Читать книгу: «Змеиные тропы. Летопись Подлунного мира», страница 3

***

Третий месяц осени амлар. конец.

2 год до рождения империи.

Жрец верховного бога Ура застыл на небольшом холме, который образовывался берегом Кивара, что нес свои полные воды в океан мимо Ариса. Легкий ветер, в котором уже чувствовались ноты прохлады, возвещал о скором наступлении зимы. А пока утреннее солнце высекало огонь из последних золотых листьев, что украшали пышные кроны деревьев на противоположном берегу. Взгляд жреца скользил по стройке величественного храма Пяти богов. Пока было сложно предположить, как будет выглядеть этот дом богов, ведь за две недели успели только заложить фундамент и настелить пол из тяжелых мраморных глыб, которые с каменоломни к месту строительства доставлял выписанный из Саматы специалист. По просьбе Эскура, верховного жреца, носившего одежды красных цветов, при укладке пола соединили два сорта мрамора, уложив плиты в звездный узор, что был угоден богам. На черном матовом мраморе буквально сияли вкрапления розового цвета, создавая иллюзию ночного неба, полного звезд. Теперь строители возводили внешние и внутренние стены. Храм должен был стать жемчужиной Ариса, которая будет сверкать на солнце молочно-белыми стенами, украшенным искусной резьбой. Вариар не поскупился и нанял заносчивого, но очень талантливого эльфийского мастера резьбы по камню. Внутренние же стены складывали из черного мрамора с серебристыми прожилками, который создавал ощущение ночного грозового неба, прорезаемого яркими молниями верховного бога Ура, грозного и сильного.

Эскуру очень нравилось то, что он уже видел, и то, что он представлял. Эльфу предстояло еще вырезать из молочного мрамора статуи пяти богов. Мудрого Ура, его справедливую супругу богиню жизни Уту, их грозного сына бога войны Уна и дочери прекрасной богини любви Уйи и, наконец, мрачного брата верховного бога – бога смерти, властителя царства мертвых – Ула. Жрец верховного бога попросил скульптора изобразить Ура и Уту похожими на Вариара и Лейв. Эскур был уверен в глубине души, что эти двое – воплощение его богов на земле, потому не считал богохульством такую просьбу.

Арис рос, все больше одеваясь в мраморные одежды. В городе теперь не было лачуг: дома бедняков строились из известняка, который покрывали мраморной крошкой, чтобы домики имели благородный вид. Дома богатых горожан и резиденции ближних воинов Вариара могли похвастаться фасадами из молочно-белого мрамора, а в предместьях города царили деревянные дома, порой напоминавшие огромные поместья. Арис был богатым городом благодаря серебряным рудникам и карьерам с белым и розовым мрамором, к которым прибавился черный мрамор, что добывали в землях Саматы. Арис был безопасным городом благодаря своему правителю и тем двадцати, что пришли вместе с ним. За три года они смогли собрать и обучить небольшую армию, отличавшуюся жесткой дисциплиной. Захваченные города войскам Вариара было запрещено грабить, воины получали жалование, которого хватало на безбедное существование даже в столице. Такое мудрое решение позволяло правителю Ариса не думать о том, что завоеванные им земли взбунтуются и постараются освободиться из-под его руки.

Эскур считал Вариара мудрым правителем, который переступал даже через свое недоверие к чему-то если это требовалось его людям. Так он поступил и с жрецами, прибывшими к нему в город с предложением построить храм и доносить молитвы горожан до богов. Вариар не любил жрецов, это было видно по его взгляду, и по тем мыслям, которые таились в синих глубинах его глаз. Он настороженно относился к каждому их слову, словно опасался, что его обманут и попытаются манипулировать его волей, это было видно по твердо сжатым губам. Но Эскур видел, что те полтора месяца, что они провели в его городе, правитель Ариса и Саматы стал оттаивать: уже меньше сжимались его губы, уже не так часто темнел его взгляд при виде жрецов.

Возможно, что в этом была заслуга и прекрасной жены Вариара, Эскур не знал. Он видел в этой женщине свет, который может осветить путь не только ее мужу, но и всем, кто находился рядом. Это был не огромный костер, который грозил бы сжечь Лейв изнутри, нет. И не то хаотичное пламя, что грозит спалить все вокруг него. Скорее это было похоже на теплый и уютный огонь домашнего очага, который согревает холодными ночами, или на свет в окне, который зовет путника домой и согревает его душу близкой встречей с родными и любимыми. Она была светлой и теплой, как мать любого ребенка для своего малыша. Но она была такой для каждого жителя Ариса. Эскур, наконец, осознал, почему все в этом городе любят и слушают Лейв, она была похожа на мать каждого из них, от нее словно исходил теплый ореол материнской любви, перед которым невозможно было устоять. Она окутывала их заботой, но и строго требовала соблюдения правил, которые установил ее муж.

