Читать книгу: «Золотой город. Возвращение мирров», страница 4

Шрифт:

******
ПРОБУЖДЕНИЕ

Пока мэр старался заснуть и забыть свои страшные мысли, художник уже проснулся. Пробуждение его было легким и спокойным.

Обычно ему снились цветные сны, от которых он чувствовал облегчение и радость. После пробуждения он вставал и начинал работать: рисовать то, что приснилось. Все его картины и рисунки после сна были загадочны и наполняли душу непонятными чувствами.

Арни обычно спал недолго, но и этого времени было достаточно, чтобы сбросить накопившуюся усталость и забыть неприятные мысли о мрачном городе. Он не любил валяться в постели, да и не имел такой возможности. Чаще всего его постелью были трава да плащ. Если он спал в лесу, то не торопился вставать, боясь неосторожно побеспокоить утренних птиц и животных. Он медленно открывал

глаза и вслушивался в шелест листьев, щебетанье птиц, крики зверей и шуршанье трав. Это тоже было сном, но сном наяву, со своими открытиями, чудесами и неожиданностями.

Ничего этого не было в уютной, но серой комнате тётушки Цили. Все было мертвым и пустым. Только один цветок пробуждал хорошие и добрые мысли. Арни не мог долго лежать и смотреть на голые, серые, потрескавшиеся от старости стены и потолок. Художник встал и, осторожно ступая, чтобы не потревожить покоя хозяйки, которая, как всегда, копошилась на кухне, подошел к своим вещам.

Замечательная мысль пришла ему в голову, и он решил не откладывать задуманное. Для этого у него было все необходимое. Он тихо открыл деревянный ящик, достал кисти и чудесные краски. Взяв палитру, он начал работать. Писалось легко и быстро: еще никогда он не имел такого огромного холста. Скоро над его постелью раскрылось голубое небо с плывущими по нему облаками, а рядом с окном засияла ослепительная звезда. Выросли деревья, кусты, распустились цветы, закружились яркие бабочки. На ветвях деревьев поселились удивительные птицы с цветным опереньем. Комната ожила.

Несколько раз, забыв об осторожности, Арни что-то опрокидывал и ронял. Шум падающих предметов встревожил хозяйку, и она поспешила наверх. Теперь, когда в комнате ее сына поселился гость, ей было не так тяжело и одиноко. Ей хотелось сделать для Арни что-нибудь приятное. Все время, пока он отдыхал, тетушка Цили готовила вкусный ужин, такой, какой она приготовила бы, если бы сын её вернулся. Она поднялась и открыла дверь. Неожиданно ее ослепил яркий, живой свет. Она закрыла, лицо руками, стараясь понять, что произошло, боясь открыть глаза и войти.

Художник заметил это, подошел ближе и спросил:

– Что случилось, тетушка Цили?

– Больно глазам, – ответила тетушка, все так же закрывая лицо и не опуская руки.

– Слишком яркая звезда? – улыбнулся художник. – Сейчас мы всё исправим, – говоря это, Арни подошел к окну и легкими мазками написал нежные, перистые облака, немного приглушившие яркий ослепляющий свет.

Только после этого тетушка опустила руки и открыла глаза, любуясь необычным пейзажем, прекрасным и давно забытым. Каждое дерево и травинка были живыми. Казалось, все колышется от легкого ветерка. Небо разливало покой и успокаивало. Комната сразу стала шире, стены раздвинулись. Дышалось легко и свободно.

Тетушка вспомнила старые времена и загрустила. Села на лавку и молча смотрела вокруг. Грусть на ее лице была так заметна,

что художник присел с ней рядом, взял ее за руку и только теперь почувствовал грубую кожу ее уставших рук. Он понял, какие тяжелые годы пришлось ей пережить в этом мертвом городе.

– Я возьму этот цветок? – спросила печально тетушка, показывая на окно, где был единственный живой огонек.

