Читать книгу: «Мой израильский дневник», страница 12
Истосковавшись по Израилю, Кэтти появилась у нас приблизительно в середине сентября 2005 года. Характерных признаков верующей женщины я в ней не увидел. Удивила и цель приезда в составе небольшой женской делегации, которая планировала «найти свой путь мирного разрешения местного многолетнего конфликта арабов с евреями через сердца женщин из Газы». Сама идея неплохая, но нереальная, потому что к мнению женщин на той стороне никто не прислушивался.
В той поездке Кэтти также собиралась пройти профилактические проверки своего здоровья у израильских медиков. В США она не могла себе позволить того же из-за невероятно дорогой американской медицинской страховки. Для убедительности закоренелая кошатница рассказала, что четыре месяца тому ее укусил за палец дворовой кот. Рука Кэтти к вечеру распухла, но в аптеке ей не отпустили лекарство без рецепта. Осмотр и выписка рецепта на мазь заняли у врача не более 5 минут.
Лечение Кэтти завершила на четвертый день. А вот немалые деньги за медицинскую услугу с нее будут ежемесячно удерживать до конца года. Тем самым Кэтти поставила маленький Израиль впереди всесильной Америки в этой исключительно важной стороне жизни. Я мог бы назвать еще немало преимуществ моей стране, но у подлинных патриотов принято больше говорить о проблемах, которых у нас, к сожалению, немало.
Представлю часть из них посредством газетной статьи «Социальное неравенство в цифрах». В ней отмечалось, что средний ежемесячный доход израильской состоятельной семьи в непростом для страны 2003 году составлял 41835 шекелей. В то самое время доход семьи социально слабой составил 3108 шекелей. Несложное арифметическое действие показывает разницу в 14 раз!
В числе острых проблем того периода назывались останавливавшие жизнь страны забастовки профсоюзного движения Гистадрут, которые причинили экономике страны ущерб, оцениваемый 7 миллиардами шекелей. Почувствовав слабину власти, подняли головы мафиозные структуры. Их внутренние разборки по своей опасности для окружающих не уступали палестинскому террору. Чтобы обуздать мафию, пришлось серьезно перетрясти полицию, отдельные служащие которой подозревались в сговоре с нарушителями правопорядка.
Нередко под следствием у нас оказываются депутаты Кнессета, министры и даже главы правительств. Вероятно, так и будет продолжаться, пока в самом Кнессете большинство решений принимается на основе финансовых сделок и уступок мелким секторальным партиям. Их огромное влияние позволяет им, как торпедировать принятие важнейших решений правительства, так и низвергать его задолго до установленных сроков. По этой причине дорогие внеочередные выборы уже проходят через каждые два с половиной года, вместо четырех.
Так СМИ представляли внутренние проблемы Израиля на стыке ХХ и ХХl веков. Справедливости ради замечу, что немало из них, главным образом, экономических, благополучно разрешаются на тех или иных этапах. Мы могли бы сами освободиться и от неуправляемости Кнессета, если бы на очередных выборах отдали свой голос одной из двух-трех крупных партий, как это делают избиратели Англии, США и других цивилизованных государств. Разумное разрешение прочих проблем я, как и многие, связываю с принятием Конституции страны.
Глава 10
В последних числах июля 2005 года мы получили традиционное приглашение сына в поездку на север страны. По рекомендации Рути мы заказали домик в кибуце Парод, более известные ориентиры – города Кармиэль и Тверия (приблизительно между ними). Собрались быстро и отправились по новому скоростному шоссе, разумеется, с моей видеокамерой. После Тель-Авива, за красочными обочинами, были видны идеально ухоженные плантации, перелески и населенные пункты.
– А это еще, что такое справа? – спросил я Михаэля, указывая на очень высокий бетонный забор.
– Так это и есть забор безопасности из тех, за ускорение строительства которых сражается твой друг Дусик.
Высоким бетонным забором пришлось оградить террористов, превративших в осиное гнездо арабские селения Тулькарем и Калькилию. Большей частью отсюда смертники, надев на себя начиненные взрывчаткой пояса, отправлялись в наши мирные города. Чаще других в последнее время от взрывов страдали жители находящегося неподалеку города Нетания. Это и подтолкнуло Таню с Инной к возвращению в Москву. Сооружение забора безопасности вызвало крики недовольства дикарей, которые за ним оказались. Жертвами их обстрелов становилось немало проезжавших здесь ранее мирных израильтян.
