Читать книгу: «Край глаза», страница 6
Когда он вернулся в родной двор с намерением уйти путешествовать вместе с энтомологом, к нему подбежала недавно прибывшая знакомая, но сильно постаревшая Нина Анатольевна из второго подъезда, умершая от рака легких, и прохрипела:
– Эврика, я тут косилась на мужа моего… он, видите ли, за Зойкой из пятнадцатой решил приударить, сукин сын! Полгода ещё не прошло… Ах, да! О чем это я? Ну, конечно! Батя твой вещи в багажник кидает… похоже, съезжает навсегда. Ты бы проверил… может быть, стоит оно того.
Эрик выслушал её без энтузиазма, но все-таки побрел к дому. Там он надел очки, но во дворе ничего не увидел. Квартиру он нашел совершенно пустой. Вся мебель и вещи исчезли. В его комнате остались только обои с домиками и закатившаяся в угол розовая девичья заколка для волос. Эрик снял очки. В мертвом мире все было как в самый первый день: учебники на столе, горящая лампа, английский плед и школьная форма. Он снова надел очки. Теперь он увидел молодого незнакомого человека в заляпанном краской спортивном костюме, который белил потолок и напевал песню, которой Эрик никогда раньше не слышал. В пустой квартире его голос звонко отскакивал от стен. Обои с домиками заменила краска цвета морской волны.
Эрик вернулся во двор к Нине Анатольевне, которая сокрушенно качала головой.
– Я подслушала, как наши тетки болтали. Они ведь не просто съехали… Они разъехались. Маманя твоя с девочкой улетели аж за границу, а батя – к новой крале. Хуже Димки моего…
Эрик прошел мимо неё, не останавливаясь. Теперь он никогда больше не увидит Глашу. Ну вот почему бы не отойти сейчас? Чего еще не хватает? Или теперь, когда она обживется на новом месте, она отпустит его наконец? Эрик поднял глаза на окна своей бывшей квартиры. Там неизменно горел желтый свет, как той злополучной ночью.
Вдруг он почувствовал прикосновение к ноге. Эрик опустил глаза и не поверил им.
– Степан!!!
Это, действительно, был он. Старый, но заново окрепший кот, чье появление Эрик, видимо, пропустил несколько дней, а может быть, и лет назад. Эрик подхватил и прижал старого друга к плечу. Закрыв глаза он слушал вибрацию внутри животного и жалел, что не помнит, как надо плакать. В течение нескольких дней Степан всюду бродил за Эриком и лежал рядом, когда Эрик находил себе дело. Он тоже отошел, вероятно когда мама приобрела нового котенка или щенка. Эрик не заметил его отхода, как и не заметил его прибытия. Он не расстроился, но ему стало досадно, что он даже расстраиваться разучился.
* * *
Однажды среди бродяг обявился ребенок. Девочка десяти лет по имени Аля. Она была одета в школьную форму с порванным рукавом. Рыжие волосы были стянуты в хвост и перевязаны зеленой лентой. Эрик научил ее пользоваться краем глаза и бродить, но не стал расспрашивать о причинах столь ранней кончины. Ему не понравились признаки некоторых сопутствующих ей обстоятельств, но он сделал все что мог, чтобы поскорее приспособить Алю к темному дымному миру. Через пару недель он взял ее с собой на вокзал, чтобы опять посмотреть на поезда и поразмышлять. Аля не была болтлива и не мешала ему рассуждать вслух, когда они сидели на платформе и смотрели на жизнь.
«Поезд на Екатеринбург отходит со второго пути …» – услышал Эрик объявление глухо и еле разборчиво.
– Поезда, хотя бы, объявляют. Как было бы мне проще, если бы у нас были хоть какие-нибудь предупредждения или признаки, – сказал Эрик.
Аля ничего не ответила, разлядывая краем глаза сидящую рядом на скамейке живую девушку в плаще.
– Ведь, казалось бы, что тут сложного? Ладно, законы термодинамики нарушены, но ведь имеется какая-никакая гравитация, масса тела… нет массы нет, потому что нет никакого тела. Ну хорошо… Масса духа. Эх, Дядьяша! Ты бы сейчал мне идейку бы подбросил, – Эрик сам повернулся к девочке, – Аль, какую бы идейку нам Дядьяша бы подбросил?
– Я не знаю никакую индейку, – ответила Аля, – я только поговорки знаю. Баба Лера поговорками отвечала на все вопросы.
– Ну, и какую бы поговорку она сейчас выбрала?
Аля подумала.
– В здоровом теле здоровый дух… или… Дух бодр, да плоть немощна.
– А что? Вполне мудрые поговорки. Смотри, как долго здесь дух может продержаться, после того, как тела не стало. Только какой в этом толк?