Художнику очень не хотелось расставаться с ним:

– Я прошу, пожалуйста, оставьте все, как есть. Мне это очень нужно. Не могу писать, когда не вижу живого. Голые стены угнетают меня. В них нет тепла. А этот цветок излучает свет. Если убрать все вещи и оставить только этот цветок, мне будет достаточно. Если бы не это чудо, – и художник подошел к окну, – я не смог бы нарисовать то, что ты видишь.

Тетушка улыбнулась:

– Хорошо, я рада, что этот цветок нужен тебе так же, как мне. Он мне напоминает о сыне, который уже несколько лет томится в башне. Я знаю: пока цветок не увял, мой сын жив. Я думаю, этот цветок, посаженный в день его рождения, наполняет и его душу теплыми воспоминаниями.

В эту минуту тетушка еще не знала, что через месяц ее сына собираются казнить. Все, кто бывал у нее, не говорили ей об этом, оберегали ее от страшных новостей. Сама она на площадь не ходила, только очень редко выбиралась из дома за продуктами. Ей помогал Сид с друзьями. Многие думали, что она очень больна. На самом деле тётушка Цили сильно тосковала. Только сегодня, когда рядом был человек, очень напоминавший ей сына, тоска немного стихла.

Они еще несколько минут сидели рядом. Художник обнял ее за плечи и предложил подойти ближе к цветам. Тетушка, тяжело ступая, подошла к тому месту, где были цветы, наклонилась и начала гладить своей усталой рукой их нежные лепестки. В тот же миг ее шершавая кожа стала мягкой. Она повернула ладонь и не поверила своим глазам: молодая, нежная кожа сияла, как у молодой женщины. Эти прикосновения действительно были волшебными. Она почувствовала прилив сил и оживилась:

– Но как же ты будешь спать?

– Ничего, я стану великаном и закрою собой звезду, – засмеялся в ответ Арни, поднялся на табурет, стоящий у окна, и закрыл своим телом сияющее светило.

– Будешь так стоять всю ночь? – уже шутя, спросила тетушка.

– Звезды мне никогда не мешали, и я вообще не собираюсь спать. Я очень хорошо отдохнул и думаю теперь ещё поработать, – проговорил художник.

Но тетушка стала возражать.

– Ты и так уже достаточно хорошо потрудился, – заговорила она. – Я никак не могу поверить, что эта комната моего сына, а не чудесный парк мэра, про который так много говорят мальчишки.

– Чудесный парк? – удивился молодой человек.

– Да, – грустно сказала хозяйка. – Много лет назад наш город был свободным. Каждая улица в нем была как сад: всюду пестрели цветы, по оградам вились плющи и лианы, а в облаках и на крышах пели птицы. Сейчас от нашего зеленого города остался только мой цветок и то только потому, что здесь не были стражники Пирра.

– Что же случилось? Что произошло? – спросил взволнованно художник.

Тут тётушка Цили поведала Арни историю Золотого города.

******
РАССКАЗ ТЁТУШКИ

Как только мирров сменили жады, главой города стал мэр Пирр.

Он приказал уничтожить цветущие деревья и кустарники, чтобы только он мог наслаждаться истинной красотой. Сейчас во всем городе не найдешь ни одной даже сухой травинки. Вместо зеленых крон выросли высокие каменные стены да башни. Раньше на нашей площади был большой прекрасный сад, даривший нам веселую метель нежно – розовых, голубых и белых лепестков, которых наметало целые сугробы, таких мягких, что в них можно было кувыркаться мальчишкам.

Горожане могли часами отдыхать в тени деревьев. Они гуляли между цветущими яблонями и грушами, вишнями и сливами, закрывавшими собой все небо. Роция играла на дорожках своими яркими лучами, прорезая густую тень сада паутинками света, такими осязаемыми и яркими, что на них можно было играть, как на струнах чудесной арфы.

