Читать книгу: «Навстречу утренней заре», страница 29

– Ты помнишь свое имя? – продолжала спрашивать ведьма.

Молодой человек с шумом выдохнул, недовольный тем, что Анна игнорирует его вопросы.

– Ты можешь мне объяснить, что здесь произошло? – повторил Ники.

– Я обязательно расскажу тебе обо всем, – успокаивающим голосом проговорила девушка. – Но сначала я хотела бы знать, как ты себя чувствуешь. Особенно меня интересует состояние твоей памяти.

Музыкант на секунду задумался.

– Мне кажется, что я помню все, что нужно. Однако учитывая, что последнее воспоминание – это «Глиняный Дворец», а сейчас мы явно не там, становится очевидным, что чего-то я все-таки не помню.

– Ну, что ж, – улыбнулась ведьма. – По крайней мере, с логическим мышлением у тебя все в порядке. На самом деле, мне важно, что ты помнишь до «Глиняного Дворца». Итак, твое имя?

– Николас Роннет, – сдался Ники.

– А ты помнишь, кто я?

– Конечно, Анна. Ты – моя девушка, – успокоил ее молодой человек и тут же спросил с сомнением в голосе: – Надеюсь, это не изменилось?

Ведьма с улыбкой покачала головой.

– Ну, хорошо, – продолжила она. – Тогда, если не возражаешь, еще несколько вопросов. Для моего спокойствия.

– Задавай, – с готовностью произнес Ники.

– В каком городе ты впервые признался мне в любви?

– В Сан-Паулу, – не задумываясь, ответил музыкант.

– А в каком городе я сказала, что люблю тебя?

– В Штутгарте, – молодой человек помедлил немного, а потом с улыбкой добавил: – Разве я могу такое забыть? Ведь это было только один раз.

Глаза девушки засияли нежным светом, а затем вспыхнули лукавым огнем.

– И последний вопрос, – медленно проговорила Анна. – Помнишь ли ты самое важное обо мне?

– А разве до этого ты спрашивала не о самом важном? – улыбнулся Ники. – Но если ты имеешь в виду магию, то да, я помню, что ты – ведьма. О! – пришло ему в голову, – мы здесь из-за этого?

– Поехали домой, – предложила девушка, – и я тебе все расскажу.

Музыкант осторожно поднялся на ноги и слегка покачнулся.

– Голова кружится, – нахмурившись, он вновь обхватил ладонью свой лоб.

– Прости, Ники, – с веселой улыбкой ответила Анна. – Я немного не рассчитала силу удара.

Молодой человек удивленно посмотрел на нее.

– Это ты? Но за что?

– Расплата за измену, – полусерьезно проговорила ведьма.

Улыбка исчезла с его лица.

– Анна, что здесь все-таки произошло? – обеспокоенно спросил Ники.

– Поехали домой, – повторила девушка.

Ники

– И все же я не понимаю, почему ты не хочешь, чтобы я поехал с тобой на бал, – сказал молодой человек, налив кофе в чашку. Сев за стол, он продолжил наблюдать, как Анна выбирает себе наряд для бала, щелчком пальцев меняя одно платье на другое. Время от времени девушка спрашивала его мнение на этот счет, и музыкант отвечал, что каждый из нарядов ей одинаково к лицу, что было абсолютной правдой.

– Ники, я же говорила тебе, что в этот раз я пробуду там недолго. Я вернусь через пару часов. Ты не успеешь соскучиться, – улыбнулась Анна и, видя его усмешку, продолжила: – Отсюда до замка Мон-Сен-Мишель всего триста километров. По воздуху я долечу за полчаса. А вместе нам пришлось бы ехать на машине по дорогам, планировать время, отель… В общем, один час возможности для подданных лицезреть королеву не стоит этих усилий.

– Мон-Сен-Мишель – красивый замок, – задумчиво проговорил Ники.

– Это верно, – согласилась Анна. – Но ты знаешь, во время бала там многое будет выглядеть иначе. Если ты просто хочешь там побывать, то колдовской бал – это точно неподходящий случай. Давай отправимся туда в любое другое время.

