Читать книгу: «Плесень», страница 2

Немерено

– Мне только кофе, – сказал Эш прислужнику и сел за большой обеденный стол.

Юноша быстро налил чашку горького напитка, поставил поближе к мужчине и удалился на кухню.

Лис поставил локти на стол, уперевшись кулаками в щеки, и грустно рассматривал тарелки: выпечка, каши, блины, несколько заварников с разным чаем. Парень вздохнул и оглянулся вокруг. За столом были только он и Эшлен. Лис посмотрел на пустующий стул матери, потом на соседний— Марсалы. Непонятная тоска застряла в горле.

– Только мы остались, да?

Эш кивнул и отхлебнул из чашки.

– Кого-то ещё хочешь пригласить?

– Да нет. Просто… – он снова оглянулся на пустующее место рядом, – Как-то не задумывался, что больше никого нет …

Из кухни выбежал все тот же прислужник и поставил в центр стола вазу с цветами.

– Марсала все еще больна, – генерал взял кусок сахара со стола и кинул в кофе. – Не рви зря, я тебе скажу, когда она вернётся.

Юноша грустно кивнул и унёс букет обратно на кухню. Лисандр удивлённо поднял брови, посмотрев на брата.

– Больна? Она жив…?

Эш нахмурился и поднял руку, не дав ему договорить. А затем помотал головой, осуждающе смотря на младшего.

– Только лягушку можно заморозить и разморозить обратно. Сам должен знать, ученый,– съязвил мужчина. – Мы только-только заключили мир с Югом. И тут на тебе. Я еще не придумал, как это все вывернуть.

Лис грустно опустил голову, уставившись в чашку перед собой. В тёмном напитке виднелось его отражение, к которому он никак не мог привыкнуть.

– Ты когда свой образ гота смоешь? Тебя прислуга не узнает. За сегодня уже дважды спрашивали, кто ты такой…

– Может даже и хорошо, что не узнают. Меньше забот.

– У тебя и так из забот только: напиться, поспать, убить очередную девку. Давай уже браться за ум, прошу. Такую кашу заварил.

Лисандр провёл по волосам и уставился в стену, где раньше висел триптих. Он пропал, оставив после себя три темных пятна на обоях.

– А куда делись?

– Там то ли рама высохла, то ли подрамник сгнил. Полотно провисло, они упали, обломком проткнуло холст.… Убрали и все, какая разница? – генерал встал из-за стола. – Ладно, закончишь, приходи в главный. Дел немерено. Я один не справляюсь. Хотя бы подписи сам ставить будешь, уже быстрее пойдёт.

Не успел Лис открыть рот, чтобы выразить свое нежелание, как Эш скрылся в дверях.  Парень остался один в огромном зале. Прислуга закрылась за плотными дверьми кухонь и залов. Мертвое молчание повисло в воздухе.

Гнетущую, давящую тишину дополняли стоны метели за окном. От этой пустоты тошнило. Хотелось чем-то ее наполнить, разбавить этот вакуум. Лис приложил руку к сердцу, внутри словно стала расползаться огромная дыра. Она выкручивала внутренности и засасывала в себя душу. Он встал из-за стола и пошёл в сторону спален. Медленно, непривычно медленно. Пустые коридоры сменялись такими же пустыми залами. Он смотрел себе под ноги и прислушивался ко всему вокруг. Тишина не уходила. Она давила своей тяжестью на плечи, сжимала горло, выламывала кости.

Лис замер посреди одного из коридоров и посмотрел вперёд. Пусто: ни прислуги, ни гостей. Из главного зала не звучала музыка, по паркету не стучали каблуки солдат, уборщицы не тёрли щетками полы. Все здание будто вымерло. Он ускорил шаг. За окнами сильнее взвыла метель. Густые облака закрыли утреннее Солнце, погрузив город в полумрак.

Длинный коридор казался бесконечным. Его потолки давили, стены сжимали. Картины сменялись друг другом. Одинаковые лампы, одинаковые вазы, одинаковые обои. Чем быстрее он шёл, тем казались меньше его шаги. Пространство вытягивалось и искажалось. Скручивалось, удлинялось. Лис снова почувствовал себя ребёнком. Маленьким. Беспомощным. И вокруг нет ни одного взрослого, кто мог бы ему помочь. А сам же, он не в состоянии даже идти. Ноги становились все тяжелее, кровь в них превратилась в свинец. Метель снова засвистела, стёкла затряслись, вот- вот готовясь лопнуть от напряжения.