Как только листья на деревьях увядали, рядом распускались другие. Опавшие листы обнажали крупные цветные плоды, настолько крупные, что невозможно было их удержать одной рукой. На ветвях висели красно-желтые яблоки, оранжевые апельсины, синие и желтые сливы. Все жители ухаживали за садом.

– А теперь за вами следят с той самой площади, – прервал тетушку художник, взволнованный ее рассказом.

– Да, – грустно подтвердила тетушка и решила изменить тему разговора: – Ах, ну что же я за хозяйка! Кормлю своего гостя только разговорами. Ты хорошо потрудился и еще собираешься продолжать свою работу – тебе необходимо хорошо поесть. У меня уже готов ужин.

Художник, молодой и крепкий юноша с отличным аппетитом, не стал отказываться от угощенья тетушки Цили, вспомнив, что с утра ничего не ел:

– Я охотно отведаю ваше угощение.

Он спустился за хозяйкой вниз. Уже на лестнице тетушка остановилась, вспомнив про картину художника:

– Но что же нам делать с твоим светилом?

– А что? – удивился Арни. – Пусть светит.

Тетушку очень волновал яркий свет, исходящий от стены:

– На улице уже ночь, и если городские стражники заметят свет в нашем окне, то сразу доложат мэру или его Советнику, а могут, и того хуже, ворваться в дом и схватить того, кто нарушил указ.

– Какой указ? – заинтересовался художник.

– Указ мэра Пиррштада о полной тишине и покое, которые должны наступать после того, как мэр закончит свою вечернюю трапезу.

– А когда он ее заканчивает? – прервал тетушку художник.

– Этого никто не знает, – продолжала она, – и поэтому все жители расходятся по домам, как только темнеет, гасят все огни, чтобы не привлечь к себе внимание стражников и черных духов замка, блуждающих по ночным улицам до самого утра. В начале правления Пирра многие пострадали именно оттого, что не гасили свет, и в их дома врывалась бесстыжие вотры.

– А это еще кто такие? – удивился художник.

– Наемники, которых набирал Пирр и Кривой монах. Многие горожане попали в крепость и до сих пор сидят в черной башне по их приказу.

Теперь Арни понял, что может своим легкомыслием принести вред хозяйке, и поэтому вернулся в комнату, достал из своего ящика какие-то инструменты, подошел к окну и повесил на гвоздь плащ, закрывший, как тучей, яркий, сияющий диск. Тут же комната наполнилась тишиной и сумраком, как на улице в столь поздний час. Только узкая, едва заметная полоска света освещала подоконник с алым цветком, прикрывшим маленькую птаху.

– Звезду закрыли грозовые тучи, – пошутил художник. – Но как только гроза пройдет, на небе вновь появится светило.

Тетушка Цили успокоилась: стражники теперь не схватят ее гостя. Художник был доволен, что с лица его гостеприимной хозяйки сошла тень тревоги. За себя он не волновался и был уверен в том, что, если в дом ворвутся стражники, он найдет способ, как выпроводить незваных гостей.

Часто в своих путешествиях Арни сталкивался с опасностями, угрожавшими его жизни. То ему попадались на пути голодные разбойники, то разъяренный зверь, и всегда из опасных ситуаций он выходил победителем. Две крепкие руки никогда не подводили его, но сегодня ему совсем не хотелось пускать их в ход: гораздо приятнее провести теплый вечер с доброй хозяйкой.

Они сели за скромно убранный, без дорогой посуды стол, и Арни принялся за ужин. Сегодня тетушка особенно постаралась. Ей очень хотелось, чтобы угощение понравилось гостю. За то короткое время, что он был у нее, она полюбила его и хотела сделать ему приятное. Он был одних лет с ее сыном, такой же веселый, с озорным взглядом и добрым сердцем.