– Ну, хорошо, – вздохнул молодой человек, сделав вид, что его убедили ее доводы.

Между тем Анна, приняв решение относительно платья и переодевшись в темно-синие брюки и теплый свитер светло-серого цвета, подошла к кухонному столу, за которым сидел музыкант.

– Я обещаю, что скоро вернусь, – сказала девушка, и по тому, как смягчился ее взгляд, Ники понял, что она искренне хочет его успокоить и не оставлять наедине с вопросами и сомнениями.

Поцеловав молодого человека, ведьма умчалась выполнять свои королевские обязанности, а Ники отправился гулять по улицам ночного Лондона. Через час, сидя в пабе «Черный монах», музыкант думал об истинной причине ее отказа взять его с собой.

После бала в Праге год назад Анна и Ники были вместе на апрельском балу в замке Химэдзи в Японии. Волшебство, которое окружало тогда молодого человека, было захватывающим, фантастическим. Но больше всего ему нравилось наблюдать, как Анна получает удовольствие от того, что, пользуясь своей властью, нарушает правила и в обычной жизни и на колдовском балу предпочитает общество Ники, не владеющего магией и по этой причине не имеющего право присутствовать на таких праздниках. Однако в этот раз ведьма решила отправиться на бал одна.

Музыкант прислушался к себе и попытался определить, что в этом действительно вызывает его беспокойство. Дело было не в ревности, как сначала думал Ники. Ему казалось, что своим нежеланием брать его сегодня с собой Анна хочет наказать его за неверность. После завершения этой истории с приворотным зельем прошло уже больше месяца, и, хотя Анна убеждала, что у нее нет никаких причин его обвинять, а у Ники – испытывать вину, тем не менее, он чувствовал, что девушку что-то тревожит.

Память молодого человека полностью восстановилась, за исключением воспоминаний о том периоде, когда он был под воздействием зелья. Они были похожи на не связанные друг с другом обрывки сна, точнее, кошмара, сюжет которого он не понимал, но ощущал усталость, бессилие и невозможность вырваться из этого состояния.

К счастью, эти образы постепенно стирались из памяти, и все вновь становилось, как раньше. Все, кроме Анны.

Она по-прежнему с радостью и удовольствием проводила время с Ники. Они встречались не реже, чем обычно. Но все же музыкант не мог не заметить, что случай с приворотным зельем сильно на нее повлиял. Несколько раз девушка пыталась заговорить с ним о чем-то важном, возможно, наконец поделиться своими переживаниями, но останавливалась в последний момент, убеждая Ники, что это не стоит обсуждений. При этом молодой человек отчетливо видел в ее взгляде страдание и страх. Ники говорил себе, что, наверное, давно должен был привыкнуть к тому, что он узнает об истинных чувствах Анны только, когда она сама захочет ему сказать, но по-прежнему иногда сожалел о ее излишнем самоконтроле.

Проснувшись, Ники обнаружил, что Анны не было рядом. Вчера они вернулись в Дюссельдорф из Англии, где провели вместе несколько дней, путешествуя по городам, в которых еще ни разу не были. Впечатление от поездки, в целом интересной и увлекательной, омрачали воспоминания о странном поведении Анны, и мысли эти не давали Ники покоя.

Иногда девушка казалась ему чересчур замкнутой, больше, чем обычно, молчаливой, а порой даже равнодушной. В такие моменты музыкант пытался выяснить у нее причины изменившегося настроения. Он спрашивал, не связано ли это с балом в замке Мон-Сен-Мишель, который был десять дней назад, ведь именно после него Анна впала в это несвойственное ей состояние.

Ведьма, конечно же, старалась тут же его успокоить и призывала не обращать внимания, прилагая очевидные усилия для того, чтобы вновь выглядеть заинтересованной, активной и живой.

Воспоминания об этом проносились в голове у Ники, пока он умывался и одевался. Через пять минут молодой человек появился на кухне и от неожиданности застыл на месте, наткнувшись на далекий, ледяной взгляд Анны. Девушка неподвижно сидела возле стола, скрестив руки на коленях. Они молча смотрели друг на друга около минуты. За это время ведьма ни разу не пошевелилась, ни одна эмоция не отразилась на ее лице. Сознание Ники постепенно заполняла злость.

