Читать книгу: «Свадьбы не будет, светлый!», страница 3

В этот момент дверь распахнулась, светильник под потолком вспыхнул.

Я уставилась на вошедшего, целомудренно поправив ночную сорочку и поудобнее усевшись в кровати Сэмюэля Лайтвуда.

Моего несостоявшегося жениха.

Глава 7

Мой дражайший состоявшийся жених, лорд Лайтвуд, стоял в дверях. Смотрел он на нас с… я бы хотела сказать, что выражение его лица было непередаваемым, наполненным ужасом, шоком, может, болью… но нет.

Лайтвуд, стоящий в дверях, просто смотрел на нас, подняв брови.

Одет он был в тяжелый на вид синий парчовый халат, под ним – белая пижама из переливающегося гладкого шелка. Ага! То есть он уже лег спать, когда я влезла в окно!

Жаль, что перепутала комнаты, хотя… так ведь даже лучше.

Мое сердце внезапно забилось быстрее.

Одно дело – понимание того, что ты собираешься взять в жены девушку, не обремененную понятиями о целомудрии, и совсем другое… застукать невесту в постели другого мужчины. И не просто мужчины – собственного сына!

О! Проклятый сегодня на моей стороне! Какая изысканная получилась ситуация! Я едва не замурлыкала, как кошка, но тут же взяла себя в руки.

– Сэмюэль, нас застукали, – трагическим голосом произнесла я. – Можешь перестать прятаться?

Тишина справа от кровати, где до сих пор прятался от меня под одеялом Сэмюэль, стала настороженной.

Он выглянул наружу, волосы стояли дыбом, на бледном лице был написан ужас.

– Что? – уставился он на меня. – Это не… как ты оказалась в моей спальне?

– Как ты можешь притворяться, Сэмюэль! Ты же светлый! – пристыдила я. – Пора признаться твоему отцу, что между нами давняя и тесная связь! И что ты сам меня сюда пригласил! Будь мужчиной, в конце концов.

– Что?! – Сэмюэль отпрянул и едва не упал. – Сгинь! Ты мне снишься! Кошмар! Проклятье!

Он снова спрятался под одеяло, как дети, которые боятся монстров и надеются, что пока они ничего вокруг не видят – их тоже не видно.

– Ты ранил меня в самое сердце своим равнодушием, – сообщила я и повернулась к Лайтвуду.

Тот наклонил голову и скрестил на груди руки.

Так, ясно. Недожала.

Продолжим.

– Поцелуй меня, Сэмюэль, – томно прошептала я, поворачиваясь к подрагивающему сугробу из одеяла, под которым прятался сын Лайтвуда.

«А то прокляну», – мысленно добавила я.

– Что здесь происходит?! – раздался женский голос, и мимо Лайтвуда в спальню Сэмюэля протиснулась женщина.

Невысокая, полная, светловолосая, лет шестидесяти на вид. Встрепанная после сна, в широком голубом халате и с чем-то зеленым на лице, так что я узнала ее не сразу.

Неужели это… ох, да это же матушка Лайтвуда! Леди Ребекка! Почтенная вдова, уважаемая среди светлых женщина, меценатка приютов и далее по списку.

Получается… моя будущая свекровь? Хм…

Ну, это вряд ли.

– Поцелуй меня, Сэмюэль! – повторила я, сдергивая с головы парня одеяло. – Пришла пора признаться во всем. Поцелуй, а то пожалеешь, – пригрозила я шепотом, глядя в широко распахнутые, наполненные ужасом глаза.

Цыплячья грудь поднималась и опускалась от тяжелого дыхания.

Вот, это какой-то правильный светлый, не то что папаша. Может, за него все-таки замуж выйти? Додумать эту мысль мне помешала Ребекка.

– Что. Здесь. Происходит?! – ледяным тоном отчеканила она. – Сэмюэль! Объяснись, что в твоей кровати делает девушка! Еще и темная!

Сэмюэль вскочил, шарахнулся к стене.

– Это не…

– У нас отношения, – перебила я.

Сэмюэля в этот момент мне стало почти жалко: Ребекка отнюдь не выглядела любящей бабушкой, которая может порадоваться за внука. Ну, скорее посочувствовать, учитывая ситуацию.

Наоборот: тоном, зычным голосом и позой Ребекка напоминала полководца, которого ночью подняли по тревоге.

