Читать книгу: «Владыки Аспирона. В гостях у Тьмы», страница 5

Один поднимется едва ли.

– Следы сметаешь? Силы след?

– Не тебе меня учить,

Мы ведь давнишний дуэт,

Лучше думай, как нам быть.

– Хорошо бы нам домой,

Замешаем пару трав,

Обретём в душе покой,

Все крошки силы вновь собрав.

– Согласна, даже я устала.

Эта стычка с Миром Смерти

Соков забрала немало.

И ведь сбежали тоже, черти.

Вновь укор в её глазах,

Но, кажется, всего на миг.

Улыбка снова на устах.

Такую делает мясник,

Когда готовит острый нож.

– Поводок ещё висит,

Я чувствую по телу дрожь,

Мой ветер их не пощадит.

Нервным был весь путь назад.

Лола нас вела опять,

Казалось, просто наугад,

Но ветер мог ей там шептать,

Где на дороге ни души.

Прячась тут и там не раз,

Мы брели в такой глуши,

Чтоб никто не видел нас.

Остановившись у порога,

Лола будто бы застыла.

Посмотрев на нас немного,

Мысли нам свои явила:

– Поводок всего на миг

Был вот здесь и вновь пропал,

Будто кто убил владык.

Неужели кто узнал,

Что ветер мой следит за ними?

Но их здесь нет, их след простыл,

За комнатушками пустыми

Нет никаких потоков сил.

Алая нам открыла дверь,

Первой проскочила Лола,

Как голодный юркий зверь.

Она рукой коснулась пола.

– Miracte! – эхом пролетело.

Подруга вызвала слугу

И пустила его в дело

Навстречу мнимому врагу.

Но были комнаты пусты,

Будто враг бежал оттуда,

Поджав от ужаса хвосты,

Понимая – будет худо.

– Странно это всё, Алая!

Клянусь, что видела угрозу.

Куда все делись? Я не знаю.

– Не становись, подруга, в позу.

Нам просто нужно отдохнуть

И новых сил ещё набраться,

Чтоб снова выдвинуться в путь.

Пришлось Лоле соглашаться.

– Я в погребок, там все запасы.

Еды может прихватить?

Там есть хорошие колбасы,

Я не прочь что укусить.

– Мы тоже были бы не прочь, -

Я сказал негромко вслух.-

Может нам тебе помочь?

– Я сама, латайте дух.

И она пошла к себе.

Видно, погребок был там.

Здесь теснота, как в скорлупе.

Я пальцы приложил к вискам,

Вкушая время тишины,

Как услышал громкий 'БАМ!

Лола встала у стены:

– Чувствую плохое там!

Шум возни всё нарастал.

Алая пискнула: “Спасите!”

Это был для нас сигнал,

Предупреждал он о визите

Неожиданных гостей.

Мы, не думая, рванули.

Была Лола чуть быстрей,

Её глаза огнём сверкнули.

У кровати был лишь люк,

Подруга даже не запнулась:

Головой вперёд, без рук.

Хорошо – не промахнулась!

Я же влез туда ногами,

Надеясь уловить ступеньку.

И, держа себя руками,

Стал спускаться помаленьку.

Но меня стянули вниз

Бесцеремонно, как мешок.

Неожиданный сюрприз:

Саданули мне в висок.

Боль пронзила моё тело,

Я пытался вызвать свет,

Но будто больше всё темнело.

Силы рядом просто нет.

И я вспомнил ощущенье.

Таким же беззащитным был.

Как обидно, пораженье -

Тюремный камень всё глушил.

Зажёгся факел пред глазами,

Алая гадко улыбнулась:

– Вы прыгнули в ловушку сами.

Тьма в сознании сомкнулась.

Глава 8

Мужчина шёл у края Леса

В сопровождении охраны,

Под ним мутная завеса

Тормошила грунт песчаный.

Древний изучал границу.

Его хмурый цепкий взгляд

Подмечал зверьё и птицу,

Что покой в Лесу хранят.

Он был задумчив, он был зол.

Его спутники молчали,

И болезненный укол

Их потревожил бы едва ли.

Выдержка его людей

Не могла не впечатлять,

Будто горы из камней

Решили рядом постоять.

И тут возник недалеко

В сгустке пламени владыка,

Белый сам, как молоко,

И в цвет лица его туника.

Похоже, он совсем ослаб.

На шее чёрное клеймо

Говорило, что он раб.

Он нес в руке одно письмо.

Остановился за три шага,

Ожидая позволенья.

Дрожала для письма бумага:

Курьер испытывал волненье.

Древний нехотя кивнул,

Охрана цапнула посланье.

Владыка Тьмы конверт стряхнул,

Сфокусировав вниманье.

– "В Бизаре опыт удался,

Хоть шавки Света мутят воду,

Сорвать замысел грозя.

Но мы готовы к их приходу".