– Анна! – не выдержал музыкант.

– Я ухожу, – наконец проговорила она голосом, лишенным выражения. – Прости.

В отличие от нее, Ники даже не собирался скрывать свои чувства. В этот момент он испытывал острое желание что-нибудь разбить. Молодой человек с шумом выдохнул и, взяв себя в руки, постарался как можно более спокойно произнести:

– Что это значит?

– Мы расстаемся, Ники.

– Почему?

– Я больше не хочу подвергать тебя опасности.

– О какой опасности ты говоришь? – недоумевал музыкант.

– Ты знаешь, – ответила ведьма. – У меня всегда будут недоброжелатели, а ты всегда будешь моим уязвимым местом.

– Я – твое уязвимое место? – Ники усмехнулся этому определению. – Что еще? Может быть, твоя слабость?

– Ты понимаешь, что я имею в виду, – сказала Анна, никак не отреагировав на его попытки вывести ее из себя. – Если я останусь с тобой, ты постоянно будешь под угрозой.

– Мне все равно. Я не боюсь.

– Я боюсь.

– А как же это твое заклинание от враждебного магического воздействия? – вспомнил Ники. – Разве оно меня не защитит?

– Я могу только надеяться на это, но не гарантировать. Видишь ли, ведьмы и колдуны очень изобретательны. Обязательно найдется кто-то, кто сможет разрушить мое заклинание. Вопреки распространенному мнению я – не самая сильная ведьма.

– Все это не имеет никакого значения! – воскликнул молодой человек. – В любом случае, ты не можешь, не имеешь права единолично принимать решения, касающиеся меня!

– Ники, – все так же спокойно проговорила девушка. Ровный тон ее голоса, который за все время разговора ни на миг не дрогнул и не смягчился, ее холодный непроницаемый взгляд приводили музыканта в бешенство, которое он едва сдерживал. Ники видел, ничто не способно заставить ведьму изменить ее решение, но он был не в состоянии мириться с этим.

– Это так ты разбиваешь сердце? – спросил он с горькой усмешкой. – Или это еще одно наказание за измену?

– Нет, – ответила Анна.

Молодой человек стоял возле кухонного шкафа и чувствовал, как злость стремительно растущей болью отравляет его рассудок. Ведьма поднялась со стула и, помедлив, произнесла:

– Прощай.

В последнее мгновение на тысячную долю секунды ее глаза сверкнули теплым огнем. Впрочем, подумал Ники, этот неуловимый миг вполне мог быть лишь плодом его воображения, так как в тот момент от невыносимой боли в голове он, казалось, потерял способность реально воспринимать действительность.

Когда за Анной закрылась входная дверь, его ярость достигла своего пика.

– Ненавижу! – прокричал музыкант и швырнул в стену чашку, которой не повезло попасться ему под руку.

IV

Марсель

Обсудив с бильд-редактором часть своих последних фотографий, предназначенных для субботнего выпуска «Летбриджского уикенда», Марсель Делаж вернулся за свой стол и занялся подготовкой фото для обложки будущего номера. И хотя эта рутинная работа не очень нравилась ему, она входила в его обязанности и требовала от фотографа не меньшего внимания и концентрации, чем за объективом фотокамеры.

Марсель работал в «Эл-Дабл Ю» уже два года и еще через пару лет, уже в статусе опытного фотографа, собирался вернуться во Францию, где до этого стажировался в глянцевом журнале «Число». Новостное издание «Эл-Дабл Ю», выходившее по субботам и воскресеньям в канадском Летбридже, конечно, – не самая выдающаяся строчка в резюме. Но Марсель рассчитывал, что его очевидный талант и связи, приобретенные за год стажировки, помогут ему добиться успеха в Париже.

Закончив обработку фото, молодой человек вздохнул с облегчением и решил сделать небольшой перерыв. Он подошел к автомату с кофе, стоящему в другом конце офиса редакции, занимающего весь пятый этаж.