– Что?! – возмутилась она, уперев руки в бока. – И ты мне в лицо это говоришь? Сэмюэль! Разве я тебя так воспитывала?! Райан! – повернулась Ребекка к Лайтвуду. – Твой сын привел в дом девушку! Они занимались… непотребствами! С темной! Нужно ведь принять меры! Сэмми совсем отбился от рук! И ты молчишь?!

Лайтвуд встряхнулся.

– Да, прости, мам, задумался. – Он подошел ближе к кровати и ухмыльнулся, глядя мне в глаза. – Познакомься. Это Медея Даркмор. Моя невеста.

Тишина, последовавшая за этим, была поистине гробовой и почти… траурной. Возможно, даже наполненной болью! Это несмотря на то, что все происходило в кристально сияющем доме светлых.

Пользуясь паузой, я огляделась. Проклятый! Как я и предполагала, тут даже паутины нет, стены и потолок – белые, а на новенькой, выглядящей безопасной (никаких капканов и ловушек) мебели – ни пылинки.

Еще и углы в комнате все проглядываются… И проклятий никаких нет, светлые же. Скукотища.

Хотя…

Выражение покрытого каким-то зеленым кремом лица Ребекки слегка примирило меня с действительностью. Она моргала, хватала ртом воздух и, кажется, вот-вот готова была разразиться криком, но тишину неожиданно прервал Сэмюэль:

– Ч-ч-что? Т-т-ты сказал? М-м-медея? Т-т-т…

Он стоял у окна в одной пижаме и переводил взгляд с Лайтвуда на меня и обратно.

– Зови меня мамой, – доверительно прошептала я, обернувшись.

Сэмюэль выглядел так, как будто вот-вот готов был хлопнуться в обморок.

Мне его даже стало жалко.

Я тут же отогнала от себя ненужную эмоцию.

– Хотя… можно, я лучше за него замуж выйду? – спросила я у Лайтвуда.

А что? Сэмюэль хоть понятный. Вон, бледный, заикается. Что еще надо для счастья в браке? К тому же он обещает быть недолгим.

– Нельзя, – ухмыльнулся Лайтвуд. – Видишь ли, мы уже помолвлены. Я, считай, дал слово Триединому, что возьму тебя в жены.

Когда он это сказал, кольцо на моем пальце как будто накалилось. По телу пробежал жар, и я почувствовала, что краснею. Как… какая-нибудь светлая!

– Так забери свое слово обратно!

– Не могу, – лицо Лайтвуда стало целомудренным и скромным. – Я ведь Верховный светлых – какой пример я подам, отказываясь от своего слова?

– Райан Даниэль Лайтвуд! – вдруг вступила в дело Ребекка. – Немедленно объяснись! Что эта вздорная барышня здесь делает?! И что значит – «невеста»?!

М-м-м… «Вздорная барышня»! А она мне начинает нравиться. Приятно, когда кто-то оценивает меня по достоинству.

Лайтвуд почесал бровь кончиком большого пальца. Когда он поднял руку, в рукаве мелькнуло что-то серебристое. Это… та самая змея? Он теперь ее в рукаве носит? Его… самый большой кошмар, который я наколдовала, чтобы его отвадить?

Этот светлый меня с ума сведет! Должна же найтись и на него управа?

– Я планировал рассказать о будущей свадьбе на завтраке, – сказал он.

– Но она темная! – возмутилась Ребекка.

– Да, я заметил. Рад, что мы так быстро прояснили этот момент.

Ребекка задохнулась от возмущения.

– Но… она в постели твоего сына! Райан! Ты… уму непостижимо! Что бы на тебя ни нашло, ты должен немедленно разорвать помолвку! И – Сэмюэль! Во имя Триединого, что было у тебя на уме, когда ты связался с этой… – Ребекка запнулась, очевидно, проглатывая рвущиеся на язык слова, – девушкой! Вы оба – с ума сошли! Вы же светлые! Отец и сын! Гордость рода! А ты, Сэмюэль, будущий Верховный!

Ай-ай-ай, Сэмюэль, про себя поцокала языком я.

Украдкой оглядываясь, я успела заметить, что лицо Сэмюэля после слов Ребекки о титуле Верховного сморщилось, как от зубной боли.

Интересно.

В этот момент в дверях появился силуэт в белом, и спустя секунду в комнату вошла девушка – тоненькая, с белой косой, огромными серыми глазами. Дочь Лайтвуда, кажется. Только вот имени ее я не помнила.