К полудню мы миновали три из пяти климатических поясов нашей маленькой страны и оказались в месте назначения. Здесь нас поселили в двухкомнатный номер сборного домика на длинных сваях. Его деревянная веранда с шестью ступеньками выходила на большой, поросший благородной травой двор. Вокруг было немало таких же домиков на 2 семьи. Они располагались группами в разных уровнях холмистой местности.
Перед каждой верандой были стол со скамьями и мангал для любителей самостоятельного приготовления мяса на открытом огне. У нескольких домиков по соседству уже потрескивали раскаленные угли, и струился дымок с характерным запахом. Метрах в 40 от нас ветки развесистого грецкого ореха были усеяны плодами величиной с куриное яйцо.
За домом распростерлась глубокая долина с виноградниками, садами и овощными плантациями. Она упиралась в покрытые зеленью задумчивых лесов холмы древней Галилеи. Оттуда дул приятный ветерок, как признак завершения жаркого дня. В домике простая, но удобная мебель. Кровати застланы белоснежным постельным бельем. В комнате Михаэля занимала треть стола большая плетеная корзина. Она была заполнена дынями, грушами, персиками, сливами, яблоками и гроздьями пальчикового винограда сказочной красоты.
Немного отдохнув, мы привели себя в порядок после долгой дороги и отправились в Цфат. Он расположился на высоте 3000 футов над уровнем моря. В иудаизме его считают одним из четырех святых древних городов. В средневековье здесь возникала Кабала, оккультная интерпретация Библии. В наши дни здесь проживают представители самых разнообразных течений иудаизма, которые продолжают верить в историческую значимость и загадочность этого места.
Новая машина Михаэля легко бежит в гору. Мы успеваем к ритуалу субботнего шествия разодетых горожан в синагоги. Наша семья представляет ту немалую часть общества, которая предпочитает отдых с пешеходными прогулками и в такие дни. Вот почему мы и не заметили, как буквально пролетели два с половиной часа хождений по древнему Еврейскому кварталу. В узких гористых улочках собралась вся история городка, начиная с культурного и экономического расцвета эпохи «Золотого века» и кончая героической обороной города его жителями в Войне за Независимость. Они выстояли в тяжелых боях и дождались освобождения силами Пальмаха.
Главные синагоги здесь связаны с именами основоположников сокровенных учений иудаизма. Так, Синагога Бейт Кнесет «Маран Йосеф Каро» посвящена рабби Йосефу Каро (1488 – 1575), автору прославленного труда по Галахе «Шулхан Арух», являющегося сводом еврейских религиозных законов.
Утро следующего дня начиналось со знакомства с поселком кибуца. По его извилистым улочкам мы спустились к большому открытому бассейну. На подходе к столовой один из скверов привлек внимание некрашеным оборудованием детской игровой площадки и прочей, несвойственной израильтянам бесхозяйственностью. Мы завтракали в большом, почти пустом зале столовой с традиционным «шведским столом».
– Вам здесь было всего достаточно? – спросил нас у выхода приятно улыбавшийся распорядитель.
– Более чем достаточно, – ответил я, – а поблагодарить вас особенно хочется за корзину с очень вкусными фруктами. Неужели все это выращивают в вашем хозяйстве?
– Выращиваются здесь, – ответил распорядитель, – А вот поблагодарить за них вам следует Рути из Тель-Авива. Это она заказала для вас такой сюрприз.
После завтрака мы поехали сторону Кармиэля. В этом направлении есть немало оригинальных парков и музеев. По совету Рути мы начинаем с экзотического горного питомника по выращиванию пищевых пряностей. Здесь, после продолжительного подъема, мы останавливаемся на небольшом плато с ухоженными жилыми домами под красной черепицей. В их крошечных дворах, врезанных в крутые горные склоны, на учете каждый метр.
На территорию питомника мы вошли со стоянки для туристических автобусов. При входе красивое здание небольшого кафе. А вот и плантации экзотических пряностей. Их так много, их запахи настолько ощутимы, что начинает кружиться голова. Еще больше впечатляет фруктовый сад с плантациями груш, слив, черешен и яблонь. Все это росло на отвоеванных у горы террасах с добротными асфальтированными дорожками.
