Читать книгу: «Сказки старого дома», страница 3
Кукла Кэт
– Да, всё отлично. Отлично! Не могу говорить, занят, ты пропадаешь, мам…
Пристанет же со своими дурацкими расспросами. Как ребята, как учёба, как Вышка? Ей же надо непременно всем рассказать: Антошечка то, Антошечка сё, мой Антошечка в Москву уехал учиться!
Пойду прошвырнусь. Учёба, собственно, пока ничего нового не принесла. Ребята получше, чем в Тамбове, хотя эту планку одолеть – раз плюнуть. Даже платники в Вышке лучше, чем бюджетники в Тамбове.
Кажется, я среди будущих лидеров группы, а может быть и курса. Я олимпиадник, всеросник, поэтому мне даже стипендию будут сразу платить повышенную – так в приёмке сказали. Так что можно и отдохнуть, побродить по Москве в пятничную ночь. Нужно изучать город ногами, пока все маршруты в центре не лягут на память прочнее, чем разбег линий лежит на ладони. Красиво, надо записать!
Вот и она, Москва! Я еду в центр в полупустом ночном вагоне, симпатичные девушки-тусовщицы поглядывают на меня. Теперь разговаривают и смеются. Рубашку запачкал? Вроде нет. Наверное, просто запали. Фу, это что за кислятина?
По проходу идёт какой-то бич. В обрамлении блестящих поручней вагона, телевизоров напротив сидений и поблескивающих зелёным USB-зарядок он смотрится анахронизмом. Тусовщицы морщат носик. Я не такой неженка, но терпеть миазмы тоже не испытываю никакого желания – правда, проход дальше по вагону лежит за спиной бомжа. Миную вонючее облако, из которого вдруг доносится:
– Эм-ме, кккэ…
Пьянь, двух слов связать не может. Бомж щерит рот – я вижу обрубок языка. Прохожу мимо и выныриваю на станции, не дожидаясь, пока немой обрыган попросит денег.
Пройдусь по бульварам, подумаю о книге, которую напишу. Та светленькая точно на меня запала. Нужно было улыбнуться ей, а потом отвести взгляд в сторону. Конечно, ничего серьёзного у нас бы с ней не вышло, раз она ночью по клубам шляется, но так, интрижка на одну ночь – почему бы и нет?
Холодновато. Летняя бирюзовая рубашка с выпускного смотрится загадочно и броско, но осенний холодок уже пропускает. И хмарь какая-то на беззвёздном небе. Пойду в «Оранжевую дверь», здесь от Чистых недалеко.
На столбе висит объявление. «Лиза Алерт», пропала девочка, 13 лет. Сбежала из дома, наверное. Я читал, что подростки часто сбегают сами. Если бы я был волонтёром, было бы круто её найти. Тебя снимают на камеру, все вокруг благодарны. Для портфолио волонтерство тоже важно. А вот и «Дверь».
Я прошёл через арку и направился в антикафе.
– Вы на ночь настолок? Сегодня оплата вперёд!
Что за «ночь настолок»? И где они такую старую админиху взяли?
– А можно просто посидеть?
– Библиотека зарезервирована под ночь настолок. А основное помещение на ночь закрыто.
На улице холодает. Ещё и эта зырит. Пробивать будете?
– Хорошо, да, я на ночь настолок. Вот деньги. Как пройти в библиотеку?
– Выйти отсюда – и через дворик налево, за оранжевой дверью.
– Они у вас все оранжевые. Шутка. Я понял.
Настолки я тоже люблю. Только не тупые типа «Манчкина» или «Уно». Я люблю такие, где можно побеждать с помощью своих мозгов. Если там что-то такое, то я могу влиться в компанию и всех удивить.
За оранжевой дверью были ступеньки вниз и полуподвальная комната человек на пятнадцать. Во всю длину стены стоял книжный шкаф. За одним из столов сидел черноволосый узкоглазый пацан в очках, и всё.