Он остановился у одного из окон. Все вокруг выглядело так же, как в тот самый вечер. В последний вечер, когда он видел Марсалу. Тучи становились все гуще, загораживая солнечный свет. Город погружался в густую, непроглядную тьму. Ветер снова засвистел, завизжал, словно женский вопль от ужаса раздался снаружи. Парень стиснул зубы. Отошёл от окна и побежал дальше по коридору, до спальни Марсалы.

Ужасный вой засел у него в голове и повторялся как заевшая пластинка. А затем и он начал искажаться, превращаться в крик, просьбы о помощи, мольбы, визги.

Лис дёрнул ручку двери, она оказалась не заперта. Он аккуратно заглянул в комнату: внутри, с того самого дня, ничего не изменилось. На столе стоял слегка подвявший букет с издевательской запиской, которую он сам написал. На тумбе пара бутылок вина и бокалы, помятое покрывало на кровати. Будто прошел всего день, а Марсала лишь отошла на пару минут и вот-вот вернется.

Парень закрыл за собой дверь и щёлкнул выключателем: с треском зажглась люстра. Он сделал шаг в центр комнаты. На полу лежала пустая коробочка из-под украшений. На спинке стула рядом— синее платье, которое так любила Марсала. На столе незаконченное письмо, написанное ровным, почти каллиграфическим, почерком. Лис взял листок дрожащей рукой. На нем была лишь одна фраза: «У меня все хорошо…». Положив письмо обратно, он повернулся к балкону. Ручка двери была выломана в обратную сторону. А на самом балконе собрался огромный сугроб. Парень подошёл ближе к стеклу и опустился на колени. Метель снова закрутила свою жуткую шарманку, от воя которой стыла кровь в жилах. На стеклах до сих пор можно было разглядеть отпечатки женских ладоней.

– Я ведь… Не хотел… – он приложил свою руку к одному из следов на окне. – Я хотел просто напугать. Напугать… – голос его задрожал.

Лисандр повернулся, уперся спиной в стекло и сполз вниз. Стены вокруг снова начали давить. Люстра дважды мигнула, злобно щёлкнув. Он прижал голову к коленям и накрыл ее руками, вцепившись в волосы. Нахлынувшая тоска сдавила лёгкие, выдавив из них кроткий, горький стон. Одиночество тяжёлым грузом давило на голову. Оно жгло изнутри, выкручивало мышцы и кости страшнее, чем менкоиновая ломка. Кипятило кровь, перемешивало внутренности и сдавливало сердце. Челюсти сжались до боли. Он отклонил голову назад, впечатавшись затылком в стекло, и закрыл лицо руками.

Перед глазами всплывали образы из очень далекого прошлого: веселье, улыбки, суета. Отец с матерью, сам Лисандр и ещё два брата, а вокруг музыка, разговоры. Грэм любила веселиться и каждый вечер устраивала небольшие праздники, а Элиа был только рад. Юный Эш каждый вечер гордо рассказывал, что узнал на уроках в военном училище. Себастьян обожал сочинять разные истории за обедом, веселя всю семью своими рассказами, а по вечерам— придумывал страшилки прямо на ходу, от которых кожа покрывалась мурашками. А затем картинка стала рассыпаться как пазл. На месте членов семьи появились совершенно другие люди: в чёрных костюмах и золоте. А за ними— полуголые женщины. Толпы женщин. Они безумно смеялись и тянули руки к парню. Приятный тёплый свет семейного очага превратился в холодный, вульгарный неон. А затем и эта картинка рассыпалась. Все вновь заполонила тьма, тошнотворный сладкий аромат бил в нос, в горле появилась горечь. Но вот во тьме зажегся слабый свет, будто от маленькой свечи. И в центре ее лучей стояла она: растрёпанная копна волос, широкая улыбка, непонятный, немного хитрый взгляд.

– Поиграем? – грустно спросил силуэт девушки.

– А твоя удача с тобой? – Лис протянул руку фантому.