По ним курсировали туристы и малогабаритная сельхозтехника для доставки удобрений и уборки урожая. Здесь была продумана каждая мелочь, включая затененные скамьи для передышки гостей. Они сотнями приезжают сюда для обозрения необычной красоты. Часа два это заняло и у нас, включая время на прочтение описаний выращиваемых растений. О том, что пришло время закругляться, напомнило чувство голода, и Михаэль связался по мобильному телефону с Рути.
И снова по ее совету мы едем обедать в арабский ресторан «Абухасан». Он находится у перекрестка Амиат, в 40 минутах езды. Поесть можно было бы и ближе. Но о потраченном времени мы не пожалели, с удовольствием уплетая цыпленка с лепешками и множеством сырых, отваренных и квашенных овощей. Выходя из обвешанного огромными коврами зала, мы обратили внимание, что, за десятками столов сидели в основном евреи, а Майя еще долго не могла наговориться о вкусной еде и гостеприимном обслуживающем персонале.
– Рассказывают, – заметила она, – что были времена, когда арабы с евреями здесь мирно проживали. Кому понадобились кровавые интифады последних лет?
– Тому, – ответил Михаэль, – что очень захотел увидеть себя в президентском кресле с лакеями и пособниками.
А новый телефонный звонок Рути уже направлял нас к очередной местной жемчужине – заповеднику птиц на Кинерете. Долина Хулы занимает второе место в мире после озер Панамского канала, по количеству останавливающихся на отдых перелетных птиц. Более трехсот разновидностей: пеликаны, утки, аисты, фламинго, бакланы, морские орлы, цапли и журавли считают Долину Хулы своим вторым домом.
Работники заповедника обнаружили, что некоторые стаи, достигнув Хулы «и вкусив местной кукурузы» решают, что это и есть Африка и остаются зимовать прямо здесь. В заповеднике Хула также обитают буйволы, кабаны, выдры, дикие коты, ондатры и множество мелких животных. К сожалению, мы подъехали к этому месту к часам его закрытия. На загадочные просторы мы могли посмотреть только в щели больших металлических ворот.
Возвращаться в Парод было еще рано. Не так далеко от нас находился маленький Кирьят-Шмона. Из-за близко расположенной ливано-израильской границы террористы Хезбаллы годами ожесточенно обстреливали городок минометными снарядами «Катюша». Это продолжалось до вывода Эхудом Бараком войск ЦАХАЛа из юга Ливана в 2000 году.
Отважные жители форпоста выстояли, хотя нередко им приходилось неделями не выходить из бомбоубежищ. Предложение Майи увидеть город герой своими глазами поддержали все. Мы приехали туда перед заходом солнца и успели пройтись по главной улице. Здесь начинались оздоровительные прогулки горожан. Немало из них удобно расположились на скамейках зеленых скверов. Как не хотелось верить слухам, что в годы тишины террористы Хезбаллы накапливали в подземных бункерах тысячи куда более опасных ракет.
Принятый в Израиле короткий отдых в три-четыре дня пролетел незаметно. Последний завтрак нам доставили прямо в домик. Он был обильным и вкусным. Поблагодарив распорядителя, который его доставил, я не удержался от вопроса – не связана ли запущенность детской площадки у столовой с типичным бегством молодежи в город. Оказалось, что я как в воду смотрел. Больше того, кибуц не выдержал конкуренции с частными фермерами и разорился.
Еще одна причина была связана с лишением государственной поддержки сменившейся правящей партии во власти. Хозяйство кибуца два года тому назад приватизировала группа местных активистов. Большую часть его жилого фонда они преобразовали в зону отдыха. В руки частников передали и сельскохозяйственные угодья. Для погашения миллионных долгов его новым хозяевам пришлось воспользоваться немалыми банковскими ссудами. Их значительная часть уже погашена. До запущенного сквера и прочих мелочей руки пока не дошли.
В пути домой, я обратил внимание на один из придорожных указателей:
– До Афулы всего 36 километров! – Вырвалось у меня. – Не знал, что будем проезжать по этому маршруту.
– А кто у тебя есть еще и здесь? – Спросил Михаэль, как мне показалось, с некоторым подвохом.
– Толя Каневский, – ответил я и приготовился к подковырке типа «Не мог расселить всех своих друзей и родственников на соседних улицах».
– Толя? – переспросил Михаэль. – Так бы сразу и сказал. Это, знаешь ли, не просто знакомый или сотрудник. В годы моего детства вы были большими друзьями. Сейчас заедем к нему хотя бы на пару часов.