– Это ночь настолок?
Парень посмотрел на меня с надеждой.
– Ага. С тобой ещё есть кто-то?
– Нет, я один.
– Блин.
Парень почесал растрёпанные волосы.
– А ты про ночь настолок через группу узнал? Или через объявление?
– Я вообще про неё не знал.
Он растерялся и закопошился в телефоне:
– Вот, тут группа Вк, «Ночь настолок с Орком», добавляйся.
– Что за Орк?
– Ну типа, Орк – это орг, организатор. Я то есть.
Понятно. Этот чудила забронил целый зал, но собрать никого не смог. На экранчике мелькнула группа с нелепой аватаркой орка в очках. «Собираюсь прийти» – пять человек.
– На двоих можно в «Звёздные империи» сыграть, – предложил Орк.
Не тратьте своё время на ненужных людей. Нужно ли мне знакомство с гиком, который даже таких же гиков собрать не сумел? Сомневаюсь.
– Я лучше просто так посижу, – и я подошёл к книжному шкафу, чтобы избежать дальнейшего разговора.
Орк поморщился. Ага, скажи мне тут что-то про ночь настолок. Но он просто грустно вздохнул и снова уткнулся в телефон.
Когда люди страдают из-за собственной тупости, это меня смешит. И кто-то ещё всерьёз полагает, что талантливые менеджеры не нужны. Я тоже вздохнул и повернулся к Орку:
– Ты рассылку делал? Напиши в личку каждому, тогда люди будут знать, что встреча в силе.
Орк недовольно посмотрел на меня, будто бы готовясь буркнуть: «Сам знаю!» – но подчинился. Я посмотрел на экранчик. Раз, два, три, четыре сообщения в синей рамке. Люди офлайн. Все спят.
Орк кликнул на последнего юзера с псевдонимом Copy Cat и котиком на аватарке. Юзер онлайн.
привет
это ночь настолок с орком. Вас ждать сегодня?
прив
да
скоро будем
сколько вас будет?
13
ждите
Орк заметно обрадовался.
– Похоже на троллинг, – сказал я.
– А я думаю, что они придут.
– В следующий раз заранее делай рассылку, – как можно нейтральнее заметил я и вернулся к книгам.
О, «Хребты безумия». Можно полистать, пока здесь не стало слишком шумно.
Компания появилась скоро и разом, как фигурки из коробки. Я оказался в центре гик-секты. Девушка-вамп с синими волосами. Пацан с грязными чёрными паклями, который, видимо, решил превратить баг в фичу и косил под Снейпа. Рыжий с пирсингом на брови в необъятной майке. Дальше глаз замылился. Верховодил самый низенький, зато широкий, как тумбочка, чел с соломенной неопрятной бородой.
– Привет. Ты, что ли, Орк? – пробасил он мне неожиданно низким и сиплым голосом и протянул руку. – Ну а я Гимли тогда.
– Орк – это я. – выскользнул из-за стола Орк.
– А я Ганна, – сказала девушка-вамп. Тонкий и нежный голос, изящное рукопожатие.
– Ну а я Дед. Дед инсайд, дед инсайт, просто дед – кому как, – всхохотнул рыжий.
Клон Снейпа тоже что-то прошелестел, но я не запомнил его кличку.
– Антон.
В этой компании моё имя прозвучало по-дурацки. Орк мерзко хихикнул. Над собой хихикай, чучело, тебя даже за орга никто не считает. Остальная часть компании уже самоорганизовалась и раскладывала карты для игры.
– Во что играем?
– «Каркассон»? – ляпнул Орк.
В «Монополию», блин. Мой взгляд упал на полку с большой чёрной коробкой.
– Может, «Тираны Подземья»? Там про политику, про марионеток тёмных эльфов в подземных царствах…
– Круть! – поддержал меня Дед.
– Тут максимум на четверых, – сообщила Ганна.