Налив себе «капучино», Марсель обернулся и, как обычно, стал наблюдать за Анни Д’Орор, чье рабочее место располагалось у окна в нескольких метрах от автомата. На столе перед девушкой лежали распечатанные листы с текстом, должно быть, какой-то будущей статьи, которую она в данный момент редактировала.

Ее волосы медно-коричневого оттенка кончиками касались стола, левой рукой она поддерживала щеку и в задумчивости водила безымянным пальцем по нижней губе. Марсель уже давно заметил эту ее привычку, свидетельствующую о том, что Анни всерьез погружена в работу, а также ее жест, когда она поправляла свои очки, как будто пытаясь усилить сосредоточенность.

Анни трудилась в отделе корректуры около трех месяцев и занимала должность Юджинии Кливз, которая находилась в отпуске по уходу за ребенком.

Когда Марсель поинтересовался у Анни, почему она не согласилась на предложение главного редактора Блэйза Честера занять вакансию редактора экономических новостей, а захотела быть всего лишь корректором и к тому же с необходимостью освободить место в любой момент, девушка ответила, что ее вполне устраивает эта временная работа, и она не уверена в своем желании остаться в Канаде надолго.

Анни переехала в Летбридж в начале ноября прошлого года из Лондона, где шесть лет занимала пост редактора в одном экономическом издании. По ее словам, огромный объем работы, непрерывный стресс и ни минуты свободного времени настолько ее истощили, что она вместо повышения предпочла дауншифтинг, уволилась из газеты, покинула Старый Свет и приехала в Канаду кататься на сноуборде.

Работа в «Эл-Дабл Ю» лишь помогала девушке не терять профессиональные навыки, служила своего рода переходным этапом в жизни и возможностью задуматься о своем будущем. Марсель тогда еще удивился, почему Анни не вернулась для этого на родину, в Швейцарию, ведь кататься на сноуборде там можно еще лучше, чем в Канаде. Но девушка в тот раз ответила что-то неопределенное и сменила тему. Она вообще неохотно рассказывала о себе и, будучи новичком в редакции, вызывала множество сплетен.

Дамы постарше, вроде Эдны Хармон, редактора отдела корректуры, считали, что только несчастная любовь могла заставить красивую девушку променять развлечения Лондона на скучную жизнь в небольшом канадском городе. Более молодые сотрудницы во главе с обозревателем светской хроники Камиллой Боу, без удовольствия обнаружив, что бóльшая часть мужской половины редакции проявляет интерес к Анни, придерживались мнения, что в Летбридже она скрывается от полиции.

Марсель был согласен, что рассказ Анни о ее прошлой работе – это удобное объяснение ее переезда, а также способ защититься от более личных вопросов. Но молодой человек видел, что она скрывает истинную причину не для поддержания образа загадочности, как многие полагали, а потому, что Анни – сдержанный человек и не привыкла говорить о личном с людьми, которых она плохо знает.

Впрочем, назвать ее замкнутой и застенчивой тоже было нельзя. Благодаря своему опыту работы в редакции, девушка очень быстро влилась в новый коллектив. Ее уверенность в себе и спокойная, открытая манера общения располагали к ней окружающих.

Взгляд Марселя скользнул по ее блестящим локонам, длинным ресницам, изящным пальцам и слегка приоткрытым губам. Усмехнувшись про себя, фотограф подумал, стоит ли удивляться, что Анни так легко дается общение с другими. Не прилагая усилий, не делая ничего необычного и предпочитая в одежде удобство и скромность, она, тем не менее, нравилась всем с первой минуты. По крайней мере, это точно можно сказать о мужчинах, мысленно заметил Марсель, обнаружив, что не он один тратит свой перерыв, наблюдая за Анни.

Каждое утро, когда девушка появлялась в офисе, мужчины оживлялись и начинали искать повод лишний раз обратиться к ней за помощью или предложить свою. Анни охотно и терпеливо им помогала, продолжая, однако, держать дистанцию, и не принимала приглашения на свидание, которые ей часто делали.

Должно быть, почувствовав его взгляд, девушка подняла голову и улыбнулась ему. Марсель уже хотел подойти к ней, но в этот момент увидел, как к столу стремительно движется Камилла Боу.

