Читать книгу: «Весы Правосудия Божиего. Книга вторая», страница 3

Гарри тоже встал из своей позиции лотоса и, размяв мышцы прыжками на месте и отжиманиями, переполненный, несомненно, положительной энергией, почерпнутой из щедрого лона природы, двинулся в обратный путь к дому Дена.

Старина также не лентяйничал, а, стоя во дворе, выполнял какие-то замысловатые движения руками и ногами.

Когда подбежал к нему Гарри, глубоко дыша от быстрого движения по тропе вниз с горы, Ден к нему обратился, полный спокойствия:

– Рискуешь наступить на змею, там полно ядовитых змей, – было первое, что он высказал после пожелания доброго дня.

– Как это змей, да брось, разве это серьезно?

– Еще как серьезно, мой друг, там живут кролики и, конечно же, змеи, которые на них охотятся, разве ты не в курсе, что вся природа создана так, что все поедают друг друга, а вот то место даже и называется Змеиным холмом.

– Вот так у вас названия, то Змеиная дорога, то холм опять-таки Змеиный, сдается, гадов да прочих опасностей тут на каждом шагу.

– Не так все страшно, теперь уж давненько не слышно, чтобы кого-то змея укусила, а вообще-то в народе не зря говорят, мол, место не из лучших для прогулок, к тому полю, где ты был, есть автодорога с другой стороны, туда по воскресеньям люди собираются погонять футбол, отдохнуть на природе, но официально Змеиный холм тут на самом деле есть, только на нем теперь расположен центр города.

– Какой я, блин, молодец, надо же отправиться куда глаза глядят, но не жалею, поверь, при возможности бегал бы туда каждое утро, знаешь, как будто дома побывал, ведь солнце-то с той стороны как раз и встает, откуда я родом.

– Ностальжи… похоже, ты на самом деле романтик, мой друг Гарри, и это вовсе не плохо, а теперь давай поехали, по дороге где-то попьем утреннего чаю.

Прокатившись почти вокруг всего Шеффилда, они попали в индустриальную зону, где в громадных ангарах располагались фирмы оптовой торговли, там жизнь кипела вулканом, ведь надо же накормить полумиллионный городок, одеть, помыть, убрать и вообще бесконечное число всяких других хозяйственных вопросов и функций решать постоянно.

Владелец фирмы, явно восточного происхождения, самодовольный карапуз с лысиной и очками на носу, не скрывая удивления визиту двоих разноцветных гигантов в его царство, воскликнул от радости встречи.

Видимо, Ден был близким ему человеком, и по этой причине не мог он отказать в просьбе старого друга, приняв Гарри на работу грузчиком, шофером и экспедитором в одном лице с завтрашнего вечера.

– Значит так, работа начинается с четырех после обеда и до победного конца, что обычно получается к полуночи, а заключается в том, что развозятся товары по пиццериям и кебабным харчевням. Кататься придется аж по всему городу и также пригородам, небольшим деревушкам, в окружении Шеффилда включительно, но не печалься, там масса хорошеньких блондинок работают по всем заведениям, так что скучать тут не придется.

Хозяин весельчак, хоть и не молодой карапуз, но на самом деле выглядел ловеласом высшего сорта, зато золотой души человек.

Езды много и адресов еще больше, в те времена автомобильного навигатора пока не изобрели, так что было надо гонять по бумажной карте, ну, в общем, не так-то уж сложно, имея опыт, человек осваивается быстро, и к английскому движению, что по другой стороне, и шеффилдскому акценту со срезанными окончаниями слов, что более чем сложно понять поначалу, особенно если и знания английского не так-то и обширны.

Гарри снял небольшую квартирку вблизи от рабочего места, и началась самостоятельная жизнь нелегального иммигранта.

По совету Дена он записался на курсы водителя и, экспромтом сдав, получил английские шоферские права буквально за пару недель, а это уже документ, удостоверяющий личность и вполне легально полученный по данным фальшивого паспорта, в котором стояла тогда еще действующая виза на три месяца, а учиться и сдавать на шофера закон, конечно же, не запрещал.