Все вновь рассыпалось. Он больно закусил губу и прикрыл веки. Время застыло.

Метель за окном играла на струнах воздуха как скрипач на расстроенной скрипке. Каждая нота резала душу, терзала сознание. Стёкла балкона тряслись от этой музыки, рамы хрустели, старые стены резиденции трещали.

Просидев так ещё некоторое время, Лисандр поднялся и утёр лицо рукой. Выйдя из комнаты, очень тихо, не спеша закрыл дверь. И, лениво переставляя ноги, побрел в медицинское крыло, в свой, уже ставшим родным, подвал.

Внизу было спокойно, никакой суеты. Медики не спеша делали свою работу. Какие-то столы пустовали, какие-то готовились к прибытию «гостей». Парень встал в проходе и медленно прошёлся глазами по залу: все те же знакомые лица, которые за пять лет его работы уже впечатались в сознание. Всех их он знал поименно, хоть и часто делал вид, что не помнит. А о некоторых знал даже больше, чем нужно. Вперёд вышел старший и учтиво склонил голову.

– Что-то случилось, господин?

Лис нахмурился и повернулся к стене, снял с крючка чистый халат и надел, застегнув все застёжки. Старший непонимающе посмотрел на парня и сделал шаг в сторону. Лис прошёл в конец зала, до своего бывшего кабинета, и пару раз постучал.

– Да-да! – раздался милый женский голос по ту сторону двери.

Парень не спеша вошел, опустив голову. Мэй привстала с места и неловко улыбнулась.

– Что-то случилось?

Лис помотал головой и сделал шаг вперёд. Поднял глаза на Мэй. В душе опять что-то больно кольнуло. Он раскинул руки в стороны. Девушка вмиг сорвалась с места и подбежала к нему, прыгнув в объятия. Лис крепко сжал ее, положил подбородок на хрупкое плечо. Ему хотелось что-то сказать, но слова никак не хотели вылезать наружу.

– Ты вернулся? – тихо прошептала девушка.

Он молча кивнул.

Страшный пожар накрыл старый пограничный городок. Вопли ужаса, плач детей, крики женщин и стариков смешались с криками разъяренных солдат и выстрелами. Небо застелили черные и густые тучи, которые, не прекращая, поливали улицы дождем, смывая кровь с тел. Солнце утонуло в этом киселе из черных облаков и было не в силах вытащить из него даже лучик.

– Преклонись перед нашим пророком и искупи свои грехи! – кричал один из солдат.

Он силой повалил юную девушку на землю, прямо в лужу, и поставил ногу на её голову. Одет он был в светлую форму, с множеством изображений Солнц. Девушка на земле кричала просьбы о милости, признавалась во всем, о чем он просил, но солдат не отпускал её, продолжая вдавливать ее голову в грязь. Мимо носились люди в точно такой же форме, как и он: залитые кровью с ног до макушки. Лица некоторых были замотаны тряпками, что видны были только глаза. Свистели пули, громыхали взрывы. Дома рушились один за другим. Фанатики выкрикивали лозунги и молитвы, восхваляющие их Пророка. Трупов вокруг становилось все больше. Гражданские перемешались с военными. Дети перемешались со стариками. Женщины с мужчинами. Порой, не сразу можно было понять, кто именно валяется на земле.

Чуть позади, следом за своими верными слугами, следовал высокий силуэт, закутанный в светлые покрывала. Пальцы его были усыпаны разными золотыми кольцами. Он шел прямо и не обращал на разруху никакого внимания. Чуть позади, следом за ним, медленно шла его свита из нескольких человек, в самом конце которой находилась девушка в большом черном капюшоне. Она изредка оборачивалась и поправляла массивную винтовку на спине.

Добравшись до главного здания города, фанатики выломали все двери, снесли ворота и крушили все на своем пути с еще большим зверством. Мужчина в покрывалах остановился перед входом в дом наместника и стал спокойно ждать. Через пару мгновений из здания вытащили правителя города и всю его семью и поставили их на колени. Мужчина медленно спустил ткань, открыв лицо.

– Я же знаю тебя, – заговорил пожилой наместник, с ужасом в глазах, – Себастьян. Сын Элиа. Что же ты творишь? Зачем?