Вперед ее тащил мальчик лет десяти-одиннадцати, сонно трущий глаза кулачком.

Ага, выходит – младший сын Лайтвуда. Теперь вся семья в сборе.

Трое детей Лайтвуда, взрослые дочь и сын, а еще – десятилетний мальчик, совсем ребенок.

И – матушка Ребекка.

Все как на подбор светловолосые, светлоглазые – истинные светлые.

Отлично. Сейчас мы с ними со всеми и разделаемся. У меня, кажется, появился план.

– Пап? – тихо спросила девушка. – Что здесь… Здравствуйте.

Огромные глаза уставились на меня с удивлением.

– Здравствуй, – широко улыбнулась я, демонстрируя чуть удлиненные верхние клыки: гордость Даркморов, которые вели свой род от вампиров, детей ночи.

– Триединый, – пробормотала Ребекка и схватилась за сердце.

Так, одна почти дошла до нужной кондиции.

Может, у меня еще получится сорвать помолвку?

Ведь не пойдет же Лайтвуд против всей семьи? Он же – светлый. Для них семья священна.

– Пап? – сонно похлопал глазами мальчик и потянулся к руке Лайтвуда. – А что вы тут делаете?

Он уставился на меня и нахмурился, как будто никак не мог сообразить, сон все вокруг или нет.

Так. Время бить исподтишка и – в самое слабое место.

Я знала, что жена Лайтвуда умерла давно – около десяти лет назад. Значит, его младший сын ее если и помнит, то совсем немного. Но наверняка ведь скучает. Даже дети темных привязаны к родителям, а уж дети светлых… – тут и говорить нечего!

А я, выходит, после свадьбы с Лайтвудом буду для них мачехой.

Никто не любит мачех.

Я знала одну темную, которая подставила новую жену ее отца, сделав вид, что та попыталась отравить падчерицу яблоком. Для мачехи все плохо закончилось. Ну, что поделать: или ты – или тебя. Это главный закон темных.

– При-и-ивет, – протянула я, улыбаясь мальчику. – Я твоя новая мама.

Шах и мат, Лайтвуд.

Хотя нет, еще немного. Чтобы наверняка.

– Теперь я буду жить с вами, малыш. Буду твоей мамой.

Так, ну давай, просыпайся! Если бы мне десятилетней какая-то неизвестная женщина сказала, что собирается заменить мне маму, – я бы сделала все, чтобы она как минимум утратила способность говорить. Еще и «малыш». Помню, как меня злило в детстве то, что меня считали ребенком!

Мальчик нахмурился сильнее, на лбу появилась морщина. Серые глазки заморгали.

Заплачет?

Устроит истерику?

Может, повторить еще раз?

Неожиданно он замер.

– Ура! – подпрыгнул он. – У меня будет мама!

Вслед за этими словами мальчик бросился на меня, и я уже ожидала истерики, может, что он начнет меня бить, но его руки неожиданно обвивают меня за шею.

– У меня будет мама!

Ну вот зачем так орать? И прямо в ухо?

Я подняла растерянный взгляд на Лайтвуда.

– Добро пожаловать в семью, Медея, – неожиданно проговорила его дочь, держась с невозмутимостью истинной леди. – Я рада с вами познакомиться. Но вы же… хм… – Она нахмурилась. – Предложить вам халат?

Что?!

Только сейчас я поняла, что внезапно оказалась… в окружении светлых. На их территории. И один из них подобрался… угрожающе близко.

– А ты теперь с нами будешь жить? – спросил мальчик, отстранившись и уставившись на меня открыто и радостно. – Хочешь – в моей комнате?

Что?

А можно, он меня лучше яблоком попытается отравить? Я хотя бы буду знать, как на это реагировать. А вот эти… объятья?! Что делать с ними? И почему малыш так радуется… мачехе?

– Лили, – ожил неожиданно Лайтвуд, повернувшись к дочери, – будь добра, уложи Бенджамина спать.

Ага, значит, Лили и Бенджамин.

Проклятый!

Зачем мне это знать?

– Я думаю, мы все обсудим утром. А сейчас пора расходиться.

– Но… – начала Ребекка.

– Утром, – отрезал Лайтвуд.

Тишина.

