Читать книгу: «Туманы янтарного берега», страница 3

Лев отыскал цифры, согласно которым, после передачи Кёнигсберга в советскую юрисдикцию, на территории города-крепости оставалось приблизительно двадцать тысяч человек немецкого населения из трёхсот семидесяти тысяч, проживавших в городе до войны.

Лев понимал, что любые цифры, касались ли они мёртвых или живых, врагов или союзников, постоянно занижались. Советская статистика не отличалась объективностью, будучи политизированной и не имея квалифицированных кадров. Поэтому, когда он прочитал, что в период между сорок седьмым и пятидесятым годами всё оставшееся в Кёнигсберге немецкое население было выдворено в Германию, у него на лице невольно появилась саркастическая ухмылка. Он понимал, что если это и было правдой, то нигде не уточнялось, в какую германию эти люди были депортированы, в цивилизованное ФРГ, находившееся в зоне американской оккупации или в ГДР, превращённую в советскую трудовую колонию, где царила полнейшая разруха, а люди продолжали умирать от голода.

Не менее прискорбно сложилась судьба культурного и исторического наследия Кёнигсберга, ведь оказавшись под юрисдикцией СССР, наука надолго покинула некогда величественный город. В тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, некий Николай Коновалов, в должности секретаря областного комитета КПСС распорядился взорвать центральный замок Кёнигсберга, на тот момент уже Калининграда, вопреки множеству протестов, которые громко звучали из-за границы, и беззвучно резонировали в умах жителей некогда великого города.

Насколько Лев уже успел узнать, «воз» оставался и ныне там, поскольку уже в нынешнем Калининграде до сих пор не принято окончательного решения по поводу судьбы исторического наследия города. Как это происходит уже в современной России, все те вопросы, которые требуют бюджетных средств и не обещают прямых дивидендов в краткосрочной перспективе, остаются на уровне несостоявшихся «референдумов»

Лев встал из-за стола, судя по времени, он довольно долго читал различные статьи. Его не удивляло то, насколько легко он мог забывать о времени, погружаясь с головой в изучение интересующих его вопросов. Расхаживая по гостиной, меря пол широкими шагами, Лев поймал себя на мысли, что он уже очень давно не позволял себе вот так вот взять и погрузиться в то, что было ему по-настоящему интересно. Все последние годы, что он работал на исследовательский центр, его свободное время приносилось в жертву только тех вопросов, которые составляли интересы других людей. Разумеется, работая в рамках узкой группы специалистов над заданием, которое им ставил Кирилл Генрикович, не исключала своих открытий и ценного опыта. Но только теперь, когда позади оставались «начальники» и «дэд-лайны», Лев понимал значения новомодного термина «freefall»

Было довольно поздно, но в то же самое врем, мужчина мог позволить себе подниматься в любое, сколь бы то не было позднее время. Будучи не вполне уверен, хочется ли ему спать, Лев отошёл на кухню, чтобы вскипятить немного воды для зелёного чая.

Окунув чайный пакетик в горячую воду, мужчина дождался, пока вода окрасится в характерный светло-зелёный оттенок, свидетельствующий о должной степени готовности напитка.

Вернувшись в гостиную, Лев уже машинально подошёл к окну, смотрящему на берег и поставил свою кружку на подоконник.

Снаружи окончательно стемнело, но из-за отступивших облаков обнажилась луна, которая теперь висела в небе большущим бледным кругом, и при её созерцании, Лев словно ощущал какими-то до селе неизвестными ему чувствами особые характеристики луны.

– Какие только могут быть особенности у этого камня, покрытого миллиардами тонн пыли? – спросил самого себя мужчина, то и дело отпивая уже начавший остывать чай.

Размышляя над заданным самому же себе вопросом, Лев пришёл к выводу, что у той луны, которая обитала на местном небосводе, всё-таки имелись свои собственные черты. Или из-за её близости, или в силу не перестававшего шуметь моря, местная луна обретала ощутимые безмолвие и неподвижность.

Внезапно, Лев отбросил в сторону свои отстранённые мысли. В бледном свете луны, который падая на каменистый берег, отражался от его поверхности, мужчина заметил одинокую фигуру. Кто-то находился на старом волнорезе, как раз там, куда днём ему довелось сходить, в поисках неизвестного мальчишки, не весть откуда объявившегося на берегу.