Хозяйка и гость долго сидели за столом и разговаривали. Арни было интересно узнать историю города. Он расспрашивал о мэре и его стражниках. Особенно его волновала история заключения сына тетушки Цили в крепость. Но он не решался прямо спросить об этом, зная, что хозяйку это очень огорчит. Арни решил подождать более подходящего момента.

******
ДЯДЮШКА ПЛЭЙ

Разговор прервал очень тихий стук в дверь. Тётушка с нескрываемой тревогой взглянула на юношу. Вдруг у дверей ее домика стояли ночные стражники, которые заметили свет в окне и теперь хотят расправиться с её гостем? Тетушка Цили решила спрятать Арни, но молодой человек и не думал прятаться, а сам подошел к двери, желая узнать о намерениях незваных гостей. Стук вновь повторился, и он взялся за ручку двери. Тетушка неожиданно легко подошла и отстранила гостя. Она решила взять всю вину на себя и сказать, что стала дряхлой старухой и совсем забыла про указ его светлости.

Но стука больше не последовало, а раздался знакомый голос:

– Цили, отвори скорее, это я, Плэй.

Голос кузнеца нельзя было спутать ни с каким другим в городе. Она его узнала, но не могла сразу успокоиться и открыть дверь. Кузнец никогда не приходил так поздно.

– Ах, Плэй, – говорила она, возясь с крючком, не поддававшимся её рукам, – для тебя всегда двери моего дома открыты. Что привело тебя в столь поздний час? – спросила она уже входящего в дом кузнеца.

Как только он вошёл, комната стала необычайно маленькой. Казалось, что со своего места он может достать любой предмет, находящийся на кухне.

– Понимаешь, соседка, у меня важное дело к твоему жильцу, – начал кузнец. Посмотрев на тетушку Цили, он замер. Даже при свете тусклой, едва горевшей лучины были заметны те изменения, которые произошли не так давно. Лицо ее посвежело, морщинки разгладились. Она уже не была той дряхлой тетушкой Цили, которую он знал. Недоумевая, он продолжал:

– Зашёл узнать, как устроился твой гость, и помочь ему, если нужно.

– Я отлично выспался и отлично поработал, к тому же, давно уже так плотно не ужинал. Все просто замечательно.

– Вот и славно, – проговорил Плэй. – А вот мне нужна твоя помощь.

Тетушка удивленно посмотрела на кузнеца. Еще ни у кого и никогда ее сосед не просил помощи. Все обычно обращались к нему. Тетушку это удивило.

– Но чем же он может помочь тебе? Уже наступил запретный час и совсем темно. Ни одного человека не встретишь на улице, кроме ночных стражников и шипящих тварей, которые сейчас расползаются сотнями по всему городу. Я уже чувствую их дыхание.

Последние слова тетушки насторожили художника, но пока он не стал расспрашивать, а решил узнать, что надо кузнецу.

– Не волнуйся, – постарался успокоить её кузнец, – здесь нет ничего страшного. Я полностью отвечаю за жизнь и здоровье твоего гостя.

Его слова успокоили хозяйку, и она не стала возражать. Честнее

и смелее в городе не было человека.

– Мой племянник Сид рассказал всё, что видел сегодня днём, и я понял, что во всём городе нет человека искуснее тебя, – продолжил разговор кузнец.

Арни попытался возразить. Но кузнец его остановил:

– Мой племянник еще совсем ребенок и шалун, но добрая душа. Нет мальчишки честнее его, он тянется ко всему хорошему. Если ему нравится человек, то это неспроста. Да, конечно, он мал, но смел и правдив, и я ему верю, как себе.

Тетушка поддержала кузнеца.

– Твой племянник прав, – сказала она и подвела кузнеца к стене, на которой висел ее портрет.

