Читать книгу: «Tуманное озеро», страница 3

Вдоль стен стояли грубо отёсанные широкие лавки, покрытые старыми фуфайками и грязными ватными одеялами. Под лавками был сложен запас дров, куски бересты, двуручная пила, топор, пара громоздких валенок на одну ногу, плетёные «морды» для ловли крупной рыбы, ржавый серп, оселок, ящик с нехитрой посудой. Между лавками, которые занимали почти все пространство помещения, у малюсенького оконца стоял стол, на нём закопчённая керосиновая лампа. Под столом в закрытом деревянном сундучке лежали продукты: растительное масло в бутылке из-под «Столичной», наглухо закрученной пробкой из газеты, окаменевшим комком соль в бумажной коробке, пучок стеариновых свечей, кусковой сахар в когда-то красивой расписной проржавевшей жестяной банке, пара коробков отсыревших спичек. У трубы печь слегка дымила, все вышли на свежий воздух. Уже порядком стемнело, от избушки отойти далеко было боязно. Расселись кто куда: на крыльцо, еловое бревно, чурбаны. Вокруг стояла тишина, ветра не было, от озера по берегу поднимался, чуть колыхаясь, густой туман. Запах весеннего ожившего леса и долгая прогулка клонили ко сну. В то же время первобытный страх от непривычного единения с дикой природой держал настороже. Мы храбрились, нас было семеро и во всеоружии. Самый разговорчивый сочинитель Василий вдруг вспомнил жутковатую историю про бабку Манефу. Одинокий и потому проводивший почти всё время на рыбалке одноногий старик Степан рассказывал в магазине, что видел покойницу на озере – и не раз. Будто бы та появлялась в тумане и звала его по имени. Стали вспоминать истории одну страшней другой. Весёлого ничего в голову не приходило. Ребята старались смеяться и храбриться, незаметно придвигаясь поближе к крылечку. Решили развести небольшой костерок. Чтобы отсыревшие дрова быстрее загорелись, Вовка плеснул из банки керосинчику, припасённого рыбаками для керосиновой лампы. Васька сообщил Вовану, что за керосин одноногий ему здоровой ногой под «говно» напинает, если узнает. Галька что-то шептала Светланке на ухо, но та отрицательно замотала головой. Коровьими карими глазами, полными мучения, Галка уставилась на меня. Подсев поближе, шепнула –попросила сходить с ней в туалет. Она стеснялась и боялась. Пришло время припомнить за мокриду, но я была добрым и отходчивым ребёнком и согласилась сопроводить, прихватив Серёгин фонарик. Тут выяснилось, что Гала захотела в туалет по-большому, у неё резало низ живота. Пришлось топать подальше. Я предупредила новоиспечённую подругу, чтоб постаралась опорожниться на раз, так как по ночам шастать с ней по кустам не собираюсь.

Вернувшись к избушке, повеселевшая Галина защебетала и предложила спеть весёлую песню. Никто инициативу не поддержал, все слушали пересказ Василия про старуху Манефу. Одноногому старику та явилась в тумане и звала с собой, превращаясь постепенно из старбени в красивую девушку. Будто, когда Степан заперся в избушке, красотка царапала двери и стучала в окно. А мужика Зырягу из соседней деревни, утонувшего на озере в прошлом году, именно Манефа в речку утянула. Мужчину уж и искать перестали. Нашёл его другой рыбак, из той же деревни, что и пропавший.

Скандалист и пьяница Валерьян, державший в «ёрном теле красавицу жену Марину и детей, распоясался вконец. После очередного дебоша с рукоприкладством и битьём окон, прихватив две бутылки самогона, выпивоха укатил на новеньком мотоцикле «Минск» поудить рыбку. Отплыв от берега на приличное расстояние, плюнул на червячка и закинул удочку. Утопленник стоял в озере, шевеля раскинутыми руками, и смотрел из-под воды на Валерьяна пустым страшным взглядом. Выскочив из лодки, бедолага добежал до берега по воде и дальше без остановки до деревни. Жена не узнала в измученном блондине мужа-брюнета. Фельдшер осмотрел рехнувшегося мужика и увёз в районную больницу. На мотоцикле мы неделю по нашей деревне катались. Пронырливый Санёк, достойный сын своего прохиндея-отца, прикатил на нём с папашей с рыбалки. Притворились «валенками», мол, валялся, не знали чей. Потом приехал участковый – моцык забрал. Валерьян уж год как в завязке, баню поставил, второй огород распахал, два парника смастерил. На жёнку и детей перестал голос повышать и руки распускать. Марина в благодарность за такое «чудо» одинокому Зыряге знатную оградку справила и на все праздники, когда на могилку ходить положено, с детьми ходит. Как потом сказали милиционеры, проводившие осмотр места происшествия, криминала не было. Пьяный Зыряга в расправленных сапогах-броднях выпал из лодки, и те, набравшись воды, утянули его камнем на дно. Он, вероятно, цеплялся за борт, но лёгкая деревянная посудина, перевернувшись, тоже затонула. Криминала-то не нашли, но деревня есть деревня. Слухи нехорошие про покойницу Манефу поползли. Говорили, что понятые-мужики, присутствовавшие при опознании, видели на шее бедолаги следы от женских пальцев. Очевидцы с удовольствием рассказывали желающим подробности, но только за накрытым столом и с бутылочкой водки. Целый месяц сытые-пьяные ходили, отнимая тем самым хлеб у хромого болтуна Степана, имевшего грешок приврать и насочинять всякой неслыханной жути.