Присмотревшись на столько, на сколько это позволяло специфическое, лунное освещение, Лев пришёл к выводу, что там, на вершине старинной бетонной конструкции стоял тот-же самый человек, которого он видел прошлым днём. Лев вновь заставил себя поверить, что это мог быть только ребёнок. Но если в предыдущий раз таинственная фигурка проследовала вдоль берега, явно занятая собственными делами, а потом словно исчезла, то теперь, кто бы это ни был, он стоял на вершине старого волнореза и судя по всему смотрел прямо на дом Льва.

Это осознание внезапно заставило сердце мужчины сжаться, ему сделалось неприятно, что кто-то вот так пялится на его дом, ночью, невзирая ни на нормы приличия, ни на здравый смысл.

У мужчины в голове образовался целый рой мыслей, большинство из которых были совершенно абсурдными.

– Кто мог отпустить своего ребёнка в такой час одного на берег? – спрашивал себя Лев – Или у него нет родителей, беспризорный?

В какой-то момент мужчина почувствовал, что даже с такого приличного расстояния, он не может долго фокусировать взгляд на фигурке, которая стояла неподвижно.

Лев то и дело отводил взгляд, то на свою кружку, то на подоконник. Таким образом, он словно восполнял растрачиваемые запасы уверенности, после чего его взгляд вновь устремлялся туда, на волнорез. Фигурка оставалась на своём месте, более того, она не двигалась, длительное время не позволяя себя совершить даже малейшее движение. Это было полным абсурдом, но в какой-то момент Лев мысленно провёл аналогию между созерцаемой фигуркой и тем, как он себе представлял полевое пугало.

– В любом случае, – заявил мужчина вслух, зная, что звук его собственного голоса часто предавал ему дополнительной уверенности в себе – нужно выяснить это и разобраться.

Накинув тонкий ветряк и выходя из дома, Лев намеривался добежать до волнореза и застать там мальчугана, который уже второй день подряд становится причиной неясного эмоционального дискомфорта.

Лев, оказавшись за порогом дома, тут же перешёл на бег, взяв направление в сторону волнореза. Однако спустя несколько секунд, он споткнулся, едва удержал равновесие, но продолжил свой путь. Теперь он старательно смотрел себе под ноги, понимая, что ночью ему не следовало, как оголтелому, носиться по каменистому пляжу.

Однако мужчина интенсивно перебирал ногами, он старался периодически смотреть туда, куда ему нужно было добраться, но поскольку ради собственной безопасности Лев был вынужден всё время смотреть под ноги и выбирать места, куда он мог бы наступать без опаски поскользнуться или оступиться, он неизбежно смещался в сторону от выбранной траектории. Наконец впереди показался волнорез, при свете луны его бетонные стены местами казались чёрными, а местами напротив, щербатая поверхность старого бетона принимала оттенок схожий с оттенком самой луны.

Одного взгляда на вершину конструкции было достаточно, чтобы Лев понял, на волнорезе никого не было. Это обстоятельство ошеломило мужчину, он испытывал удивление и негодование одновременно. Выругавшись, он сплюнул на камни, и переведя дыхание, принялся обходить волнорез, чтобы иметь возможность убедиться, что никто не прятался за конструкцией. Лев не смог отказать себе в том, чтобы влезть на волнорез. Оказавшись на верхних плитах конструкции, мужчина убедился, что здесь никого не было. Верхние плиты буквально утопали в лунном свете, так, что всё окружающее пространство за пределами конструкции казалось теперь кромешной тьмой.

Лев подошёл к самому краю волнореза и посмотрел вниз. Хотя высота стены составляла не больше двух с половиной метров, за пределами верхних плит ничего не было видно. Это обстоятельство не могло не удивлять мужчину. Подойдя к тому самому месту, где как ему казалось, он видел одинокую фигуру, мужчина посмотрел в направлении, в котором должен был располагаться его дом. Лев убедился, что с этой позиции можно было видеть контур дома и свет в окне, выходящем на берег. Но не могло быть и речи о том, чтобы различить что-то конкретное с такого расстояния и при таком освещении.

Ветер, надувавший с моря, теперь бил в спину мужчине, и ему было приятно ощущать приносимую ветром свежесть и прохладу. Однако, стоя на том же самом месте, Лев вдруг поймал себя на мысли, что ему по совершенно необъяснимой причине не хочется опускать свой взгляд туда, где была расщелина в бетонных плитах. Из расщелины доносился уже знакомый мужчине запах стоячей воду, но помимо запаха, ничего больше оттуда не исходило, казалось, что на всю свою глубину расщелина была заполнена непроницаемой тьмой.

