Читать книгу: «Люди до. Новая история», страница 3
– Какие-то проблемы?
– Нет. Да. Не знаю. – Начинаю подбирать слова, и запутываюсь. – Я не помню, как пройти до комнаты «три». – Все же, нахожу, что ответить, чтобы объяснить свое замешательство не страхом, а растерянностью.
– Без проблем, я провожу вас. Следуйте за мной.
Он говорит это, и сразу же начинает идти. Я не сразу иду за ним, а еще какое-то время, заставляю себя сделать шаг. Он оборачивается, не услышав моих шагов за спиной.
– Что-то еще? – Задает он вопрос, и изучает меня взглядом. Я не могу показать ему своего страха, я не должна так поступать.
– Нет, все в порядке. – Я начинаю перебирать ногами, и ему этого достаточно.
Мы спускаемся по лестнице, снова подходим к двери с третьим номером.
– Мы пришли, вам сюда. – Поспешно говорит он и покидает меня.
А что будет, если я не войду? Меня втащат внутрь? Или, может, не заметят моего отсутствия? Пока я придумываю предлоги, чтобы повернуть назад и убежать вверх по лестнице, двери третьей комнаты распахиваются сами, приглашая меня войти. Больше медлить нельзя и я шагаю внутрь. Дверь захлопывается за моей спиной, и я вздрагиваю, но беру себя в руки, осматривая комнату. Ничего не изменилось с прошлого раза, и я боялась этого. Тот же стол и накрытое покрывалом, тело на нем, тот же свет, бьющий в глаза и пугающая тишина, постепенно меняющаяся противным звоном в ушах. Когда, терпеть, уже нет сил, я прижимаюсь к стене, и закрываю уши ладонями.
Звон прекратился, и все вокруг поменяло свои очертания. Теперь я различаю мерцание, исходящее от вещей и предметов. Я больше не уделяю пристального внимания телу, лежащему на столе, я знаю, кто там, я замечаю детали, и останавливаю на них свое внимание. Оказывается, можно отличить проекцию от реальности. Та комната, которая предстала передо мной, после изменений, выглядит идеально. Все предметы сверкают чистотой так, что отражают все от своей поверхности. И складки материи, накрывающей тело, выглядят так, словно их изобразил художник, продумывая каждую мелочь. Я успокаиваю себя этим, и уже не хочу бежать к столу, пытаясь разглядеть – кто на нем. Все это не реально!
«Лин, стой на месте, и выполняй наши указания. Мы запрещаем тебе приближаться к столу и что-либо трогать!»
Снова этот голос и та же просьба. Они хотят, чтобы я была покорна. Так и будет.
– Я стою на месте, что мне делать дальше? – Пытаюсь разузнать их дальнейший план действий.
«Очень хорошо, ты освоила предыдущий урок, достаточно быстро. Теперь, мы разрешаем тебе приблизиться к столу и отдернуть простынь»
– Что? Но ведь мне было не разрешено в прошлый раз что-либо трогать! – Я пытаюсь заговорить их, только бы не делать того, что они хотят.
« В прошлый раз, ты действовала по своему желанию, в этот – будешь следовать нашему»
– Хорошо. – Отвечаю я, понимая, что мне не избежать момента, когда придется сделать то, чего я не хочу.
Я, медленно, подхожу к столу, не чувствуя своих ног. Они, словно не мои, идут сами по себе, без моего желания. Я должна. Я сделаю это, и избавлюсь от этой комнаты. Дрожащей рукой, я одним движение, сбрасываю материю на пол, и мое дыхание останавливается. Я хватаю воздух, пытаясь восстановить работу легких, и зажмуриваю глаза, чтобы не видеть больше ту, что застыла без движений на столе. Это не реально, это не моя мама! Это не реально, это не моя мама! Это не реально, это не моя мама! Когда дыхание восстановлено, я могу открыть глаза.
– Чего вы ждете от меня?
«Ты прекрасно держишься, Лин. Твоей маме больно, ты должна вырезать пулю из ее тела, помоги ей»
– Ей не больно, она мертва! – Кричу я им, сама же, продолжаю убеждать себя, что все это мираж.
«Она крепко спит, а ты поможешь ей. Возьми нож, что справа от тебя, и вынь пулю из ее тела»
Я что сама не заметила, как записалась на медицинские курсы? К чему мне эта техника по оказанию медицинской помощи?
