целует, не позволяя произнести больше ни звука. – Мне нужно выспаться.

Кэтти уходит в дом, оставляя возлюбленного одного со всем грузом недосказанности.

Его плечи опускаются.

Просто не знает, что делать. Нервозность проходит. От осознания собственного бессилия вытянуть хоть какую-то информацию ему становится тоскливо. Нет, он совершенно не намерен сдаваться, просто нужен другой подход. Либо другой человек, который сможет раскрыть все карты.

Пока не стало слишком жарко, писатель принимает решение прогуляться – ему просто необходимо развеять мысли. Посёлок постепенно просыпается, людей совсем не много, но они есть. Видимо Кэтрин не одна сегодня ночью предпочла бодрствовать.

Мэт выходит к окраине и застывает. Не может заставить себя переступить границу тропического леса. Оттуда веет какой-то мрачной прохладой. Очень мало света. Из тени деревьев тянет, будто сквозняком, предчувствием неизведанного. Это вызывает лёгкую тревогу.

Он успокаивает себя мыслью, что не знает, какие животные там водятся, потому решает идти обратно, на берег.

Пляж выглядит так, будто его нарисовали с помощью самых современных графических редакторов. Он слишком совершенен, чтобы быть настоящим. Тут нет ни мусора, ни водорослей, ни тины, ни высохших брёвен, принесённых волнами. Мэтью бредёт вдоль воды в сторону от поселения, чтобы ничего не мешало наслаждаться видом. Останавливается далеко за поворотом пляжа. Абсолютно пустой берег в обе стороны, насколько возможно разглядеть. Молочно-белый песок передаёт солнечное тепло в оголённые стопы. Бесконечный океан где-то там, вдали, незаметно глазу соединяется с небом. Мэта вдруг посещает необычное ощущение: такое бывает, если смотреть на нечто необычайно большое, как горы, например, или если оказаться в открытом море. Осознание, насколько же Земля и вся Вселенная непередаваемо огромны, а ничтожное человеческое существо – микроскопическая частица пыли. Дух захватывает! Скорее всего, такая романтика со временем проходит, если видеть подобное ежедневно. Однако пока писатель может этим наслаждаться, он не хочет терять возможности.

– Привет, мистер! – Детский голосок раздаётся со спины, но Мэт даже не дёргается.

– Привет. Не заметил, как ты подошёл.

Действительно, он с удивлением понимает, что, кажется, попросту привык к столь нежданному появлению этого паренька.

– Испугался? – На лице Бёрда хитрая усмешка.

– Нет, – Мэтью улыбается в ответ. – Просто не ожидал тебя встретить здесь.

Мальчик садится на песок. На нём только выцветшие и изрядно затасканные шорты.

– А ты почему один гуляешь?

– Ха! Знаешь, я могу спросить то же самое! – Мэт садится рядом.

– Если ты обидишь Кэтти, будешь иметь дело со мной! – неожиданно выдаёт сорванец.

– И в мыслях не было! Я даже если сильно захочу, не смогу этого сделать. Просто… Мы слишком долго… не были вместе.

– Почему? Вы расставались?

– Можно сказать и так.

– А теперь снова вместе?

– Да. И это самый счастливый момент в моей жизни!

Мэт не врёт. Весь мир для него – улыбка Кэтти, когда встретил её вновь. И он больше не намерен оставлять любимую одну.

Бёрд молчит и с непонятной грустью смотрит на океан. Затем, видимо, решает разбавить слегка затянувшееся молчание.

– А почему тебя не было со всеми ночью?

Писатель сражён наповал, но сразу же цепляется за ниточку в разговоре. Старается говорить осторожно, подбирая слова, чтобы не спугнуть:

– Э-эм, меня не предупредили. Вот. А что, было что-то особенное?

– Нет, на самом деле. Наверное, и правильно, что не пошёл. Готовились просто. Ну, я помочь и не мог, конечно… Взрослые работали.

– Я просто так и не понял, что намечается.

– Ты что, вообще не слушал, что говорил Говард?

– Ну-у, он много чего говорил…

– Эх, – вздыхает мальчишка, махнув рукой. – Он же ясно сказал, ближайшей ночью будут посвящать того парня, который сделал Большое Дело. Он старался для всех нас, потому его нужно вознаградить!