Сделав несколько шагов в сторону, Лев всё же пересилил самого себя и посмотрел в расщелину.

– А мне, оказывается, трудно отказать своей собственной фантазии в изобретательности! – заключил вдруг Лев, осознавая как его мысли, словно высвободившись из-под контроля рационального мышления, устремились в расщелину.

Достигнув неведомого дна, там, где стояли заплесневелые воды, омывавшие поросшие толстым налётом водорослей стены, мысли нащупали неведомое дно, и что-то ещё. Это что-то ответило неясным, не воспринимаемым стандартными органами чувств, резонансом. И вот уже эти мысли, побывавшие там, и скорее всего заражённые чем-то неведомым, устремлялись обратно, прочь из расщелины. Словно стая чёрных воронов, высвобожденных из длительного заточения в тесной клети, заражённые мысли, такие же чёрные, как и оперенье воронов, вырывались наружу из расщелины. Некоторые из них сразу же устремлялись обратно в сознание того, кем они были созданы, иные – какое-то время кружили вокруг, но всё равно возвращались.

Вернувшись, эти мысли порождали в породившем их сознании образы, которым не находилось никакого объяснения. Эти образы, размытые, спутанные, были непременно связаны с волнением и тревогой.

Лев на какой-т момент закрыл глаза, и увидел обрывки сцены, в которой двое совершенно неизвестных ему людей плыли в старой деревянной, вёсельной лодке по спокойной воде, окружённые густым, липким туманом. Это были мужчина и женщина, мужчина правил вёслами, женщина куталась в несколько изодранных шалей, её била крупная дрожь, она была на очень позднем сроке беременности.

Примечательным в этой сцене было и то, как мужчина смотрел на женщину напротив себя. В его взгляде читалось презрение, он не мог подолгу смотреть на женщину, не отводя взгляда, ему хотелось плеваться за борт лодки. Лев был уверен, что мужчине едва хватало сил удержаться от того, чтобы не вскочить на ноги и не размозжить женщине голову ударом весла.

Женщина продолжала дрожать, по её лицу текли слёзы, но единственным, что срывалось с её уст, было облаком пара от выдыхаемого в окружающее пространство воздуха.

Лев вновь раскрыл глаза, обнаружив, что он по-прежнему стоял на волнорезе, в том же самом месте, в нескольких шагах от расщелины. Теперь, тем не менее, всё несколько переменилось. Тьма перестала быть такой густой, а лунный свет освещал равномерно всё пространство вокруг. Прежде чем спуститься с волнореза, мужчина опустился на одно колено подле расщелины. Ему показалось, что в нескольких дюймах ниже верхнего края плиты что-то мерно покачивалось. Осторожно дотянувшись до непонятного предмета, мужчина нащупал металлическую проволоку, довольно толстую в диаметре. Вытянув предмет на поверхность, Лев обнаружил, что это была насквозь проржавевшая, старая ловушка для крабов. Такими самодельными приспособлениями ловили крабов и других прибрежных ракообразных. На противоположном конце проволоки размещалось что-то на вроде клети, куда укладывалась приманка в виде тухлого мяса. Затем вся конструкция помещалась в место, где предполагалось обитание крабов. Животное забиралось в клеть и начинало поедать тухлятину, но так как этот процесс занимал достаточно длительное время, ловец возвращался через какое-то время к своей ловушке и вытягивал клеть, изымая незадачливого краба.

Льву были знакомые подобные приспособления, хотя он никогда и не жил на море. Ему доводилось видеть такую методику охоты ещё в детстве, когда он с родителями был на Чёрном море.

– Да, – протянул мужчина, рассматривая свою находку, от которой сильно воняло тухлятиной – похоже эту вот ловушку как раз оставили здесь в тот самый период.

Мужчина уже хотел отбросить ловушку в сторону за ненадобностью, но что-то его остановило. Он улыбнулся и вернул приспособление на своё место, после чего он осторожно спустился с волнореза и вернулся в свой дом.

Оказавшись в гостиной, Лев почувствовал себя сильно уставшим. Он не вполне понимал, что послужило причиной столь внезапной перемене в самочувствии, но теперь ему казалось, будто бы он весь день «отпахал» и ему как никогда хотелось поскорей упасть на диван и заснуть.