– Хорошо, раз вы настаиваете. – Я соглашаюсь сделать это, только чтобы поскорее выбраться отсюда. Моя рука нащупывает медицинский нож, и я вижу растекшееся по животу «мамы», красное пятно от запекшейся крови. Моя рука дрожит, приближаясь к маленькому отверстию, оставленному пулей в теле, и я надавливаю на нож, пытаясь выковырять то, что забилось внутрь.
«Достаточно, Лин. Ты большая молодец! На сегодня ты свободна»
Садисты! Еле давлю в себе злость, как все меркнет перед глазами, и я падаю на колени. Меня, словно раскачивает что-то, из стороны в сторону. Через какое-то время, я замечаю, что это я сама, раскачиваюсь взад-вперед, зажимая себя руками так крепко, что не могу шевельнуться. Я прихожу в себя и останавливаюсь, расцепляю руки, и вытираю пот с лица, который капает на пол. Это не пот, это слезы из моих глаз, даже не заметила, что плачу. Нужно поскорее выбираться отсюда, нужно дойти до комнаты и зарыться в одеяле так, чтобы меня никто не видел.
Я выбегаю в коридор и несусь изо всех сил по той дороге, что пришла сюда. Оказывается ее не так сложно запомнить, когда нужно найти выход из этого места. Может я так же просто смогу исследовать здесь все, чтобы добраться до двери, что ведет на улицу. Но не сейчас, у меня совсем нет сил, мои движения не точны, меня пошатывает на поворотах лестничных проемов. Мне необходим отдых. А что, если они специально выматывают нас, для того, чтобы мы не смогли больше ни о чем думать, кроме сна и отдыха. Все возможно. А их обучение покорности – это бонус, который они получают вдобавок к нашему бездействию. Я знаю, почему никто не задумывается о побеге все это время, что находятся в этом месте. Ни у кого нет сил, чтобы что-то осуществить. И у меня нет. Я уже в своей комнате, на кровати. Я накрываюсь одеялом с головой и крепко закрываю глаза. Но образы, что приходят мне, как только я начинаю засыпать, вновь меня будят. Мне так страшно, что я даже не могу провалиться в сон. Я не могу забыть нереально белый оттенок кожи на теле моей мамы. Стоп. Нет. Это не моя мама, это все нереально. Это не моя мама, это все не реально. Это не моя мама, это все не реально. Я бормочу эти слова, боясь прекратить и заснуть. Все эти образы, предстающие перед моими глазами, как только я их закрываю, очень меня пугают. Тим, где же ты? Как мне тебя найти?
– Эй, с тобой все в порядке?
Я вздрагиваю и скидываю с себя одеяло. В комнате темно, и я не сразу различаю, кто находится перед моей кроватью. Это Кара, она смотрит на меня своими большими, испуганными глазами, ожидая ответ.
– Да, все в порядке. – Отвечаю я, охрипшим голосом. – Что-то не так? – Пытаюсь узнать причину ее встревоженному поведению. Может, пока я прячусь в постели, что-то произошло.
– Не так. Ты слишком бурно реагируешь на тесты. Что они тебе показывают?
– Не то, что бы я хотела обсуждать с тобой или с кем-нибудь еще. – Отвечаю я, достаточно грубо, так как не хочу, чтобы в мою голову еще кто-то лез. Там и так тесно.
– Прости, если обидела тебя. Я тоже часто плачу после тестов. – Она присаживается на край моей кровати, продолжая разговор. – Они показывают мне дом, в котором я жила, и рассказывают страшные вещи о нашем Совете. Они пытаются сделать все, чтобы я не воспринимала «Совет пяти» – теми, кем я привыкла. Но у меня пока не выходит.
Я молчу. Мне нечего ей ответить. Я знаю, что Совет не чист, и то, что они делали – кошмарно. Я сама желала их свержения, я сама привела Новый город, для войны, которая должна была все изменить к лучшему. Но я не знала, что Основной город не желал этого столкновения, я не знала, что они не собираются нападать и отнимать территории Нового города. Но было слишком поздно. Когда я все поняла, то уже не могла изменить что-либо.
– Ты не спала? – Спрашивает меня Кара, прикасаясь своей ладонью к моему плечу.