Уложившись в срок визы и получив пластиковую карту водительского удостоверения, он, словно ребенок, радовался не на шутку.

Изучая правила дорожного движения, его английский продвинулся еще на одну ступень выше, и практически через полгода он уже почти свободно разговаривал на любую тему.

Постоянно общаясь с коллегами по работе, по выходным отправляясь в Манчестер вместе с Деном, там занимаясь спортом с другими – опять-таки коллегами из клуба и, конечно же, Шейлой, он быстро развил знание языка и не только, ведь тут были совершенно другие нравственные ценности, нежели в дикой России, радикально отличающийся уклад жизни, человеческой этики, да что там говорить, общей культуры народа, хотя и народом-то трудно назвать, ведь людей там вперемешку со всех краев света, «понаехавши», но отношения друг к другу – все равно: черный, белый, индус, пакистанец, да кто бы он ни был – тут соблюдалось уважительное. Хотя, как на Руси говорят, «семья не без урода», всякой твари по паре можно было встретить и там.

Карапуз платил не много, всего-то пятьдесят фунтов за рабочий вечер длиной в восемь, а иногда и десять часов, но на жизнь хватало, и он, может быть, мог бы существовать так же и дальше, но, как и положено, в судьбе бродяги перемены грядут непременно.

Хозяин предприятия уехал на неизвестное время, судя по его словам, отправился в паломничество к священной Мекке, в место, где на протяжении своей жизни каждый себя уважающий мусульманин должен побывать.

Да все и было бы хорошо, но он оставил свой бизнес в руках некоего преемника, родственничка, что ли.

Тот недоносок, всего-то метр с кепкой, оказался более чем отвратительной личностью, он, видимо, с первого взгляда невзлюбил великана-Гарри из-за вполне понятных причин.

Когда он, шеф, подходил к своему рабочему для разговора, то голову ему надо было задирать так, как будто глядя на звезды, чего маленькая душонка ну просто терпеть не могла.

Девчонки из офиса, четыре из четырех, все влюбленные в русского богатыря, бесили нового начальника, и он решил любыми путями, но вскоре избавиться от этого красавца.

Зарплата выдавалась раз в неделю в конвертах, работали нелегально все пять водителей, все «понаехали», так что полученные денежки совали в карманы и были счастливы за возможность зарабатывать вообще.

Недосчитавшись двадцатки в своем конверте, но уже после того, как побывал в баре по дороге домой, где пропустил пару пинт пива, Гарри, он же Бронька, даже и не задумался, что это вина мелкого подонка, ну мало ли в пивнушке сдачу недодали или выронил, хотя пьяным от двух пинт пива он быть-то не мог, ну никак, по крайней мере не настолько, чтобы швыряться своими кровными.

В конце следующей недели произошла та же история, но только тот раз он не зашел в бар, а посчитал деньги, заказывая себе еду в харчевне на углу.

– Ну, блин, мелкая сволочь, – Гарри выругался вслух уже по-английски, – я тебе дам, тварь ты низенькая.

Дело в том, что мелкий исполнитель роли хозяина его и так уже донял по работе, давая постоянно самые неудобные направления развозки товаров и заставляя то холодильники почистить, что раньше делал другой, специально обученный и оплаченный человек, то фуру подставит так, чтобы загружая свой бус, Гарри намучился, обходя метров двадцать, в общем, за несколько недель этот мальчиш-плохиш его уже довел до кипения, а тут мало того, так стал бабки отщипывать понемногу, этим явно провоцируя его к действию.

У Гарри невольно зачесался кулак, и он пошел не прямо домой, а все-таки в бар, где, пропустив несколько пинт пива, значительно успокоился и решил подождать до конца следующей недели, а то вот так без доказулечек какой смысл возникать.

Так и случилось, душонка мелкого не унималась, а хотела кровушки, ну не мог человечек-недоросток жить себе спокойно.