Это радостная весть!

На них можно положиться.

Дураков вокруг не счесть,

Легко в команде ошибиться.

И он продолжил вновь читать:

– "Был замечен сам Кораг.

Он сумел нам помешать".

Какой смелый, глупый шаг.

Это где? Ага, в Филоне.

Там школа рекрутов, бараки,

Где прописаны в законе

Увеселительные драки,

Что закаляют мне бойцов.

И он продолжил вновь читать:

– "Бунт назреть был там готов,

Кораг сумел его поднять".

Тьма была, казалось, плотной,

Утром наступила ночь.

Ладонь курьера стала потной,

Он хотел убраться прочь,

Но Древний рявкнул вдруг: – Стоять!

Я ещё не дочитал.

Ты ведь должен передать,

Что хозяин испытал.

"Город Варес – там измена.

Город Улак – склад сгорел".

Слюна летела, словно пена,

Курьер исчезнуть там хотел.

– "В Дасте травит кто-то воду".

У моих солдат горячка!

Не было такого сроду,

Чтоб у всех была болячка.

Они везде: Аркас, Варад!

Они сведут меня с ума.

Ты расстроил меня, гад,

Да проглотит тебя Тьма.

Курьер не знал, куда деваться,

Он просто приносил посланья,

Он крайним не хотел остаться,

В страхе затаил дыханье.

Древнего всего трясло.

Чернота ползла на Лес,

Плотное живое зло.

Свет не проходил с небес.

Защитники границ рычали,

Звери прыгнули во тьму,

На время из виду пропали,

Словно спрятавшись в дыму.

Раздались крики драки, боли.

Древний этим наслаждался,

Он ломал тем тварям волю,

Их отчаяньем питался.

Тьма рассеялась в листве,

Показав, что там творилось.

В мятой, скомканной траве

Что-то в муках смертных билось.

Они всё ещё пытались

Собратьев укусить своих,

Умирая, трепыхались.

В их глазах, таких пустых,

Грусть-тоска смешалась с тенью.

И лишь ящер смог спастись,

Лесное белое творенье.

Он поднял свою морду ввысь,

Глаза медленно закрыл

И очень жалобно завыл.

Он очень многих погубил,

С кем покой границ хранил.

Голос Древнего как кнут:

– Иди, убей или умри,

Твари выжившие ждут,

Да не мешкайся смотри.

Курьер кивнул и двинул в Лес,

Держа пламя наготове.

Ящер первым в бой не лез,

Ожидая в луже крови.

Искры владыка был готов

Надеть личину палача.

Щёлкнули ряды зубов,

И зверь ринулся, рыча,

Увернулся от огня

И сшиб корпусом владыку.

Засверкала вдруг броня.

Он нёсся к смерти с диким криком.

Охрана тёмного не спала:

Земля поднялась, вспыхнул прах, –

Но этого, похоже, мало.

В глазах Древнего был страх.

И лишь в последний самый миг

Завыли лезвия мечей

Двух защитников-владык.

Они пропели всем: “Убей!”

Древний тяжело дышал.

Виноватый взгляд охраны

Его пуще поддевал.

Не входили в его планы

Ни стычки гадкие со Светом,

Ни эта выжившая тварь.

– Не разглашаться! Под запретом! -

Голос твёрдый, как сухарь,

Резанул владыкам уши. –

Раб, – к курьеру обратился,

Град презрения обрушив. -

Хоть ты и сильно провинился,

Отпустив его живым…

Древний пнул ногою тушу,

Был взгляд ящера пустым.

– Но я не трону твою душу,

Вернись и донеси слова.

Каждый, кто меня расстроит,

Клеймо выхватит сперва,

А потом Леса освоит.

Воткну каждому гарат

И отправлю на убой.

Беги к хозяину назад.

Всё! Исчезни! Тьма с тобой!

Дважды не пришлось просить,

Кирт легко забрал курьера.

Делай всё, коль хочешь жить.

И только испарилась сфера,

Как Древний дико заорал.

Он бдил спокойствие с другими,

Но охране доверял.

Как за стеною был за ними.

Смерти Мир и Мир Горы

Берегли его покой,

Наверно, с давней той поры,

Как Лес всех разделил чертой.

Два очень крепких человека,

Способных умерщвлять кобылу,

Чуть потревожив своё веко.

Древний уважал их силу.

Их лица в ссадинах и шрамах -

Память о былых боях.

Даже стой они в пижамах,

Внушали бы всем ближним страх.

Иссиня-черные рубахи

И в тон им плотные штаны,

Их начищенные бляхи

Издалека были видны.

Древний тяжело вздохнул:

– Свет, похоже, обнаглел,

Всем пример подал Сорзул,

Раньше лезть никто не смел.

Я был так близок, чтоб прибрать

Лигнопал и Вестник Гор.

Я мог уже по ним шагать,

А так, посеял лишь раздор.