– Нет.
– Ты пропустила ужин, лежала и бормотала что-то в своей кровати. Я испугалась за тебя. Ты говорила что-то о своей маме. Она жива?
– Да, она жива. – Убеждаю я себя. – Она где-то по соседству с нами.
– А у меня никого не осталось. Мама и сестра погибли, когда нас захватили военные Нового города.
– Мне очень жаль. – Отвечаю ей, но она меня не слушает, ей не до моей жалости.
– Вокруг много тех, кто не примет правление Нового города, только потому, что они лишили нас родных и близких. Почти каждая, в этом месте, со своей историей. Думаю, они не собираются нас выпускать. Мы опасны для них. Подумай над этим.
Она встает с моей кровати и крадется к выходу, перед самым порогом, она оборачивается и еле слышно шепчет «Мы с тобой. А ты с нами?»
Я машинально киваю. Не зная, чего конкретно она от меня ждет.
Всю ночь, я не смыкаю глаз. Во-первых, из-за страха, который так и не отпустил меня, крепко сжимая мое тело, липкими, холодными лапами. Во-вторых, из-за тех слов, что мне сказала Кара. Ведь если все правда, если то, что говорит она – не выдумки напуганной девчонки. То значит мой план, который я пыталась довести до конца, обретая себе дорогу к свободе – развеян по ветру. Значит, мои действия, моя покорность, никому не нужна. Все эти тесты – выматывают и пугают. Они хотят держать нас в страхе, без сил на какие-то действия. Это значит, что я не могу терять времени. Не могу допустить того, чтобы меня превратили в «овощ» способный только есть, утренние кашки, и спать, все оставшееся после тестов время. Я встаю с кровати. Сейчас очень темно, и судя по тому, что за прошлую выходку с душем, меня никто не наказал, я могу беспрепятственно перемещаться сквозь темные коридоры помещения, пока меня не поймают.
Я иду к Каре.
Она сидит на своей кровати, не собирается ложиться, хотя сигнала для подъема еще не было. Ее прическа растрепана, а одежда помята. Все от беспокойных снов, которые мучают ее так же, как и всех в этом помещении. Люди, пережившие нападение и пленение, не сразу приходят в себя. Пусть даже нас обрабатывают с особым рвением, но ясно, что это не поможет так скоро, как на это рассчитывают захваченные под арест женщины. Они продолжают следовать правилам, и снова их попытки не приносят долгожданного облегчения. Обретение чувств это – безусловно, подарок, но весьма не своевременный. Людям нужно пережить потери и утраты, и как раз в этот момент, им позволяют как можно четче все это прочувствовать и пройти снова.
– Кара, нам нужно поговорить. – Обращаюсь я к девушке, она поднимает на меня глаза, только тогда, когда я произношу ее имя, хотя наверняка, слышала, как я вошла в ее комнату.
– Снова? И о чем на этот раз? – Достаточно агрессивно начинает она, так, что я даже не сразу начинаю свой монолог.
Я присаживаюсь на край ее кровати, так же, как она, некоторое время назад. И так же тихо начинаю говорить, чтобы ни у кого не было возможности расслышать мои слова, кроме нее.
– Я обдумала твои слова, и я поняла, что ты во всем права. У меня был свой план, чтобы выбраться отсюда. Но теперь, я думаю, он не уместен. Если то, что ты сказала – имеет место быть, то мои действия ни к чему не приведут.
– Понимаю, – перебивает меня Кара, – ты рассчитывала выполнять все их требования, чтобы доказать, что ты можешь быть частью их системы. Все так думают, и все следуют правилам, но это не дает результатов. Все начинается сначала. Они все начинают сначала. Я думала, в их тестах – есть смысл, что они хотят уравновесить мою психику, показать, на что способен мой разум. Но это не так! После прохождения всех, задуманных ими, тестов, они начинают все сначала. Я снова в первой комнате, и я не могу больше этого вынести! – Кара начинает плакать, она больше не сдерживает эмоций. Она – сломлена системой.
– Нужно действовать, пожалуйста. – Успокаиваю ее, а у самой на душе так мерзко, от воспоминаний о маме, прикованной к хирургическому столу, от того, что мне снова придется резать ее тело. – Помоги мне, и себе. Нам нужно выбраться отсюда.