– Что значит неуместная метафора? – яростно прорычала она, швырнув на стол свою статью, исчерканную поправками.

Анни бросила беглый взгляд на статью и спокойно ответила:

– Там есть объяснение.

– Мне наплевать на твое объяснение! Эта метафора – часть моего стиля. Ты вообще хоть знаешь, что такое стиль? Твое дело – исправлять грамматические ошибки, а не решать за меня, что уместно, а что нет. По-твоему, я пишу статьи, чтобы ты вырезала из них все лучшие моменты? – неистовствовала Камилла.

Марсель подумал, если бы она могла своим взглядом сжечь швейцарку, она бы уже давно это сделала. Между тем сотрудники редакции с интересом наблюдали за сценой, подобные которой Боу нередко устраивала с тех пор, как Анни было поручено редактировать ее статьи.

– Лучшие моменты я оставила без изменений, – невозмутимо отвечала девушка на эту гневную тираду журналистки. Ни повышенный тон, ни разъяренный взгляд, казалось, не были способны вывести ее из себя. – А что касается этого пассажа, – с легкой иронией в голосе добавила Анни, – то я считаю, что образы, которые тут использованы, являются бессмысленными. И вместо того, чтобы удивлять читателя своей оригинальностью, создают у него впечатление метафоры ради метафоры, как будто автор, выражая свою мысль, не в состоянии оформить ее в равной степени оригинально и грамотно.

Камилла с шумом набрала воздуха в легкие и уже была готова разразиться новой вспышкой негодования, но тут в разговор вмешалась Эдна Хармон.

– Успокойся, я сама посмотрю статью, и мы подумаем, что можно сделать. У нас еще есть время до ее выхода.

– Хорошо, – выдохнув, согласилась Камилла и перед тем, как уйти, сказала: – Я не понимаю, почему мои тексты всегда попадают к этой француженке, для которой английский язык даже не родной.

На этот раз Анни не стала поправлять ее и напоминать, что она – швейцарка. Сочтя разговор законченным, она вернулась к своей работе. На самом деле девушка превосходно владела английским языком, и именно по этой причине статьи Камиллы, не отличающейся бережным отношением к языку, попадали в первую очередь к ней.

Сделав еще один кофе, Марсель наконец подошел к столу Анни, протянул ей стакан и сказал по-французски:

– Как насчет небольшой паузы?

– Спасибо, – с улыбкой ответила девушка и, откинувшись на стуле, сделала глоток кофе.

– Как тебе удается так легко выдерживать натиск Камиллы?

– У меня иммунитет против неуравновешенных авторов.

Марсель усмехнулся и, помедлив немного, спросил:

– У тебя уже есть планы на воскресенье?

– Да, сноуборд.

– Не хочешь поехать вместе с нами?

– С удовольствием.

– Ты не против, если я заберу тебя в девять?

– Хорошо. Договорились.

Национальный парк Банф – одно из красивейших мест на Земле и огромный горнолыжный курорт, ежегодно принимающий более миллиона любителей зимнего отдыха, находился в трехстах пятидесяти километрах от Летбриджа.

Марселю и Анни потребовалось четыре с половиной часа, чтобы добраться туда. По пути они сделали небольшую остановку в Калгари, где к ним присоединился Нэйт Уолтер, ай-ти-специалист «Эл-Дабл Ю», который находился в данный момент в отпуске.

Оставив автомобиль на парковке, все трое направились к подъемнику, где их уже ждали друзья и коллеги по журналу Клер Оллман и Теренс Уэбб. Теренс был спортивным обозревателем и не только прекрасно разбирался в спорте и интересно писал о нем, но и сам превосходно катался на горных лыжах, играл в хоккей и профессионально занимался плаванием. Клер работала в рекламном отделе и встречалась с Теренсом уже два года, разделяя его страсть к горным лыжам.

Скатившись пару раз с одного склона, компания решила разделиться и осваивать разные спуски. Время от времени друзья пересекались, стараясь не терять друг друга из виду. Марсель катался вместе с Анни и с удовольствием наблюдал, как уверенно и изящно она держится на доске.