– Верховный жрец, наконец-то я нашел вас.

Эскур обернулся, прикрывая глаза от солнца ладонью и пригляделся к тому, кто потревожил его размышления о правящей чете.

– Хлауд, что привело вас на сей продуваемый ветрами холм?

– Я хотел решить несколько вопросов с вами, – торжественно возвестил тот. – Вы же знаете, что времени у нас не столь много.

– Зачем же так формально, друг мой. Давайте найдем место поуютней, и вы расскажете мне, в чем состоит ваша беда.

– Это не столько беда, сколько затруднение. Понимаете, в законах Элеана очень жестоко решен вопрос религии, – начал объяснять Хлауд. – Любые проповеди и открытое почитание чужих богов – запрещены. Наказание очень жестокое: преступника кидают в лабиринт их богини мертвых Хесель. Насколько я знаю, там живут ядовитые пауки, многоножки, тоже ядовитые, и какое-то чудовище. Как оно выглядит, никто не знает, никто никогда его не видел, а те, кто видел, уже никому не расскажут, но то, что оно убивает, разрывая жертву на части, говорит о его размерах и свирепости.

– Какие ужасы вы мне рассказываете, друг мой, – Эскур даже побледнел от услышанного. – Как можно поступать так с тем, кто не верит в твоих богов? Ведь это воля каждого, кто верит, кому из богов молиться?

– Ну, по правде говоря, верить они не запрещают, но вот открыто демонстрировать, а тем более оспаривать власть их богов нельзя. Это наказывается смертью.

– Первое – это глупость, скажу я вам. Если человек не верит в этих богов, как можно ему запрещать открыто верить в своих. Ведь от этого сила их богов не увеличится. Ну, а второе можно допустить, ибо оспаривать власть богов в их городе по меньшей мере невежливо. Но тут и боги могут сами вмешаться – наказать наглеца. Зачем смертным вмешиваться в дела богов?

– Знаете? Я с вами согласен, молящийся за нас. Но мой вопрос к вам прост, что вы скажете о правах других религий в нашем городе?

– Ничего не имею против того, чтобы наши гости, да и горожане верили во что угодно, хоть в летучих крыс, что приносят им удачу и богатство. Ведь привести их к вере в Ура – моя цель в жизни, как говорите вы, воины, это мой бой. И если у меня не получится, значит, я никудышный жрец. И это и есть моя беда, а не забота закона и властей этого города.

– Это великолепно, – воскликнул Хлауд, когда они добрались до домика жреца, который пока совмещался с небольшим импровизированным храмом, и где хранились свитки архива, куда Эскур записывал летописи Ариса и важные сведения о жителях города. – А что вы скажете об отрицании богов?

– Отрицание – это оскорбление меня и других людей, но не богов. Хотя мне неведомо, что Ур думает по этому поводу. Думаю, если ему будет угодно, он накажет оскорбившего его самолично. Но убивать за отрицание бога – это последнее дело, которое может сделать смертный. Знаете, друг мой, – жрец сел за стол и разлил по высоким бронзовым стаканам фруктовый сок. – Я считаю, что, если кто-то отрицает бога и верующие в него оскорбляются, значит, их бог слаб. Слаб, потому что его оскорбляет неверие какого-то смертного, и он полагается на своих адептов в том, чтобы утверждать свою власть. Наш бог не оскорбляется отрицанием своего существования, и запрещает человеческие жертвоприношения неверующих, как и их казни за это. Ур выше такого, его не пугает, что кто-то в него не верит и верит в другого бога. Но что-то мы увлеклись с вами вопросами веры в богов. Что вы хотели у меня спросить? В чем ваше затруднение, друг мой?

– Вы уже разрешили все мои затруднения, верховный жрец. Думаю, что у нас не будет смертных казней для еретиков.

– Вот и славно.

Эскур улыбнулся и отсалютовал Хлауду стаканом. Ему нравилось разговаривать с этим начитанным и умным человеком, который разбирался в тонкостях мироздания не хуже жреца какого-нибудь бога, что было удивительно для воина клана Сал, которые кроме меча и доспехов ничего и не знали в этом огромном мире. Эскур подумал, что ему дважды повезло в его жизни: завоевание Саматы спасло его от самодурства главных семей этого города, и завоевали ее именно эти воины из клана Сал, а не выходцы с Серых островов.