– А что будет дальше? Что мы будем делать, если нам, все же, удастся бежать? Куда мы побежим?
– Это я беру на себя. Я была в Новом городе, довольно долгое время. У меня есть связи здесь и за пределами купола, нам нужно сделать первый шаг. Он самый сложный. Но мы можем что-то придумать.
– Одни? Я до сих пор не знаю, как устроено это здание. Оно огромное! Здесь словно лабиринт с запутанными коридорами.
– Я знаю, и тоже думала над этим. Нам помогут. «Мы с тобой» – помнишь?
– Да.
– Расскажи, что это значит.
Кара, поднимает свои глаза на меня, и долгое время смотрит, словно обдумывая, что можно сказать, а что не стоит.
– Ты можешь мне доверять. Если не мне, то кому? – Убеждаю ее я.
– Хорошо. Эту записку, просила передать тебе, госпожа Варн.
– Как, ты тоже?
– Узнала ее, – Кара тихо смеется, – конечно, ее все здесь узнали. Эту женщину, не возможно с кем-то спутать. Пусть, она выглядит, не так презентабельно, как раньше, но это она. Варн знает о тебе то, что не знает никто из присутствующих здесь женщин, включая меня. И уж если говорить с кем то, о планах, то с ней. Это она что-то задумала, и с твоей помощью, надеется осуществить.
– Возможно, ты права. Тогда мне нужно поговорить с ней. Мне никак не удавалось этого сделать, когда я рядом с ней, кто-то из охраны следит за каждым нашим словом.
– Конечно! Думаешь, они не знают кто эта женщина? Поговорить с Варн никому не удавалось. Она, иногда, передает записки. Это то, что я о ней знаю. Я даже не подозреваю, в какой комнате они ее держат. Может даже закрывают. Ужасно. Мы и так, словно в тюрьме.
– Даже не рассказывай, я сама сидела несколько дней в клетке. Без постели и окон.
– Ужасно! Так это правда. Я думала, что все это выдумки. Как то слышала, что они держат какую-то девушку взаперти, но думала, что это не правда. А почему тогда они тебя так побаиваются?
– Меня? Кто? – Удивляюсь ее словам и тоже повышаю голос до громкого шепота, но быстро беру себя в руки. – Извини.
Кара машет рукой, отметая мои извинения.
– Наша охрана, они даже спиной к тебе бояться встать. – Отвечает она на мой вопрос, а у меня даже рот открылся от изумления. Меня боятся? Глупость!
– Брось, это сильные мужчины, они не могут меня бояться. Мне сначала тоже так казалось, но теперь я вижу, что это не так. – Выражаю свои мысли вслух.
– Может это от того, что ты показала им свою слабость? Ведь перед тестами и после, ты не внушаешь угрозы. Но, до того, они тебя сторонились.
– Возможно, это от того, что я не совсем радушно их принимала в своей камере. – Я издаю смешок, а Кара, продолжает смотреть мне в глаза, не понимая, о чем я говорю. – Не важно. Придумай, как мне поговорить с госпожой Варн. И как можно скорее. Еще тестов – я не выдержу. – По телу, снова, пробегает холодок.
– Сейчас, я схожу в душ, и попытаюсь поговорить с Варн. Если мне это удастся, я подам знак за завтраком.
– Какой?
– Ну, предположим, если мне удалось с ней поговорить, то я, сразу примусь за еду, а если нет, то я, сначала, покручу ложку в руке.
– Странно, но, пусть так. – Я улыбаюсь ей, а она мне. Теперь у нас есть маленькая общая тайна и большое общее дело. Это так сближает.
Я стала пробираться в свою комнату. В коридоре, мне встретился охранник, который заглядывал в каждую комнату, проверяя их содержание. Значит, по коридорам ходит дозор. Раньше я его не замечала. Я не смогла удержаться, чтобы не проверить свои догадки, остановилась посреди коридора, около двери в свою комнату, и стала за ним наблюдать. Он заметил меня не сразу, а когда увидел, то стал спрятать глаза, чтобы не смотреть на меня. А поравнявшись со мной, ускорил шаг, и, оглядываясь на меня, продолжил осмотр. Улыбка не сходит с моего лица. Получается, Кара права, и меня опасаются. Это забавно. Это может послужить мне на пользу.