Проклятый Кирт! Я взял алтарь,

Перечеркнув все земли Света.

Как в клетке заперт здесь, дикарь.

Будь неладна сделка эта.

Только там, где правит Тьма,

Я могу поставить ногу.

Скоро так сойду с ума,

Пусть икается там богу.

Я принял в дар его алтарь

В надежде захватить весь мир.

А сам влез в клетку, словно тварь,

Проглотив бесплатный сыр.

Красный будет недоволен,

Он теряет интерес.

Аспирон неподконтролен,

Он сам меня отправит в Лес.

Охрана молча всё внимала

С тем же каменным лицом.

Их задача жалить жалом

Или выступать щитом.

Древний посмотрел на Лес.

– Мальчишка изменяет мир.

Свет тоже набирает вес,

Как свинья подкожный жир.

Найти его и истребить!

Он может прятаться в Кирграде!

Он не должен больше жить!

Представлен будет тот к награде,

Кто выполнит мою задачу.

Получит целую страну

И покровительство в придачу.

Ваши жизни на кону!

'Чёрные' чуть поклонились,

Показав, что всё понятно,

И тут же в сферах с виду скрылись,

И цель их мне была понятна.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Бок болел, а глаз поплыл.

Пока я без чувств лежал,

Кто-то меня сильно бил,

Чью-то ярость испытал.

Сил потеря ощутима,

Идёт кругом голова,

Рука болит невыносимо,

Я ей шевелю едва.

Теперь понятно почему:

За столб ею был привязан.

Причём привязан по уму,

Быть на месте был обязан.

Это был большой подвал,

Возможно, больше чем сам дом.

Сыр в плесени в грязи лежал,

Всё захламлено кругом.

Здесь мясо сохло у стены,

Вино в бутылях находилось.

И бочки с жидкостью видны,

В них что-то мерзко копошилось.

Факелы вовсю коптили,

Истребляя кислород.

Они мне всё и осветили,

Показав подвальный вход:

Тонкий выцветший канат,

Что висел у края люка,

Болтался чуть вперёд-назад

Едва заметно и без звука.

В подвале не было людей.

Похоже, я был здесь один.

Нужно убегать скорей

Из этих вечных паутин.

И только я представил меч,

Как канат зашевелился,

Я мог внимание привлечь,

Поэтому я притворился,

Что я пока что без сознанья.

По шуму сколько? Три? Четыре?

Я даже затаил дыханье,

Остановив свой взгляд на сыре.

Меч, конечно, растворился.

Я глаза свои прикрыл

И с местностью, казалось, слился,

Но звуки с жадностью ловил.

Голос чёткий с хрипотцой

Воздух резанул как хлыст:

– На колени перед Тьмой!

Потом раздался легкий свист

И звук пощёчины, и стон.

– Она, похоже, без сознанья, -

Осведомился баритон. -

Бессмысленны твои старанья.

– Ещё бы, – молвила Алая. -

Избить её до полусмерти.

Она сознание теряет

От жуткой боли, мне поверьте.

Звук удара каблука

О беспомощное тело.

Сжалась в кулаке рука:

Во мне всё внутри горело.

Алая всё не унималась:

– Наверно, это сама Лола,

Возможно, я чуть просчиталась.

(Её каблук коснулся пола)

Но этот запах я узнаю

Среди тысячи других,

Такое я запоминаю,

В природе больше нет таких.

– Тогда нам сильно повезло! -

Пролаял голос с хрипотцой. -

Вселить в неё возможно зло,

Она станет нам сестрой.

– Нет! – сказала всем Алая. -

Я жила в её тени,

Свой авторитет теряя,

Паршивые все эти дни.

Дерек в ветре был вторым,

Но он исчезнул вместе с Дроком,

Второй я стала вслед за ним.

Смерть была ему уроком.

Есть шанс стать первой, и теперь

Её жизнь в моих руках.

Собрат Карас, ты мне поверь,

Я просто плюну в её прах.

Лола то и Лола это!

Как я от неё устала.

Как только напортачу где-то,

Мне ткнут в её дела сначала.

Постоянно сила Лолы

Мне ставилась в пример под нос.

С детства, с выпуска из Школы

Мой сил запас почти не рос

В отличие от этой твари.

Я знаю, что я говорю,

Мы работали с ней в паре.

Я ходила к алтарю,

Когда порвала с нею связь.

Древний вынудил меня

Втоптать всё дорогое в грязь,

Всё светлое в себе кляня.

Вы видели его алтарь!

Он дал мне силу, но взамен

Я стала чёрствой, как сухарь,

Я отдала душу в плен.

Я в жертву принесла любовь,

Своими этими руками

На алтарь излила кровь,

Но пропасть силы между нами

Была по-прежнему такой,

Что вгоняла меня в шок.

И выиграть худо-бедно бой

Тюремный камень лишь помог.