Рисунок художника был необычным. Тетушка сначала не поверила, что это она. Когда художник уснул, она несколько раз подходила к старому зеркалу, завешанному белыми кружевами, сплетенными ей самой, и сравнивала портрет со своим отражением. С каждым разом отражение все больше напоминало рисунок. Лицо все более свежело, и не только глаза, но и губы озаряла улыбка. Внутреннее чутье художника видело истинную красоту человека. Он написал портрет, почти не глядя на нее, а просто чувствуя ее красоту. И тогда она поняла, что он искуснейший мастер. Да и как можно было в этом усомниться, когда за несколько минут он смог так изобразить человека, что было ясно не только, кто он, но и какой у него характер.

Кузнец удивился, увидев это доброе лицо, такое родное и такое незнакомое на листе обычной бумаги. Удивительно, но этот листок изменил ее.

Будто в подтверждение его мыслей, тетушка улыбнулась и стала подниматься по лестнице с такой легкостью, что это поразило не только кузнеца, но и художника.

Казалось, что за какие-то несколько часов она помолодела на несколько лет.

– Но это еще не все, – сказала она. Уже на верхней ступеньке она позвала за собой кузнеца. Он не торопился, боясь поломать древние ступеньки в ее доме. Они жалобно скрипели, но держали его могучее тело:

– Надо будет в твоем доме, тетушка, поменять старые ступени на новые, понадежнее. Твой дом все больше усыхает, как старик. А ведь я помню те дни, когда входил в твои хоромы, как в залы дворца, и мне было свободно и легко. Да твой дом от печалей состарился больше, чем ты сама.

Арни шел следом за ними, с интересом наблюдая, как этот большой человек осторожно поднимается вверх, стараясь не касаться попадающихся ему на пути предметов, боясь неловким движением разрушить или поломать их.

– Да, было время, когда я легко проходил по твоим лестницам, – продолжал кузнец.

Тётушка Цили только грустно улыбнулась, вспоминая прошлую жизнь. Втроем они поднялись в комнату ее сына и остановились. Кузнец боялся пошевелиться, плохо зная, где в этой неосвещенной комнате стоят вещи. Тетушка подошла к окну и, поглядывая на кузнеца, сняла с плеча свой черный платок и завесила им проем окна, боясь, что свет проникнет на улицу. В комнате стало еще темнее. Единственной живой вещью до сегодняшнего дня в комнате был цветок, который издавал неповторимый аромат и заполнял своим дыханием всю комнату. Кузнец совсем растерялся:

– Почему ты не взяла свечу? Как бы я тут чего не переломал!

Хозяйка ничего ему не отвечала, а продолжала копошиться в темной комнате у окна. Только по звуку можно было догадаться, что она делает.

Внезапный яркий свет раздвинул пространство комнаты и ослепил всех стоящих. Кузнец забыл, где он и как оказался здесь, в чудесном саду с колышущейся нежной травой и летающими

перламутровыми бабочками посреди голубого, сияющего неба и сказочных деревьев. Кузнец попытался спрятаться от непривычно яркого света в тени стоящих деревьев, но у него ничего не получилось. Его руки упирались в каменную стену. Он был удивлен и стал припоминать, что уже видел такой сон, но очень давно, в другой жизни.

– Как? Кто это сделал? – удивлялся он, ходя кругами по маленькой комнате и глядя то на тетушку, то на художника. Тетушка только улыбалась, видя, как изменилось обычно суровое лицо кузнеца. Ее улыбка еще больше удивила кузнеца. Только очень искусный человек смог бы заставить улыбаться человека, у которого горе. Тетушка показала на художника, создавшего это виденье. Плэй не переставал удивляться;

– Но когда ты успел? Ты ведь только сегодня пришел в наш город!

Арни, не привыкший к таким похвалам, перевел разговор на другую тему:

– За это спасибо не мне, а тетушке. Если бы не ее цветок, – художник подошел к окну и приподнял платок, из-под которого засиял алый полузакрытый бутон, – я не смог бы сделать того, что ты видишь.