Я захожу в комнату и жду сигнала, после иду в душ, вместе со всеми. По дороге мне не встречается ни Кара, ни Варн. Я нервно обмываюсь водой, еле сдерживаясь, чтобы не выбежать из кабинки. А потом, в моей голове появляется идея, от которой я не могу себя отговорить. Я выхожу из душа, быстро и насухо вытираюсь полотенцем, надеваю свою форму, которую еще не успели поменять на чисто выстиранную сменную одежду. Значит, мне удастся все узнать. В коридорах еще никого, даже охраны нет, только слышен звук стекающей воды. Мои шаги легки и точны. Я хочу узнать, кто и когда проникает в душ, чтобы сменить нашу одежду. Я хочу увидеть, куда они ее уносят. Ведь если в здании есть обслуживающий персонал, то есть и комнаты, в которых готовят еду и стирают нашу форму. Значит, есть выход, которым они пользуются, чтобы обеспечить нас продуктами и другими вещами. Я прячусь за выступом в стене. В этом месте хороший обзор на душевую, и меня не видно из-за колонны, поддерживающей стену. Мне не приходится долго ждать, и мои усилия вознаграждены. Это – женщина! Она торопиться, и не смотрит по сторонам. У нее в руках стопка одежды, хорошо выглаженной и выстиранной. Она проходит так близко от меня, что я вжимаюсь в стену, а в нос бьет запах стирального порошка, которым пропитана все белье. Женщина, заходит в душевую и через несколько минут выходит обратно, держа в руках перед собой, кучу смятой одежды, так, что с трудом видит коридор перед собой и идет, ориентируясь, больше на память, чем на зрение.
Я начинаю преследование. От страха, что могу быть поймана, сердце колотится в груди, и трясутся руки, но я не отступаю. Моя выходка, может грозить мне заключением в отдельной комнате, но я уже не могу повернуть назад. Любопытство ведет меня вдоль пыльных коридоров, за поспешными шагами таинственной женщины, которая все это время оставалась незамеченной и похищала наши вещи, меняя их на чистые, пока все принимают душ и радуются теплой воде. Я стараюсь запомнить дорогу. Направо, направо, прямо, вниз по лестнице, три пролета, снова – направо, прямо, снова – лестница и прямо. Двери, сквозь них слышен шум стиральных машин, и я не опасаюсь быть услышанной здесь. Только бы не встретить кого-то на пути. Никого. Вот она отворяет дверь одной их комнат, и входит внутрь. Двери не закрыты. Они без замков. Значит, это не может быть выход. Это подсобные помещения, которые находятся в подвале здания. Здесь сыро и пахнет плесенью, вперемешку с порошком. Все же, я захожу следом за ней, тихонько приоткрываю дверцу, и прячусь за стеллаж у двери, на котором ровными стопками лежит чистое белье. Здесь несколько женщин, они раскладывают одежду по корзинам, учитывая цвета ткани, и несут в большие стиральные машины. Засыпают порошок и нажимают на кнопки. Все движения отлажены и систематизированы. Кажется, что они не первый день занимаются этой работой, возможно, эта работа для них знакома и привычна. Но если это – женщины Основного города, то почему тогда они здесь, а не на соседних кроватях с нами? Или они более благонадежны, что им доверили работу без промывания мозгов?
– Дола, посмотри, что у меня! – Кричит женщина, которая принесла и все еще разбирает грязную одежду – по стопкам.
– Что такое, Сим? – Вторая подходит к ней, перекрикивая запустившуюся для стирки машину.
– Это я нашла в кармане одной из кофт. Красиво, правда?
Женщина перебирает что-то в руке, покручивая из стороны в сторону ладонью. Что-то блестит и переливается между ее пальцев, а когда она разжимает ладонь и протягивает вещицу своей напарнице, то та со звоном брякает о пол.
– Ты что не держишь, сказала же! Вот ты криворукая, нажалуюсь, и тебя спишут с этой работы, пойдешь подметать улицы! – Начинает причитать Сим, а мой взгляд приковывает блестящая, поверхность металла, на черном шнурке.