На следующий конец недели против негласного обычая консервативной Англии, получив конверт с зарплатой, он взял да и пересчитал ее при всех, пока мелкий раздавал конверты и, важно расхаживая по складу, о чем-то умничал на тему беспорядка в его королевстве.

Снова не досчитавшись той же двадцатки в своей зарплате, он подошел к мелкому подонку и, резким движением схватив его за поясницу, буквально закинул на полку стеллажа, где на высоте двух с половиной метров стояли штабеля из коробок для пиццы.

Мелкий страдалец своими комплексами малоценности и при этом ненавидящий людей, одаренных более высокими достоинствами, сидел словно персонаж из мультфильма, что с пропеллером на спине, вот только бы банку варенья в руку, и был бы полный отпад, мизансцена что надо, чудак на полке среди цветных коробок, свесив свои короткие ножки, энергично размахивал ручонками и, срываясь на фальцет, голосил что было сил.

– Ты уволен, русский ублюдок, и это еще не все, – кричал мелкий человечек, явно носящий душу большого злодея.

Введенный в состояние ярости, Гарри, одним ударом ноги с разворота выбил опору деревянного стеллажа, и ящики пиццы посыпались вместе с мелким заместителем хозяина вниз, накрывая его грудой разноцветного картона. Видно, приземлился он не больно, так как через несколько секунд выбрался из свалки, и как будто у него было еще много неотложных дел до конца дня, засеменил ножками в сторону офиса, откуда тут же донеслись крики маленькой, но весьма отвратительной твари в облике человека.

Теперь он переключился на девчонок, а мужики, коллеги Гарри, смеялись, чуть ли не валяясь по полу.

То, что надо искать другую работу, было более чем ясно, но сделать это в переполненной эмигрантами Англии, разумеется, не представлялось легкой задачей, а тут остаться в любом случае уже не было ни малейшего шанса.

Раз уж эта мерзкая тварь решила его выжить, то рано или поздно, с дракой или без, но уйти ему предстояло.

А посему, не дожидаясь, какую же еще подлость выкинет мелкий человек, он зашел в офис, где недоросший моральный урод петушился перед бухгалтершами, и, снова подняв его за грудки, потребовал те шестьдесят фунтов, что эта мразь выкрала из его конвертов за три недели.

Тот, наверно, наделав в штаны при виде своей беспомощности и стыда перед всем коллективом, истерическим криком приказал быстро выдать русскому монстру требуемую сумму, чтобы тот его опустил-таки на грешную землю.

После чего Гарри бросил подонка на пол, отшвырнув его в дальний угол, где мелкая нечисть приземлилась на мусорное ведро, и, вежливо попрощавшись с испуганными дамами, вышел из офиса, чтобы больше туда не вернуться.

«Ну надо же, такую вот тварь судьба подсунула, и как его земля-то носит, работаешь, человек, стараешься, а тут на тебе, вот такое вот испытание посылается свыше, и с какой это целью?

Ну разве что ради движения вперед, дескать, тут побыл, опыт приобрел и давай дальше, к новым откровениям, а то получается, что время только попусту теряешь, а тебе еще столько надо успеть познать, а с какого рожна?

Да, чтобы мудрости набираться, чтобы расти, поступить и учиться на следующем курсе института жизни твоей».

Вот какими мыслями переполнен, он ехал домой общественным транспортом, да и вовсе не жалел о случившемся, нет, даже как-то интригующе было познать то новое, что его ожидает там впереди на пути…

Глава 3

Пару дней отдохнув, побродив по барам, пока надоело пиво и безделье, Гарри собрал немногочисленные вещички и на такси поехал навестить старину Дена, перед тем как покинуть этот исторический город.

Его звал какой-то внутренний голос, что ли, им было принято решение вернуться в Лондон. Ден сидел в своей мастерской, что оборудовал в арендованном у соседа гараже, он чисто по увлечению ремонтировал старую мебель для друзей или принимал какой-то специфический заказ на изготовление новой, но попросту ради проведения свободного времени, как говорил он сам: «Это хобби, мой друг, человеку хоть что-то делать надо, даже пусть он будет и престарелым каратистом».