Возможно, мне показалось, но Гимли зыркнул на неопрятного волосатика, и тот без слов покинул наш стол, присоединившись к другой компании. Теперь нас пятеро.
– Антон не хотел играть, – съехидничал Орк.
– А сейчас хочу, – осадил я его.
– Вы играйте, а я посмотрю, – сказала Ганна, садясь на стул сбоку от меня.
Завидуй молча, как говорится. Не умеешь быть центром компании – так и не умничай.
Правила не самые простые, но я хорошо объясняю. Берёшь Великий дом дроу – типа твоя партия на игру. Захватываешь новые территории с помощью армий. Параллельно интригуешь против всех остальных.
Первый раунд мы обкатывали механику. На втором уже было понятнее, и, пока кто-то думал над ходом, можно было поболтать. Компания за вторым столом не сильно мешала: они играли во что-то вроде усложнённого покера на десятерых и был слышен только скрип стульев, шелест карт и неразборчивый шёпот.
– Расскажи, где учишься, чем занимаешься? – попросила Ганна.
Я сказал, что учусь на экономике в Вышке. Да, поступил сам, по олимпиаде. Буду стажироваться в консалтинге. Дополнительно отучусь на продакт-менеджера, это сейчас актуально. Нет, никто не подсказывал, я читаю бизнес-блоги и саморазвиваюсь.
То, что я из Тамбова и сейчас живу в общежитии, я упоминать не стал. Все были очарованы, особенно Ганна. Орк сидел с каменным лицом.
– Принести тебе чаю? – предложила Ганна.
– Не откажусь.
– А как же студенческие развлечения? – хмыкнул Дед.
– Я же сейчас с вами развлекаюсь, – отшутился я. – Ещё я раньше модули по ДнД водил.
Бессмысленная трата времени, конечно. Ещё и на весь Тамбов едва ли три человека на мою кампанию нашлось, и ходили нерегулярно.
– А про что там было?
– Да стандартная фигня. У меня была маленькая история. Дварф-кузнец собирался спуститься в подземные царства тёмных эльфов за редким металлом. В таверне нанял панковатого следопыта, который по секрету был полуэльфом и казался молодым, хотя ему было лет семьдесят, что ли. Преодолеть патрули дроу им помогала молодая магичка-клирик. Я даже миньки под них нашёл, начал раскрашивать, но оставил в Там… на квартире у родителей, в общем.
Все помолчали. Дед протянул:
– А вернуться к этому модулю не хочешь?
– Не, нафиг. Может, я сейчас новый буду набирать. Хочу только другой сеттинг, что-то ближе к современности. Может, «Зов Ктулху» в современном городе, со страшными легендами.
– Ого, я бы в такое сыграла. – Ганна подвинула мне кружку с чаем. – А какие легенды?
– Крысы в колбасе, лезвия на поручнях метро, сборища сатанистов в подвалах. Ещё думаю над историей, хочется что-то жуткое и небанальное.
– Знаешь историю про куклу Кэт? – вступил в разговор Гимли.
– Не слышал ни разу.
– Да ладно, её ж все знают!
Гимли обвёл компанию вопросительным взглядом.
«Да!» – ответили все за столом, и только скрипучее «нет» от вечно недовольного Орка перебило гармонию.
И Гимли, сипя, начал рассказывать.
– Одна девочка выросла, но всё ещё жила с родителями. Родители были тупые и отсталые, ничего ей не разрешали, только контролировали: «С кем ты? Что делаешь?» Она решила уйти из дома. К друзьям ехать было нельзя – там её в первую очередь и стали бы искать. Она долго бродила по городу и зашла в безлюдное кафе. Её угостила кофе другая молодая девушка. Сначала девочку напугал её странный, механический голос, но та оказалась приятной собеседницей. Девочка чувствовала себя так, будто встретилась с давней подругой. Девушка хорошо понимала её, пообещала помочь с работой и жильём, даже выслушала обиды на друзей и родителей.
