Читать книгу: «Слепой. Большой куш», страница 3
Глава 6
После благополучного окончания досмотра Вождь все равно не торопился разгружать оборудование для павильона. Он изъявил вполне естественное желание вначале взглянуть на помещение своими глазами.
– Сто десять квадратных метров, как вам уже известно. Освещение досконально продумано.
– Что за гул стоит? Или мне кажется?
– Небольшая проблема с водопроводом. Быстренько устранили, теперь выгоняем избыточную влажность вентиляторами.
До сих пор в отношениях со здешней администрацией Вождь выступал в роли Золушки, просящей разрешения постоять рядом с главным бальным залом. Но теперь, после уплаты денег, он стал клиентом и имел право получить свое в лучшем виде.
– Потолок, конечно, высоковат, – заметил он сразу. – Да еще белый. Камням нужно некое подобие пещеры, они играют по-настоящему только на темном фоне. В главном зале ведь не белый потолок.
– Мы его затянули тканью бордового цвета, – признал молодой человек с аккуратным пробором.
– Вот видите. Сегодня я не претендую быть допущенным на Олимп. Но наша фирма заплатила больше любой другой. Будьте добры сделать все как положено.
– Это займет время, – поскучнел представитель администрации.
– В ближайшие часы нашим изделиям здесь все равно не место. Посмотрите, какой влажный пол. Так что у вас есть достаточно времени для работы.
Молодому человеку не очень нравился тон киприота со слишком длинными по современной моде волосами и бакенбардами. Всякое можно стерпеть от представителей «Chopard» или «Chaumet», «Van Clef & Arpels» или «Boucheron», но то же самое трудно вынести от директора по маркетингу никому не известной компании. Пусть бы лучше на этом островке занимались турбизнесом, оливками и вином. У них нет столетних традиций, им все равно не затесаться в аристократическое сообщество всеми признанных домов ювелирной моды.
Заявить это в лицо молодой человек с пробором не мог – его бы просто выгнали с работы. Он всего лишь поинтересовался, нет ли других претензий.
– Конечно, есть, но их вы вряд ли сейчас устраните. Это моя вина, я должен был заранее все проверить.
– Смею заметить, тут вы совершенно правы.
Благополучно разрешился второй по счету после досмотра важный вопрос. Представитель администрации подтвердил право Вождя не разгружать немедленно фургон и не отправлять его назад в отличие от инкассаторской машины. Теперь важно было разведать обстановку в том помещении, где «отстаивался» броневичок «Carrier».
Задача возлагалась на Глюка. Он уже приступил к ее решению, хотя команда по-прежнему оставалась под присмотром двух полицейских и одного сотрудника службы безопасности выставочного комплекса. Как всякий уважающий себя бизнесмен, «господин Ставрос» должен был иметь при себе ноутбук. Отправляясь на осмотр зала, Вождь оставил его в кабине «Вольво», и бывший сотрудник КГБ забрался туда, на место рядом с водительским.
Тем временем Шумахер в роли водителя попросил у плечистого охранника при галстуке разрешения подключиться к одной из розеток бокса и поставить аккумулятор машины на подзарядку. Тот вначале поморщился:
– Здесь тебе не гараж.
– Сдыхает он у меня, понимаешь? Электричества жалко? Потом машина не выедет и будет всем головная боль.
– Не выедет, вытянут на буксире… Ладно, удлинитель хоть есть?
Обрадованно кивнув, Шумахер побежал подключаться. На самом деле концы провода шли вовсе не к зарядному устройству, а к разъему под приборной доской. Глюк подключил к ним ноутбук, хотя тот вполне мог работать автономно.
Уже тогда, в двухтысячном году, был разработан способ передачи данных между компьютерами не по телефонному кабелю, а по силовому. Технических сложностей в деле массового внедрения хватало, но для своего частного случая Глюк их разрешил. Теперь его ноутбук питался от той же самой линии, что и все охранное оборудование комплекса и мог благополучно вытягивать данные. Важно было только разобраться, к какому из компьютеров обратиться с запросом, на какой приходит изображение с нужной камеры.
Кабина грузовой машины располагалась достаточно высоко. Те, кто стоял на полу, не видели ноутбук на коленях Шестакова. Локоть его правой руки свешивался из раскрытого окна кабины, весь вид Глюка говорил о расслабленности. Но длинные пальцы левой бегали по клавиатуре, боковым, периферийным зрением он отслеживал изменения на экране.