Я цепляюсь в стеллаж руками так крепко, что начинает болеть ладонь, лишь бы не сорваться с места и не подобрать принадлежащую мне вещь с пола, раньше, чем это сделает женщина, чьи руки не так ловки, чтобы ловить на лету мой амулет. Мой крестик – подаренный мамой, на черной веревочке, что дала Вероника. Я пячусь назад и вырываюсь из комнаты в коридор, бегу заученными поворотами, к себе на этаж, только бы не думать, как мой амулет попал в одежду одной из девушек, и как мне его вернуть обратно себе.
Я захожу в столовую, когда все уже сидят на своих местах и ждут начала приема пищи, ждут меня. Мои щеки горят от бега и смятения, мой пульс еще не пришел в норму и сердце колотиться, часто, выдавая меня перед всеми.
– Простите за опоздание. Мутит, после вчерашнего. – Оправдываюсь я перед охраной в дверях, а он, лишь отводит от меня взгляд и указывает головой, проходить на свое место.
Я подхожу к чану с кашей и выкладываю в свою миску остатки еды, прохожу и сажусь за свой стул. Смотрю сначала на осуждающее лицо Варн, потом на заинтересованное лицо Кары, и жду ее действий. Когда все принимаются за еду, она тоже берет ложку и принимается черпать ей кашицу из миски. Вздох облегчения, и я тоже могу поесть, но разрывающее меня любопытство заставляет торопиться и двигаться интенсивнее, так что я снова, заканчиваю прием пищи раньше, чем все остальные. Приходится ждать.
Мои эмоции улеглись, и теперь, я могу обдумать увиденное мной сегодня. Во-первых, женщины, что работают в здании, не похожи на узниц, а больше напоминают нанятую на работу обслугу. Это означает, что не все женщины Основного города заключены в зданиях под охраной, и то, что им не доверяют ответственную работу, такую как охрана или правление. И ждать помощи от них не следует, поскольку их все устраивает. Если они знают, где выход, то ни за что его не покажут, потому как видели, к чему ведет неповиновение. Во-вторых, самостоятельно найти выход, у меня не выйдет. Слишком запутаны коридоры и меня найдут раньше, чем я смогу открыть нужную дверь. Значит, мне нужен проверенный человек в охране. Как раз тот, что сейчас стоит на выходе из столовой. Именно он передал мне карточку с написанным на ней шифром.
Когда последняя ложка касается пустой тарелки на столе, звучит уже привычный сигнал, и все встают со своих мест, начиная медленное продвижение за карточками. Я не тороплюсь, занимая последнее место в очереди. А когда оказываюсь наедине с охранником, протянувшим мне карту, то наклоняюсь чуть ближе, и тихо шепчу:
– Мне нужна твоя помощь, ты со мной? – Я задаю вопрос, и жду ответа. Он слегка кивает головой так, что я думаю, не померещилось ли мне?
Я держу карту в руке, и покидаю столовую. Он выходит следом. Делаю вид, что не могу понять куда идти, чтобы попасть в нужную комнату. Сама, от волнения, еле различаю номер, написанный в карте, но он тот же, что был прежде.
– Вам помочь? – Наконец, задает мне вопрос тот, на кого я надеюсь.
– Не знаю дороги. – Коротко отвечаю я, он забирает мою карточку и жестом указывает следовать за ним.
Мне удалось. Только как заговорить с ним, как дальше просить помощи? Ведь если он так осторожен, значит за нашими действиями, наблюдают.
Мы идем по коридорам, я настороженно вглядываюсь в каждое его движение, пытаюсь уловить тайные жесты, но ничего не замечаю и уже начинаю отчаиваться, что мне не удастся заговорить с ним снова. Но через небольшой отрезок пути, он сворачивает в тупик и прижимается к стене, я подражаю ему, вжимаясь плотнее в холодный бетон.
– Что ты хочешь? – Он первый нарушает молчание своим шепотом.
– Ты можешь меня вывести из этого здания? – Сразу, задаю, свой главный вопрос – не таясь. Будь, что будет.
– Нет. – Коротко отвечает он и молчит.
Я прижимаюсь к нему плотнее, чтобы не быть замеченной, а он пытается отстраниться, но дальше только стена, и у него ничего не выходит.
– Почему? Ты же согласился мне помочь. – Я пытаюсь говорить жестче, чтобы проверить, так ли он боится меня, как остальные.