– Им хватит и получаса; они часами сидят на телефонной линии по субботам, – Майя решила поддержать меня таким способом.
По части «сидения на телефонной линии» Майя не преувеличивала. С Толей у меня всегда было, о чем поговорить еще в Виннице. Правда это было до того, как он стал семейным человеком. Женился Толя к 40 годам. После этого он полностью окунулся в воспитание единственного сына. Из-за проблем со здоровьем Толя не занимал высоких должностей. Но он оказался крепким программистом, когда с большим опозданием компьютерную технику стали разрабатывать и внедрять в советскую промышленность.
Это Толя в 1992 году написал мне, что для срочной операции жены ему недоставало тысячи долларов и я их собрал у друзей и сотрудников. А в Виннице, в связи с заболеванием Люды, Толе пришлось отпустить сына в Израиль по молодежной программе репатриации. Родители сумели переехать к нему только в 2000 году. И тогда немолодой уже отец сразу включился в подготовку сына к сдаче психометрического теста на поступление в высшее учебное заведение. Набранных Сашей баллов оказалось достаточно для обучения профессии программирования в престижном Хайфском университете.
В доме Каневских после этого и радовались, и волновались. Возможно, из за перегрузки, у Саши настолько серьезно расстроилась нервная система, что ему пришлось прерывать обучение несколько раз. А папа и в этой части пригнул небо к земле. Посредством интернета ему удалось найти врача, который вернул работоспособность молодому человеку. Одновременно папа помог сыну подобрать настолько важную тему дипломного проекта, что он и прекрасно защитился, и получил приглашение на работу в солидную международную компанию.
До чего же радушно семья моего товарища принимала нас в съемной квартире на последнем 8 этаже. После затянувшихся разговоров мы чуть ли не бегом осматривали недавно купленную новую мебель, крутой компьютер Саши и толстый альбом привезенных из Винницы фотографий. Два часа оживленного общения пролетели словно миг. Мы торопились в дорогу, и Люда только и выговаривала, что чай остыл, а мы фактически и не прикоснулись к сладостям, за которыми Толик специально бегал в неблизкий супер.
В Израиле события, связанные с приближением второй половины августа 2005 года – срока объявленного одностороннего размежевания, напоминали оранжевую революцию на Украине. Его противники ходили в оранжевых майках и привязывали такого же цвета ленты к своим автомобилям. Забастовкам не было конца. Глава правительства Ариэль Шарон не отступал от принятого решения, в чем его поддерживало немало граждан.
Волнующие картины яростного сопротивления размежеванию телевидение транслировало в прямом эфире. Не желавших оставлять свои дома поселенцев вытесняли из них посредством усиленных отрядов полиции. Противившаяся этому группа ликудников во главе с Биньямином Нетаньяху потребовала досрочных перевыборов главы партии, но на стороне Шарона оказалось большинство членов Центра. И тогда их противники в Кнессете стали голосовать против решений Шарона, связанных с назначениями новых министров. В то время возглавивший партию Авода Амир Перец объявил о выходе его партии из коалиции.
В сложнейшей обстановке Шарон выходит из Ликуда и создает новую партию Кадима. Политика Шарона, направленная на продолжение размежевания, на основе американской программы «Дорожная карта», находит активную поддержку в обществе. В Кнессете принимается решение о проведении выборов 28 марта 2006 года.
Обложенный бесконечными проблемами Израиль характерен тем, что при самом высоком накале политических страстей между лидерами ведущих партий, простые люди продолжают жить своими повседневными делами. Я в то лето запланировал обновить свою видеокамеру. Подобрать более современную модель мне помогал Йоав. У зятя Миши учащались заграничные служебные поездки. Его профессиональный опыт возрастал. После его возвращения из Китая, в позу встала Алла:
– Пришла пора и мне выехать куда-то подальше нашего Эйлата. Захотелось отпуска, длинней трехдневного «соф шавуа», как здесь называют конец недели.
Муж не возразил, но, когда они разговорились, куда, же отправиться, у Аллы оказалось единственное желание – поехать на родину в Винницу. Желание пообщаться со школьными подругами и сотрудницами оказалось больше всех других желаний. К тому времени у меня уже была новая видеокамера. Для «обкатки» я, конечно, вручил ее Резниковым и попросил отснять как можно больше материалов о небезразличном и мне городе.