Близился час закрытия кафе, и они решили сходить в туалет. Когда они мыли руки, девушка спросила:
– А у тебя была любимая кукла?
– Да, конечно, большая кукла по имени Кэт.
– А что с ней случилось потом?
– Сейчас уже даже не вспомню. Потерялась на даче или отдали кому-то.
– А что бы ты сказала ей, если бы она вернулась?
Вопрос был странный. Да и предыдущий вообще-то тоже, но этот ввёл девочку в ступор.
Она посмотрела на новую знакомую. В свете туалета кожа девушки казалась оранжевой, пластиковой, а глаза – запавшими и неживыми. Девушка была похожа на выросшую куклу Кэт, которую девочка когда-то любила, а потом потеряла. Девочке стало страшно, и она захотела уйти. Но тут кукла схватила её за горло и вырвала язык.
– Зачем кукле было вырывать ей язык? – откуда-то у меня из-за спины спросил Орк.
– Ей нужен был голос девочки. Поменять внешность – не проблема, люди редко смотрят на внешность других, особенно когда упоены собой. А вот язык для куклы – заветная мечта, с его помощью можно обрести настоящий голос и прийти на место живого человека так, чтобы никто ничего не заметил. Вот и кукла Кэт вырвала язык девочки и вернулась к ней домой вместо неё, – сипло закончил Гимли.
Меня покоробило от его пропитого скрипа, но я, не подавая виду, задумчиво протянул:
– Забааавная байка… Подумаю, может, как-то и сгодится для нового модуля. —
Гимли застывше пялился на меня.
– Ну да, каждая байка должна иметь свою фишку, типа ты тоже кукла, да, я понял.
Я усмехнулся, отметив про себя , что, помимо пропитого голоса, у Гимли и впрямь ввалившиеся глаза – и кожа будто у солдатика, вытащенного со свалки. Идеальное сочетание истории и рассказчика.
В комнате царила тишина. Все заслушались историей и прекратили разговор? Я отвёл взгляд и посмотрел на Ганну, Деда и остальных.
Они молчали, хищно глядя на меня или куда-то мне за спину. Тусклый свет комнаты, отражаясь в кружках с нетронутым чаем, янтарными отблесками ложился на их мертвенную кожу.
– Ага, ну ок, ещё страшнее. Я вас тоже вижу первый раз и тоже уже поверил, что вы хорошие ребята.
Тишина длилась – будто я в кошмарном сне попал на склад списанных манекенов.
– Да ладно, вы прикалываетесь, что ли? Если это не прикол, пусть рыженький меня съест, он мне понравился! – я попытался развеять леденящий страх, но пустил петуха уже на первой фразе.
– Бежим! – заверещал сзади Орк – и бросился к двери. Куклы молча ринулись к нам. Гимли скользнул по моему лицу холодными пальцами, и я, всё ещё внутренне готовый рассмеяться розыгрышу и показать, что я не такой легковерный, как глупый Орк, отшатнулся и тоже заманеврировал к выходу.
Орк, хоть и рыпнулся первым, не успел добежать до выхода. Парень с сальными чёрными волосами плашмя упал между столами – и Орк, конечно же, споткнулся о него.
«Я б перепрыгнул и ещё бы в полёте наподдал этому Снейпу» – успел подумать я, оббегая стол с противоположной стороны.
Орк заорал, пытаясь встать и сделать ещё движение в сторону двери. Боковым зрением я увидел, что Ганна железно опустила руки на плечи визжащего Орка, а Дед обходит нас слева, намереваясь забаррикадировать дверь. Но я был на два шага быстрее.
Вылетая из библиотеки, я обернулся и увидел, что с Орка слетели очки и участники встречи обступили его плотоядной толпой в мёртвой тишине, прерываемой лишь визгами ботаника. Я не струсил – просто вспомнил, как неприятно хихикал надо мной Орк, как он завидовал вниманию, которое полностью досталось мне. Я попятился от наступающего Деда и захлопнул оранжевую дверь.