– Привет, старина Ден, – Гарри отпустил такси, и они присели, чтобы поболтать за чашечкой черного чая. – Мило тут у тебя в мастерской, настоящий рай краснодеревщика.

– Ну не у телевизора же сидеть, следя за десятитысячной серией всем надоевшей мыльной оперы о «Коронейшн-стрит». А ты куда с саквояжем собрался? – Ден сдвинул очки на бритую голову.

– Да, черт, видимо, время пришло менять образ жизни. Не стану же я обрастать мхом на этом, пусть и чудесном, месте.

– Конечно, брат, если чувствуешь, что надо идти, то сам себе не сопротивляйся, тем более что ничего тебя тут не держит.

– О да, я по крайней мере свободен, вроде как птица, – Гарри рассказал свои новые приключения, а Ден не смог воздержатся от смеха.

– Комедия и только, вот же русская душа, нет чтобы спокойно поговорить, ты сразу приступаешь к радикальным действиям. Хотя в этом случае ты, наверно, прав, таких ублюдков надо учить сразу физически и максимально жестко, чтобы урок на всю жизнь запомнился.

– Поверь, это учение от Гарри Блейда он не забудет вовеки, ты только представь, ему за короткий отрезок времени удалось взлететь на высоты стеллажа и тут же бахнуться вниз, бедолага впечатлений урвал выше крыши.

– Далеко так пойдешь, конечно, надо за себя постоять, но лучше, чтобы такие ублюдки на твоем пути больше не появлялись, а то прикинь, он ведь мог приземлиться и не столь удачно, и сидел бы тогда старина Гарри много-много лет под чуткой охраной бездушных констеблей в казематах Ее Величества Королевы Елизаветы Второй, пока и душу Богу не отдал, заметь, здесь, в Англии, за жизнь без вариантов дают только пожизненный срок. Будь осторожен, братуха, тут тебе не Россия, где откупиться можно, были бы деньги.

– Но ведь и не сажают за просто так, как в России.

– Да черт возьми, твоя история и вправду говорит о том, как у вас там живется, тут в твоем случае сидеть не пришлось бы, а в случае, если продержали бы по ошибочке пару лет, как тебя, то и моральный ущерб заплатили бы немалый, надо же держать вот так вот невинного человека полтора года в тюрьме, да ты богатым бы стал в одночасье.

– Россиянам такая роскошь попросту не грозит, там о компенсациях речи пока что не ведется, а будешь много вякать, чего-то требуя, так найдут вариант, как в психушку запрятать, а там уж после пары укольчиков любой «буйный» успокоится и навеки забудет, о чем вообще была речь в его деле, вот примерно так обставляли любые дела товарищи коммунисты. Теперь они же демократы, но я бы не желал еще раз посетить те места не столь отдаленные, воскресни там хоть сам монарх из подвала дома Ипатьевых.

– Вот же дерьма наворотили у вас коммунисты, ведь целый свет над ними смеялся, а теперь черт знает сколько лет России отмываться от зловония красной химеры.

– Да ладно, Ден, не мне это знать, сколько времени потребуется России для восстановления из руин светлого коммунизма, но в одном я уверен: уж эта страна и ее народ видали и не такое, а ведь живы пока что, да кто знает, будет и там однажды праздник жизни…

– Ну, значит, ты все-таки патриот своей Родины, Гарри Блейд.

– Наверно, так получается, раз уж даже после всего все же не теряю надежды на «светлое будущее», или это заслуга той идеологии, что нам успела привить машина коммунистического фанатизма. Прикинь, ведь со скамьи детского сада долбили нам в головы одно и то же: «Слава КПСС, Ленин – идеал человека, Партия – оплот Мира, Будь готов – Всегда готов» – и тысячи других подобных лозунгов под красным знаменем, серпом и молотом, хотя при том, пусть и безумном, строе советов простому трудяге все-таки было лучше, чем при наступившей эпохе капиталистического демократизма, когда все рвут страну, да и друг друга, на части, потеряв всякое чувство меры, боязнь к закону, человеческие нравы, мораль и этику, но зато пооткрывали заколоченные церкви и прикидываются набожными, аж жуть… Не знаю, старина, имеет ли смысл на что-либо еще надеяться в моем-то положении, но в глубине души еще пока таится искорка веры в благополучный конец.