– Можно без почестей. Просто – Пророк, – Себастьян широко улыбнулся и размял кисти рук.

Пророк подошел к старику ближе и положил руку на седой затылок. Женщина рядом взвыла, прижимая к груди ребенка.

– Пусть Аен решит твою судьбу, неверный!

Черная слизь брызнула изо рта наместника. Себастьян крепко прижал ладонь к его голове. Из-под пальцев исходило сияние. По шее старика полилась густая кровь. Он выпучил глаза, и свет в них погас. Бездыханное тело свалилось на мокрую землю. Себастьян потер ладони, растирая алую жидкость между ними.

– Был бы ты праведником, каким себя называл, остался бы жив.

Черные узоры на его голове шевельнулись. Мужчина кивком указал на оставшихся членов семьи и двинулся в здание. Позади послышались два громких выстрела.

– И пусть свет нашего Бога никогда не гаснет! – закричали солдаты вслед своему Пророку.

– Пусть он погаснет в душах наших врагов, – ответил Себастьян.

Следом за мужчиной в здание вошли и остальные последователи. Люди расползлись по дому словно тараканы: они хватали все, что представляло хоть какую-то ценность и складывали в большие мешки. Книги, шкатулки, статуэтки, даже посуду.

– Мы тут только за золотом? – спросила девушка с винтовкой.

– Армию тоже надо чем-то кормить, – усмехнулся Пророк. – Но, конечно же, не только за этим мы здесь.

Мужчина прошел дальше, в главный зал: дорого обставленное помещение с огромными картинами на стенах, высокими книжными шкафами, по которым уже ползали, словно обезьяны, фанатики, резные кресла и стол из массива в центре. На нем стояло несколько ваз с огромными букетами из белых пионов и роз. Дорогие ковры солдаты растягивали по углам и сворачивали в рулоны. Себастьян игнорировал варварское поведение последователей и внимательно осматривал помещение, ища подсказку.

– Демон вылез. И есть не так много вещей, которые могут его одолеть. Одна из них: огонь. Огонь равный по силе жару Солнца, – он прошел к дальней стене и озадаченно осмотрел ее. Обои состояли из сложного узора цветов и кривых линий. Пророк провел по ним рукой— некоторые линий оказались выпуклые. – И жар этот может дать только огненная ведьма.

– Ведьма? – повторил один из свиты.

– Ведьма, сын мой. Самая настоящая, – он приложил кровавые ладони к стене и прикрыл глаза.

Божественные голоса зашептались между собой. Их тихий и неразборчивый шепот перемешался с криками фанатиков вокруг. Было сложно отделить нужные голоса от лишних. Мужчина нахмурился и попытался сосредоточиться.

– Мне в приюте рассказывали сказку о ведьме, что могла зажечь сам воздух… Я тоже слышал… – переговаривались последователи.

– Всем замолчать! – крикнул советник и голоса толпы на миг умолкли.

– В этих стенах… В этом городе. Самая первая из горящих. Из глаз её текла лава, во рту кипела вода, в руках плавились камни… – Себастьян нахмурил лоб с такой силой, что казалось, будто кожа вот-вот треснет. – Сбежала…

Внеземной шепот затих, не успев рассказать ничего больше. Мужчина стукнул в стену кулаком от досады. Черные узоры на его теле вновь шевельнулись.

Ган кружил вокруг длинного стола, за которым сидели несколько обнаженных девушек в респираторах. Одни дробили в ступках белые кристаллы, а другие упаковывали получившийся порошок в стеклянные колбы.

– Мои золотые-золотые рыбки, – напевал старик и ходил туда-сюда.

Он обмакнул палец в ступку с порошком и втёр его в десны, довольно сморщившись. Девушка рядом улыбнулась и принялась активнее дробить кристаллы. Ган погладил её по голове, словно кошку, немного потрепав волосы.

– Ты можешь свои руки не совать всюду или это обязательная часть?– возмутилась Мартиша в самом дальнем углу.

Женщина недовольно болтала ногой, сидя на высоком барном стуле и что-то зачеркивала в блокноте.

– Сколько тебе надо еще? Почти 15 килограмм за сегодня сделали. На месяц хватит, а то и больше.