Девушка прекрасно владела своим телом и обладала великолепной реакцией. Марсель подумал, что она управляется со сноубордом не хуже профессионального спортсмена. На это обратили внимание и остальные. Уолтер, который также, как и Анни, катался на сноуборде, возобновляя непрекращающийся в их компании спор о том, что быстрее лыжи или сноуборд, сказал, что Анни, наверняка, смогла бы доказать всем, что доска – это не только эффектный аксессуар для привлечения внимания противоположного пола, как многие считают, и что даже сноубордист-любитель способен обогнать опытного горнолыжника.

Теренс предложил Анни устроить небольшое состязание, чтобы раз и навсегда положить конец этому спору. Девушка с улыбкой заметила, что в этом споре придерживается нейтральной позиции, и не утверждает, что сноуборд быстрее, чем лыжи. Тем не менее, от состязания она не отказалась.

Когда было решено, что проигравший угощает всю компанию кофе, соперники поднялись на склон и приступили к спуску. Через час, сидя в кафе «Олимпик» и заканчивая обед, друзья пили кофе, любезно оплаченный Уэббом, и говорили о музыке. Поводом послужила песня «Нарушая закон» британской группы «Ловцы боли», играющей в стиле хэви-метал, любителем которого был Марсель. К его удивлению оказалось, что Анни тоже предпочитает такую музыку.

– И какая твоя любимая группа? – спросил фотограф. – Нет, подожди, дай угадаю. «Эффект домино»?

Девушка усмехнулась.

– Потому что швейцарцы? Нет, не они, хотя в детстве я их очень любила.

– А кого ты любишь сейчас? – продолжал расспрашивать Марсель. Взгляд Анни на секунду вспыхнул, и молодому человеку показалось, что он увидел в нем страдание. Но уже через мгновение девушка вновь приветливо улыбалась.

– Мне нравится «Мистерия», – ответила она.

– О, я слышал о такой группе, – вставил Уолтер.

– О «Мистерии» все слышали, – сказал Теренс.

– Я не слышала, – заявила Клер.

– Да ладно? – удивился ее молодой человек. – Это самая известная рок-группа Старого Света.

– Я бы сказал, самая успешная, – заметил Марсель. – Впрочем, признаю, это – абсолютно заслуженно. Но согласись, Анни, «Мистерия» добилась такой популярности не только из-за музыки.

– А из-за чего еще? – поинтересовалась Клер.

– Ну, знаешь, молодые, привлекательные музыканты, – ответил ей фотограф. – Николас Роннет, их лидер и вокалист, можно сказать, идеальный фронтмен. Безумная энергия, азарт и неподдельная искренность! Я был пару раз на их концертах. Фанаты и особенно фанатки просто в экстазе!

– Хм, – усмехнулась Анни.

Марсель тут же перевел на нее глаза.

– Ты когда-нибудь была на концерте «Мистерии»?

– Конечно, и не раз, – сдержанно ответила девушка.

– Только не говори, что Роннет не произвел на тебя впечатление.

– Все так, не скрою, – спокойно говорила Анни. – Однако я не вижу в этом ничего плохого. Это здорово, когда получаешь эстетическое удовольствие не только от музыки, но и от визуального образа того, кто ее исполняет.

– Типично женский подход! – ухмыльнулся Уолтер. – Неважно, что они там играют, главное, чтобы мужчины были симпатичные.

– Вот только не надо про типично женский подход! – тут же возразила ему Клер. – Можно подумать, вы, мальчики, цените Барбару Селби за широкий диапазон и глубокий голос, а не за глубокое декольте и выдающиеся формы, – заметила девушка, упомянув имя известной исполнительницы популярной музыки, отличающейся эффектной внешностью.

В этот момент зазвонил телефон Клер, и, поговорив с невидимым собеседником, она сообщила, что сейчас к ним присоединится Камилла Боу, у которой в этом городе было интервью с одним известным актером.