– Человек с надеждой неразлучны, это вечный альянс, мой дружище, иначе не было бы смысла для продолжения жизни.

– Слышь, старина, я-то зашел, чтобы тебя поблагодарить за то, что помог мне на ноги встать, ведь иногда толковый совет помогает больше, чем куча денег. Что бы я делал без английских прав в кармане, а теперь даже и не беспокоюсь о будущем.

– Ну что же, совет, ты прав, дело хорошее, но если его давать дураку, то толку не будет. Я, браток, заметил в тебе человека, вот и помог самую малость. Так что благодарности не стоит. Захочешь – заезжай, или, не ровен час, худо станет, звони, – он дал ему домашний и мобильный телефон, как раз в то время уже стали появляться мобильники, впоследствии намного изменившие скорость и качество житейского бытия.

– Значит, на связи, давай подкину до вокзала, раз уж собрался на Лондон. А как же Манчестер и Шейла твоя?

– Посмотрим, к ней я особых чувств почему-то не испытываю, как-то и не странно, дама она, конечно, достойная, но мне хочется, чтобы это происходило как-то иначе, не объяснить, хотя при желании и это возможно. Знаешь, Ден, я привык быть сам себе хозяином по жизни, а с ней, получается, вроде как подневольный, не могу смириться с тем, что дама решает все за меня, и притом она готова командовать во всем, и даже в постели, да ладно, это личное. Ты, брат, не в курсе, тут у вас в Англии уже давно как матриархат, они просто еще не говорят об этом официально, а иначе англичанами, по сути, командуют бабы.

– Ну посмотри хотя бы на… да вон на саму королеву, и тебе все станет ясно, мой юный друг из России.

– Но нет, сэр, я привык быть в семье головой, а не иначе.

– Походу, ты не задумывался о том, что всякая голова стоит на какой-нибудь шее, так вот без нее от головы-то толку не будет.

– О чем это ты, старина Ден?

– А о том, что шея – это есть женщина, на которой держится голова.

– Ну ясно, без шеи нам никуда.

– Именно, это так же как первому без второго не быть…

– Вот сию мысль, наверно, надо прям сей же час записать, это уже глубокая философия, Ден, ты чуть ли не гений, походу, сей же час признайся, сам ли это изрек, старина, или где-то подслушал?

– Да ладно, будет уже, не обзывайся, это так, экспромт, мыслишка вслух.

– Из Лондона не поездишь на работу в Манчестер, но в конце этой недели обещаю быть, посмотрю, что и как там дела пойдут в столице.

Ден подвез его до автовокзала, и через четыре часа Гарри уже был на Victoria Coach Station, а еще через час он стучал в дверь девчонок на улице Еvering Road, но открыть было некому, видимо, дамы были на лекциях в университете.

Он прошел пару кварталов дальше и, заметив в окне объявление, позвонил по указанному телефону.

Договорившись о встрече и спустя всего час, он уже снял небольшую студию, однокомнатную квартирку на втором этаже, что для одинокого бродяги вполне достаточно.

На углу квартала набрел на пиццерию-кебабную, где можно было недорого перекусить, любезный хозяин-иранец предложил великолепную еду, в тонкий вроде блина хлеб завернутый куриный кебаб со специями, богатым соусом и острым перцем. Ожидая заказ, Гарри познакомился с этим мастером гастрономического искусства.

– Фарук Абдул Али, – так ему представился на вид счастливый и с первого взгляда всесторонне положительный человек.

– А ты, судя по комплекции, военный, – попытался угадать род занятия Гарри иранец.