Не найдя достаточных причин, чтобы сопротивляться этой заманчивой идее, Лев фактически свалился на диван. Уже лёжа он заметил, что форточка окна, выходящего на берег так и не была закрыта. Собираясь подняться и исправить это упущение, мужчина в последний момент передумал, предпочтя позволить остаткам морского бриза наполнять гостиную своим ароматом.

Глава 2

Феликс вёл свой автомобиль, крепко вцепившись в рулевое колесо. От напряжения в руках мужчины, пластиковая конструкция грозила деформироваться, а так как это быль так называемый «мульти-руль» на панель которого выводились многие важные функции управления органами автомобиля, поломка руля выводила из строя и всё транспортное средство целиком.

Чтобы нивелировать подобное травмирующее воздействие на свой недавно купленный автомобиль, Феликс закусывал нижнюю губу. В такие моменты, когда его раздражении переступало за допустимые переделы, верхняя пара резцов впивалась в нижнюю губу, боль была не сильной, но достаточной чтобы отрезвить мужчину и напомнить ему о необходимости самоконтроля.

Причиной такого настроения мужчины была его молодая невеста. Девушку звали Лиза, и она сидела на соседним с водительским месте, демонстративно отвернувшись к окну, подперев небольшой, аккуратный подбородок с маленькой ямочкой и делая вид, будто её раздражение было не многим меньше. Лизе было только двадцать пять лет, и всю свою жизнь ей довелось прожить в родном регионе, в Калининградской области. Так складывалась её судьба, что по окончанию школы, она покинула родительский дом, который стоял особняком вблизи посёлка Янтарное. Всё остальное время Лиза жила в региональной столице, получала образование, работала и как это часто бывает – строила свою собственную жизнь в соответствии с распространёнными представлениями о том, каковой должна быть женская доля в обществе.

Почти полтора года назад Лиза встретила Феликса, мужчина был на шесть лет старше девушки, он родился и вырос в Калининграде, но его работа позволяла ему активно разъезжать по стране.

Немногие знакомые Лизы не могли однозначно охарактеризовать её решение, когда она представила им Феликса. В глазах подруг Лизы Феликс выглядел как достойный кандидат на роль мужа, будучи прагматичным по своей природе человеком, добившемся внушительных результатов на своей работе и имевшим солидные карьерные перспективы. К тому же, не было никаких оснований полагать, что Феликсу была чужда необходимая для полноценных отношений романтичность. Мужчина не скупился на дорогие подарки для своей избранницы, преподнося ей то, что по его мнению являлось вещественным олицетворением «духа времени» в глазах молодой женщины. Сама Лиза принимала преподносимые дары без особого смущения, ведь она, в свою очередь, тоже не скупилась на собственные старания в том, чтобы сделать жизнь Феликса счастливой.

Со стороны эта пара выглядела как средне-статистическая современная пара влюблённых. Лиза была очень красива, благодаря комбинации своего роста и умения должным образом себя преподнести. Девушка ещё с подросткового возраста взяла за правило заботиться о себе, а природа, как казалось, дополняло всё остальное. У Лизы были не особо длинные светлые волосы, спадающие прямыми локонами ей на плечи. Большие выразительные глаза голубого цвета всегда заставляли окружающих присматриваться к Лизе, столь странным могло показаться на первый взгляд сочетание данных особенностей внешности. От природы стройная и высокая, Лиза умела правильно одеваться и всегда соответствовала условиям, в которых ей предстояло оказаться. Таким образом, где бы девушка не появлялась, внимание ей было обеспечено. Однако, помимо внешних особенностей, гораздо более примечательным оказывался её характер. В отличие от многих своих подруг, Лиза не расценивала внимание к себе как безусловное благо, справедливо полагая, что физическая привлекательность оставалось лишь приятным дополнением к другим особенностям личности. И вот эти особенности могли раскрываться только в присутствии очень ограниченного круга лиц, все остальные же, наталкивались на скупое равнодушие девушки к любым россыпям комплементов.

Феликс, в ментальном плане, был человеком совсем иного склада. Убеждённый материалист, он привык ставить во главу стола материальную выгоду и вещественные перспективы. Он никогда не скрывал, что в своей избраннице он видел прежде всего её внешнюю красоту, которую оценивал по совершенно специфической, разработанной лично им самим, градации.