– Пойдем, Бенни, утром с мисс Медеей поговоришь, – заворковала Лили, подходя к кровати и беря мальчика за руку.

– Ну Ли-и-ил… – заныл мальчик.

– Утром мисс Медея придет, и ты покажешь ей свою комнату. Как ты ее обставил.

– Ты придешь? – серые глаза мальчика уставились на меня.

Я кивнула.

Что?!

Я кивнула? Почему это я кивнула?!

Этот мальчик что – владеет ментальной магией?

Светлые!

Невозможно иметь с ними дело.

Под тяжелым взглядом Лайтвуда Ребекка тоже вышла в коридор, фыркнув напоследок.

Я откашлялась, встала с кровати и мимо Сэмюэля подошла к окну.

– Что ж, я тоже пойду, – чинно проговорила я. – Благодарю за теплый прием. Как-нибудь повторим.

– Стоять, – коротко бросил Лайтвуд. – С тобой, Медея, я хотел бы поговорить.

– Уже поздно! Утром, лучше утром.

– Сейчас.

Нет уж.

Я оперлась на подоконник, и створки окна вдруг захлопнулись с оглушительным грохотом, едва не прищемив мне пальцы.

Проклятье!

– Нет, Медея, – хмыкнул за моей спиной Лайтвуд. – Видишь ли, ты уйдешь не раньше, чем я разрешу. Раз уж сама пожаловала в гости.

Глава 8

Проклятье!

Я попыталась открыть окно – створки не поддались. Оглядевшись, я метнулась к кровати Сэмюэля, схватила с тумбочки зачарованный световой кристалл с острыми гранями, довольно увесистый и крупный, и попыталась выбить стекло.

Ничего.

– Не поранься! – с притворным беспокойством сказал Лайтвуд.

– Я хочу уйти! – выпалила я, обернувшись.

Сэмюэль, одетый в светлую пижаму, откашлялся. «Могла бы вообще не приходить», – услышала я его бормотание.

А этот почему до сих пор здесь и не ушел вслед за остальным семейством?

Ах да, это же его комната…

– Можешь попробовать через дверь. Вдруг получится? – поднял брови Лайтвуд и отступил, церемонно наклонив голову.

Да он… да как он…

Светлый!

Взгляд Лайтвуда был абсолютно спокойным и даже дружелюбным.

Он издевается надо мной! Абсолютно точно издевается!

Вот и что сейчас делать? Остаться стоять? Пытаться открыть окно? А толку? Подойти к двери? Это выходит – я его послушалась.

Светлый!

Ненавижу!

Еще со времен учебы в АТаС!

Теперь я вспомнила, почему этот светлый ректор злил меня до пелены перед глазами, так сильно, что хотелось достать его любыми способами. У него всегда все было под контролем. Какие бы пакости ни устраивали темные, начиная от выведения из строя кристаллов-светильников и заканчивая устроенным как-то на спор нашествием саранчи.

Лайтвуд одним щелчком мог заставить светильники гореть, а саранчу, которая облепила все стены в главном зале, превратить в дым.

Никакой жизни от него не было!

Я выпустилась из АТаС в начале лета, напоследок безуспешно попытавшись наслать на Лайтвуда проклятье невезения.

В тот день я узнала, что император пожаловал ему очередной орден. За успешное руководство первой в истории Академией Темных и Светлых.

Проклятый все побери.

Со дня моего выпуска прошло уже два месяца, я успела зализать раны, смириться с поражением и начать строить планы.

И тут…

Снова!

Этот! Еще и хочет на мне жениться.

Нет, я найду способ от него избавиться.

Не будь я Медея Даркмор!

– Мы не закончили, лорд Лайтвуд, – процедила я, проходя мимо Лайтвуда к двери.

Я по-прежнему была одета в длинную и широкую ночную сорочку и мысленно просила Проклятого только о том, чтобы не споткнуться о подол. И держать спину как можно прямее.

Стоило мне шагнуть за порог и оглядеть освещенный теплым светом кристалла коридор, как Лайтвуд вышел вслед за мной и захлопнул дверь в комнату Сэмюэля.

Я сглотнула и зашагала к лестнице.

– Нет, Медея, нам наверх, – мирно сказал Лайтвуд мне в спину. – Там мой кабинет.

Я замерла.

– Я не пойду туда!

– Лучше сразу в спальню? – невозмутимо поинтересовался Лайтвуд, и я почувствовала затылком его дыхание.