– А, точно! И я так понимаю, что проходить всё будет там же… у озера?

– Где ж ещё? – Бёрд поражается наивности Мэта, что на руку писателю.

– Так, а что всё-таки вы делали ночью?

– Ну, готовились. Думаешь, это так просто и быстро? – кажется, мальчик начинает нервничать от глупости собеседника.

– Да я понял! Просто подумал, вдруг нечто новенькое.

– Ясное дело, что не новенькое, – передразнивает пацан. – Но и не каждый день Говард кого-нибудь «возвышает».

– Знаешь, я человек ещё неопытный, так что, может, расскажешь подробнее? Ну, как он «возвышает»?

– Не, сейчас точно никак. Я спешу, – обрезает парнишка, потирая нос. Резко встаёт и направляется в сторону от деревни.

– Эй, ты куда?

– Домой.

– Но посёлок там. – Указывает рукой.

– А мой дом на другой стороне Острова.

– Так тут есть ещё поселение? – Мэт потрясённо вскакивает.

– Дошло, наконец! Правда, нас там немного, а из детей я вообще единственный. Потому и приходится ходить сюда, чтобы поиграть с другими ребятами. Хотя… им не очень то нравится…

– Интересно.

– Ладно, мистер, мне пора.

Махнув рукой, Бёрд уверенно идёт прочь. Невольно складывается ощущение, будто он совсем не утопает в песке. Наверное, просто привычка. Это Мэт – дитя цивилизации, а парнишка вырос здесь.

«Как давно он тут? Год, два, всю жизнь?»

– Эй, подожди! – кричит писатель, и Бёрд оборачивается. – Слушай, мне на самом деле нужна небольшая экскурсия. Я пока мало где был. Может, покажешь мне как-нибудь, что да как тут у вас?

– Ну, может.

– Тогда давай завтра в это же время здесь и встретимся?

– Посмотрим! – отвечает Бёрд. В действительности, он очень рад, что нашёл нового приятеля, но не признаётся в этом.

Мэтью возвращается домой, переваривая полученную информацию. Миллион мыслей роится в голове. Всё слишком запутано, сплошные загадки и недомолвки. Никто не говорит ему, что происходит. И больше всего его нервирует поведение Кэтти. Казалось бы, она единственный якорь, который держит его здесь. И её позиция попросту сбивает с толку. Да, чудеса Говарда поражают воображение. Хочется узнать всё. Все тайны Острова. И ведь сам уже сказал, что хочет остаться…

Мэт путается всё больше и больше.

Он сидит на веранде. День тянется долго и скучно. Удаётся даже немного вздремнуть прямо там. Он принципиально не разговаривает с Кэтти. По лицу видно, что ей тягостно даётся такое отношение. Однако она не делает попыток заговорить первой. Будто ждёт, пока Мэтью остынет. Складывается ощущение, что ей даже не сильно важно присутствие возлюбленного. Однако он отгоняет эти мысли прочь. Нет, уверен, что Кей любит его. Что нужен ей.

Однако девушка явно стала другой за время их разлуки. Внешне всё по-прежнему, но вот мировоззрение, отношение к жизни и характер претерпели некоторые изменения. Той страсти и трепета, что бывает после длительного расставания, хватило только на первый день. Кэтрин ведёт себя так, словно всё это время они были вместе, что всё оставалось хорошо, и они просто переехали вместе на Остров.

Мэт перебирает в голове варианты, как уговорить её вернуться в город. И ничего не может придумать, потому что совершенно не понимает, с чем имеет дело.

Солнце заваливается за горизонт. Он не двигается с места. На чёрном полотне теперь властвует невероятных размеров луна. Она в последней фазе и максимально близко к Земле.

Кэтрин предлагает ложиться спать, и Мэтью поддерживает идею, хотя прекрасно понимает, что ни один из них этой ночью не уснёт.

Не смотря на то, что предвкушение разгадки хотя бы одной тайны заставляет перебирать все возможные и невозможные варианты развития событий, не даёт покоя пытливому уму, глаза Мэтью слипаются. Его разум погружается глубже в самого себя, и он как бы находится между сном и явью одновременно.