Мужчина был на шесть лет старше своей двадцати-пяти летней избранницы, однако внешний вид самого Феликса не соответствовал тому, чего можно было бы ожидать от молодого мужчины его возраста. Природа изначально подарила Феликсу здоровье и внешнюю привлекательность, он был достаточно высокого роста, не плохо сложен. Но преподнесённый природой дар мужчина не ценил, или относился к нему совсем не так, как следовало бы. Феликс никогда не занимался никаким видом спорта, относясь к спорту, как к явлению, пренебрежительно. Более того, когда будучи ещё юношей, Феликс сумел получить достаточную автономию от родительского попечения, он тут же пристрастился к табакокруению и дорогому алкоголю. Разумеется не могло идти и речи о алкоголизме, но по праздникам и тем событиям, которые Феликс считал за праздник, он с удовольствием прикладывался к дорогому виски или коньяку.

С годами, пока карьера Феликса постепенно «шла в гору», у мужчины появлялось всё больше поводов считать те или иные события – праздничными датами в его личной истории. К тридцати-одному году Феликс подошёл с хорошими предпосылками для набора лишнего веса, так как всяческое пренебрежение к тому, что называлось «здоровый образ жизни» и его сидячая работа, заложили необходимый фундамент для будущего ожирения по абдоминальному типу. Кроме того, за покатыми плечами Феликса оставался стаж курения длительностью в одиннадцать лет. Несколькими годами ранее мужчина стал замечать, что у него участились приступы кашля, а в межсезонье он стал часто заболевать бронхитом. Это побудило его наконец воспользоваться медицинской страховкой своего работодателя и пройти полное диагностическое обследование. В результате Феликс два вечера к ряду просидел дома за своим столом, бесконечно пробегая глазами по данным обследования. Разумеется, ни о каких серьёзных заболеваниях речи ещё идти не могло, однако у него был выявлен хронический трахеит, дегенерация бокаловидных клеток эпителия бронхов и серьёзные предпосылки к хроническому бронхиту. Помимо проблем со стороны дыхательной системы, врачи нашли у Феликса повышенный уровень холестерина. Уровень артериального давления находился в тех пределах, которые угрожали разговором с терапевтом о артериальной гипертензии первой степени. Все эти проблемы являлись предпосылками к будущим, гораздо более серьёзным проблемам и требовали от Феликса скорейшего принятия мер к действию.

Отец Феликса посоветовал сыну создать для самого себя такую ситуацию, в которой он будет вынужден придерживаться определённых норм и будет замотивирован работать над своим здоровьем. Феликс не мог представить себе ничего, что могло бы разжечь в нём пламя интереса ко всем тем вещам, которые он привык расценивать как второстепенные или же вообще не существенные. Но очень скоро в его жизни появилась Лиза.

Именно Феликс выступил инициатором знакомства и отношений с Лизой. Однако девушка, с самого начала, не ответила мужчине такой же пылкостью. Напротив, она относилась к жестам Феликса холодно, в её глазах он мало чем отличался от множества других мужчины, осыпавших её комплементами и пытавшихся добиться её расположения яркими подарками. Однако, в отличие от многих других мужчин, которые быстро «остывали» после нескольких холодных отказов Лизы, Феликс напротив, лишь укреплялся в своей решимости добиться желаемого. Таков был его характер, который позволил ему добиваться внушительных результатов в профессиональной жизни. Феликс решил, что в вопросах отношений он сможет применить те же принципы, и они приведут его к тем-же результатам. Теперь он видел в неприступной красавице настоящий вызов.

Месяцами Феликс пытался преодолеть отстранённость девушки, но лучшее, чего ему удавалось достичь, оказывалось снисходительной улыбкой Лизы.

Сама же девушка, безусловно, отметила настойчивость Феликса. Его настойчивость и целеустремлённость, безусловно, выделяли его среди других мужчин, но ни то ни другое качество не представлялось Лизе чем-то, что могло бы заслужить её ответных чувств.

Так могло бы продолжаться до полного изнеможения эмоциональных и финансовых ресурсов Феликса, если бы не произошёл из ряда вон выходящий случай.