Вновь удар и тихий стон.

– Но даже попадя в ловушку, -

Раздался зычный баритон, -

Она расквасила макушку

Тому, кто первым подошёл,

Бутылкой старого вина.

Собрат последний путь обрёл.

Рана так была страшна,

Что он скончался в один миг.

Тюремный камень, повезло,

Скрывает смерти всех владык,

Как запотевшее стекло.

Но Алая, даже так

Древний нам не разрешит,

Он нас накажет за бардак.

Владык мощнейших дефицит.

– Я стану первой! Мне плевать!

Избавлюсь от неё сейчас,

А кто посмеет помешать,

Получит мой кинжал меж глаз.

Я услышал звук борьбы,

Пыхтенье, писк. И тишина…

Собратья были с ней грубы,

Сестра была одолена.

– Отпустите! Я остыла,

Пойду гляну на второго,

Я ведь кровь ему пустила, –

Алая гаркнула сурово.

И раздался звук шагов.

Я глаза успел закрыть,

Я был ко всякому готов,

Но захотелось жутко взвыть,

Когда я получил в висок.

Мычание меня раскрыло.

Я не вспотел, я просто взмок,

Невыносимо просто было.

Алая гадко улыбалась.

От той манящей красоты

Ничего и не осталось,

Так озлобились черты.

Факел, что несла Алая,

Чёрным дымом так коптил,

Всполохи огня бросая,

Будто своей жизнью жил.

– Ты смотри, очнулся, что ли?

Твою подругу здесь пытают,

А ты спишь, как кот на воле?

Тебе крики не мешают?

Живчик дернулся над ухом

Впервые, как я здесь очнулся.

И, поцарапав меня брюхом,

Он от уха оттолкнулся.

Словно мелкий паучок,

Он куда-то побежал,

Я отследить его не смог -

Захламлённым был подвал.

– Мне так понравилась игра,

Что мы придумали для вас.

Вы в ней с самого утра.

Жаль, закончится сейчас.

Ослабить Лолу в ритуале,

Заставить посетить трактир

И закрыть вас здесь в подвале.

Да я, наверно, ювелир.

– На самом деле, план с огрехом, -

Влез владыка с хрипотцой.

Он был покрыт щетиной-мехом.

Ухватив бутыль рукой,

Осушил её до дна,

Пролив на бороду изрядно.

Взял себе ещё вина.

Он был воистину громадным.

После небольшой отрыжки,

Он продолжил говорить:

– Голова такой глупышки

Не уловит мыслей нить.

Мы потеряли двух владык!

Довольно сильных, между прочим, -

С вином пустился в пляс кадык, –

За их смерти горло смочим.

Его напарник был другим:

Он был чистым и опрятным,

Не толстым, но и не худым,

И, даже странно, но – приятным.

Трость держал он под рукой,

Красивую резную трость.

Он воплощал собой покой,

Остальных съедала злость.

Он был с выпившим согласен:

– Да, и пострадал мой раб!

Перелом его ужасен,

Он совсем-совсем ослаб.

– Он поднял руку на меня! -

Она пыталась защититься,

Оправдания бубня. -

Я жизни там могла лишиться,

Не лез ко мне бы, был бы цел.

– Он просто выполнял приказ

И делал это, как умел.

Ты не уведомила нас!

– Когда, скажите, я б смогла?

Меня пасли два пастуха.

Лола б быстро засекла,

Она и в этом неплоха.

– Этого не воротить,

Мне даже больше любопытно,

Как он Арка смог убить.

Его заклятье первобытно…

Изучая трость свою,

Он продолжил говорить:

– Такого не встречал в бою,

Так легко защиту вскрыть…

И не один слой, целых три!

Их смело в мгновенье ока,

Светом утренней зари.

Он нас покинул раньше срока,

Теперь его забрал Чидар.

Что-то здесь не так с тобою,

У Эфесса нет тех чар,

Способных сотворить такое.

Их глаза меня сжирали,

Сжималась нервно моя грудь,

Будто бы за глотку взяли,

Мешая воздуха глотнуть.

– Не из Эфесса ты же, верно?

Вы хотите что-то скрыть,

А это, я замечу, скверно.

Я просто вынужден спросить…

Твоё имя словно тень

В сознании мелькая где-то,

Сводит мысли набекрень.

Ты ведь служишь Миру Света?

Я будто получил под дых.

Мысли путались, терялись.

Меня оставили в живых,

Пока во всём не разобрались.

– Олух, ты чего молчишь? -

Алая задала вопрос. -

Упрямый, на своём стоишь?

И ткнула факелом мне в нос.

Я не мог огонь смахнуть,

Владыки же загоготали.

Незаметно улизнуть

Мне позволят здесь едва ли.

Коснулся меня факел вновь,

Но в тот раз он не обжёг.