Полных десять дней пребывания Аллы и Миши в Виннице удались. Начинать пришлось с непредвиденной покупки двух пальто. Отвыкших от холода израильтян испугали первые заморозки. К тому же, им понравились элегантные обновки местного производства. Своим цветом пальто Аллы удачно гармонировало с золотой осенью. К такому заключению я пришел, когда просматривал все отснятое Резниковыми у себя дома.
Мне казалось тогда, что я шагал рядом с ней по шуршащему ковру из опавших листьев и жадно вдыхал их неповторимый запах. Далее мелькали кадры, отснятые в доме моего сотрудника Виктора. Его добрая улыбка повторялась во взгляде его маленькой внучки. В Виннице я никогда не заходил в дом Виктора. Сейчас я не мог оторвать взгляд не только от членов его семьи, но и от карликовых тропических деревьев и домашней библиотеки.
Из нашей переписки я знал, что недавно она пополнилась редкими изданиями Тараса Шевченко и Шолом-Алейхема. Виктору случайно удалось найти книги у букиниста. Сейчас он разыскивает повесть «Билет до станции Юность», потому что влюбился в ее автора Наума Циписа. Желание пожать ему руку и сказать: «Спасибо за любовь к земле, на которой вы родились», возникло у Виктора после прочтения отрывка из повести в местной газете.
Ощущения от того, что я увидел, меня настолько растрогали, что Винница стала мне сниться каждую ночь. В Израиле это произошло со мной впервые. И тогда я вспомнил пенсионеров из Тель-Авива Шмуэля и Хану. Они были первыми израильтянами, с которыми мы познакомились в аэропорту Будапешта в 1990году. На склоне лет их тоже потянуло в Венгрию – в места незабываемого детства.
Но пока еще не был оторван последний лист календаря 2005 года. СМИ и его называли годом бедствий, с учетом урагана «Катрина», который фактически разрушил Новый Орлеан в США. От разрушительного землетрясения силой 7,6 балла по шкале Рихтера погибли в Пакистане более 73 тысяч человек, в Индии – около полутора тысяч. Несколько десятков тысяч человек получили травмы, без крова осталось около 3 миллионов семей.
Своеобразные бури продолжали сотрясать жизнь израильтян. Местная полиция расследовала серьезные нарушения, в которых подозревались самые крупные государственные чиновники, включая главу правительства. СМИ смаковали результаты опросов общественного мнения. Один из них показывал, что почти 90 процентов израильтян недовольны системой власти в стране.
Вместе с этим, Шарону симпатизировало немало граждан. Новой партии Кадима под его руководством, после объявления о проведении выборов в Кнессет, итоги опросов сулили убедительную победу с 45, а то и с 47 мандатами. Совершенно неожиданно в конце декабря 2005 года Шарона доставили в больницу с признаками микроинсульта. Вскоре он приступил к исполнению своих обязанностей, но после инсульта, который повторился 4 января, глава правительства впал в глубокую кому.
Еще вчера готовые отдать ему свои голоса избиратели серьезно задумались. В нашей семье тоже возникли вопросы. Споров не было. Мы привыкли, что в день выборов каждый из нас придерживается своей точки зрения. Монолит дружной семьи проявился в очередной раз в день моего 70-летия, в начале января 2006 года. Кроме цветов и открыток с наилучшими пожеланиями, я выслушал тёплое поздравление по телефону от Виктора Олейника.
– Аркадий Моисеевич, а мою бандероль к торжественной дате вы получили? Теперь ведь и у меня есть видеомагнитофон с видеокамерой.
Бандероль прибыла с небольшим опозданием. Кроме поздравительной адресной папки от руководства Володарки, в бандероли оказалась видеокассета, отснятая Виктором лично. Подмеченные им самые красивые виды города укрепляли мое решение увидеть наяву их и друзей, которые нас еще не забыли.
На вечернее застолье Майя пригласила родственников и друзей. Как обычно, и там прозвучало немало прекрасных слов, которые произносят в адрес юбиляров. А вот, что в тот вечер оказалось явно необычным, так это появление Михаэля с виолончелью в руках. Пока он подстраивал инструмент, Саша Тихомиров и Миша Резников установили концертный электроорган.
На протяжении получаса виолончель радовалась и рыдала человеческим голосом под аккомпанемент Фиры, коллеги Михаэля по совместной концертной программе. Я не раз присутствовал на их выступлениях. Но в тот вечер их исполнение вознесло меня, как говорится, на небо. Мое ощущение было таким, что я находился на волшебном облаке и превратился в единое ухо, которое не должно было упустить даже четверть полутона.