Когда Вождь вернулся назад, Шестаков уже «настроился на нужную волну». В ответ на запрос очередной компьютер стал медленно выдавать изображение, разбитое на четыре части. Оно еще только раскрывалось, но броневичок уже отчетливо прорисовался в верхней четвертушке экрана.
Такая неспешная загрузка была мерой предосторожности. Если б шестаковский ноутбук захватил все ресурсы чужого «компа», сориентировав их на обмен данными, это бы обязательно отразилось на работе удаленного монитора. Качество «картинки», получаемой с камер слежения, резко ухудшилось бы, встревоженный охранник мог сообщить начальству о странной помехе. Поэтому Шестаков решил быть скромнее и копировать «картинку» малыми порциями.
Сев на водительское место, Вождь стал изображать в меру сил разговор по-гречески. Выдавая словесную белиберду, всматривался в изображение.
Возле броневичка все было тихо и спокойно. Собравшись в кружок, беседовали несколько человек. Полицейского нетрудно узнать по форме, охранника комплекса – по габаритам. Остальные двое, вероятно, были сотрудниками «Carrier». Вид с другой камеры позволял заметить еще одного охранника и самого капитана Поспишила.
Вниманием фирму явно не обделили. Ее выставочные экспонаты, похоже, признали самыми ценными – наверняка здесь сыграла роль общая сумма их страховки.
Бронированная машина стояла с закрытыми наглухо дверями. Трудно было определить, есть ли кто-то внутри. Но Вождь остался доволен, пока все шло по плану.
* * *
Пять фотографий, на обороте каждой имя-фамилия и кличка.
Гога – Георгий Гайворонский. Озабоченное лицо с прилипшими ко лбу завитками волос. Похож на великовозрастного студента-заочника, который явился на экзамен неподготовленным и прикидывает, как бы незаметно заглянуть в «шпору».
Игорь Харитонов, по прозвищу Шумахер, в застегнутой на верхнюю пуговицу сорочке, с прищуренным взглядом, хмурым и жестким. Глаза ничего не выражают – холодные, стальные.
Деготь – это Денис Кудрявцев – красивый парень с веселым нахальством в глазах, из тех, кого до смерти любят бабы. Он сфотографирован зимой в дубленке. Обнимает одной рукой длинноволосую подругу, в другой держит горсть снега.
Внешность Семена Ершова вполне оправдывает кличку Курносый – типичный боец с мощным загривком и массивным подбородком. Руки привычно вытянуты по швам – бывший спецназовец имеет понятие о дисциплине.
И последний – Серьга, Марат Селиванов. На снимке выглядит мрачнее всех остальных. Сидит за праздничным столом, держит полную рюмку, усталые глаза смотрят презрительно. В кадр попали початые бутылки водки и шампанского, обильная закуска.
Эта фотография, самая поздняя из всех по времени, по словам Потапчука относилась к прошлому году. На кого так презрительно смотрит Серьга – на весь мир или на кого-то конкретно?
Разложив снимки перед собой, Слепой попытался представить этих людей вместе, делающими одно дело. Впрочем, Федор Филиппович, они не составляли банду и видели друг друга только мельком, во время ограбления. В пражской акции участвовали еще Миша Шестаков, Василий Луконин, по кличке Шмайсер, и, конечно, Вождь, собравший их всех вместе.
Вождь был единственным, чью личность так и не удалось выяснить. Он часто менял фамилии, не жалея денег на фальшивые документы. Умел изменять внешность, не прибегая к пластическим операциям. Он выбирал объект, находил ключевую идею. Под идею подбирал исполнителей, сознательно стараясь не сплачивать вокруг себя постоянный коллектив.
Наверняка он боялся предательства, но все-таки не сумел от него уберечься…
* * *
Пока Глюк с Вождем посматривали на экран ноутбука сзади, в фургоне началась слаженная работа. Деготь и Шумахер уже не раз и не два собирали-разбирали для тренировки машину, внешне очень похожую на броневичок.
Назвать ее точной копией было бы большим преувеличением. Другая начинка: от движка и коробки передач до подвески и тормозной системы. Никакой заботы о долговечности, на первом плане простота сборки – ведь машиной придется пользоваться самое большее полчаса. Внутри все по минимуму: приборной доски фактически нет, вместо водительского кресла просто блин, чтобы кое-как примостить задницу. Сам корпус совсем не из брони, как в оригинале, а из такого же тонкого листа, как у обычных автомобилей.