Едва был теплым, как любовь,

На нежный поцелуй намек…

И ровно в этот самый миг

Огонь Алаю обхватил,

Ошарашив всех владык,

Казалось, я увидел Джил.

Это был сигнал к атаке.

Живчик выпрыгнул вперёд,

Он соскучился по драке,

Как по маслу тощий кот.

Он сразу пригвоздил к стене

Своим РОГОМ выпивоху.

Алая бегала в огне,

Я был свободен, что ж, неплохо!

Меч верёвку отрубил,

Я быстро на ноги всочил,

И тут же шлёпнулся без сил,

Весь подвал вокруг кружил.

Наверно, резко подскочил.

Помотал чуть головой,

Враг живчиком так занят был,

Что провал не видел мой.

Пьяный здоровяк не сдался,

Он с диким рёвом вынул рог,

При этом кровью сам плевался,

Вздулись жилы возле щёк.

Он ящера швырнул как пух.

Благо, тот не растерялся

И с еле-еле слышным 'бух'

Между толстых бочек вжался.

И рванул он вдруг с подскоком,

Сделав крыльями размах,

Не встретив ни щита, ни блока,

Ведь нет магии в стенах.

Здоровяк влетел в стеллаж,

Чудом не задев собрата.

Входил Живчик в буйство, в раж,

Он сдёрнул беглеца с каната

И принялся его топтать.

Трость впустую била рог,

От смерти нелегко сбежать.

И тёмный убежать не смог.

Алая всё ещё кричала,

В попытке потушить огонь,

Она бутылки разбивала,

Но порождала только вонь.

Лей вино на кожу, лей,

Нравится, поди, тебе?

Лей, Алая, не жалей,

Ты всё равно уйдёшь в огне.

И всё же боль взяла своё:

Она упала, замолчав,

Как ненужное хламьё,

Колени под себя поджав.

Образ Джил мне подмигнул,

И вслед за этим вмиг исчез.

Сразу вспомнился Сорзул,

Тревожа на душе порез.

Живчик красовался с рогом,

Кровь была, конечно, лишней,

Он жутко выглядел немного,

И рот как будто полон вишни.

Опасность вроде миновала.

Если б кто-то был снаружи,

Народу б уйма набежала.

Я поднялся неуклюже.

Лола, затаив дыханье,

Смотрела на моё лицо,

Сосредоточив всё вниманье,

Она шепнула мне словцо:

– Молодец… – чуть улыбнулась,

Насколько позволяла боль:

Губа разбита, веко вздулось,

Как гигантская мозоль.

Её одежда умоляла

Закончить свои дни в земле,

Завернувшись в покрывало,

Или в гибельной золе.

– Я не сделал ничего,

Спасибо Живчику и Джил,

Они творили волшебство, -

Словами Лолу удивил.

Она качнула головой,

Говоря, мол, невозможно.

Хоть ей и нужен был покой,

Лежать заставить её сложно.

Я уверен, я был прав:

Мне знакомы её нравы.

Зубы через силу сжав,

Она шепнула: – Мои травы.

Оставлять её одну

Мне б, конечно, не хотелось,

Но держит боль её в плену,

Да и никуда б она не делась.

Живчик мне помог залезть,

Практически наверх втащив.

Я стал смотреть вокруг, что есть,

Осторожность сохранив.

Наши вещи все лежали

На Алаиной кровати

Аккуратно, как медали.

Это было очень кстати.

Долго не пришлось искать

И собранные в кучу травы.

Поспешил я всё собрать

В небольшой мешок шершавый.

Живчик его в зубы взял

И довольный прыгнул вниз,

В этот проклятый подвал,

Что испугал бы даже крыс.

Сам спустился еле-еле,

Превозмогая боль в руках,

Да и не только, во всём теле,

На свой риск и свой же страх.

– Ищи красный пузырёк, –

Мне промямлила больная.

– Есть один, но он потёк.

В ответ мне было лишь: “Я знаю!”

– Здесь написано "Не пить"!

– Просто лей мне прямо в рот.

Она что, не хочет жить?

Ей виднее, что ж, вперёд.

Была жидкость так густа,

Что вытекала словно грязь.

Она попала на уста,

И побежала быстро вязь

По телу символов неярких.

Лола стала как ковёр,

Ей было душно, было жарко,

Что-то делал с ней узор.

Её трясло и колотило.

Она схватила локоть мой,

Да так крепко ухватила,

Будто сшил кто нас иглой.

Её лоб был так горяч.

Я очень сильно растерялся,

Ведь из меня не очень врач.

И тут Живчик заметался:

Он чувствовал нутром беду,

Смотря на люк и на канат.

А Лола всё ещё в бреду,

Мой локоть всё ещё зажат.

Из люка прыгнул к нам мужик,

На миг замер, изучая.

Один из чёрных двух владык,

Его, кажется, я знаю:

Эта чёрная рубаха,

И в тон чёрные штаны…

Он на нас смотрел без страха,

Глаза брезгливостью полны,

Будто мы, как грязь с сапог.