Проклятый побери! Как он умудрился подобраться так близко?!

– Нет!

– Тогда в кабинет, – спокойно ответил Лайтвуд. – Направо, пожалуйста.

С-с-светлый!

Как он всегда умудряется сделать так, что я остаюсь в дураках?

Я обернулась и наткнулась на тяжелый взгляд исподлобья. Почему-то в этот момент я в самом деле испугалась Лайтвуда. Может, в первый раз в жизни.

Вспомнилось некстати, что светлые – достаточно сильные маги. Не все, разумеется, но многие. Они не пользуются боевыми заклинаниями, только защитными: разница принципиальна, хотя и трудноразличима – не так уж важно, боевое или защитное заклинание тебя поджарит. Светлые не могут проклясть, зато могут благословить так, что некоторые проклятья милосерднее. В целом борьба светлых и темных длилась уже много тысячелетий, а это само по себе о многом говорит: как минимум у светлых хватало сил на то, чтобы не исчезнуть под натиском темных. Такой у нас принцип: если можешь кого-то уничтожить – сделай это. Или ты – или тебя.

Лет пятьсот назад император, который тогда сидел на троне, забыла имя, но у него, кажется, были проблемы с коленом, зазвал к себе Верховного темных и Верховного светлых. И они на троих за несколько дней сообразили мирный договор. Территорию империи поделили поровну между светлыми и темными, а император, который выбирался не по праву крови, а по праву магии, стал гарантом мира.

В целом все шло довольно неплохо. Темные не мешали светлым (почти, мелкие пакости – не в счет), светлые – не путались под ногами у темных. Отношения у нас были как у добрых соседей, которых чем реже видишь – тем лучше.

А потом вдруг – АТаС.

И – Лайтвуд! Который решил совершить неслыханное: взять в жены темную.

Зачем?..

Может, это какой-то хитрый план? Что выигрывает Лайтвуд, беря в жены меня? И как дать ему это, избежав ярма счастливой семейной жизни?

– И о чем вы хотели поговорить, лорд Лайтвуд? – чинно спросила я, вслед за ним заходя в кабинет.

Книжные шкафы из белого дерева, рабочий стол, на котором в идеальном порядке были разложены бумаги, широкое арочное окно.

– Я? Это ведь вы залезли в постель моего сына.

Лайтвуд обернулся и шагнул ко мне. Опустил правую руку, и из рукава на ковер скользнула серебристая черная мамба. Поводила головой, оглядываясь, а потом юркнула куда-то под шкаф. Просто дрессированный песик, а не дикая ядовитая хищница.

– Хотите разорвать помолвку?

– Ни в коем случае.

– Несмотря на то что у меня отношения с вашим сыном?

– Отношения? – Он шагнул ближе, и я с трудом преодолела искушение попятиться. – Давайте, мисс Медея, я расскажу вам, как все было на самом деле. Вы влезли в окно, думая, что попадете ко мне в спальню.

Лайтвуд сделал еще шаг вперед, и расстояние между нами сократилось до пары дюймов. Я почувствовала тепло, исходящее от его тела, и с трудом заставила себя не отступить.

– Поскольку в ваш план вкралась досадная ошибка, – проговорил Лайтвуд, почти касаясь моих губ своими. – Попробуем восстановить цепочку событий. Что вы собирались делать, пробравшись ко мне?

– Уберите руки, Лайтвуд! – вспыхнула я, почувствовав его ладони на талии.

Ткань ночной сорочки была тонкой, такой тонкой, что казалось, он дотрагивается до моего тела.

Это уже слишком!

– Разве вы не этого хотели? – поднял брови Лайтвуд. – Я собирался дождаться свадьбы, но…

Мое сердце заколотилось как сумасшедшее. От тяжелых крупных рук, сжимающих мою талию, по телу полз огонь, напоминающий эффект от смертельного боевого (или защитного?..) заклинания.

В ушах шумело, я вздрогнула от испуга и непонятного волнения, как будто я сидела на электрическом стуле и палач наконец пустил по проводам ток.

Я не понимала до конца, что со мной происходит. Лайтвуд замер, до соприкосновения наших губ оставалось совсем немного, кажется – один удар сердца, один вдох или один взмах ресниц. У него глаза были темными, синими, затягивали, как воронки Харибды. От его тела шло ровное тепло, и я поняла вдруг, что замерзла, несмотря на теплую летнюю ночь. Пах Лайтвуд чем-то свежим, похожим на морской аромат: соленая вода и ветер.