Лишь шквал аплодисментов, грянувший после последнего аккорда, вернул меня на землю, чтобы пожать руки довольным, не меньше меня, исполнителям. А если к этому прибавить все, что я в тот день услышал от гостей и винницких сотрудников (из видеокассеты Олейника), то лучший подарок к юбилею я не мог представить даже во сне.
Утром 8 марта того же года неожиданному сюрпризу радовалась Майя. К нам в гости из Киева во второй раз приехала Валентина. На этот раз в центре наших разговоров были события свершенной недавно на Украине оранжевой революции. Наш интерес к ней подогревался еще тем, что в числе ее организаторов был Алексей Кучеренко, 44-летний сын Вали. Из дальнейших подробностей выяснилось, что Алексей с женой уже больше недели отдыхает в одной из гостиниц на Мертвом море.
Он и в этот раз тщательно продумал до мелких деталей организацию приезда любимой мамы в Израиль. В аэропорту Валентину встретил представитель туристической компании. Он же поселил ее в гостиницу, отвез в частную клинику на прием к офтальмологу, а к девяти утра следующего дня доставил к нам. По уровню обслуживания было нетрудно догадаться, что Алексей не относился к тем революционерам Майдана, которые ночевали в палаточном городке. Мои предположения подтвердила привезенная Валей пачка свежих украинских газет.
Пока школьные подруги продолжали обмениваться бесконечными новостями, я перелистывал страницы свежей украинской прессы. В газете «Украинская правда» мое внимание привлек заголовок страницы «Орбиты олигархов-2006». Там было 17 портретов тех из них, что получили наибольшую поддержку в регионах. Под портретом Алексея Кучеренко стоял № 11. Из примечания следовало, что «нумерация является всего лишь условным обозначением, а не рейтингом».
Данные о популярности политиков Украины предназначались для ее читателей. Мы же видели в Алексее сына Валентины, прежде всего. Услышав от нее, что он с женой отдыхает на Мертвом море, неподалёку от Беэр-Шевы, мы связались с Алешей по телефону и пригласили его на обычный семейный обед. Идея пришлась по душе и ему. Часа два спустя Алексей с женой появился в нашем доме. По такому случаю пораньше отпросились с работы наша Алла с мужем. Приехал бы и Михаэль, если бы не работал в тот день в Тель-Авиве.
Слева направо: я, Алексей, его жена Наташа, Майя, Алла, Анат, Валентина
Стол нам пришлось накрыть в гостиной потому, что на улице было прохладно, а Наташа, жена Алексея, была одета в легкое шелковое платьице. В нем она выглядела девочкой. Седой Алексей, подтянутый, со спортивной выправкой и короткой стрижкой, тоже выглядел молодо, несмотря на разницу в возрасте. Наблюдалось почти полное равенство и в супружеском диалоге, даже с некоторой инициативой у женской стороны. Валя это объясняла обожанием жены, которая родила Алексею трех долгожданных мальчиков в течение четырех лет. В двух предыдущих браках детей у Алексея не было.
Это было заметно и за нашим столом. Чтобы выразить свою признательность и близким друзьям мамы, Алексей наполнил бокал сухим белым вином, высоко поднял его и провозгласил: «Лехаим!». Вслед за этим последовали воспоминания, в основном смешные, соответственно настроению. Сначала был разговор об избирательных кампаниях, в организации которых активно участвовали мама и сын. Папа политики сторонился из-за собственных предпочтений. Вместе с тем, он не мог полностью отвернуться от жизни глубоко погруженного в политику сына.
Этой стороне жизни папы были посвящены дальнейшие воспоминания. Особенно смешным оказался рассказ Наташи о позапрошлогоднем дне рождения Алексея. На его загородную усадьбу тогда приехали министры, банкиры, прочие влиятельные люди из руководства страны. На сугубо семейное торжество прибыли и почтенные родители виновника торжества. За столом папа выпил немного, но опьянел. Сказывались годы и нездоровье. Поэтому он осмелел, и не только много говорил, но и часто приглашал на танцы богато разодетых жен правительственных чиновников.