Он из ножен вынул меч.

Канат шлёпнулся у ног,

Едва успел удар засечь.

Шрамы сжались от ухмылки,

Они выглядели странно,

Как ошпаренные жилки.

Он скалил зубы непрестанно.

Лола всё ещё стонала,

Меня никак не отпуская,

Мои движения сковала.

Ситуация плохая.

Я вызвал меч, чтоб защищаться,

Хоть понимал, что глупо это,

С таким мечником тягаться

Без магии моей, без света

Было минимум смешным.

Он это тоже понимал,

Он был уверенным таким.

Ох, этот проклятый подвал.

Я выставил свой меч вперёд,

Но Живчик стал передо мной.

Теперь настал его черёд

Показать характер свой.

Его крылья трепетали,

Броня блестела, как фарфор.

Зубы гневно застучали,

На врага направлен взор.

Знал ли друг мой, что недавно

Его сородич и собрат

Проиграл в бою неравном

Буквально день-другой назад.

Ящер прыгнул, но на стену,

Оттолкнулся и исчез,

Врага ударив по колену.

Теперь там багровел порез.

Виртус, если он так звался,

Проглотил свою ухмылку

И за меч покрепче взялся,

Задев ногой вина бутылку.

Живчик прыгнул, но напрасно.

Просчитав его полёт,

Противнику всё стало ясно,

Он открыл в бою свой счёт.

Мой друг стал больше, но крыло…

Кровь красила бордовым пол.

Ему в целом повезло,

Но видно было – Живчик зол.

– Ну, полетай теперь, собака, –

Его голос был сухим. –

Теперь не суйся больше в драку,

Тебе костыль необходим.

Да, крыло не шевелилось,

Оно безжизненно повисло.

Пиявка страха в сердце впилась,

Дело становилось кислым.

Был отбит почти лениво

Резкий Живчика наскок.

Ящер приземлился криво,

Кровоточил его бок.

Я рванулся, но напрасно,

Лола всё ещё держала.

И становилось дальше ясно,

Что шансов победить так мало.

Я бросил меч так неуклюже,

Что тот не долетел до цели.

Не факт, что кто-то бросит хуже,

Как щепки кости захрустели.

Виртус только гоготнул:

– Как кто-то мог вам проиграть?

Живчик воздух полоснул,

Противник продолжал стоять.

Я пытался вырываться,

Но хватка Лолы, как капкан,

Мешала даже приподняться.

Ящер же слабел от ран,

Цвет брони его тускнел

С каждой новою попыткой.

Теперь он не был словно мел,

А был серым, словно плитка.

Виртус потерял терпенье,

Он сделал выпад, целясь в глаз.

Меч, казалось, слился с тенью,

И факел рядышком погас,

Такой мощи был рывок.

Живчик выставил свой лоб,

Не желая прыгать вбок.

Сердце ринулось в галоп,

Броня друга отвердела,

Он стал камнем и застыл.

Железка с лязгом отлетела.

Виртус от удара взвыл,

Уронив неловко меч,

Он скрючил пальцы, отступил,

Потеряв на время речь.

Ящер снова белым был.

Живчик долго не возился:

Быстро подхватив клинок,

Он в металл зубами впился.

Раздался радостный щелчок.

На пол упало два куска:

Лезвие и рукоять.

Капля пота у виска

Нервно начала сверкать,

Виртус в ужасе шептал:

– Но прошлый был совсем другим…

Канат обидно так свисал,

Обрубленный же им самим.

Виртус вдруг метнул кинжал,

Я чуть успел представить меч.

Он меня врасплох застал,

Сумев мне бровь вторым рассечь!

Ещё б чуть-чуть и всё! Без глаза!

В одно смешалось: пот и кровь.

А ведь близок был, зараза.

Я думал, он ударит вновь,

Но он просто удирал.

Подпрыгнув, ухватив канат,

Казалось, он вообще взлетал.

Но друг его вернул назад,

Больно укусив за ногу

И превратившись вновь в скалу.

Скользил Виртус понемногу,

Как по гладкому стволу.

Живчик с грохотом упал,

Ногу всё ещё держа.

Раздался хруст на весь подвал.

Стеллаж сорвался с крепежа,

И всё что было: сыр и банки,

Бутылки старого вина -

Накатило как волна.

И в этой куче под шумок

Ящер вновь стал палачом,

Шеи откусив кусок,

Виртус дёрнул лишь плечом.

И наступила тишина…

Живчик ковылял ко мне,

Была кровавой вся спина,

Как узор на полотне.

Он с каждым шагом делал вдох,

И с каждым разом тяжелей.

Мой друг был очень-очень плох,

Нужно нам наверх быстрей.

Он уменьшался раз за разом.