Части корпуса были оклеены снаружи тонкой, но прочной защитной пленкой. Во-первых, на красочном слое не появилось приметных царапин пока они валялись как попало. Во-вторых, цвет покрытия не мог навести полицейских на лишние ассоциации, если б они до или после досмотра увидели броневичок.
Тщательное сличение внешнего вида позволило бы выявить еще немало мелких отличий. Но Вождь предполагал, что машина-двойник быстро промелькнет перед глазами охраны.
Сейчас впервые Деготь и Шумахер работали вдвоем. Они не знали друг друга даже по кличкам и тем не менее неплохо взаимодействовали. Во всяком случае, не мешали один другому. Только слышались время от времени тихие, но твердые требования:
– Стартер… Ремень сюда… Фильтр топливный…
Так хирург, не отрываясь от операции, требует у ассистента: «Скальпель… Ножницы…».
Роль ассистента выполнял Шмайсер. Не такой большой спец в автомобильном деле, как два других члена банды, Шмайсер достаточно в нем разбирался, чтобы быстро отыскать в куче требуемое. Он не только передавал детали из рук в руки. Он принимал на себя главную тяжесть двигателя, поддерживал топливный бак, пока емкость крепили на место.
Обходились минимумом слов, старались работать как можно тише. Стенки цельнометаллического фургона в некоторой степени преграждали выход звукам, но охрана снаружи все равно понимала – внутри фургона происходит какая-то деятельность. Беспокойства это не вызывало, ведь «Вольво» проверили на предмет мало-мальски подозрительного содержимого. Скорей всего работники кипрской фирмы, не желая терять времени, начали сборку стендов внутри.
И все-таки чрезмерно сосредоточенное копошение могло бы вызвать вопросы через полчаса или час. Вождь предвидел, что в атмосфере будет сгущаться напряжение, и знал, как его разрядить. Время от времени из фургона доносились взрывы смеха.
Вождь заранее подсказал каждому, как добиться искреннего смеха в момент большого напряжения. Нужно принять самую неудобную позу, застыть в ней и долго смеяться, оставаясь неподвижным. Нескольких тренировок вполне хватило – сейчас смех звучал вполне естественно. Гога, остававшийся снаружи, «на стреме», делал вид, что ему тоже интересно и заглядывал в такие моменты внутрь фургона…
Прошло шесть с половиной часов, прежде чем сборка приблизилась к окончанию. За это время работники не раз и не два покидали кузов вместе и поодиночке. Пили вместе с охраной кофе из пластиковых стаканчиков, объяснялись на пальцах и даже пересказывали с помощью пантомимы анекдоты.
Вождь периодически отлучался из бокса. Изучал обстановку в здании перед решающим рывком к миллионам в драгоценных камнях и ювелирных изделиях.
Вентиляторы почти высушили пол в главном выставочном зале и в отдельном зале для кипрской фирмы, еще не пробившейся в аристократическую семью. Скоро исчезнет причина, по которой отложили разгрузку. Придется сгружать заказные стенды, которые останутся «Carrier» в качестве возмещения за ущерб. Отпадет необходимость держать на месте грузовой фургон «Вольво».
Проблема с белым потолком в зале уже решена, хотя можно постараться и придумать еще повод покапризничать. В любом случае все зависит от момента открытия дверцы настоящего броневичка. После этого счет пойдет на секунды.
Глава 7
По каждой из пяти фотографий Слепой получил наводку. Иногда предельно конкретную – адрес, иногда самую общую. Например, Марата Селиванова последний раз видели в загородном кабаке под Киевом. Там он участвовал в массовой драке, где численное преимущество было на стороне противников. В одиночку раскидав человека четыре, он к приезду милиции растворился в воздухе.
Насчет Гайворонского наводка была ясной и определенной. Глядя на фотографию, Глеб никогда бы не подумал, что этот человек может стать директором фирмы. Однако по информации Федора Филипповича дело обстояло именно так. Координаты офиса Глеб запомнил: Красноказарменная, дом девять, на углу Лефортовского вала.