Камилла появилась через десять минут и, сев за стол между Уолтером и Марселем, тут же принялась, как обычно, эмоционально рассказывать о том, как прошла ее встреча с молодым, но уже избалованным вниманием критиков и прессы актером. Марсель заметил, что ей было не по душе присутствие Анни в их компании, и она не упускала возможности презрительно комментировать каждую реплику швейцарки.

Когда речь зашла о путешествиях, Анни рассказала, как она однажды, приехав в Сан-Паулу на концерт «Мистерии», чуть не опоздала, потому что заблудилась, и даже знание нескольких языков не помогло ей объясниться с водителем такси.

– Он неожиданно перестал понимать английский язык, хотя вначале убедил меня, что владеет им.

– Может, тебе стоило все-таки использовать испанский? – усмехнулась Камилла. – Ты же говорила, что знаешь его.

– В конце концов я так и сделала, надеясь, что испанский язык ему ближе. Но, увы, это тоже не помогло.

– Должно быть, ты не так уж хорошо говоришь по-испански, раз носитель языка тебя не понимает, – Камилла продолжала свои попытки разоблачить Анни и выставить ее недостойной такого внимания окружающих и, похоже, даже не заметила, как в очередной раз проявила свою безграмотность. Швейцарка ничего не ответила ей, только улыбнулась. Марселю показалось, что ее глаза на мгновение торжествующе сверкнули.

Между тем за столом возникло неловкое молчание. Камилла, недоумевая, смотрела на присутствующих, и никто их них не решался указать на ее ошибку. Наконец Уолтер взял на себя смелость аккуратно поправить:

– В Бразилии говорят по-португальски.

– Вот как? – пожала плечами Камилла, давая понять, что для нее это не имеет никакого значения. Затем она сменила тему и принялась рассказывать о вечеринке, где она познакомилась с Алексом Кэвеллом, до недавнего времени игроком НХЛ, а теперь помощником главного тренера молодежного хоккейного клуба «Летбридж Харрикейнз».

– Странно, что он все-таки решил закончить карьеру игрока, – продолжая начатую тему, сказал Уолтер. – Ему ведь всего лишь где-то тридцать два – тридцать три? – он вопросительно посмотрел на Теренса.

– Тридцать четыре, – поправил тот. – И, на мой взгляд, для него это было лучшее решение. Постоянные травмы, длительные периоды восстановления, высокая конкуренция в НХЛ. Скажем прямо, его лучшие годы позади.

– Пожалуй, не соглашусь, – возразил ему Уолтер. – Кэвелл – отличный бомбардир…

– Был, четыре – пять лет назад, и то только в паре с Брайаном Гартли. Теперь мало кто помнит этого игрока «Нью-Бедфорд Эрроуз», а тогда, как раз четыре года назад, он был одним из лучших.

– А что с ним произошло? – спросила Клер.

– Он вдруг резко перестал играть, – продолжал рассказывать Теренс. – Официальная версия – травма. Но по слухам, у Гартли обнаружилось какое-то психическое заболевание.

– Надо же, – заметил Марсель.

– Ну, еще и не такое случается, – сказал на это Уэбб и дополнил свою мысль парой историй ухода игроков из большого спорта. Когда он закончил, Марсель обратился к Анни:

– Тебе, должно быть, все это непонятно? Я имею в виду наш хоккей.

– Вообще-то да. Я в этом совсем не разбираюсь, – с улыбкой ответила девушка.

Анна

Восемнадцатого февраля сотрудники редакции «Эл-Дабл Ю» праздновали выход юбилейного тысячного номера журнала. Блэйз Честер на весь вечер арендовал для сотрудников большой зал кафе «Ривер». Коллеги остались довольны организацией вечеринки и не спешили расходиться, хотя было уже начало двенадцатого.

Анна пила кофе и ждала подходящий момент уйти, не вызвав лишних вопросов. Ей понравился праздник, она охотно общалась с Марселем, Клер и Теренсом, которые сидели вместе с ней за столом, и один раз даже позволила Марселю сфотографировать себя. Но сейчас ведьма больше всего хотела оказаться дома, поскорее лечь спать и дать закончиться еще одному дню, прожитому Анной, как и предыдущие, в надежде наконец почувствовать обещанную целительную силу времени.