Я выбежал через пустынный дворик антикафе под арку и постоял в ней, переводя дух. Приглушённые стенами, издалека доносились крики Орка. Пойти к администратору? Ну вообще, она сама могла бы уже услышать эти вопли и как-то разрешить ситуацию. Позвать на помощь, вернуться и спасти его? По-любому это дурацкий розыгрыш. Они все сговорились, чтобы сделать из меня посмешище!
Крики Орка затихли. Вот, устали прикалываться. А вернусь – всё равно засмеют, что я послушал этого задрота и сбежал! Ну уж нет, такого отношения к себе я не потерплю. Я пошёл через арку, тихонечко насвистывая мелодию, – пусть не думают, что я их испугался! Арка присвистнула мне в ответ, и я вдруг подчинился желанию скорее попасть наружу, к свету фонарей, к машинам и к людям.
Министерство
– Проходите сюда, пожалуйста!
Улыбчивый мужчина, чисто выбритый, голубоглазый, в идеально выглаженном сером костюме и с дорогой застёжкой на галстуке, указал журналисту на зелёный коридор с бесчисленным количеством дверей по обеим сторонам. Журналист, полноватый, одетый в коричневую кожаную куртку, последовал за мужчиной в костюме.
– Это новое помещение, в котором сейчас и проходит основная часть работы. Большинство сотрудников не застать в кабинетах – мы не бумажное министерство, наша работа – это люди, люди и ещё раз люди.
Журналист пока не задавал вопросов, только часто вытирал лысину платком и щёлкал фотоаппаратом.
– Смотрите – у каждого кабинета висит не только табличка, но и семейное фото сотрудника. Это помогает обращающимся гражданам осознать: за дверью их ждёт не бездушный чиновник, а такой же, как и они, член нашего общества, связанный узами брака, любящий детей, имеющий домашних животных, заботящийся о благополучии и процветании народа.
Коридор всё не заканчивался. Журналист, запыхавшись, остановился и опёрся о стену. Мужчина в костюме участливо склонился над ним.
– Одышка? Проблемы со здоровьем исправлять надо, мы этим и занимаемся. Только вот до нас ни в одном государстве мира не было службы, учитывающей потребности не только частного человека, но и общества в целом. Не одного поколения, но прошлых поколений и будущих. Как там – «в цепи великой единое звено»? Не единое звено, а все звенья мы смазываем, налаживаем, пускаем эту цепь в работу! – Мужчина в костюме воздел палец к небу. – Министерство Оздоровления! Не «здравоохранения», а активного улучшения общественного здоровья – всеми доступными нам средствами! Вам лучше?
Журналист тихо выдохнул и просипел:
– Лучше…
– Вот и славно! Вы остановились как раз у доски почёта. Тут лучшие работники министерства.
На стенде красовалась и фотография самого мужчины в костюме – в окружении жены и троих детей, с подписью: «Семья Южиных».
Южин зарделся и торопливо стал перечислять ударников: «Вот тут Железнов, Палкин, Гусейнов, другие наши лучшие работники…»
С фотографий смотрели улыбающиеся отцы семейств, окружённые крепкими сыновьями, дочерьми с чистыми лицами, розовощёкими карапузами, обнимающие горделивых жён за тонкие талии.
Журналист в очередной раз вытер со лба испарину и снял на камеру доску почёта.
– Вот нам повезло! Кажется, Фёдор Семёныч сегодня на офисной работе. Сейчас он вам и интервью даст, и оборудование покажет.
Южин распахнул дверь, и из коридора они перешли в просторный белый кабинет со множеством приборов. Навстречу им выдвинулся грузный человек с окладистой бородой и подозрительным взглядом из-под кустистых бровей.
– Знакомьтесь, это Фёдор Семёныч. Фёдор Семёныч, покажите нам свои занятия.