– Бела овца, сера овца, а всё один овечий дух, – продолжала вспоминать Аля, покачивая ногой, – Где деготь побывает – не скоро дух выведешь.
– Не… это не то. Это про запах.
– Баба Лера говорила, что это про будущее.
– Может быть… Но, все равно, не ясно, зачем все это. Зачем нужен дух без тела? Всему на свете должна быть причина.
– Нет дыма без огня… Мал грех, да велика причина, – Аля теперь болтала обеими ногами, – У кого много причин, тот много врет.
– Молодец твоя баба Лера. Я вот уже думал: когда поезд готов к отправке? Когда все пассажиры уселись на свои места, багаж уложен… Хотя нет, если ты опоздал, он ждать не будет. Может бы, мы опоздавшие?
– Твой поезд уже ушел…
– Это уж точно. Есть еще провожающие. Они иногда бегут за поездом и машут рукой. Но ведь от этого поезд не идет медленнее. Дядьяша и Ульяна, наверное, сами не давали друг другу отойти, пока не догадались в чем дело. Для них смерть была не концом, а началом.
– Двум смертям не бывать…
– В этом я, как раз, и не уверен. Связь с живыми тоже очевидна. Взять хотя бы Плюшку. Или Степу… По ним не так долго тоскуют, как по людям. А те младенцы у Ксюши… Их там очень долго не могут забыть, а сами они тут Ксюшу не отпускают.
– Ни жить, ни умереть не дают… Мертвому – плач, а живому – калач.
– Не поспоришь. И если мы оказываемся здесь, а потом поезд отходит, то какая следующая остановка? И на какой станции мы можем сойти с поезда… или нет… по желанию… Черт с ним – с законом сохранения масс, но почему не может быть закона сохранения духа?
В следующую секунду Эрик почувствовал, что не может пошевелиться. Вокзал и Аля исчезли, а сам он оказался в кромешной тьме. Его сдавило со всех сторон, в ушах загудело так, что он испугался. Испугался как никогда в жизни… и, тем более, после неё … Он почувствовал боль во всем теле, особенно в голове – тоже давно забытое ощущение. Рядом кто-то по-звериному ревел, и слышались другие голоса. Неужели, ангелы и демоны существуют на самом деле, и он попал в ад? Кроме боли он почувствовал холод. Он задрожал. Сквозь веки его слепил непривычный красный свет. Глаза открылись сами собой, руки и ноги тоже больше не слушались его. Вокруг была сплошная яркая муть. В ней были разные цвета, но Эрик не мог определить их. Крик стих, а голоса, наоборот запричитали и заулюлюкали, но он не мог понять ни слова. Мальчик вдруг почувствовал, что к его нагому телу прикасаются огромные пальцы, какая-то грубая ткань кутает его и совсем растерявшийся и перепуганный Эрик тоже закричал, но не узнал своего голоса. При этом он чувствовал, как в легкие льётся воздух. Настоящий. И после темного потустороннего мира, этот свет слишком похож на… на… Эрик не мог вспомнить названия. Мало того, он не мог вспомнить своего имени. Он не помнил ни Дядьяшу, ни Глашу, ни Алю. Он забыл про свои исследования и мечту стать астрофизиком. Его сознание теперь вспыхивало тысячами искр, каждая их которой была мыслью или памятью. Эти искры гасли одна за другой, как бенгальские огни, падающие в воду, и последняя мысль «Так вот она какая… настоящая смерть» медленно потухла в крошечной головке, прижатой к большой мягкой груди. На темечке пульсировал родничок.
– Не хвались отъездом, а хвались приездом, – Аля снова скосила глаза и поглядела вслед целому семейству с чемоданами и детской коляской. В коляске сидел полугодовалый карапуз и орал. На него никто не обращал внимания. Отец семейства пыхтел под тяжестью двух огромных чемоданов, а Мать толкала коляску и переругивалась с двумя сыновьями двойняшками лет пяти или шести. Они скоро исчезли в толпе, и вопли карапуза тоже стихли. На платформе валялся его белый сандалик. Аля зажмурилась, открыла глаза и оглянулась на Эрика. Но Эрика-Эврики на скамейке больше не было.
Аля перестала болтать ногами, слезла со скамейки и подняла с асфальта очки. Треснувшее лучами стекло выпало из оправы и развалилось на прозрачные треугольники. Аля положила бесполезные очки на скамеечку, легла на живот на краю платформы, скинула ноги вниз и спрыгнула на рельсы. Перепрыгивая с одной шпалы на другую, она медленно двигалась между двумя блестящими железными полосами, отражающими бледный свет, который лился ниоткуда. Потревоженная сизая дымка горизонтальными пластами смыкалась и застывала у неё за спиной, и скоро темный пустой вокзал стал тих и неподвижен, как собственное изображение на фотографии.
Конец.