Между тем вечеринка продолжалась. Несколько пар, в том числе Теренс и Клер, танцевали. Марсель по просьбе Блэйза запечатлевал праздник. Анна осталась за столом одна и, посмотрев на часы, уже собиралась покинуть вечеринку. В этот момент к ней подсела Эдна Хармон.

– Анни, почему ты отказываешь молодым людям, которые зовут тебя танцевать?

– Я не умею.

– Ерунда, – махнула рукой Эдна и, указав на середину зала, сказала: – Вон, Уолтер тоже не умеет, но это его не останавливает.

Ведьма улыбнулась, а миссис Хармон продолжила:

– Анни, ты красивая девушка, не лишай мужчин и себя удовольствия общаться, – она замолчала, а потом с загадочной улыбкой произнесла: – Знаешь, флирт и новая связь – это лучший способ забыть прошлые отношения.

– Что? – Анна удивленно захлопала ресницами.

– Не спорь, дорогая, – мягко сказала ее начальница. – Я хорошо разбираюсь в людях и вижу, что дело в мужчине.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, Эдна, – у ведьмы не было ни малейшего желания обсуждать то, о чем она даже думать себе запрещала.

– Я говорю о человеке, от которого ты сбежала в Канаду.

– Вы излишне романтически настроены, – усмехнулась Анна.

– Скажешь, что я ошибаюсь?

– Ясно, – девушка внимательно посмотрела на свою собеседницу, – вы участвуете в пари.

– Нет, – вздохнула Эдна. – Просто мне жаль тебя, и я хочу помочь.

«И, конечно, убедиться в своей правоте», – Анна мысленно закончила за нее фразу и, рассчитывая, что миссис Хармон оставит ее в покое, призналась:

– Вы не ошиблись, дело в мужчине. Но я бы не хотела говорить об этом.

Эдна уже собиралась что-то возразить, но тут к ним подошел Марсель.

Ведьма воспользовалась этим и напомнила фотографу, что он предлагал отвезти ее домой. Делаж выразил готовность отправиться в любой момент. Тогда Анна попрощалась с коллегами, поблагодарила миссис Хармон за участие и наконец покинула вечеринку.

По дороге Анна и Марсель обсуждали прошедшее мероприятие. Впрочем, говорил большей частью молодой человек, ведьма отвечала ему односложно, стараясь оставаться в рамках вежливости.

Когда они подъехали к ее дому, фотограф несколько замялся и, пытаясь скрыть смущение, пригласил девушку на свидание в ближайшую пятницу. Наконец-то, улыбнулась про себя Анна. Марсель был одним из немногих мужчин в редакции, кто до сих пор этого не сделал, хотя с ним она общалась больше, чем с другими. Ведьма уже подбирала слова, чтобы, не обидев, ему отказать, но молодой человек, предвидя ее намерение, попросил не воспринимать его предложение слишком серьезно и добавил, что, если Анне это важно, он не будет считать ее согласие поужинать с ним началом романтических отношений.

Почувствовав, что вежливо отказаться она уже не сможет, Анна сдалась.

Приняв душ, ведьма вопреки обыкновению последних месяцев не легла тут же спать, а, заварив себе мятный чай, устроилась на большом мягком ковре перед камином в гостиной.

Огонь гипнотизировал. Наблюдение за его успокаивающим движением отвлекало от навязчивых мыслей и не позволяло Анне вновь оказаться в плену так и не ослабевшего за все это время чувства непреодолимой тоски. Ей казалось, что она сделала все, чтобы восстановление эмоционального равновесия после расставания с любимым человеком прошло как можно легче.

Ведьма без колебаний оставила Эосберг на Франца и даже доверила Кэтрин Армфилд, коллеге по совету директоров «Би-Эм Холдингс», свое право голоса. Предупредив всех, что ее не будет несколько месяцев, Анна, тем не менее, не сообщила, куда собирается отправиться, и не планировала точную дату возвращения. Однако это время, проведенное вдали от дома, новая работа и новые знакомства так и не смогли снизить остроту боли, напоминающей о себе каждый раз, когда Анна оставалась одна.