Подъехав на фирму, Глеб узнал, что она занимается дверями всех видов – от обычных подъездных, оснащенных домофонами, до квартирных с изысканной отделкой. Имелись здесь и такие, которые больше походили на дверцы большого сейфа. Образцы продукции были выставлены в магазинчике на первом этаже. Глеб долго их разглядывал, потом спросил у продавца:
– А если у меня свои требования?
– Берем индивидуальные заказы. Срок исполнения – от двух недель до месяца.
– С кем мне тогда обговорить детали? – спросил Сиверов, надеясь, что ему разрешат пройти в офис.
– Сейчас спустится человек, – продавец взялся за трубку.
«Человек» оказался эффектной миниатюрной особой по имени Марина со спиральными прядями бронзовых волос и перламутрово-розовыми ногтями, непропорционально длинными по отношению к маленьким изящным ручкам.
– Слушаю вас, – достав из прозрачного «файлика» девственно белую и гладкую бумагу, девушка вооружилась остро заточенным карандашом с резинкой на обратном конце.
Глеб назвал нестандартные размеры двери и большую толщину стального листа.
– А какие сейчас самые крутые датчики? – спросил он в несвойственном ему тоне, играя роль мужика делового, но не больно образованного. – Я, вроде, слышал есть такие, которые глаз узнают.
– Вы имеете в виду определение личности по сетчатке глаза? У нас их нет в наличии, но, в принципе, можно заказать. Стоят очень прилично. Во-первых, само устройство дорогое, во-вторых, мы будем заказывать не партию, а всего одну штуку. Могу предложить другой датчик – он запоминает отпечаток пальца, – и молодая женщина подняла очаровательный пальчик с перламутровым ногтем.
– Вы уверены, что его нельзя обмануть? – с сомнением прищурился Глеб.
– А как вы себе представляете? Разве что палец чужой отрезать и приложить вместо своего, – весело хихикнула она.
Сиверов давно заметил: те, кто видит насилие только на экране, часто делают его предметом шуток. Он никогда не пытался объяснить, что на самом деле это не смешно.
– Тоже вещь не дешевая, – добавила для большей убедительности сотрудница фирмы. – Но на складе такие датчики сейчас есть. Или вас не волнуют ни сроки, ни цена?
– Знаете, что меня волнует? Не хочу оформлять свой заказ.
– Почему? – аккуратно выщипанные брови чуть приподнялись вверх.
– Свои причины.
– Мы такого не делаем.
– Разве я похож на подсадного из налоговой?
– Нет, что вы! – протестующим жестом молодая женщина показала, что не хотела оскорбить клиента.
– Тогда в чем проблема?
– Я ничего не решаю, понимаете? А начальство на такое не пойдет.
Еще некоторое время Слепой продолжал для виду уговоры, потом вздохнул, примирившись с отказом.
– Здорово вы меня разочаровали. Но всегда можно добавить в ложку дегтя бочку меда. Как насчет ужина сегодня после работы?
– Резкие у вас, однако, переходы.
– Нормальные. У меня чувство, будто мы знакомы сто лет.
– Успели уже надоесть друг другу? – игриво улыбнулась сотрудница.
– Да нет, я в хорошем смысле.
…В ресторане они общались совсем по-другому – Марина говорила не умолкая. Сиверов сразу угадал в ней болтливую особу, потому и решил положить начало тратам из выданной Федором Филипповичем суммы на «представительские расходы».
За час Марина успела рассказать о тысяче самых разных вещей. О своих любимых кушаньях, фильмах, духах, о мужчинах своих подруг и скандалах своих соседей. От Сиверова многого не требовалось, только кивать и сохранять на лице заинтересованное выражение.
О работе и сослуживцах Марина заговорила после второго бокала сладкого вина. Поведала о злодейских интригах двух «настоящих сучек», о начальнике производства, который несколько раз делал ей прозрачные намеки.
– Самовлюбленное ничтожество. Не стоит о нем лишний раз упоминать.
– Не твой масштаб, правда? Вот если б директор… Шучу-шучу, – Глеб поднял руки вверх, увидев как нахмурились тонкие бровки.
– На первый раз прощаю. Наш директор вообще чудо из чудес. Человек, конечно, хороший, но не рожден быть руководителем. Его двоюродный брат – другое дело. У брата несколько продуктовых магазинов по Москве, обороты бешеные. Лишние деньги есть, вот он и решил сделать родственнику подарок – дал денег на фирму. Время от времени присылает своего человека на проверку, мы ее прозвали между собой «аудит». Пару раз после такого «аудита» люди не просто вылетали с работы, но еще и по морде получали не слабо – за махинации за спиной у директора.