Его глаза округляются, а ртом он беззвучно что-то пытается сказать.
– Почему? – Снова повторяю я свой вопрос, еще более сурово.
– Выход закрыт, и слишком много охраны его контролирует. – Наконец, набираясь храбрости, он шепчет мне, почти вплотную прижавшись к моему уху.
– Выход не может быть один, наверняка, есть еще двери для персонала, или подвальные ходы.
– Но мне не известно о них. – Пытается оправдаться он, рукой проводя по моим волосам.
Что-то новенькое. Я немного отстраняюсь от него и заглядываю в глаза. Этот взгляд ни с чем не перепутать. Так смотрел на меня Тим, когда хотел поцеловать впервые. Так значит – это не страх движет им. Я придвигаюсь ближе к нему и слегка прикасаюсь губами к его губам, потом поспешно отхожу.
– Найди мне выход, – еще более требовательно говорю ему, – завтра.– Я ставлю ему конкретные сроки и ухожу, направляясь к комнате, которая ждет меня сегодня.
Глава 5.
Открываю дверь, уже без страха. Я достаточно храбра. Я должна это вспомнить. Снова стать собой, не дать им подавить свое «Я». У них не получиться задавить меня, своими галлюцинациями. Теперь я понимаю, что все нереально, и мне не стоит так близко к сердцу, воспринимать эти картинки. То, что было показано в прошлый раз, превысило все возможные варианты. Теперь я готова ко всему. Они сами сделали так, что не подавили мою волю, а высвободили меня из клетки, которую сами же для меня и построили. Они расширили границы моего сознания, и теперь, меня не страшат картинки, что в дальнейшем будут внушать мне. Тем более, я как никогда, близка к победе нам ними. Но не следует им, раньше времени узнать об этом. Поэтому, я готова поиграть в их игру, снова, по их правилам. Убеждая себя, быть сильнее, я готова к их испытанию. Комната так же чиста и бела, как прежде. Я встаю посреди нее и жду беседы с голосом, который неизменно преследует меня.
«Доброе утро, Лин. Как спалось?»
– Доброе утро. Спасибо, достаточно долго. – Отвечаю сарказмом на их хитрый вопрос. Они, конечно же, знают, что после предыдущего теста, я долго пребывала в забытье.
«Теперь, когда ты выспалась, готова ли ты к новому этапу в наших тестах?»
Они задают мне вопрос, хотя он не предполагает ответа. Интересно. Снова пытаются внять к моему дружелюбию и расположить к себе мнимой свободой выбора.
– Да, я готова, если вы считаете это необходимым. – Я повинуюсь им, я кротка и послушна. Пусть видят мою слабость, за которой я прячу решимость на многое.
«Замечательно. Сегодня, ты должна научиться отставлять свои интересы на второй план, превознося интересы общества на первый. Судя по твоему личному делу, тебе не удавалось этого прежде. Теперь, ты должна понимать, что общество не примет тебя, если ты будешь думать в первую очередь о своих целях и планах, а не на благо Нового города»
Что-то новенькое, приготовили они для меня. Что ж, попробуем подчиниться. Я киваю и зажмуриваю глаза, ожидая звука, что режет слух и потери сознания, но ничего не происходит. Я открываю глаза, а передо мной стоит Зоин. Несомненно – это голограмма, а не галлюцинация. Я прочищаю горло, чтобы поздороваться, но Зоин опережает меня.
– Доброе утро, Лин. Рад тебя видеть здоровой и невредимой.
– Доброе утро, я тоже очень рада вас видеть. Хоть одно знакомое мне лицо в этой тюрьме. – Не сдерживаюсь я, и выношу свое негативное мнение о моем заточении в здании.
– Ну что ты? Это не тюрьма, а лишь мера, принятая правлением, для адаптации нового населения города.
– Возможно, – принимаю я его слова, а в его глазах читаю нежность и желание помочь, – так что же на этот раз приготовило мне правление? Какую миссию я должна выполнить на благо общества?
– Ничего серьезного, в этот раз. Но твоя готовность помочь – радует. Нам нужна информация, которой ты можешь владеть. Ты готова ею поделиться?
– С радостью, если это может помочь правлению. – Соглашаюсь я, не имея понятия, какую информацию могу им еще дать.