ГЛАВА третья

Третий месяц весны вирар. Начало.

1 год до рождения империи.

Аркус раскинулся вдоль побережья моря, словно ленивый кот на ярком летнем солнце. Огромный серо-белый кот, которого разморило жарой и легким ветерком, дувшим с моря. Лазоревые волны набегали на песчаный берег. Яркие лучи солнца заливали его расплавленным золотом, на котором круглые камни, созданные многолетним трудом волн, смотрелись сверкающими кабошонами горного хрусталя или опала. Яркая зелень деревьев выделялась на золоте и синеве. Сам город выглядел как дорогое ожерелье с четырьмя большими виллами, жавшимися к скалам, и разбегавшимися полукругом аккуратными бело-розовыми домиками, напоминающими крупные бусины. Аркус утопал в зелени, которая не только придавала ему особое очарование, но и спасала домики от разрушительных морских ветров.

Самоуверенность хозяев города поразила воинов Вариара: они искали взглядами крепостную стену, но так и не нашли ее. Городок был открыт всем ветрам. Даже порт никак не защищался, позволяя крутобоким торговым кораблям рядами стоять у далеко убегавших в море пристаней. Такое пренебрежение безопасностью не встречало сопротивления со стороны горожан.

– Похоже, они ничего не боятся. Так беспечно приглашают всех к себе, – ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал Вариар. – Очень зря. Очень-очень зря. Те, кто приходит, идут с разными намерениями.

– Они вывели свои войска в поле, которого нам никак не миновать, – отозвался командир пехоты Эльди. – Разведка докладывает о трех тысячах воинов. Из них примерно половина – конница, остальные – легковооруженные пехотинцы.

– Все это не страшно. Наш главный удар будет с моря. К тому же, неужели мы боимся боя?

– Потери будут большими.

– Мы постараемся их сократить, Эльди. Будем работать на дистанции. Сегодня главными будут лучники, и две-три илы конницы, не больше, которые будут налетать, бить и отступать. А мы… Наши основные силы будут стоять на приличном расстоянии, защищать лучников и в атаку не пойдут. Наша задача – удержать горячие головы от того, чтобы броситься в гущу сражения.

– Погоди, мы же готовили другой план битвы, – Эльди был очень удивлен, услышав подобное от своего предводителя.

– Готовили, – кивнул Вариар. – Но возможно, в нашем лагере есть шпионы, ведь в Арис пришло много людей за последний год, потому план был один, а подготовлен заранее другой. Лично мною.

– Мудрое решение.

– Главное, чтобы оно помогло нам выиграть эту битву. А это мы вскоре узнаем.

– Мы победим. Это неизбежно. Смерти нет!

– Смерти нет! – подхватили войска девиз Вариара.

Тот улыбнулся, присоединяясь к своим воинам. Пять тысяч мужчин в едином порыве скандировали девиз своего полководца, словно он придавал им сил и уверенности в неминуемой победе. Вариар чувствовал, как каждое выкрикнутое им слово прибавляет ему сил, словно девиз имеет магическую силу, укрепляющую кости и мышцы. И они не боялись, что их услышит противник, наоборот, надеялись, что их боевой клич заставит поджилки защитников Аркуса мелко трястись, кого-то – и бежать, побросав оружие. С моря налетел бриз, несущий в себе запах свежести и соли, смешиваясь с терпким ароматом неизвестных цветов. В бессильных попытках охладить разгоряченных перед боем воинов, он снова и снова врывался в их ряды, овевая открытые лица. Словно невидимый защитник города, он пытался сделать хоть что-то, но не мог. Ему не суждено было стать ураганом, что сметет врагов одним порывом, а легкого бриза они не боялись.

Взгляд Вариара был прикован к сверкающим на ярком южном солнце водам моря и к границе бухты, ограниченной двумя выдающимися в море скалами. Из-за мыса должен был показаться флот с десантом на борту, которому отводилась главная роль в начинавшемся спектакле. Четыре гордых и грозных корабля: два были захвачены вместе с Саматой, и еще два быстро построены Сёреном. В отличие от первого визита в Арис, их паруса были натянуты, а на флагах красовался атакующий золотой единорог на красном поле. Все попытки Вариара отстоять серебро, которое украшало его ножны, увенчались неудачей. Главный жрец и Хлауд заявили, что цвет королей – золото, а спорить с ними было пустой тратой времени. Эти двое могли бы кого угодно убедить даже в том, что солнце зеленое.