– Да, был им, но теперь работаю как вышибала, стою на дверях ночного клуба, – Гарри слегка приврал, и поскольку его заказ был уже готов, то он забрал аккуратно в коробочку упакованную еду и, откланявшись, вышел, отправляясь в сторону своего нового жилища.

По дороге прикупив бутылочку старого доброго виски и большую упаковку воды, он вскоре открыл дверь маленькой квартирки, где ему предстояло провести не один только год и немало ценностей жизни переоценить, ночами сидя у окна своей каморки отшельника.

Плеснув хорошую дозу бурбона, он уселся в кресло, пододвинув его к окну, вытянул ноги, сложив их на низкий подоконник французского стиля, нелегкая рама которого поднималась вверх, скользя по салазкам словно гильотина, закурил сигару «Гамлет» и, никуда уже не спеша, углубился в размышления ни о чем и в то же время обо всем вместе взятом.

Вспомнив уговор с Инной о том, что как только он устроится и будет иметь постоянный адрес, то обязательно напишет ей письмо, но, разумеется, не на домашнюю почту.

Они условились, что в целях конспирации письма получать она будет через его друга Игорька, который живет в другом, соседнем районе.

Приняв решение чиркнуть пару строк, он снова вышел на улицу и в поисках магазина письменных принадлежностей не спеша побрел в сторону станции метро, где заметил ларек с журналами и газетами, а значит, там, вполне возможно, доступны и им искомые вещи.

Разглядывая витрину, вдруг заметил газету «Аргументы и факты», вот так новость, значит, тут должна быть немалая русскоязычная диаспора, раз уж даже газеты в наличии.

Покупая газету, канцелярские принадлежности, ручки, упаковку бумаги, конверты, марки и большую папку для хранения всего этого, Гарри полюбопытствовал у пожилого продавца-индуса:

– Будьте любезны, а кто вам поставляет эту русскую газету?

– Ну, конечно же, русский, один русский молодой человек, недавно начавший свой век, – престарелый индус, обладавший неплохим чувством юмора, весело ответил.

– А вы не могли бы ему передать весточку, когда он приедет в следующий раз?

– Он привозит свою бумагу раз в месяц, а то и реже, да и те слабо раскупаются, русских тут немного, но весточку вон туда закрепим к газете, пишите, молодой человек, смело пишите. Вы тут недавно, и ностальгия вас мучает, наверно, а я свой век уж прожил, вот под старость теперь имею свою лавочку, так-таки заработал, всю жизнь тут же отстояв, босс оставил мне этот киоск по наследству, вот уже три года с лишним, с тех пор как скончался старик. Хороший был человек, но сидеть на рабочем месте не позволял, так вот, теперь себе я хозяин и имею право сидеть на своем кресле.

Индус, весело приговаривая, степлером закрепил его послание к газете, что, скорее всего, ради экономии занимаемого ею места, вчетверо сложенной стояла за стеклом витрины, и прочесть с нее было возможно лишь часть заглавия… «Аргументы».

А содержание записки было нехитрым: Гарри просто написал свой телефонный номер и три слова по-русски «Ищу любую работу». Вернувшись домой, он лег на диван и в положении лежа на животе, подложив жесткую папку под лист А4, начал свое первое письмо из чужбины, и поскольку оно адресовалось Игорьку, так вот ему он и писал свое послание.

Привет из Соединенного Королевства!

Игорь, здравствуй, мой дорогой друг!

Добрый вечер, и не удивляйся, что пишу Тебе из-за границы. Спокойно, я не продавшийся шпион и не диссидент, ведь помимо предательства и отступничества масса других неприятностей может случиться со всяким из нас, никто не знает, что с нами станет завтра или даже сегодня, так что прошу, не расстраивайся, а присядь и прочти мое послание.

Вопросы, требуемые классическим этикетом письма, задавать не стану, ибо то, что я к Тебе, братуха, всегда относился с уважением, нам обоим известно и без лишнего марания бумаги.