Не говоря ни слова, Фёдор Семёныч махнул рукой в сторону машин. Южин повёл бровями и продолжил объяснять:
– Вот смотрите: недавно завезённое МФУ – многофункциональное устройство. У каждого сотрудника в кабинете такое теперь стоит. За неделю выходит мешок минеральных удобрений, игрушки для детей какие-то, кожаная одежда превосходного качества. Ваша вот курточка не нашего ли производства?
Журналист поёжился, будто от сквозняка, и промолчал.
– Вы не стесняйтесь, здесь же только оформление проходит – вся работа лежит на выездных бригадах. Они оздоравливают на производстве, на улицах, в домах – мало ли где попадётся случай, а здесь один работник всем занимается, правда, Фёдор?
Фёдор угукнул и повёл огромными плечами.
– Ну что, будете брать интервью у ударника производства?
Журналист раскрыл рот, пытаясь произнести какую-то фразу, но закашлялся и схватился за грудь.
– Вам помочь? – Южин учтиво начал хлопать отмахивающегося журналиста по спине. – Воды? Воды, Федя!
Фёдор облизнул губы, двинулся к кашляющему журналисту – и вдруг со всей мощностью необъятной ладони нанёс ему богатырский удар по спине. Журналист упал, но прежде, чем он долетел до пола, Фёдор подхватил его шею возникшей из ниоткуда цепью и под протестующий вопль Южина рванул концы цепи, переломив несчастному шею.
– Федя! Я вам сколько раз объяснял! Уже неделю не можем в «Российской газете» статью о новом здании министерства напечатать! Я же свою репутацию подставляю, и они работников переводят!
Фёдор вжал голову в плечи.
– Дык… Нездоровые они все, писаки…
Южин раздосадованно всплеснул руками.
– Ну вот что с вами разговаривать! Нельзя, что ли, по-человечески это всё делать, подождать, пока статью закончит, – и тихо, без шума? Оборудования сколько нового, а вы всё по старинке. Стыдно должно быть, Фёдор Семёныч! Давайте этого в МФУ, а я пойду с редакцией переговорю.
Южин ушёл, нервно выдыхая воздух. Фёдор, дрожа, потащил тело к МФУ. Он боялся разноса Южина. В Министерстве Оздоровления уважали и боялись Южина. Он занимался высокоточной стратегической работой – травил мышьяком хилых ребятишек в детсадах.
Ярость Квагги
Квагга дал – Квагга взял, огнём подземным покарал!
Небулай, зебулай, пощади нас, внемлю тебе, лягушачий глас!
Теперь влить отвар в котелок и подкармливать им посланника-лягушонка ещё две луны. Потом подняться на вершину и отправить посланника с богатыми дарами к Квагге на пир.
От духоты в хижине ломит кости. Посланник-лягушонок надувает и сдувает брюшко в клетке из прутиков и следит за мной влажным глазом.
– Матео! Матео! Куда тебя духи унесли? Сними отвар с огня!
Матео подбегает ко мне через несколько секунд и помогает управиться с котелком. Расторопный мальчишка… был, пока его тоже не заманили в свои сети железолюбы. А какой мог шаман получиться…
Проклят железный лоб, проклят заморский народ – Квагга сердит, Квагга не пощадит.
Капаю зелье в пищу лягушонку. Боюсь, не успею откормить посланника за две луны.
– Дедушка, я побежал! – кричит Матео – и смуглые пятки уже сверкают на тропинке, уходящей вниз, в деревню.
Лодка железолюбов видна отсюда: стоит-пыхтит серым грязным дымом, оскорбляет взор великого Квагги. Ох, железолюбы, что же вы наделали?
– Почтенный Кусаокан, можно зайти? – кричит кто-то с улицы.
Кто же мог проделать столь длинный путь в гору, кроме Мистера? Мистер – это родовое имя заморского народа, а их прозвища я и не запоминал. Этот Мистер начал подлизываться ко мне, как только выучил первые слова нашего языка. Он что-то вроде шамана у железолюбов, только памяти у него совсем нет. Он всё пытается записать, нарисовать – и совсем не видит духов за своими закорючками.