Кони нетерпеливо переступали с ноги на ногу. Вариар погладил своего жеребца по шее, сдерживая его желание ринуться в бой. Но долго ждать не пришлось. С очередным порывом соленого ветра из-за мыса, ограничивавшего гавань, вышли четыре боевых судна со свернутыми парусами. Они гордо летели на мелких волнах, которые были увенчаны белыми барашками. Вариар прищурился, ожидая условного сигнала. И вот, подойдя к сонному городу на самое небольшое расстояние из возможных, корабли развернули паруса, и единорог гордо полыхнул на солнце, ослепляя своим великолепием. В городе их заметили: тут же взревели сигнальные трубы, поднимая остатки городского гарнизона по тревоге. Поздно.

– Теперь наше время! – произнес Вариар, стараясь скрыть довольную усмешку.

Его армия выехала из леса как раз тогда, когда защитники Аркуса разворачивали свои ряды и собирались ринуться на помощь своему городу. Но их планы нарушили три илы тяжеловооруженных всадников, что врезались в их правый фланг, смешав и без того находящиеся в беспорядке ряды. Всадники нанесли мощный и быстрый удар, и тут же отошли, оставив за собой несколько десятков убитых. Следом в дело вступили лучники, окончательно посеяв беспорядок в рядах противника. Армия Аркуса запаниковала, что не вызвало удивления у Вариара. Городское ополчение, облаченное в плохие, видавшие виды доспехи, а то и вовсе без них, и вооруженное по большей части дубинами, ничего не могло противопоставить обученному войску Ариса, чью основу составляли воины клана Сал, пришедшие под руку Вариара. Особенно в тот момент, когда свистящие стрелы черной тучей закрывали небо, выкашивая ряды, а на смену этим больно жалящим, убивающим снарядам, приходили закованные в тяжелую броню всадники, нанося болезненный удар и уходя прежде, чем им успевали нанести хоть один удар в ответ. Защитники Аркуса быстро стали похожи на обычную толпу горожан в базарный день, которая бестолково металась по кромке широкой поляны, ища защиты под кронами деревьев, но не находя ее и там. Стрелы доставали всех.

Примерно через хору все было кончено: потеряв около четверти своих бойцов, ополченцы Аркуса побросали свое незамысловатое оружие на землю и опустились на колени, признавая свое поражение перед этим грозным противником. Их быстро разоружили и сняли с них ремни. Это был скоротечный бой, почти без потерь со стороны нападавших, и Вариар был доволен таким финалом, к тому же его небольшой флот успел к тому моменту захватить город, который не ожидал удара с моря и сдался почти без боя. Моряки действовали быстро и слаженно: лихо подвели свои корабли к причалам, сминая утлые лодки, что болтались на воде. Десант мгновенно сбежал по сходням и ворвался в город, подавляя любое сопротивление на своем пути. Аркус пал даже быстрее, чем сдались ополченцы, что противостояли силе армии Вариара.

Подавив жалкое подобие сопротивления, воины Ариса выстроились вдоль улиц, контролируя каждый взгляд со стороны местного населения, который они могли кинуть на их командиров. Мародерство было запрещено под страхом смертной казни, потому никто даже не помышлял зайти в дом и взять даже жалкую монетку или кусок хлеба. Строгая дисциплина отличала армию Ариса.

Жители Аркуса сначала испуганно жались к стенам своих домов и прятались внутри, наглухо закрыв все окна и двери в ожидании погромов, грабежей, насилия и расправы над своим гарнизоном – всего того, что сопровождает войну и вступление неприятеля в город. Но завоеватели продолжали стоять, вытянувшись по струнке, сияя в солнечных лучах начищенными до блеска доспехами. Остатки гарнизона сбили в кучу и удерживали на месте стеной щитов. Впрочем, их состояние не требовало такого жесткого контроля. Воины были растеряны и явно не знали, что делать. Среди них не было героев, готовых броситься на врага, и погибнуть, так и не причинив ему особого вреда. Это был бы изощренный способ самоубийства.

Когда появилась тяжелая конница Вариара во главе с самим правителем Ариса и Саматы, воины местного гарнизона и горожане поняли, что любые попытки сопротивления были бессмысленны, даже лелеемые в мечтах. В каждом движении этой закованной в металл массы людей и лошадей сквозила мощь, способная смести с ног даже великана, который имел бы неосторожность встать у них на пути. В их глазах читалась невероятная гордость своим господином. Над головами всадников развевалось красное полотнище знамени, украшенное золотым единорогом. Никто из военачальников и офицеров Вариара не взял свои личные штандарты в этот бой. Они посчитали это ненужным, ведь главным был штандарт Вариара.