– Больше, больше и еще раз больше. Клиентов прибавилось. А еще через пару вылазок их число умножится раз в пять.

– Еще через пару вылазок Эшлен точно взбесится и придет сюда с толпой солдатиков. На куски тебя резать. А если еще узнает, что ты сам менкоин варишь, и очень давно, то точно наизнанку вывернет. С огнем играешь.

Ган закатил глаза и сложил руки на груди.

– Пока молчит, значит, все нормально. Иначе бы давно уже весточку прислал. Да и… – дилер поправил ворот пиджака и потер татуировку на груди, – Лисандр не даст старого друга в обиду. Грядет новая эра, Мартиш. Раньше мы как крысы прятались, но теперь… Построю новый бар. Прямо в центре. Нет, прямо у резиденции. Прямо в ней! Наш товар будет продаваться везде, вплоть до продуктовых магазинов!

– Ты идиот? – женщина непонимающе подняла одну бровь. – Какой центр, какие магазины?

– Ну, не так сразу! Понемногу, плавно… Шаг за шагом. Прощупаем почву. Ну не чужие же люди! Столько лет плечом к плечу! Они мне должны как-никак! Без меня бы ничего они оба не добились.

– Ага, только и слышала от них слова благодарности. Как там Эш говорил: «Я жалею о том дне, когда переступил порог вашей богадельни!», так?

– У него просто был плохой день.

– О, а как вопил Лис, когда прямо на его глазах девчонка от передоза умерла, помнишь?

– Ладно, я понял! Но это все не важно! Не пойдут на мирные переговоры, будем разговаривать по-другому.

– Пригрозишь гадкими секретиками?

– Конечно!

– Ты и говнюк, всё как всегда, – Мартиша усмехнулась и захлопнула блокнот. – Всё равно, дурное у меня предчувствие… Прямо ком в горле стоит, как представлю, чем это может всё кончится. Будь аккуратнее, прошу, – добавила она встревожено.

Ган застыл на месте от этих слов и удивленно покосился на жену.

– Чего это ты? Сопли тут разводишь.

– Не знаю, – она встала со стула и прошла к выходу. – Правда, очень нехорошее предчувствие. Очень.

Мартиша опустила глаза, печально вздохнула и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Ган простоял еще пару мгновений, смотря на место, где только что стояла женщина, а затем усмехнулся и повернул голову к девушкам за столом.

– Видали? – улыбнулся он, – Любит меня.

Девушки тихо похихикали в ответ.

– Очень вы красивая пара, – одна из работниц отложила ступку и игриво посмотрела на мужчину, – всем бы такого мужа, как вы.

Ган довольно заулыбался, сверкнув зубами.

– Работай лучше, а не ресницами хлопай, красотка.

Длинные пальцы ловко перебирали золотые карты. Пластик приятно шуршал. Карточки летали из ладони в ладонь, шелестя, словно крылья колибри. Девушка пару раз перекинула колоду из руки в руку: карты летали туда-сюда гармошкой и складывались идеальной стопкой. И вот, при очередной тасовке, одна из карт предательски выпала, потянув за собой остальные. Девушка расстроено стукнула себя по коленям и принялась собирать их обратно.

– Постоянно у тебя три раза идеально, а на четвертый сыпятся, – Лисандр развалился на узкой кровати, практически у самой стены, и улыбался. – Давай Месс, а то я правда начинаю думать, что у тебя руки дырявые.

– Карты плохие.

– Или пальцы?

Девушка слегка обернулась и нахмурила лоб. Затем сложила карты в ровную стопку, схватилась за края пальцами одной руки и выстрелила ими, словно из какого-то карточного пистолета, прямо в лицо Лису. Картонки одна за одной полетели в цель ровным потоком. Как только последняя карта отбилась от его лба и упала на покрывало, он наигранно недовольно посмотрел на Мессалин. Девушка рассмеялась во весь голос.

За окном было тихо. Снег прекратился, лучи заката украсили темную комнату оранжевыми пятнами. Девушка угомонила свой смех, повернула голову к окну и тяжело вздохнула.

– А здесь не так плохо, как там.

– Там? – переспросил Лис и приподнялся.