– Почтенный Кусаокан, передайте великому… – и опять зашелестел листами… – великому Квагге моё подношение.
Перламутровая раковина. Плохо – но лучше, чем ничего. Сейчас Мистер опять начнёт выспрашивать.
Когда железолюбы приплыли на наш остров, мы встретили их по-доброму: дали причалить их лодке, наполнить бурдюки пресной водой. Я попросил Кваггу не травить чужеземцев ядовитой лягушкой, не пугать их кричащей в ночи лягушкой, не смешить их смешной до смерти лягушкой. Но железолюбы не собирались уплывать и через несколько дней. Они разбили лагерь и стали прельщать моих людей своими оскорбительными причудами. Они подарили мужчинам железные топоры, чтобы те рубили деревья и лишали своих внуков и детей добычи, которую Квагга разумно спрятал от человеческой жадности в лесах. Они подарили женщинам бусы и зеркала, чтобы те смеялись и танцевали и чтобы были зарублены железным топором мужа, когда тот вдруг увидит у нового ребёнка голубые глаза чужеземца.
А хитрый Мистер всё ходил и вынюхивал. Едва ли прошла неделя, как он заявился ко мне с визитом и на ломаном языке спросил про наши обычаи. Насколько мог, я рассказал ему про гостеприимство народа островов, про то, как Квагга появился в начале времён и, прыгнув в мировой океан, расплескал острова по морю и звезды по небу. Как победил огненным дыханием воздушного змея Кикапу и лёг отдохнуть после битвы, выставив одну огнедышащую ноздрю наружу. А после я попросил их уплыть, ведь их шумные железные сапоги, рёв огромной лодки и дым курительных трубок могут потревожить Кваггу. А я уже много лун пою ему колыбельные и приношу дары, как и поколения до меня, – чтобы уберечь свой народ. Но железолюбы не послушались. Мистер только разводил руками и лазил по лесам, выискивая что-то.
– Как поживаете, почтенный Кусаокан?
Я смерил чужеземца надменным взглядом, что было непросто, так как он был на голову выше меня.
– Тружусь, Мистер. И снова прошу ваших людей уплыть.
– Опять вы это говорите, – засмеялся Мистер, только голубые глаза оставались настороженными и серьёзными. – Я не хочу вас обижать.
– Вы тревожите могучего Кваггу.
Мистер замялся, достал из кармана курительную трубку, но передумал её зажигать, увидев мой взгляд.
– Могу вас порадовать. Экспе… Наше путешествие закончено. Мы уплывём завтра.
Это радостная новость. Тогда я успею привести народ островов в чувство и отправить Квагге богатые дары. Но вряд ли Мистер пришёл ко мне просто так.
И впрямь – бочком-бочком Мистер подобрался к клетке с лягушонком и поинтересовался:
– Мой друг, я хотел спросить вас, что это за вид. Я не нашёл ни одной другой такой лягушки на островах.
– Это лягушонок-посланник. Я воспитаю его и отправлю к Квагге отмаливать ваши грехи.
– Отправите к Квагге? Но это очень редкая лягушка.
Конечно, очень редкая лягушка, глупый железный лоб! Это же лягушонок-посланник, отмеченный двумя красными полосками на брюшке, которого можно найти только при полной луне, когда в лесу плачет вдовая попугаиха. Но ему этого не объяснить.
– Да, очень редкая.
– Мой друг, это единственная лягушка, которую я здесь ещё не изучил. Продайте её мне.
– Лягушонок-посланник не продаётся, Мистер.
О, Квагга, вразуми железнолобого и отврати его шаги от наших хижин и лодок!
Мистер надулся, покосился глазом в свои записки и предпринял новую попытку:
– Достопочтенный, многоуважаемый Кусаокан, ваше высокошаманство, именем Квагги прошу. Я подарю вам прекрасную лодку. Я подарю вам нож, который никогда не затупится. И огненный лук, вы сможете, несмотря на свой возраст, охотиться и делать так: пиф-пиф!