В один из летних выходных дней, зная, что Лиза с двумя своими подругами планировала встречу в городском парке, Феликс решился на отчаянные меры. Одна из Лизиных подруг была его коллегой, и эта девушка сочувствовала мужчине, наблюдая, как отчаянно он пытался добиться взаимности своего неприступного объекта вожделения. Девушка испытывала некоторые угрызения совести, когда поддаваясь на беспрестанные уговоры Феликса, всё же снабжала изнывающего ухажёра некоторыми сведениями, которые Феликс использовал чтобы спланировать очередной эффектный рейд в безнадёжных попытках впечатлить Лизу.

В город летом часто приезжали различные творческие коллективы, дававшие живые представления под открытым небом и служившие дополнительной приманкой для туристов.

Феликс возник перед прогуливающимися девушками как из неоткуда. Разумеется, для одной из девушек его появление не стало такой уж неожиданностью. Феликс вежливо просил подруг Лизы позволить ему на непродолжительное время оставить его с девушкой наедине. Сама Лиза, к неприятному удивлению Феликса, была совершенно не в восторге от этого его «манёвра», но так как мужчина не намеривался отступать «без боя», она решила, что будет лучше, если она всё же позволит своему безнадёжному воздыхателю высказаться.

Феликс и Лиза некоторое время шли среди рядов шатров и прилавков. Вокруг было очень шумно, гул человеческих голосов, визг радостной детворы, и третьесортная музыка, изливающаяся из некачественных динамиков. Всё это, ни коем образом не способствовало деликатной беседе, которая должна была вот-вот состояться. Лиза намеривалась поставить все точки над «и», даже если бы ей пришлось позволить себе некоторую грубость. Девушка предложила Феликсу отойти чуть в сторону от основного скопления народа, а так как основная масса сконцентрировалась напротив самого большого и цветастого шатра, Феликс предложил просто обойти строение так, чтобы оказаться с его противоположной стороны. Разумеется, с противоположной стороны шатра шума было не многим меньше, но здесь точно не было лишних глаз и ушей, что предавало мужчине и девушке некоторую уверенность в том, что они собирались сказать друг другу. Проблема заключалась лишь в том, что смысл их заготовленных речей был диаметрально противоположным. Лиза могла видеть, как нервничал Феликс, очевидно понимая, что его очередная попытка лишь подвела черту под чередой предшествующих неудач.

Лиза перешла в наступление, как только ей представилась такая возможность. Она попросту не хотела, чтобы Феликс вновь начал умолять её дать ему шанс. Мужчина упрашивал девушку согласиться на одно единственное свидание с ним, на котором, как он утверждал, она изменила бы своё отношение к нему. Лиза же была настроена более чем решительно. Она конечно старалась высказать своё отношение таким образом, чтобы минимизировать возможный эмоциональный ущерб. Для Феликса эта форма «травмирования», судя по всему, была даже более опасной, чем физический вред.

Во время её речей, Феликс сперва пытался улучить момент и вставить своё слово. Однако его аргументы блекли пред доводами Лизы, которые по своей твёрдости едва ли уступали булыжникам из старого бруствера «5-ого форта»

Тем не менее, разговору между молодыми людьми не суждено было состояться по неожиданной для каждого из них причине. В какой-то момент, когда Феликс в очередной раз попытался воспользоваться секундной запинкой Лизы в словах, девушка сделала характерный жест руками, призывавший мужчину замолчать. Однако Феликс не собирался молчать, он уверовал, что ему наконец-то удастся самому высказаться, но Лиза фактически закрыла ему рот ладонью. Мужчина отстранился на один шаг назад, высвобождаясь из-под руки Лизы. Он опешил от происходящего. Во всём его виде читался один единственный вопрос :

«– Что ты, чёрт возьми, делаешь?»

Но вместо того, чтобы ответить Феликсу, Лиза подошла к краю шатра и прислушалась. Чуть помедлив, мужчина последовал её примеру. Теперь ему стало ясно, что вдруг привлекло внимание девушки. Из-за шатра, сквозь шум людских голосов, доносились крики. Это был пронзительный женский голос, скорее всего принадлежавший ребёнку, и к нему примешивался высокий визг собаки. Над этими двумя фальцетами то и дело раздавался свирепый рёв, принадлежавший самому страшному зверю – человеку. Грубый мужской голос, принадлежавший либо освирепевшему, либо утратившему рассудок человеку, звучал короткими обрывками, после которых слышались глухие удары какого-то предмета о что-то, что лишь усиливало визг животного и плачь ребёнка.