Мессалин сидела к нему спиной. Он провел рукой по растрепанным кудрявым волосам. Пряди подсвечивал закат, окрашивая их в ярко-желтый цвет.

– Там, в конце. Знаешь, если бы я знала, что он будет такой… Что будет так… Невероятно больно…

Парень подсел ближе, приобнял сзади и положил голову на её плечо. Она была непривычно холодная, даже слишком.

– О чем ты?

Солнце опустилось за горизонт. А тело в руках парня обмякло. Месса завалилась на бок, лицом вверх, с приоткрытыми веками.

– Ты чего?

Лис не отпускал её из объятий. Покрывало под кудрявой головой начало напитываться темной кровью.

– Без нее будет лучше, – раздался голос из угла комнаты.

Он поднял взгляд и увидел там Мэй с молотком в руках.

Лисандр подорвался с кровати от ужаса. Горло передавил кошмар. Он жадно задышал, а на лице выступил рот.

– Опять страшный сон? – пробурчала Мэй рядом, кутаясь в одеяло.

Лис чуть успокоился и вытер лоб рукой. Не спеша огляделся: вокруг была его комната, погруженная в густую тьму ночи.

– Что приснилось? – девушка приподнялась и почесала глаза.

– Ты, – он лег обратно на подушку, накрывшись с головой.

Толпа собралась вокруг газетного киоска. Люди буквально вырывали свежий выпуск новостей из рук продавца.

– Война? Опять? – шептались люди между собой.

– С кем в этот раз?

– Скоро будут на улицах ловить и на фронт ссылать. Как при Грэм было, помните?

Один из мужчин добрался до газеты и отошел чуть дальше, начав читать вслух.

– Один из Восточных городов пал. Человек, называющий себя Пророком, собрал армию из фанатичных последователей и объявил войну действующей власти.

– Восточной? Не нам же?

– Не понимаю пока… – мужчина перевернул страницу газеты и нахмурил лоб. Непонимающе посмотрел на фотографию в новостях, а затем покосился на толпу. – На старшего сына Элиа похож. Гляньте-ка.

Он развернул прессу к людям вокруг. Женщина в толпе прикрыла рот рукой от удивления, остальные же беззвучно ахнули.

– Похож. Взгляд похож. И черты тоже. Может просто совпадение? А что пишут?

Мужчина повернул газету обратно к себе и пробежался глазами по тексту. Несколько человек в толпе не смогли дождаться и побежали обратно к ларьку, купить свой экземпляр новостей. Мужчина дочитал текст и напряженно выдохнул.

– Ну, что там? Не томи!

– Да как сказать…

Приятный звон колбочек, словно маленьких колокольчиков, отогревал своей музыкой обледенелую душу. Маленькие спиртовки горели ярким пламенем, пробирки над ними злобно бурлили и шипели. Порошки, гранулы, экстракты, масла, выжимки, соки – все, чего только мог пожелать Лисандр. Любую дрянь, любой препарат, в любых количествах без объяснений, отчетности и косых взглядов. Когда-то скрытная лаборатория теперь не тайна и полностью была в его распоряжении.

Он накинул на плечи халат и медленно прошелся по главному залу. Исследования давно были заброшены. Столы и полки покрылись тонким слоем пыли. И только лишь его место было прибрано. Рядом с ним, на небольшом шкафчике лежала исписанная тетрадь, с кучей записей очень-очень мелким почерком. Какие-то строчки были перечеркнуты толстыми линиями. Местами, на полях, красовались глупые картинки, вперемешку со схематичными изображениями разных химических соединений. К стене рядом, на маленький гвоздик, прибит календарь, где так же яро, как и в тетради, перечеркнуто несколько недель. На соседнем столе лежала куча смятых, пустых пакетов из-под крови. И еще несколько десятков на полу рядом.

Парень прошелся туда-сюда по комнате и почесал затылок. Перед глазами носились формулы, соединения, всевозможные составы. Он остановился в центре и вздохнул: никаких полезных мыслей среди всего этого вороха информации не находилось. В соседнем зале раздался голос:

– Ты здесь?

Лис громко угукнул, как сова, и сел на свое место. В комнату зашла Мэй с тарелкой в руках.

– Сегодня тоже самое, что и вчера: картошка с морковью. И яблоки, – она поставила тарелку на стол и положила фрукты рядом.