На большой полуоткрытой веранде места было достаточно, но папа спотыкался, наступал на шлейфы дорогих вечерних платьев и обувь партнёрш. На их просьбы умерить пыл, папа не реагировал. И тогда один из министров отозвал его в сторону, чтобы разъяснить, что лучше ему покурить, а заодно проветриться. Папа проветривался недолго, потому что в том усмотрел унизившую его грубость. На середину танцевального зала он вернулся, когда в нем наступила музейная тишина: музыканты ансамбля и танцевавшие пары отошли в сторону на перекур.
– Послушай-ка теперь, господин хороший, что скажу тебе я! – крикнул папа чиновнику, который отважился на воспитательную меру. – Тебе ли, президентскому угоднику, поучать меня хорошим манерам?
Бывший учитель во гневе продолжал осудительную речь. Хорошо, что ее услышала оказавшаяся неподалеку Наташа. Она побежала за Алексеем, и они вдвоем отца успокоили и увели с веранды. Чтобы не исковеркать праздник, Наташа предложила мужу отправить папу домой. За нашим столом все, кроме Майи, громко смеялись.
– И чем же все кончилось? – Спросила она, взволнованная воображаемой картиной.
– А ничем особенным. Просто мы решили, что впредь на подобные торжества надо приглашать родню и сотрудников раздельно, – ответила Наташа и налила в свой фужер апельсиновый сок.
Тогда же раздался дверной звонок. Когда я открыл дверь, в ее проеме стоял таксист, который доставил к нам веселую супружескую пару с Мертвого моря. Я посмотрел на часы. Всем нам оставалось пожалеть, что так быстро пролетели заранее обусловленные Алексеем три часа.
– Еще многое о наших веселых и грустных буднях вам доскажет моя мама, – сказал покидавший наш дом министр правительства Украины.
И в этот приезд Валентины было видно, что вера в Бога стала неотъемлемой частью ее жизни. Вот почему на следующий день она решила посетить Вифлеем. Мы тоже поехали с ней за компанию, как же иначе. Для лучшего осмысления поездки ее сопровождал частный экскурсовод. От него мы услышали много интересного и для себя самых. Чего стоил его захватывающий рассказ о выведенных в условиях местного климата высокоурожайных сортах низкорослой пшеницы.
В Иерусалиме все начиналось с посещения Стены плача. Перед тем, как пройти на территорию ее мужской и женской части, женщины написали Господу свои прошения и повязали головы платочками. Я и Михаэль покрыли головы кипами. В щелях самой стены, между огромными камнями, были тысячи записок. Надо было хорошо поискать место, чтобы приткнуть свои бумажки. Когда мы уходили, я в какой уже раз подумал о силе веры и наивности просителей.
Потом мы сопроводили гостью в храм Гроба Господня. До этого в одной из лавок Валя купила 33 парафиновые свечи, по количеству земных лет Христа. Чтобы припалить их благодатным огнем и освятить на камне помазания, Вале пришлось выстоять в очереди около 3-х часов. Это было связано с приездом в храм перед пасхой тысяч верующих с разных концов земли. В тот день здесь еще и состоялся церемониал приема руководства греческой католической церкви. Настолько смиренной Валентины я еще не видел. Зато, вернувшись в Киев, она будет вручать по оригинальной свече своим самым близким людям.
Из Иерусалима в Беэр-Шеву мы возвращались при свете электрических фонарей. В долгой дороге все уже было настолько обговорено, что от усталости мы даже замолчали. А я продолжал раздумывать о важности взаимного уважения обыкновенных людей самых разных национальностей и вероисповеданий. Вспомнились заново и мои добрые отношения с башкирами, казахами, поляками, русскими, украинцами и татарами в моем советском прошлом. А разве на заводе в Кирьят-Гате я не пришел, в конце концов, к полному взаимопониманию с палестинцами Камалем и Тайсиром? Так чего же не хватает политическим лидерам с той или другой стороны? Только терпения, чтобы внимательно выслушать друг друга.
Валя прожила у нас меньше недели. Этого времени й едва хватило, чтобы поведать нам немало подробностей из их «полной всякого жизни», как пообещал Алексей. Чаще всего Валя возвращалась к нелегкому пути «восхождения на деловой и политический олимп» самого Алексея. Это у него начиналось заодно с горбачевской перестройкой. Тогда, спрятав в ящик диплом инженера с отличием, Алексей принял решение идти в бизнес. Начинал с контейнеров с губной помадой и махровыми простынями. Постепенно в ассортимент входили персональные компьютеры, автомобили «Жигули», «Москвич», иномарки.