Лиза, словно позабыв про Феликса и их разговор, стремительными шагами двинулась вдоль стенки шатра в поисках входа. Мужчина попытался остановить девушку, выкрикнув несколько раз её имя, но поняв, что эта мера не возымеет никакого эффекта, он последовал за ней.

Лиза очень быстро отыскала скрытый от посетителей представления вход в шатёр, через который, очевидно, входили и выходили артисты. Юрко нырнув внутрь, девушка словно утонула в багровом свете, который образовывался из-за лучей яркого летнего солнца, проникающего внутрь шара через его красную материю. Внутри было душно и пахло всем, чем только могла пахнуть кочевая жизнь большого количества людей. Феликс оказался позади неё, он понимал, что Лиза была готова совершить ошибку, из-за которой ей могли грозить серьёзные проблемы, он успел ухватить её за руку, за правое предплечье. Таким образом, мужчина пытался остановить Лизу, но как только его ладонь легла на казавшуюся нежной, загорелую кожу, всю руку мужчины, от запястья и до плечевого сустава пронзила боль, на подобие той, что человек испытывает, когда по неосторожности соприкасается с неизолированным источником электричества. Феликс отдёрнул руку, но боль не сразу же покинула его, он ощущал, как отдельные мышечные волокна под его кожей сократились и не могли расслабиться.

Лиза обернулась и на мгновение остановилась, вперившись взглядом в Феликса. Она ничего не сказала, только покачала головой, как если бы совершенно не понимала, что делал мужчина. Затем девушка продолжила двигаться в направлении, откуда исходили детский плачь и животные визги. Феликс, переведя дыхание, ринулся за ней. Сделав всего один поворот и пройдя через импровизированный коридор из двух, развешанных одна напротив другой занавесок, Лиза оказалась в небольшом пространстве, которое отводилось для каких-то хозяйственных нужд работникам представления. Но в настоящий момент именно здесь разыгрывалась настоящая драма, традиционная в своей банальности и всеми игнорируемая.

Самые громкие источники криков сидели на полу, как Феликс и предполагал, ими были маленькая девочка, лет пяти или шести и собака пароды хаски. Над этими двумя, источающими вопли комочками возвышалась фигура мужчины, не особо высокого роста, но внушительного размера, в основном из-за его огромного живота, выпиравшего вперёд, огибаемого спереди двумя параллельными линиями потёртых подтяжек. В руке у мужчины был какой-то замысловатый предмет, который, по всей очевидности, он изготовил когда-то с весьма определёнными целями. Это был кусок текстолитовой палки среднего диаметра, обтянутый отрезком резинового шланга, что придавало гибкой конструкции внушительный вес. Этим своим орудием мужчина с размаху лупил по собаке, которая под его ударами уже была превращена в полу-живое месиво из переломанных костей, разорванных органов и массивных кровотечений, удерживаемых в шкуре, которая стала походить на теряющий форму мешок. Передние лапы животного сломались под ударами, и из правой лапы торчал обломок кости. Животное уже не закрывало пасть, его визг стихал, было ясно, что смерть была уже близко, но для несчастного создания это было скорее спасительным облегчением, чего нельзя было сказать о маленькой девочке, которая ошалела от страха. Она была испачкана в собачей крови, поскольку пыталась защитить животное от ударов. В наблюдаемой ситуации не было понятно, не пострадал ли ребёнок.

Ещё одним участником этой сцены была женщина, по её внешнему виду невозможно было определить её возраст. Она, несомненно, тоже было одной из артисток труппы. В данный момент она была одета в яркого цвета халат, перетянутый на талии кожаным поясом. Судя по оформлению её одежды и сопутствующим атрибутам, бижутерии, макияжу, ногтям на руках, эта женщина играла в труппе популярную роль местного экстрасенса, предсказывающего будущее, читающего карму и выполняя прочие «экстрасенсорные» трюки за деньги посетителей.

По всей очевидности, эта женщина имела определённое родство с визжащим ребёнком и садистом-мужчиной, так, по крайней мере, показалось Феликсу, когда мужчина оценил обстановку. Женщина трёхэтажным матом крыла мужчину, её голос звучал грубо, хрипло, как если бы она всю свою жизнь курила и теперь находилась близка к трахеотомии. Эта женщина по переменке отпускала свои экспрессивные, нецензурные реплики то девочке на полу, то мужчине с палкой. От мужчины она требовала, чтобы тот прекратил «балаган», а от ребёнка, чтобы та «завалила хайло»