Откуда-то в голове появилась предательская мысль о том, что, если бы он меня сейчас поцеловал, я… была бы не против. Несмотря на то что он светлый. И…

Ошарашенная этим открытием, я сделала единственное, что было логичным и правильным в моем случае: оттолкнула Лайтвуда и залепила ему пощечину.

Попыталась, потому что он перехватил мое запястье – рука была теплой, немного шершавой, твердой.

– Что вы себе позволяете! – вспыхнула я.

Выражение лица Лайтвуда, секунду назад угрожающее, почти как у… темного, стало скорбным и постным – какое положено светлому.

– Прошу прощения, что неверно истолковал ваши намерения, мисс Медея. Дождемся свадьбы.

Он сунул руки в карманы атласного халата, ткань которого мягко переливалась в свете кристалла, стоящего на столе.

От возмущения у меня перехватило дыхание.

– Свадьбы не будет, лорд Лайтвуд! Я уже говорила вам об этом!

– И тем не менее – на вас мое кольцо, – Лайтвуд кончиками пальцев потянулся к моей руке, но так и не дотронулся до кожи.

Почему-то захотелось податься вперед, чтобы сделать это недоприкосновение реальным.

Светлый! Как же я его ненавидела!

– Это ненадолго, – мрачно пообещала я, составляя в уме список дел на завтра.

Выяснить, как избавиться от помолвочного кольца.

Поразмыслить хорошенько о том, какая выгода Лайтвуду от брака со мной и как обернуть все так, чтобы подставить под этот счастливый жребий другую темную.

Зайти утром к Бенджамину, младшему сыну Лайтвуда, потому что я пообещала и он хотел показать мне свою комнату, а потому расстроится, если я не приду… Я вспомнила яркие серые глаза мальчика и счастливое: «У меня будет мама!»

По-моему, мне никто так искренне не радовался, просто… просто так.

Проклятье!

Проклятые светлые!

Нужно уносить от них ноги, пока я сама не стала одной из них.

Какой позор.

– Давайте начистоту, Лайтвуд, – церемонно проговорила я, стараясь звучать спокойно. – Что вы от меня хотите? Зачем вам брак со мной?

На всякий случай я отошла от него на несколько шагов и опустилась в стоящее у камина кресло.

Вот так.

Я не отступаю, а просто решила присесть. Потому что я – расслаблена и владею ситуацией.

Понятно, Лайтвуд?

Он хмыкнул и устроился в кресле напротив. Наши глаза оказались на одном уровне, и пришлось приложить усилия, чтобы не отвернуться и – только не это! – не покраснеть от воспоминаний о том, как наши лица были близко и Лайтвуд, суровый и несгибаемый ректор АТаС, которого втайне боялись все темные без исключения, почти меня…

– Что ж, мисс Медея, вы правы. Мне определенно кое-что от вас нужно.

…почти меня поцеловал.

Я моргнула и перевела дыхание, пытаясь взять себя в руки.

Что за глупости лезут в голову! Это территория светлых так на меня влияет! Этак и влюбиться недолго. Довериться кому-то. Какая гадость.

– Слушаю вас.

Лайтвуд хмыкнул.

– Это же очевидно. По какой причине, по-вашему, заключаются браки?

Я растерялась, а потому заговорила неожиданно честно:

– По множеству причин. Связи, богатое приданое, титул, политические союзы, месть, одержимость, необходимость в неофициальном заложнике… Это первое, что приходит в голову. Какая причина ваша? Давайте поговорим как взрослые люди и… какого грязного копыта Проклятого вы смеетесь?!

Лайтвуд, который, наклонив голову, очевидно и обидно ржал над моими словами, наконец поднял взгляд. Гладкие светлые волосы до плеч, упавшие вниз, наполовину скрывали его лицо.

– Прошу прощения, мисс Медея, – проговорил он и опять беспардонно заржал, окончательно спрятавшись за волосами. – У нас некоторые… трудности в коммуникации…

Нет, да что он себе позволяет?!

– Да что вы…

– Минуту.

Проведя рукой по глазам, как будто смахивая выступившие от смеха слезы, Лайтвуд встал с кресла, тихо, как хищник на ночной охоте, подошел к двери и резко дернул на себя створку.