Мистер изобразил, как надо делать пиф-пиф из его подарка.
– Хватит! Лягушонок-посланник не продаётся. Он принадлежит Квагге, и только ему. Без посланника Квагга рассердится, проснётся и сотрёт нас всех с лица земли.
Мистер еще сильнее насупился, на голубые глаза набежала недобрая волной.
– Мой друг! Во имя науки… Впрочем, о чём я, вы не знаете этого слова. Вот что я вам скажу: сейсмо… Ох… Я хочу сказать, что Квагга не проснётся. Это уснувший вулкан, гора без огня – пуфф…
– Квагга спит, и вы всё ещё целы только благодаря мне. Но вы очень рискуете разгневать Кваггу.
Мистер начал нервно трясти трубкой у меня перед носом, путая от злости слова.
– Почтенный Ку…Ку… Кукаквастам. Все в деревне уже поняли, что вы дурачите их. Отдайте мне бедное животное. Все ваши безумные танцы и сжигания лягушек ничего не значат! Квагги нет!
– Хватит!
Я кинул в него корзиной. Чужеземец хулит Кваггу в моём жилище! Горе нам! Мистер увернулся, но в него тут же полетел корень живоглотки, попавшийся мне под руку.
В хижину зашёл Матео.
– Матео! Прогони его, чтобы духи его сожрали и лодка перевернулась в ветреный день!
Мистер выбежал из хижины под градом проклятий и летевшей в него домашней утвари. Мои руки тряслись от страха.
– Матео, быстрее! Танец просьбы о милости Квагги! Дай мне мой посох!
Квагга, Квагга, острый глаз,
Пощади на этот раз.
Квагга, Квагга, пламя рек,
Я лишь слабый человек.
Квагга, потерпи ещё день. Чужеземцы уедут, а через две луны я пришлю к тебе откормленного посланника с богатыми дарами: всеми их железными топорами, разлучными бусами, гладкими зеркалами, цветными тряпками, поющими коробками, движущимися картинками, огненными лодками и безумными идеями… Старый Кусаокан ещё порадует твою зелёную душу!
К вечеру всё тело болело от молитвы. Матео тоже притомился, бегая по моим поручениям за необходимыми для милости Квагги вещами, которые я раскидал, прогоняя Мистера. Сейчас он спал у потухшего очага, крепко зажав в кулаке какую-то безделицу. Улёгся и я. Сколько работы, сколько забот с незваными гостями…
С утра подул холодный северный ветер – это духи подсказывали мне, что пора угостить отваром посланника-лягушонка. В рассветной полутьме я нащупал горшок с отваром и подошел к клетке.
Клетка была пуста. Прутики были ровно подпилены – срезаны заморским ножом. Проклятый Мистер!
– Матео! Быстрее, беда!
Но постель Матео тоже пустовала, полог отодвинут. Мальчишка сам выкрал посланника и обменял его на чудесный нож! Продал жизнь за рыбью чешую! Глупая моя голова, глухая, старая, никчёмная!
Я ударил себя по макушке и, рыдая, припал к земле и зашептал неистово:
– Квагга! Я найду тебе нового посланника, обещаю. Я отдам тебе в жертву мальчишку-негодяя! Я принесу тебе наглые глаза чужеземца на блюде! Только пощади нас, не уничтожай нас своим гневом!
Но лягушачий гомон был мне ответом. Я выглянул на улицу. В лучах рассветного солнца дети Квагги зелёно-бурой волной кидались в море, спасая свои жизни. Квагга выдохнул столп горячего чёрного дыма, и последним, что я увидел, была огненная волна, помчавшаяся с вершины на старого глупого Кусаокана, на предателя Матео, на забывшую обычаи деревню и на самодовольного и беспечного Мистера со всем его кланом.