«Доверчивые люди тоже бывают преступниками, – подумал Глеб. – Хотя сейчас он, похоже, в завязке. Своя фирма, свое дело, в котором он большой дока. Что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость?»
Фирменный десерт Марине чрезвычайно понравился. Глаза ее подернулись легкой дымкой.
– Что у нас еще на сегодня в программе? Можно, в принципе, поехать ко мне.
Сиверов был человеком старомодным в отношениях с женщинами – проще говоря, однолюбом. Обижать Марину он не хотел и стал подыскивать благовидный предлог.
– Твою дверь, наверное, можно будет сделать, – тем временем пообещала она. – Я часто бываю на производстве, вожу им чертежи. Поговорю с ребятами.
– Не надо. Еще нарвешься на «аудит».
– Вызову тебя на защиту. Приедешь?
– Ясное дело, не оставлю тебя на съедение. Но давай лучше не будем тебя подставлять. Познакомь меня с вашим Георгием Александровичем, попробую с ним найти общий язык.
Марина наморщила лоб: после ужина с десертом и двух бокалов вина ей стало сложно генерировать идеи. Тут в кармане у Сиверова проснулся мобильник. Звонила Ирина, интересовалась, когда он появится.
– Скоро. Попроси их подождать.
– Кого?
– Ну не могу я так сразу сорваться с места.
– Кому ты там голову морочишь?
– Все, пока, – он дал отбой и спрятал мобильник обратно.
– Жена? – угадала Марина.
– Говорит, люди ко мне заявились. Чего-то хотят.
– Тогда давай, езжай. Терпеть не могу, когда человек рядом ерзает и думает о другом.
– До встречи. Придумай что-нибудь, ладно?
– Придумаю. У тебя ведь с самого начала именно Георгий Александрович был на уме.
«Ох уж эти женщины, – подумал Глеб. – Не чувствуют фальши, только если речь идет о любви. Во всех остальных случаях чутье срабатывает».
– По крайней мере ты не киллер, не собираешься его убивать? – спросила она со смешком, не подозревая, насколько мал зазор между ее предположением и правдой.
Конечно, Глеб не мог честно признаться: «Смотря по обстоятельствам». Только покачал отрицательно головой…
* * *
Сидя у окна квартиры номер пятьдесят восемь, Курносый ждал условного знака. Он уже был одет в форму пражской полиции и насмотрелся на себя в зеркало, стараясь придать лицу соответствующее выражение. С внутренней стороны к кителю было пришито достаточное количество двойных петель. Оружие разместилось там: отдельно пистолеты, отдельно снятые с них глушители. Один пистолет находился на положенном месте, в полицейской кобуре.
Две гранаты со слезоточивым газом поместились под мышками. Третья, боевая, – в паху (Курносый ухмыльнулся, представив, что будет в случае «несанкционированного» разрыва).
Бывший спецназовец точно знал, куда выходят все три разделенных узкими перемычками окна нужного зала. Там горел свет, как и повсюду в комплексе. Иногда двигались человеческие тени – видимо, что-то меняли по требованию «господина Ставроса». Потом в зале, отведенном для «кипрской фирмы», надолго воцарилось спокойствие.
И вот, наконец, вплотную к окну подошел человек – знакомая фигура – уперся в стекло ладонью, приник к нему, будто высматривал что-то на улице. Ощутимо потолстевший от снаряжения Семен кинулся на выход. Лифта в старинном, эпохи модерна доме не было, и он бесшумно сбежал по лестнице, чтобы выйти на улицу спокойным уверенным шагом.
Никто в банде, конечно, не надеялся, что Курносого из-за его «прикида» впустят через главный вход или откроют для него нужные ворота. Дверь пожарного выхода уже была подготовлена к приему «дорогого гостя». Отлучившись минут на пять из бокса, Гога быстро справился с замком. Тем временем Глюк, не вставая с кресла в кабине «Вольво», блокировал сигнал тревоги в одном из охранных компьютеров.
Поблизости от здания хватало сотрудников городской полиции и служб безопасности фирм – участниц выставки. Но человек в полицейской форме слишком уверенно подошел к двери и слишком уверенно ее распахнул, чтобы пробудить хоть в ком-то тревожные сомнения. Попасть в бокс из здания не составляло большого труда, но Курносый должен был дождаться еще одного сигнала.