– Мы давно ничего не слышали, и не видели твоих друзей, и брата. – Зоин произносит эти слова, а на лице его отражается такая боль, от сказанных им слов, что мне охота подойти и обнять его. Но меня радуют сказанные им слова, что я не могу сдержать улыбки, значит, они не задержали никого из них. Значит и Су, и Тим, Лён, Рон – всем им удалось скрыться до того, как их поймают и заточат в зданиях, подобных этому. Свою радость, я маскирую охотой помочь обществу.
– Конечно, я расскажу все что знаю, ведь это поможет и моим друзьям обрести радость прибывать в Новом городе.
– Замечательно, я слушаю тебя.
– Мне не многое известно. Только то, что мы расстались на самом краю Основного города. Все они хотели помочь людям и поддержать их, рассказать о том, что их ждет. Чтобы никто не сопротивлялся военным людям, появившимся в Основном городе, и принимал их помощь. Ведь никто не хотел войны, все хотели лишь обезоружить «Совет пяти». А я пошла к маме. Я так скучала по ней, все это время, что не могла дождаться нашей встречи. Мои друзья должны были быть в городе, мы хотели встретиться, когда все проясниться, когда люди, пришедшие из Нового города, увидят и поймут, что им не чинят препятствий. Но, к сожалению, нам так и не посчастливилось встретиться, но я думала, что они где-то рядом. Как и я, проходят адаптацию. – Я высказываю весь этот бред Зоину, и он одобрительно кивает мне головой.
– Что ж, раз ты больше ничем не можешь нам помочь, я удаляюсь.
Зоин исчезает, мерцая изображением, и я остаюсь в комнате одна. На душе становится пусто, словно от меня оторвали еще один кусочек. Но я не поддаюсь порыву грусти. Все прошло хорошо. Я сделала попытку помочь городу. Это должно засчитаться плюсом в моем личном деле. Это поможет затянуть время, до того как мой новый помощник не отыщет выход из этого здания.
«Замечательно, Лин. Ты уже на полпути к прохождению всех необходимых тестов. Работай над собой и радуй нас, своим присутствием. До встречи завтра»
Голос затихает, а я улыбаюсь своей победе. Надеюсь, сделать все возможное, чтобы больше не встретиться с вами и вашими тестами.
Я покидаю комнату в отличной форме, в отличие от предыдущих сеансов, это придает мне новых сил. Я должна поговорить с госпожой Варн, я рассчитываю на ее помощь. Если верить Каре, то наша встреча должна быть организована. Я направляюсь на свой этаж, прохожу то место, в котором некоторое время назад соблазняла охрану и улыбаюсь своим победам. Теперь, все будет так, как я хочу. Игра по их правилам – окончена, теперь моя очередь водить!
На этаже никого нет. Скорее всего, я первая, кто окончил тест, а все остальные еще не вернулись. В моей комнате никого нет. Я ложусь на кровать, закрываю глаза ладонями, делаю вид, что устала и печалюсь от встречи, которая и в самом деле щемит мое сердце, но не так сильно, грусть вытесняет зарождающее чувство триумфа над моими надзирателями. Несколько раз, сквозь щели между пальцев, я наблюдаю охрану, которая проходит по коридору, выжидаю момент, когда мужчина скрывается из вида и соскакиваю с постели. Я сооружаю подобие себя из одеяла и подушки на постели. Пусть думают, что я снова сплю. Выглядываю за двери и не вижу никого, кто бы мог меня остановить. Если мне не вменили в вину, то, что я слонялась за женщиной, которая уносила одежду из душевых, значит, они не видят того, что здесь происходит, но скорее всего – слышат, так как мой сообщник говорил очень тихо, опасаясь прослушивания. Очень тихо я проникаю в комнату Кары и забиваюсь в угол, не просматриваемый со стороны коридора. Я стою тихо и жду ее возвращения. К моему счастью, она возвращается до того, как мои ноги устают стоять на месте без движения. Она заходит в свою комнату и, не обращая на меня внимания, падает, на кровать, тяжело дыша. Понимаю, что не вправе ее тревожить, но то, что у меня мало времени, заставляет дать о себе знать. Я тихо покашливаю, чтобы Кара повернулась и заметила меня. Она замирает, пугается и вскакивает с кровати, а когда видит меня, выдыхает и снова садится на свое место.