Я вскочила, когда в кабинет ввалилась грузная фигура в белом, на поверку оказавшаяся Ребеккой – матушкой Лайтвуда. Зеленая жижа, покрывающая лицо, была на месте, полупрозрачный шарф на голове, которым были прихвачены закрепленные шпильками светлые волосы, – тоже.

Лайтвуд аккуратно поддержал Ребекку под локоть, чтобы она не упала.

– Мама? Ты перепутала мой кабинет со своей спальней? – спокойным и слегка заинтересованным голосом спросил он.

Она моргнула. Бросила короткий взгляд на меня.

– Да, все верно!

– А почему тогда не заходила? – продолжил Лайтвуд, и я даже восхитилась.

Оказывается, когда Лайтвуд загоняет в ловушку не меня, а кого-то другого – это даже весело.

– Я… я не подслушивала! – вспыхнула Ребекка. Выдержка у нее была, конечно, слабовата, могла бы еще поотпираться. – Твои подозрения оскорбительны, дорогой сын!

– Разумеется, ты не подслушивала, мама. Кабинет зачарован от подслушивания. Разве ты забыла?

Ребекка закусила губу, и даже зеленая жижа на лице не смогла скрыть досады.

Точно, забыла.

Хм, а разве светлые подслушивают?

Это ведь не достойное их занятие, насколько я знала.

Прищурившись, я с подозрением смотрела на Ребекку.

– Мне нужно поговорить с тобой! – тем временем пошла в атаку она. – Что еще за новости?! Эта девушка, которая залезла в кровать Сэмюэля…

– Случилось недоразумение, – перебил Лайтвуд и пояснил: – Медея планировала залезть в мою кровать.

Ребекка открыла рот и глубоко вдохнула. Уперла руки в бока.

– Но она сказала, что у них с нашим Сэмюэлем…

– Чувство юмора Медеи очаровательно, не правда ли?

Лайтвуд бросил взгляд на меня и слегка наклонил голову, как будто в знак почтения.

Я растерялась.

Может, Ребекка сейчас отговорит его жениться?! Вот бы отговорила!

– Райан! Послушай себя! Что только взбрело тебе в голову!

– Не ты ли уговаривала меня жениться последние несколько лет? – поднял брови Лайтвуд.

– Да! Но на хорошей девочке из приличной семьи! Которая сможет стать достойной невесткой мне и любящей мамой для Бенджамина!

– Медея – дочь Верховного темных, лорда Даркмора, и сильная колдунья. Семьи приличнее и статуснее во всей столице не найти. В остальном… жизнь порой бывает непредсказуемой.

Мы с Ребеккой переглянулись, и я могла бы поклясться, что выражение лица у нас одинаково ошарашенное.

Лайтвуд, Верховный светлых, могущественный маг и доверенное лицо императора, сошел с ума.

Другого объяснения не было.

– Я думаю, нам всем сейчас лучше пойти спать, – сказал Лайтвуд. – Медея наверняка устала. Мы будем ждать ее в гости завтра или… в любой другой день. Мой дом – твой дом, Медея.

От серьезного взгляда Лайтвуда я совсем растерялась. Это – это было уже далеко от шуток, такое заявление, почти заклинание, которое теперь позволяло мне беспрепятственно проникать в особняк Лайтвуда. Это буквально – ядовитую змею на груди пригреть.

Хотя что еще ждать от светлого, который сделал питомца из черной мамбы?

– Я провожу Медею до двери, – объявила Ребекка. – Прошу сюда.

Улыбнулась она приторно-сладко и чем-то неуловимо напомнила мою родную матушку. Правда, та чаще плакала, но смысл был тем же.

Да нет.

Светлая ведьма ведь не будет мной манипулировать?

Лишив Лайтвуда возможности приложиться на прощание к моей ручке, я последовала за Ребеккой вниз.

– Вот сюда, дорогая, не споткнись, ступенька слишком высокая.

Светлые! Я закатила глаза от такой предупредительности. Темные учат по-другому. Один раз споткнулся – на всю жизнь запомнил, какая ступенька высокая и где нужно быть аккуратным.

Стоило нам дойти до двери, как Ребекка обернулась ко мне и выпалила:

– Ты не выйдешь замуж за моего сына, Медея! Даже не рассчитывай! Не знаю, как ты его околдовала, но частью нашей семьи ты не станешь, змея подколодная!