Для Плея это было полной неожиданностью:

– Вечер чудес! Но как тебе удалось сохранить такое сокровище, Цили? – спросил кузнец. – Это тот самый цветок, который ты посадила двадцать лет назад?

– Да это он! – улыбнулась тётушка. – Но этот цветок не простой. При первых лучах света он раскрывается, а на ночь складывает свои лепестки-ладошки и становится незаметным, как тень. Он закрывается и при опасности, которую чувствует лучше человека. Этот алый зонтик сейчас не чувствует опасности и, как видите, спокойно поворачивается к свету. Ему сейчас хорошо, – говорила тетушка, нежно поглаживая лепестки своего цветка.

Лепестки бутона полностью раскрылись, и из цветка выпорхнул счастливый птицесвет. Сделав круг по комнате, он опустился на подоконник.

– Во всем городе нет дома, чудеснее твоего, – сказал кузнец. – Уже много лет я не видел ничего подобного. Вы самые счастливые из всех нас, – говорил он, уже спускаясь по лестнице. Тетушка пошла следом за ним, продолжая беседу:

– Ты приходи к нам чаще. Мы можем вместе любоваться работой Арни.

– Я готов ходить к вам хоть каждый день, но меня вновь завалили работой. Сегодня прозвучал новый указ. Работы с каждым днем становится все больше. Такой заказ за неделю не сделаешь. Приходится работать в кузнице целыми сутками. Порой сплю там же. Не могу не то что выйти в город, но даже увидеть свою дочь. Вот и сейчас нужно идти, уже поздно, время не ждет.

Плэй торопился, желая добраться до дома, не попав в цепкие лапы стражников. Он пожал руку художника и распахнул входную дверь, продолжая восхищаться мастерством своего нового знакомого. Но не успел он выйти на порог, как его остановила хозяйка.

– Но за какой помощью ты приходил?

Только теперь кузнец вспомнил, зачем пришел к соседке.

– Я вспомнил и теперь уверен, что пришёл туда, куда должен был прийти. Сегодня на площади ты слышал, как мне приказали сделать решётку для крепостного парка, – обратился он к Арни.

– Я могу работать над ней всего месяц, а для такой большой работы это очень небольшой срок. Необходимо торопиться. Я сделал несколько разных эскизов решёток и очень хочу, чтобы ты их посмотрел. Думаю, наша прогулка не займёт много времени. Моя мастерская не так далеко. А твой совет может мне очень помочь.

Художник сразу согласился и пошёл наверх за своим плащом и шляпой.

– Конечно, – говорил он, уже спускаясь по лестнице с надвинутой на глаза шляпой и закутанный в плащ, – мне очень интересно посмотреть на настоящую кузницу.

– Нет! – стала возражать хозяйка, опасаясь за жизнь своего гостя в столь поздний час. – Если что-то случится, я буду винить себя.

– Соседка, можешь не волноваться, – успокоил её кузнец. – Ты же знаешь… Ах, нет, тебя, как всегда, не было на площади. Так вот, – грустно продолжил он, – мэр выбрал себе в невесты мою дочь, и скоро мы с ним будем роднёй.

– Как, – заволновалась тётушка, – этот негодяй, вор, обманщик решил взять в жёны твою дочь – самое чистое создание в нашем городе?! Невесту моего сына!

Она всхлипнула, услышав столь печальную новость. Тетушка уже давно считала Элли своей невесткой и дочерью.

– Ненасытный зверь! Ах, какая грязная душа! – говорила, всхлипывая тётушка, совсем не стесняясь своих слёз. – И ты согласился? – спросила она.

– Меня не спрашивали, – угрюмо ответил Плэй, и лицо его вдруг изменилось, а в глазах появились огоньки. – У меня ещё есть время. За месяц может произойти всякое, так что не будем пока отчаиваться. То, что случилось, может мне помочь и даёт мне в сравнении с другими жителями некоторые преимущества.