Тем временем Глюк продолжал следить за происходящим в третьем боксе. Туда вошел осанистый мужчина с седой ухоженной шевелюрой – из поля зрения одной камеры перескочил в другую четвертушку экрана, где появился уже в новом ракурсе. Это был старший из представителей «Carrier», находящихся в столице Чехии. Судя по всему, он заглянул в бокс, чтобы дать окончательное добро на разгрузку.
Одного его слова, конечно, было мало. Доступ в броневичок осуществлялся непросто. Все, кто ехал из аэропорта вместе с драгоценностями, по-видимому, покинули машину, теперь они не могли открыть дверь изнутри.
Представительный мужчина наклонился к дверце. Ни одна из камер слежения не позволяла разглядеть, как именно он колдует над ней. Дверца не открылась, он выполнил только половину работы. Следом подошел хранитель второй половины секрета – этот был помоложе и покудрявее.
Глюк дотронулся рукой до чертика, висящего у лобового стекла над водительским местом. Шумахер мгновенно его понял – заскочил на подножку, плюхнулся на водительское место и включил движок.
– Сейчас он подаст чуточку назад, так удобней разгружаться, – объяснил Вождь трем чужакам в боксе.
Те уже расслабились за долгие часы спокойствия и безделья. Охранник кивнул, полицейские продолжали пялиться на фургон. Они даже не испытали облегчения от того, что в боксе скоро нечего будет охранять. Без работы не оставят, пошлют в главный зал или другую часть комплекса.
Подав команду с ноутбука, Глюк-Шестаков «заморозил» на охранном компьютере все четыре изображения из бокса номер один. Что бы здесь теперь не произошло, «картинка» на мониторе будет по-прежнему благостной. Если погасить ее или сделать неразборчивой, тревога поднимется мгновенно. На «заморозку» обычно реагируют с опозданием, самое меньшее на несколько секунд.
Тем временем Шумахер коротко просигналил, как часто сигналят водители грузовиков, прежде чем дать задний ход – вдруг кто-то зазевался у задних колес? На самом деле это был сигнал для Курносого.
Бывший спецназовец заскочил в бокс из коридора, ногой захлопнул за собой дверь. Выстрелил с обеих рук в головы охраннику и одному из полицейских. Второй полицейский рефлекторно вскинул руки вверх, и это спасло ему жизнь. Деготь ударил его по голове тем самым разводным ключом, которым пользовался при сборке – полицейский мгновенно отключился.
Скинув китель, Курносый остался в черной майке без рукавов. Все, кроме Шумахера и Гоги, быстро разобрали оружие. У этих двоих имелись дела поважней.
Шумахер уже поменял удобное водительское кресло «Вольво» на неудобную подставку под задницу, завел упрощенную копию броневичка – топливо успели в достаточном количестве перекачать из бака грузовой машины. Из стендов, как из подручного материала, в один миг соорудили наклонный помост для съезда. Транспорт одноразового пользования выкатился из чрева фургона наружу.
Гога, не теряя времени, разбирался с очередным замком. Соседние боксы для удобства соединялись между собой проемами в боковых стенках. Проемы эти оставили достаточно большими, чтобы при надобности переносить какое-нибудь оборудование, но все же они были узковаты для любого четырехколесного транспортного средства.
Шестаковские часы беззвучно отщелкали очередную секунду. Экран ноутбука показывал, как ничего не подозревающие работники «Carrier» бережно достают из броневичка первый плоский короб с гербом фирмы на крышке. На другом экране, в глубине выставочного комплекса кому-то вот-вот должна была показаться подозрительной застылость всех фигур на картинке из первого бокса.
Шестаков не хотел, чтобы именно первый бокс вызвал там беспокойство. Он подал с клавиатуры новую команду, затормаживая все пять «картинок» из пяти расположенных друг за другом помещений для досмотра и разгрузки.
Этого уже невозможно не заметить, даже если дежурные перекидываются в картишки. Теперь точно начнется переполох, скоро весь огромный комплекс загудит, как растревоженный улей.
Почти одновременно с Шестаковым сработал Гога – открыл металлическую дверь к соседям. Фирма, которая разгружалась во втором боксе, оказалась не такой привередливой по части влажности в главном зале – из черной, похожей на катафалк, машины уже вынесли и подняли наверх все тщательно упакованные ювелирные изделия.