– У вас есть выбор, – возвестил Вариар, останавливаясь перед пленниками, и голос его был подобен грому, что разносится над волнами перед штормом. – Рудники или служба в моей армии.

– Твоей армии? – раздался голос из толпы. – Это мы должны служить тебе после того, как ты пройдешься по нашему городу огнем и изнасилуешь наших женщин?

Вариар нахмурился. Ему не понравились эти пустые обвинения, но тем не менее он остановил своего воина, который уже занес свое копье над головой несчастного.

– Я не терплю пустых слов. Докажи свои слова, воин. Кто причинил вред твоей женщине и твоему дому?

– А чего мне доказывать? Так всегда бывает. Захватчики с Серых островов и из Саргоссы уже несколько раз приходили к нам, а мы потом отстраивали город заново.

– Я отвечу на твои пустые обвинения, – Вариар впился взглядом в обвинителя. – Я не грабитель. Я пришел сюда, чтобы присоединить вас к двум своим городам. Вы будете под моей защитой. Вы станете моими людьми. Вы станете частью моих владений.

– И что нам это даст?

– Спроси у тех, кто жил в Самате. Они расскажут тебе.

– Самата? Они наши враги, – упрямо выпятил подбородок воин.

– Теперь они будут вашими соплеменниками. Их… Мой флот будет вас охранять от грабителей с Серых островов. Моя армия защитит вас от налетчиков из Саргоссы. И это настоящая армия, а не вооруженные дубьем мужики, которые никогда никого не убивали, кроме рыб.

– Всего четыре корабля? – спорщик презрительно скривился.

– У вас и того нет, – усмехнулся Вариар. – А несколько месяцев назад было два.

– Что с ним спорить, Вариар. Позволь мне нанести милосердный удар, – возмутился Сёрен, стоявший рядом с конем предводителя.

Не расходясь со своими словами, он сомкнул пальцы на рукояти меча и потянул его из ножен.

– Погоди, друг, – произнес Вариар, делая успокаивающий жест рукой. – Он имеет право задавать вопросы.

– Но почему ты должен оправдываться, если твои люди не совершили ни одного преступления, забрав у них только оружие, если эти дубины вообще можно назвать оружием.

– Сёрен, дай ему ответить. А мы послушаем.

Правитель Саматы отступил на шаг, продолжая напряженно сжимать рукоять меча, готовый в любой момент пустить его в ход. Воин, кидавший до этого обвинения в лицо Вариара, молчал. На его лице теперь читалось не упрямство, а какая-то растерянность, почти детская обида. Но на что или на кого – понять было сложно.

– Что же ты молчишь, воин?

– Я уже все сказал, что хотел.

– И каков твой выбор?

– Я не знаю. Ваши слова красивы. Вы обещаете заботиться о нас, но я не уверен, что так и будет. Но если вы говорите правду, я приму вас, как правителя Аркуса. Ради этих людей, ради своей семьи.

– Ты бывал в Самате?

– Да. Однажды. Грязный город, где никто не заботится о жителях, лишь о своем брюхе.

– Вот если бы я не знал, что он про давние времена говорит, я бы оскорбился, – заявил Сёрен.

– Ты можешь отправиться с моим другом в качестве почетного гостя, затем он отвезет тебя в Арис…

– В эту деревню? – перебил Вариара воин, скривившись.

– Теперь впору оскорбиться мне, – усмехнулся правитель Ариса.

– Ты будешь сильно удивлен, приятель, когда увидишь эту деревню, – усмехнулся Сёрен.

– Как тебя зовут, воин? – соизволил, наконец, спросить Вариар.

– Эгат.

– Что ж, Эгат, можешь грузиться на корабль. Остальные пусть сообщат о своем решении моим офицерам. Они будут заниматься этим делом, – с этими словами Вариар посмотрел по сторонам, затем обратился к Эльди. – Надо бы найти место для отдыха.

Военачальник кивнул и что-то прошептал всаднику, что замер рядом с ним, тот тут же развернул лошадь и куда-то помчался, насколько позволяли узкие улочки Аркуса. «Даже, если это против военной безопасности, надо их расширить. Перестроить город. Сделаю его торговым центром мира», – подумал Вариар, наблюдая затем, как гонец Эльди лавирует среди прижавшихся друг другу домиков.