Взобравшись на мою ладошку,

Он ко мне прижался глазом,

Я погладил эту крошку.

Он дрожал как на морозе.

Помоги же ему, Свет.

Так застыл в нелепой позе,

Сохранив молочный цвет.

Лола резко так вздохнула,

Широко открыв свой рот,

Головою крутанула,

Смахнула с шеи легкий пот.

И наконец-то отпустила.

На локте были синяки.

Откуда в ней такая сила,

Её пальцы как тиски.

– Как ты? – я её спросил.

Эффект зелья скоротечен.

Чидар вроде отпустил,

Но сон глубокий обеспечен.

Она вспорхнула, будь здоров!

Будто только не лежала,

Как охапка старых дров.

Она здоровьем вся дышала.

Она увидела стеллаж

И в груде хлама человека.

– Что за мёртвый персонаж?

И задрожало её веко.

– Это кто там? Виртус что ли?

Как? Но как? Твой глаз!

Я чуть сморщился от боли.

– Неважно это всё сейчас.

Я показал ей свою руку,

На ней Живчик чуть дышал.

Я видел боль его и муку.

– Меня блокирует подвал.

Без света Живчик не жилец,

Он нас с тобою защитил,

Без нас ему придёт конец.

Друг мой тихо заскулил.

– Я поняла, – сказала Лола,

И начала ворочать бочки,

Расчищая мусор с пола,

Дробя бутылки на кусочки,

Чтоб сделать лестницу до люка.

Задержалась у Алаи.

– Даже жаль тебя, подлюга,

Да как помочь, увы, не знаю.

Её кожа обгорела.

От лебединой красоты

И удивительного тела

Остались сгустки черноты.

Но вспоминалась её злоба,

И жалость просто исчезала.

Она заслуживала гроба

И того, что с нею стало.

Я помог своей подруге

Бочку водрузить повыше.

Было жарко, как на юге,

Капал пот, как капли с крыши.

Мы выбрались, нам повезло:

Не было у люка стражи.

Но наше время истекло.

Был уже не вечер даже,

А тихо приходила ночь.

Забрав наскоро пожитки,

Мы просто убежали прочь

По чёрной и разбитой плитке.

Мы приближались к центру града.

Гул негромких голосов

Показывал, куда нам надо.

– Ну что там, Конг? Ты хоть готов? -

Лола в лоб меня спросила.

– К чему готов, не понимаю.

– Лишь у тебя есть Света сила,

Что этот город подлатает.

– Но я не излечу чуму.

– Прошлой ночью я искала,

Как всё сделать по уму,

И всё же что-то отыскала.

Чума – это лишь симптомы,

В основе чернота и Тьма,

Которые нам так знакомы.

Остальное – бахрома,

Что просто вводит в заблужденье.

Простые люди не поймут,

Они столкнутся с этой тенью

И, к сожалению, умрут.

Но есть и те, кто устоит.

Те, кто трупы носит смело,

Их Свет от черни защитит,

И спасёт от черни тело.

Так что, стоит зацепиться

За лёгкий свет, что есть внутри.

Не дай ему под тенью скрыться,

Мы спасём их до зари.

– Мне не дадут там колдовать.

– Я сама возьмусь за это,

Твоя задача – всех обнять

Одной целебной вспышкой света.

И с этой фразой по щелчку

В голове сложились чары.

Мой фонтан был начеку,

В Кирграде запылав пожаром.

Меч уже лежал в руке,

Хоть я опять его не звал,

Он появился налегке,

Он обжигающе пылал,

Отдавая желтизной.

Он словно рвался мне помочь,

Открывая облик свой,

Грубо прогоняя ночь.

Меня это удивило.

Он являлся по приказу,

По сути, в этом его сила,

Он не жульничал ни разу.

Кто-то, кто создал фонтан,

Пытался выдать мне подсказку,

Хитро положив в карман,

Но не снимая свою маску.

Лола на меня косилась:

Почему я меч призвал?

Моё сердце колотилось,

Шум толпы всё нарастал.

С площади был слышен гул,

Недовольный крик людей,

Которых кто-то обманул,

А также плач из-за смертей.

Но оказалось, гул – цветочки,

А вот ягодки – был вид,

Что открылся с нашей точки.

Да пусть их Свет всех защитит.

Море, тысячи людей,

Что факелы в руках держали,

Море женщин без мужей,

Что сейчас вовсю рыдали,

Море при смерти больных,

Что кое-как ещё держались,

Море всё ещё живых,

Что за жизнь свою цеплялись.

Море плачущих детей

У пылающих костров,

Море бедных матерей,

Море преданных отцов.

Будь ты проклят, Древний, сам.

Да чтоб ты боль их испытал.

Я жизнь в бою с тобой отдам,

Чтобы Чидар тебя забрал.

Волнения в толпе росли.

На постаменте, чуть не плача,

Стояла женщина вдали,

И не с ней была удача.