– Спасибо.

Мэй взяла стул и подсела к Лису. Он недовольно жевал картофель, томно вздыхая.

– Как вы это едите вообще. Собак лучше кормят. Никакого вкуса, даже соли не положили.

– Что дают, то дают, – девушка пожала плечами, – может, стоит помириться с Эшленом? Хотя бы ради вкусных ужинов?

– Мы не ругались.

– А почему же тогда ты тут днями прячешься?

– Не прячусь. Я работаю. Некогда на обед бегать.

Мэй раздраженно закатила глаза и отвернулась. Уже вторую неделю она носила сюда еду несколько раз в день. И каждый день выслушивала одни и те же слова, о том какое всё не вкусное.

– Попросил бы тогда прислугу приносить. С «вашей» кухни.

– Не хочу.

– Думаешь, они сразу расскажут Эшу где ты? Он и так знает, что ты тут сидишь. Все знают.

– Не хочу и всё, – Лис отодвинул тарелку в сторону, практически ничего не съев, – спасибо.

Мэй переставила её на соседний стол и повернулась обратно к парню, уперевшись локтем в спинку стула.

– Есть успехи в работе?

Она повернула микроскоп к себе, заглянув в окуляр. На стеклышке была «мертвая» капля крови.

– Никаких… Пока что, – грустно ответил Лис.

Девушка оглянулась вокруг: открытые пустые холодильники, где когда-то хранилась кровь, пыльные справочники и таблицы, на полу засохшие красные пятна.

– А много доноров было?

– Около пятиста, может тысяча.

– И всё зря? – хмыкнула она.

Её слова ударили Лиса, словно молнией. Он раздраженно обернулся на нее. От возмущения дернулась бровь. Он прикусил язык, чтобы не сказать ничего лишнего и просто молчал, смотря на нее в упор.

– Ну прости! – она встала и развела руками. – По факту же так и есть. Столько людей зря…

– Спасибо, что веришь в меня, Мэй.

Девушка недовольно сморщилась, взяла тарелку в руки и ушла прочь из комнаты, громко хлопнув дверью.

Он просидел один до позднего вечера. За стенами послышался шум, рабочие собирались домой: мыли руки, складывали вещи, собирали сумки. И вот когда наконец настала полная тишина, Лис поднялся с места. Немного походил по кабинету, разминая ноги и спину. Затем направился к выходу из лаборатории.

В морге было пусто, но свет горел: Мэй оставляла его включенным, зная, что Лисандр уходит последним. Пахло, как всегда, хлоркой. Эта едкая вонь казалось такой родной и знакомой. Запах чистоты и стерильности. Он прошел дальше, к хранилищу. Поджав губы, словно сомневаясь, не спеша открыл дверь. Ледяной воздух ласковой рукой прошелся по оголенной шее и провел по волосам. Лис выдохнул и вошел внутрь. Он приходил сюда каждый день, после того, как все уйдут, чтобы не вызывать лишних вопросов. И с каждым днем это становилось всё тяжелее. Он подошел к нужному шкафу и схватился за ручку. Холодный металл обжег кожу. Что-то внутри не давало его открыть. Возможно, сам Здравый Смысл посетил его. Он отодвинул ящик на несколько сантиметров. В темноте холодильника виднелся силует. Лис резко закрыл шкаф обратно и опустил руку.

– А ты мне снишься до сих пор… – протянул он шепотом.

Он стукнул ладонью по ящику. Совсем слегка, еле касаясь. Затем спустился на пол, присев на корточки. Сложив руки на коленях, он положил на них подбородок и уставился в никуда. Тоска в сердце все так же душила его, но уже не так сильно, как раньше. Оставалось лишь дождаться, пока её огромные руки ослабнут и отпустят его шею окончательно.

Образы из прошлого всплывали в памяти. Теплый морской ветер Ценори, травянистый аромат волос, веселый смех. Внутри снова начала расползаться черная дыра.

– Ты одна меня понимала без слов, – сказал он в полный голос.