Водитель «катафалка» так и не понял, надо ли ему выезжать отсюда или машину можно оставить в боксе, как в гараже. На свое счастье он отправился выяснять этот вопрос – в помещении остался только один охранник комплекса, которому, по сути, нечего было охранять.
До сих пор охранник держался на почтительном расстоянии от «катафалка», но теперь мог позволить себе подойти вплотную и с любопытством осмотреть салон. Через кирпичную стенку он не расслышал ни одного слишком резкого и необычного звука – гул заработавшего движка, конечно, не мог его встревожить.
Он поднял голову только тогда, когда распахнулась металлическая дверь. В проем заскочили сразу двое. Щуплый человечек с прилипшими ко лбу завитками волос прямиком кинулся вперед, к следующей двери. Второй, покрепче, в черной майке без рукавов выбросил вперед руку и выстрелил с негромким хлопком.
Охранник получил пулю в переносицу. Кровь брызнула на толстое стекло «катафалка» и струйками потекла вниз по гладкой черной дверце.
Каждый из банды понимал – вот-вот должен прозвучать сигнал тревоги. Он многократно дублируется и бесполезно пытаться блокировать его через главный охранный компьютер или перерезать где-то жилу кабеля. В эту секунду все зависело от Гайворонского, Гога должен был открыть дверь без задержки, как открывают незапертую дверь поворотом ручки. Он будто взвалил ее вес на себя – от напряжения вздулись вены на висках, вытаращились глаза. Еще одно движение «эксклюзивной» отмычкой, и язычок замка благополучно убрался внутрь.
Тут по зданию заверещала сигнализация. Все могло сорваться в последний момент. Достаточно было захлопнуть дверь броневичка, и тут же срабатывал сложнейший кодовый замок. Даже если под дулом пистолета оба хранителя секрета, ответственные сотрудники «Carrier», стали бы снова открывать замок, они не смогли бы сделать это мгновенно. Процедура специально была задумана конструкторами как достаточно долгая. Поднятая по тревоге охрана успела бы перекрыть все пути.
Но в дверях как раз стоял человек со вторым по счету плоским коробом в руках. Первый короб с бриллиантами в бархатных гнездах он уже передал сотруднику, который должен был нести его в зал.
Представительный мужчина с седой шевелюрой судорожно толкнул дверь. Она ударилась о локоть человека с коробом, не успевшего ни нырнуть внутрь броневичка, ни отскочить в сторону. В следующее мгновение обоих свалили на пол несовместимые с жизнью ранения в голову. Застрелены были еще два охранника, один из которых успел выхватить пистолет. Раненого полицейского быстро оглушили.
Ворота на выезд успели уже заблокировать, но Вождь заранее это учел. Закинув два короба с продукцией «Carrier» обратно в броневичок, шесть членов банды, включая главаря, быстро забрались туда, упаковались, как сардины в консервную банку.
Последним протиснулся Шмайсер, перед тем, как захлопнуть дверцу, он бросил разом все три гранаты – боевую и газовые. На запирание замок сработал быстро, гидравлическое устройство моментально задраило дверцу.
Взрыв у ворот все почувствовали по тому, как тряхнуло броневичок, но выброс слезоточивого газа заметил только Деготь, взявший в свои руки руль. Узкая щель замутилась белым, трудно было разглядеть насколько ворота повреждены.
Шумахер все еще оставался в третьем боксе. По коридору уже топали ботинки, но сюда пока никто не ломился. Все знали, что груз у «Carrier» самый ценный, никто не сомневался, что цель грабителей находится в боксе номер один.
До сих пор Шумахер ждал, пока откроется сквозной просвет. Теперь настал его черед проявить свой водительский талант. На крохотной свободной площадке он вывернул руль, резко накреняя набок облегченную версию броневика. Только таким образом машина вписалась в проем между соседними боксами, проскочила из первого во второй, из второго в третий.
Еще один вираж в сторону подорванных ворот. На этот раз вслепую, в белом плотном дыму слезоточивого газа. Шумахер рассчитывал прорваться сквозь дыру с первого раза, но это ему не удалось – машина зацепила рваный край металлических роллет.
Будь она потяжелей – смяла бы этот край и прорвалась на оперативный простор. Но силы удара не хватило. Копию, где все держалось на соплях, отбросило назад.