Не задаю тебе вопросов по той простой причине, что вряд ли получу на них ответы, так как мое место проживания пока не так чтобы постоянное, поскольку мой социальный статус «перекати-поле» мне не позволяет долго оставаться на одном месте, но время покажет, вполне возможно, что однажды докачусь, упрусь во что-нибудь, где-нибудь и остановлюсь, но пока что такой тенденции за собой не наблюдаю, да сам знаешь, что не так чтобы полностью все в этой жизни зависит от наших желаний.

Видишь, брат, дело в том, что пару лет назад произошло трагическое событие, о котором ты знаешь, так вот, застрелив того парня, я свою жизнь обрек на развал, агонию, или как это еще в сто крат можно назвать, благодаря богатому запасу слов нашего многострадального русского языка.

Стоило или нет это делать, рассуждать поздно, а бедолагу Кирилла уж точно не вернуть, конечно, сожалею и каюсь, но от этого пока что не легче.

Хотя… а слышал ли ты вот такой вот каламбур.

«Как сказал сам Сократ да подтвердил его мысль Платон, любая говняшка имеет резон…» из этой исчерпывающей цитаты народного творчества можно вывести очередное доказательство той теоремы, которая гласит о том, что на свете белом все до малейших частиц все-таки взаимосвязано.

Тот роковой выстрел изменил мое социальное положение из амплуа прекрасно ситуированного фермера на… представь, затрудняюсь сам себя классифицировать, походу, в натуре нету даже в нашем русском словаре достойного моей глупости слова.

О, безмозглый выродок среди недостойнейших моральных уродов, или что-то в этом роде я бы сказал сам про себя, но это совершенно ничего не меняет в печальной действительности.

Актуально для меня теперь только одно – выжить, и не из-за того, чтобы дорожил я своей шкурой, а просто хочется чем-то, каким-нибудь благим действием, что ли, оправдать свое пребывание на этой чудесной планете Земля.

Представь, не верится, ну неужели я был рожден только для выполнения мелкой роли из весьма банального сценария, который, судя по прожитому времени и делам моим, только таким и можно назвать.

Жажду верить, что это не так, все еще лелею надежду, что есть у меня еще шанс доказать, если не всему свету, то хотя бы не разочароваться самому в себе, в своей судьбе, в конце-то концов, чтобы при смерти будучи однажды, знать, что я все же стоил хоть чего-то, то ли сам себя обрек на вот такой вот образ беженца, изгоя, или это написано в книге моей судьбы уже с рождения, и если это так, то почему, чем мог провиниться молодой человек, чтобы его судьба пошла по столь кривой наклонной, за что именно на мою долю выпали все эти невероятные испытания. Но не жалуюсь, а попросту интересно было бы знать истину, вот и все.

Кто знает, братуха, кому может такая судьба быть угодной, но даже врагу не пожелал бы я участи подобной.

Да, хотя бы ты постарайся… а, впрочем, это, наверно, невозможно понять, прикинь, сам себе простить не могу, пусть суд и оправдал меня спустя полтора года, но все же на душе муторно до сих пор, да и как же, ведь «не убей» это написано в самой Библии.

Ну что же, что было, то было, прошло… но не забывается, оно со мной постоянно, поверь.

Отсидел, зазря все хозяйство прахом пошло, да и с семей, видишь сам, непорядок, все черту под хвост улетело.

Ладно, меняю пластинку, а то посчитаешь, что жаловаться надумал большой человек Бронька Климов, нет, я не жалуюсь, а попросту верифицирую факты, ну и, разумеется, ищу логические аргументы на возникновение таковых.

Как кажется, на эти поиски мне и придется потратить остаток своих дней, ну и ничего, уж лучше позже понять истину смысла жизни, чем никогда…

Полагаю, твоя фамилия здорова, и, как всегда это было у вас, совет да любовь.

Помнишь, как мы в последний раз с тобой ездили на лосося, это, кажется, была самая удачная рыбалка из всех, что припоминаю.