Эхо разнеслось по всему подвалу, по каждой комнате и залу. И как только оно умолкло, где-то позади, за спиной, послышалось непонятно щелканье. Что-то близкое к тиканью старых часов. Он поднялся на ноги и снова схватился за ручку ящика. Тиканье замолкло на мгновение, а потом зазвучало вновь, но уже внутри его головы. Щелканье, такое громкое и четкое, словно в ухо заползло насекомое, и стрекочет там своими лапками. Лис закрыл уши ладонями. Через несколько мгновений шум прекратился. «Очередная галлюцинация, не более», – подумал он.

Лис снова взглянул на злополучный ящик. Что-то внутри так хотело его открыть, снова взглянуть на знакомые черты. Но и что-то такое же сильное не хотело этого делать. Оно не хотело смотреть на иссохшее лицо, на впавшие глаза и полусгнившее тело, оно до ужаса боялось этого. Лис развернулся к двери и пошел к выходу, все же не решившись открывать шкаф.

Эш сидел за своим столом, закрыв лицо руками. Плотные шторы на окнах задвинуты. Из света в комнате был лишь маленький светильник на дальней стене. В углу шипел старый проигрыватель. В нем кружилась пыльная пластинка с классической музыкой, но мелодия на ней давно закончилась и игла звукоснимателя царапала винил по краю, издавая приятное шуршание. Воздух вокруг был тяжелым и густым, в нос бил запах книг, пыли, дорогих сигарет и еле уловимые нотки виски. На столе лежало несколько разных газет: пара из них были заметно помяты. Крупные заголовки кричали о последних событиях: военном конфликте, начале финансового кризиса, увеличению наркоторговли и причастности к этому короля.

В дверь тихо постучали. Эш вздохнул и приоткрыл глаза, посмотрев на вход сквозь пальцы. Он промолчал, надеясь, что вечерний гость уйдет сам, но стук повторился. Ручка опустилась, из узкой щели показался черный затылок. Лисандр выглядывал из-за двери, словно провинившийся ребенок.

– Ты тут?

– Нет, – холодно ответил мужчина.

Лис неловко усмехнулся. Пройдя в комнату, он неуверенно замялся. Взгляд носился по комнате в поиске за что бы зацепиться, но каждый раз останавливался на брате, который смотрел на него, не моргая. Набрав полную грудь воздуха, Лис начал:

– Ты просил помочь.

– Две недели назад?

Повисло молчание. Проигрыватель продолжал шуршать, нагнетая еще сильнее. Эшлен застыл в одной позе, не сводя взгляда с брата, в то время как тот никак не мог стоять ровно и переминался с ноги на ногу.

– Ган требует легализацию наркотиков. Вообще всех, – генерал вздохнул, откинулся на спинку кресла, прикрыв уставщик веки. – И крайне нагло себя ведет.

– В смысле?

Эш кивком головы указал на стопку газет на столе. Лисандр подошел ближе, взял одну из них и бегло пробежался по статье.

– Он там совсем что ли?

– Это они еще мягко написали. Убрали провокационные лозунги. Сам же он заявил, что ты главный клиент его богадельни, – мужчина встал с кресла, подошел к окну и немного отодвинул одну штору. – Было бы гораздо проще не будь это правдой. Я всегда знал, что он та еще крыса, но даже подумать не мог, что будет права качать.

– Я с ним поговорю завтра, – парень положил газету обратно на стол.

– Нет,– резко обернулся Эш, – ты к этому притону даже на десять метров больше не подойдешь. А к Гану тем более. Иначе потом еще и ваши дружеские посиделки в газетах появятся. Сиди и никуда не высовывайся, меньше проблем будет.

Последние слова больно кольнули Лиса. Даже слишком больно. В груди что-то сдавило, по горлу расползлась горечь. Он поджал губы и слегка отвернул голову, стараясь не показывать своей обиды.

– Почему две недели не являлся? В подвале интереснее?– Эш сложил руки за спиной, смотря вдаль, на город.

Парень промолчал. Эш слегка обернулся и понял все без слов.

– Ведешь себя как ребенок. Детство кончилось, пойми это уже. Надо брать ответственность за свою жизнь, а не прятаться в надежде, что все само собой решиться.

Лис опустил голову. От этих разговоров все горело внутри от стыда и возмущения одновременно. Будто рядом стоял не Эш, а отец, который отчитывает за очередной проступок.