Писателя будит малейший шорох. Кэтти встаёт с постели. Она быстро собирается, перед выходом из спальни оборачивается, смотрит на Мэта и уходит.

Долгую минуту спустя он подскакивает, хватает уже подготовленную одежду, торопливо одевается. Очень боится не успеть, но в тоже время нельзя, чтобы Кэтрин его увидела. С другой стороны, даже если он будет обнаружен, вряд ли это уже что-то изменит.

Выбежав наружу, Мэт осознаёт, что не знает точно, куда ему надо двигаться дальше. Тут он замечает группу людей, идущих в сторону джунглей. И ещё одну, и ещё. Надеется, что в скудном освещении улочек никто не обратит внимания на чужака, примкнувшего к толпе. Постепенно вокруг собирается, по меньшей мере, человек сто пятьдесят. Сначала это пугает, но никто на него не смотрит. Мэтью сливается с толпой. Одет он так же, как и все, а в джунглях становится слишком темно, чтобы различить лицо.

Пульс в висках сливается с общими шагами. Все двигаются куда-то вглубь леса, в самое сердце Острова. В какой-то момент писатель поражается, как местные ориентируются в однообразных зарослях и уверенно идут к цели. Удивительно то, что при таком количестве людей слышны только шорканье ног и редкий-редкий шёпот. Организованность просто поражает.

Наконец, впереди что-то виднеется. Деревья расступаются. Они все выходят на открытое пространство, освещённое луной. Она застывает чётко над центром озера. Свет её настолько ярок, а отражение в воде так его усиливает, что Мэт может разглядеть все детали.

Водоём довольно небольшой, овальной формы. На противоположной стороне чётко видно невысокий холм и пещеру. Вход невелик: примерно полтора человеческих роста вверх и вширь.

Народ разбредается по всей окружности озера, не занимая только полоску земли перед гротом. От берега до ближайших деревьев оказывается достаточно места, потому все стоят в несколько рядов, но так, чтобы не закрывать обзор друг другу. Мэтью находится во втором ряду за высоким мужчиной.

Все шорохи стихают в тот момент, когда появляется Говард и останавливается на самом краю озера. На нём белоснежная мантия, перевязанная у пояса. Не произнося ни слова, он делает несколько шагов вперёд. Босые стопы, вместо того, чтобы погрузиться по щиколотку, опираются о воду, будто о твёрдую землю. Он отталкивается и совсем немного подлетает вверх, чтобы только кончики пальцев ног касались водной глади. Мужчина парит к центру водоёма, оставляя за собой дорожку расходящихся мелких волн. Раскинув руки в стороны, чётко под луной, он взлетает ввысь, замирая чуть выше деревьев.

– Славный день!

Голос доносится до каждого с такой громкостью, будто говорящий стоит рядом. Однако Говард не кричит.

– Славный день! – отвечает ему толпа.

– Сегодня! Именно этой ночью я покажу вам чудо! Наш брат заслуженно примет свою награду. Возвысится. Переродится! А вскоре и каждый из вас!

На этих словах толпа ликует, кричит так громко, что все птицы в округе испуганно разлетаются в разные стороны.

Говард направляет раскрытые ладони в сторону озёрной глади, что-то бормочет, но никому не слышно, что именно. Вода отползает от берега одновременно со всех сторон, дальше и дальше, стягивается к центру. Однако всё выглядит так, будто на дне есть отверстие, сточный жёлоб. Но это только кажется. На глазах озеро просто исчезает, в прямом смысле слова. Высушив котлован до последней капли, предводитель общины опускается вниз.

В землю вкопаны четыре столба. Видимо, в этом и заключалась «подготовка» к ритуалу. Они стоят таким образом, что, если протянуть верёвку, соединив каждый столб, получается ромб. Мэтью уверен, что это не совпадение.

– Родной мой, спускайся, я награжу тебя силой!

Откуда-то из толпы выходит тот самый мужчина, которого восхвалял Говард на общем ужине. Он осторожно, но спокойно спускается по крутому берегу в центр котлована, где несколько минут назад была масса воды. Теперь видно, что глубина его составляет примерно восемь-десять метров.