Народ требовал расплаты,

Крича, что всех их обманули,

Они искали виноватых.

Вокруг неё ряды сомкнули.

Она кричала: “Подождите!”

Но терпенье истекало.

– Она нуждается в защите, -

Мне быстро Лола подсказала.

Я ничуть не колебался.

– Arde Ictrum! – прогремело.

На постаменте свет поднялся,

Окружив заботой тело.

И восемь ближних человек,

Что на женщину насели,

Растаяли, как первый снег.

Остальные охладели

И не рвались больше в бой.

Но тысячи безумных глаз,

Следя за света полосой,

Смотрели на меня сейчас.

Я сунул Живчика в карман

И взял в руку свою 'палку',

В голове был чёткий план,

Пока забудем про смекалку.

Я вскинул меч, он засиял,

Питаясь мощью из фонтана,

Разом ослепив квартал,

Хоть до рассвета ещё рано.

Сразу же ударил прах,

И ветер тут же завихрился,

Завыв неистово в ушах.

А Мир Смерти не смирился:

Из костров поднялись трупы,

Вызвав визг простых людей.

Народ сбился плотно в группы,

И те, кто были посмелей,

Стеною встали на защиту

Пред теми, кто оцепенел.

Портные, пекари, бандиты -

Неважно кто ты, если смел.

Но неживые шли ко мне.

Было жутко наблюдать,

Как тела ползли в огне

Те, что не могли стоять.

Лола очертила круг,

Не подпуская к нам врагов,

Поднятых Миром Смерти слуг,

Пока не был я готов.

Мне тут же вспомнился Сорзул.

Мой фонтан меня питал,

Пока я в мысли занырнул.

Мой посох тоже засиял.

Мне Аром как-то говорил,

Что посох служит для владык

Как верный умножитель сил.

И я предела так достиг.

– Arus Birde! – я сказал,

Выбирая цель свою,

И луч к женщине послал,

Веря моему чутью.

Он удар её в грудь,

Она опешила на миг,

Качнувшись взад-вперёд чуть-чуть,

А луч цель новую настиг.

Это был седой мужчина,

Некрупный, крепкий, средних лет.

Возникла в голове картина,

Как он отдал ей свой обед,

Когда она без сил валилась,

Идя домой в дыму костров.

Всю ночь с умершими возилась,

И он помочь был ей готов.

Луч прыгнул от него к мальчишке

С красными от слёз глазами.

В видении носил дровишки

Неокрепшими руками,

Стараясь как-то хоть помочь

Седовласому мужчине.

Чума забрала его дочь.

Скучал мальчишка по кузине.

От парнишки сразу к двум

Лучи вырвались, как стрелы.

Они не били наобум,

Выбрав братьев загорелых.

Эти двое защитили

Мальчишку от бездомных псов,

Что от жары с ума сходили,

От их чернеющих клыков.

Лучи неслись от цели к цели,

Неся мне образы тех дел,

Что добротой простой теплели.

А я те образы смотрел.

Вот старик помог подняться

Поскользнувшейся девчушке…

Вот юноша решил убраться

У бабушки своей старушки…

Вот мужчина спас бродягу,

Что мёрз под проливным дождём…

Бинтует женщина беднягу,

Что руку подсмолил огнём…

Иные лица повторялись,

Но лучи их вновь цепляли,

В улыбках люди расплывались,

Пока дела те вспоминали.

Паутина всё росла.

Владыки даже растерялись,

Цепь их мага вобрала.

Они помочь ему пытались,

Но он беспомощно застыл,

Вспоминая летний день,

Каким он до проклятья был.

Он из соседних деревень.

Он смерть не раз тянул за уши,

Пока больные помощь ждали,

Он удерживал их души.

Его не раз на помощь звали.

В тот летний день он спас слугу

Купца, что в городе гостил.

Теперь слуга был тот в долгу

И наконец-то отплатил.

Но владыка не исчез.

Свет сейчас не убивал.

Он будто заживлял порез,

Что Древний в жертвах оставлял.

Маг будто вырвался из сна,

Он чувствовал и боль, и стыд.

Жизнь была так холодна,

Сколько он принёс обид.

За какие-то мгновенья

Чары отыскали всех,

Посылая мне виденья,

Это был большой успех!

Я, как маячок в ночи,

Давал их душам направленье,

Как огонёк родной свечи,

Что помогал бороться с тенью.

Я в них чувствовал заразу,

Что губила, разъедала.

Я видел каждого, всех разом,

Моя сила всё впитала.

Я был лекарством от 'чумы',

Хоть теперь мы понимали,

Что это всё проклятье Тьмы.

Мы не зря сюда попали.

От всех видений стало плохо,

Мир вертелся, как волчок.

Я шатался с каждым вдохом,

Меня держал здесь волосок.

Лучи ударили назад

От всех людей, кому помог.