Какую икорку Мишка готовил за пару часов, с черным хлебом да маслицем закусывали самогоночку-то, на зверобойчике настоянную, производства твоей мамы, чистейший продукт, вот же мастерица была, земля будь ей пухом.

У Кольки должны быть фотографии, тогда он здоровенного жереха на спиннинг выволок, килограмма под три, а у меня на донку соменок в четыре с половиной кило попался, чудеса – и только.

Так вот, помню, Колян и снимал нас вместе с уловом, вот же обложились мы в тот раз, как никогда, да, брат, видимо, как никогда…

Похоже, надолго я тут, а то и навсегда, все это не в моих, да уж, наверно, теперь уже разве что в Божьих руках, ну несомненно, то, что от меня потребуется, я, конечно же, сделаю, только, походу, от нас самих в этой жизни вообще-то мало чего зависит.

Вчетвером мы тогда были, еще до моей подсидки, с тех пор так больше и не собрались вместе на рыбу, будет вдруг по пути, то ты заедь как-нибудь, спроси за фотографии, может, и получились, вот было бы здорово посмотреть на ваши кривые рожи, эх ты жизнь-жестянка… Тоже на твой день рождения было, как сегодня помню, тебе тридцать шесть стукнуло, вот, блин, время-то бежит, следующей весной уже сорок один, походу, стукнуть должно, если доживу, поздравлю.

Да, брат, тебе уже к сорока подошло, походу, вот дела, да хранит тебя Господь с твоей работой дальнобойщика. Эти времена непростые, самому приходилось отстреливаться не на шутку, и не раз, за что и решил уехать из того ада, пока не поздно.

Видишь, как все сложилось за время, что на киче чалился, не поверишь, нехотя, но попал под опеку дядек из мира уголовного, а оттуда есть только две дороги: в мир иной или вот так встать на лыжи вроде меня.

Да черт побери, не моя это среда, понимаешь, я ведь крестьянин-земледелец, и стать конченым уголовником у меня, наверно, кишка тонка, или еще все же осталась хоть какая-то часть здравого рассудка, да пропади пропадом все, ведь попросту жить хочется, вот я и рванул за Ла-Манш.

Тут уклад бытия человечного совершенно другой, невероятно, но даже собаки улыбаются, не поверишь, как в сказке.

Ездил за рулем, работал почти полгода, на микроавтобусе товары возил, так мусора пока что еще ни разу не остановили, представь ты себе, рай для шоферюги вроде тебя, дороги как паркет в Зимнем дворце, тут нету разницы, проселочная или автобан, все они идеальны, разметка, информация, знаки – мечта водилы, короче, ну разве что дожди да туманы, так это нам не привыкать, все же не гололеды, снега, российские ухабы да стрельба, жуть берет, как вспомню…

Поверь, мы в России находимся на постоянном экстриме, по сравнению с тем, как тут живут люди. Хотя, конечно, Родина есть Родина, и тут, безусловно, разговор краток, я ее люблю, а все то, что описал про Англию, так это ради анализа, ну и урока, что ли, ведь было бы неплохо, если Россия когда-то смогла бы измениться в лучшую, ну вот примерно в такую вот сторону, хотя и тут не идеал наверняка.

Братка, истину тебе говорю, еще не слышал пока, чтобы кто-то хоть голос повысил, ну было тут недавно дело, так это один душевнобольной человек случайно управляющим временно попал на фирму, где я работал шофером-экспедитором и грузчиком в одном лице.

На полку его посадить пришлось, да и потом, конечно, ушел я оттуда от греха подальше, то было в Шеффилде, а теперь я уже по Лондону гуляю, тут между городами по паре верст, не то что мы отваливаем по тысяче, чтобы друг к другу на рыбалку добраться.

Конечно, наша Россия велика и красива, богата и многонациональна, но мы и за сотню лет не смогли бы все вот так убрать и построить, как тут, изменить мировоззрение народов, живущих в одной и той же стране, но, к сожалению, на столь разных уровнях материального достатка, а что о морали, так вообще и речи не ведется в последние-то годы.